большую
     голову.

     - Он держался совершенно неподвижно,  а  тело было скрыто в  чаще,  -
оправдывался сконфуженный ботаник.
     - Ха-ха-ха! - заливались остальные.
     - Вы напрасно смеетесь!  -  рассердился Громеко. - Я должен напомнить
вам,  что и  вы  делали подобные ошибки.  Кто-то из вас принял мамонтов за
базальтовые холмы,  а еще кто-то прокатился на глиптодоне, которого принял
за скалу и начал обрабатывать ее зубилом!
     Но  это напоминание только увеличило всеобщую веселость,  и  в  конце
концов Громеко также расхохотался.
     Усталость,  комары,  отсутствие топлива были  забыты,  все  наперебой
вспоминали разные курьезные случая путешествия.
     Когда смех затих, Макшеев, прислушиваясь, заявил:
     - Впереди должно быть более открытое море: я слышу шум прибоя.
     Гребцы подняли весла и  также прислушались -  с  запада действительно
доносился слабый шум.
     - Если так,  то наляжем на весла!  Там,  где есть прибой,  найдется и
удобное место для ночлега и дрова для костра.
     - Но  сначала  наполним паши  жестянки водой,  которая сейчас  совсем
пресная,  не  то  придется опять  искать  какой-нибудь  ручей,  -  заметил
Громеко.
     Последовали этому  мудрому совету  и  наполнили водой  все  свободные
сосуды, затем дружно взялись за весла и через полчаса выплыли из лабиринта
островов на открытую воду. Берега отдалялись в обе стороны, и море уходило
на запад за горизонт.  Вместе с тем на южном берегу опять появился широкий
голый пляж, на котором и расставили палатку...
     Это  второе море,  соединенное с  первым длинным и  узким  проливом с
островами и мелями, было такое же, как и первое.
     На  северном берегу была видна только зеленая полоса леса,  тогда как
на  южном позади леса  тянулись темные обрывы столовой возвышенности.  Над
зеркалом вод реяли стрекозы, с пронзительным свистом и кваканьем кружились
летучие ящеры,  а  по  временам то  тут,  то там поднимались шеи и  головы
плезиозавров.
     - Уж не ошиблись ли мы в лабиринте островов и не выехали ли обратно в
море  Ящеров?  -  заявил  Папочкин,  когда  зашел  разговор о  необычайном
сходство обоих морей.
     - Сходство,  конечно, большое. Но вы забыли про песчаные холмы южного
берега.  Если бы мы ошиблись и поехали на восток -  ведь по этому Плутону,
вечно торчащему в  зените,  ориентироваться нельзя,  -  мы  должны были бы
долго ехать в виду этих дюн, - сказал Каштанов.
     - Но  не  видно  реки,   текущей  с  юга,  по  которой  мы  могли  бы
продвинуться еще в эту сторону, - горевал Громеко.
     - Имейте терпение, малодушный! Мы только что выехали в это море, а вы
уже жалуетесь.
     Но  терпение действительно подверглось испытанию,  Проплыли несколько
часов,  а характер южного берега не менялся:  все тот же лес без перерыва,
все  то   же  обрывы  плоских  высот  позади  него.   Становилось  скучно.
Плезиозавры,   летучие  ящеры,   стрекозы  сделались  настолько  обыденным
явлением,  что на  них обращали не  больше внимания,  чем на  каких-нибудь
лебедей,  ворон,  жуков при  плавании на  реке земной поверхности.  Только
изредка  ихтиозавры нарушали однообразие и  заставляли гребцов  браться за
ружья,  когда  вблизи лодки внезапно появлялась широкая буро-зеленая спина
или противная голова этого страшного хищника.



СВЕРХЧУДОВИЩА

     Так прошла половина дня,  и  гребцы начали поглядывать уже на  берег,
высматривая местечко с  топливом для  привала.  Утром  они  наловили опять
много рыбы и теперь собирались жарить ее.
     - Вон впереди,  на берегу, какие-то кучи бревен! - воскликнул наконец
Макшеев.
     Направили  лодки  так,  чтобы  постепенно  приблизиться к  берегу,  и
налегли на весла в ожидании вкусного завтрака.
     Но  когда бревна были  еще  в  сотне метров,  Каштанов,  всмотревшись
пристальнее, заявил:
     - Это совсем не куча бревен,  а  какие-то животные огромной величины,
мертвые или спящие.
     - Осторожнее,   держите  дальше  от   берега!   -   крикнул  Макшеев,
заметивший, что куча шевелилась.
     Лодки остановились на расстоянии шагов двухсот, и гребцы с удивлением
и  с  ужасом  смотрели на  берег,  на  котором лежали  друг  возле  друга,
вытянувшись на песке, четыре каких-то чудовища. Туловища их вздымались над
пляжем,  подобно длинным холмикам метра в четыре вышиной.  Вдоль спины шел
узкий и  плоский гребень,  но  без  щитов и  шипов,  как у  стегозавра,  а
совершенно   гладкий   и,   по-видимому,   голый.   Бока   животных   были
песочно-желтого цвета  с  длинными и  узкими темными продольными полосами,
так  что  издали производили впечатление кучи  бревен,  наложенных одно на
другое.
     Даже с такого близкого расстояния трудно было поверить,  что  это  не
четыре штабеля бревен, а чудовищные животные, длиной не менее пятнадцати -
семнадцати метров;  но эти штабели вздымались с боков при дыхании,  иногда
вздрагивали,  а  хвосты шевелились в воде,  поднимая рябь на ее зеркальной
поверхности.
     - Как бы  заставить их  встать?  -  проговорил Папочкин.  -  Нужно же
рассмотреть их как следует и сфотографировать.
     - Несколько разрывных пуль нетрудно послать в  эти  туши,  -  заметил
Макшеев.  -  Но  не  кончится ли  это  очень плохо для нас?  Если чудовища
разъярятся и бросятся к нам, они нас проглотят в одно мгновение.
     - А хищники это или травоядные?  - поинтересовался Громеко. - Что это
колоссальные ящеры, я не сомневаюсь.
     - Я полагаю,  что это не хищники, - сказал Каштанов. - Таких огромных
размеров хищники никогда не достигали; для них нужно было бы слишком много
животной пищи,  а  природа в  этом отношении соблюдает известную экономию.
Вспомните,  что  все  наиболее крупные животные современности,  как слоны,
носороги, бегемоты, киты - не хищники.
     - Ну,  в  таком случае можно поохотиться на них!  Поглядите,  сколько
мяса: можно накормить целый батальон! - заявил ботаник, хватаясь за ружье.
     - Подождите немного,  - предупредил его Каштанов. - Пусть они даже не
хищники, но разъярить их едва ли будет благоразумно: они могут броситься к
нам и утопить наши лодки, словно скорлупки.
     - А если выстрелить в воздух или пустить в них заряд дроби, чтобы они
встрепенулись?  -  не  унимался Громеко.  -  Дробь  только  пощекочет этих
великанов.
     - Ну хорошо,  только подплывем сначала так, чтобы быть против них, но
на расстоянии хотя бы ста метров от берега.  Если эти животные сухопутные,
то они так далеко в воду не полезут.
     Когда  лодки очутились против чудовищ,  продолжавших спокойно лежать,
Громеко выпустил в  них  двойной заряд  дроби.  Дробь  или  звук  близкого
выстрела,  отдавшегося эхом от стены леса,  заставила животных вскочить на
ноги.
     Чудовища   как-то    странно   замотали   своими    длинными   шеями,
оканчивавшимися головкой,  маленькой до смешного в  сравнении с  громадным
телом,  хотя и  достигавшей семидесяти пяти сантиметров в  длину,  а затем
тяжелой рысцой,  неуклюже переваливаясь, побежали вдоль берега. Ноги у них
были короткие и слабые сравнительно с массивным телом.
     - Я  думаю,  что  это  бронтозавры -  самые  крупные травоядные ящеры
верхнеюрского  времени,  быстро  исчезнувшие  на  Земле  вследствие  своей
неуклюжей организации и отсутствия органов защиты, - сказал Каштанов.
     - Кто  же  мог нападать на  этих колоссов?  Ведь они имеют не  меньше
пятнадцати -  восемнадцати метров в длину, больше четырех метров в вышину,
- поинтересовался Макшеев.
     - И,  несмотря на эти размеры,  хищнику, например цератозавру, ничего
не стоит перегрызть шею такому чудовищу,  не говоря уже об истреблении его
яиц и детенышей.
     - Они и в Плутонии, по-видимому, немногочисленны, - заметил Папочкин.
     - Мы   уже  видели  много  игуанодонов,   птеродактилей,   ихтио-   и
плезиозавров,  а этих встречаем в первый раз. А так как чудовища оказались
трусливыми, то я предлагаю подплыть ближе к берегу, чтобы фотография вышла
немного крупнее.
     Ящеры побежали на  запад,  то есть в  ту же сторону,  куда плыли наши
путешественники,  и,  отбежав около полукилометра,  остановились.  Поэтому
через  короткое  время  лодки,  приблизившиеся к  берегу,  очутились опять
против  них.  Папочкин сделал  два  снимка и,  приготовившись к  третьему,
попросил ботаника выстрелить,  чтобы  снять  животных во  время неуклюжего
бега.
     На  этот раз заряд дроби,  пущенный в  ящеров с  близкого расстояния,
произвел иной результат. Вместо того, чтобы возобновить свое бегство вдоль
берега,  чудовища,  толкая друг друга,  бросились в воду, вздымая огромные
волны и  целью фонтаны брызг,  долетавших до  неосторожных мореплавателей.
Громеко, стоявший в лодке, окаченный с головы до ног, потерял равновесие и
бултыхнулся в море с ружьем в руках;  Папочкин едва успел спрятать аппарат
под свою куртку, самоотверженно подставляя голову холодному душу. Каштанов
и Макшеев,  сидевшие на корме и,  к счастью,  не выпустившие весел из рук,
употребляли крайние усилия,  чтобы удерживать лодки против набегавших одна
за другой волн и не дать им залить и потопить себя.
     Если   бы   эти   гиганты   направились  прямо   к   лодкам,   гибель
путешественников была бы неминуема - они были бы смяты и потоплены со всем
своим имуществом под напором чудовищных тел,  так как глубина,  на которой
они  остановились,  оказалась не  менее  двух  метров.  Но  ящеры побежали
наискось,  словно не замечая преследователей,  и остановились,  когда вода
покрыла  их   туловища  и   значительную  часть  шеи.   Над   поверхностью
волновавшегося   моря    виднелись   только   четыре   уродливые   головы,
поворачивавшиеся  в   разные  стороны  и  словно  старавшиеся  рассмотреть
странных врагов или уяснить себе причину переполоха.
     В  это  время Громеко уже  вынырнул и  подплыл к  лодкам,  отнесенным
волнами несколько в  сторону от  места катастрофы.  Во время падения он не
выронил своего ружья и теперь держал его над головой,  ухватившись за борт
лодки, пока товарищи не пришли к нему на помощь и не вытащили из воды.
     Он промок, конечно, до нитки, перемочил все содержимое многочисленных
карманов -  записную книжку,  часы,  медицинский набор,  кисет с  табаком,
потерял трубку и ругался по адресу виновников приключения.
     - Нужно причалить к берегу,  - заявил он наконец, выпустив весь заряд
своего негодования.  -  Хотя  Плутон греет хорошо,  но  если не  протереть
сейчас инструменты и не высушить записную книжку у костра,  они заржавеют,
а все мои записи пропадут.
     - А бронтозавры? - испугался Папочкин. - Мы расположимся на берегу, а
они вылезут из воды и пожелают познакомиться с нами поближе.
     - Ну что же, вы тогда сфотографируете их о близкого расстояния.
     - Благодарю покорно!  Если  они  захотят порезвиться на  месте нашего
привала, нам придется удирать в лес и лезть на деревья...
     - Я думаю, - заметил Каштанов, - что эти чудовища очень трусливы и не
отличаются умом.  Они нам неопасны,  если мы не будем так неосторожны, как
были только что.  Причалим,  займемся нашим завтраком и будем наблюдать за
ними.
     Высадились на берегу,  набрали топлива на опушке леса и  приступили к
приготовлению завтрака,  недоверчиво поглядывая  в  сторону  бронтозавров.
Последние все еще стояли в  воде на  том же  месте,  не решаясь вылезти на
сушу.
     - Эти животные, очевидно, не умеют плавать, - заметил Папочкин. - Они
спасаются в  воде  от  своих сухопутных врагов и,  пока мы  не  уедем,  не
вылезут на берег.
     Пока жарилась рыба,  Громеко разложил на  песке свою одежду и  белье,
предоставив лучам  Плутона высушить их,  сам  же  в  костюме Адама занялся
чисткой инструментов и просушкой записной книжки. Позавтракав, полежали на
песке,  наблюдая за ящерами,  которые не двигались с  места,  а  затем все
поплыли вдоль  берега в  том  же  направлении.  Через несколько километров
южный берег начал заметно отклоняться к  югу,  но  лежащий впереди длинный
мыс,  покрытый лесом,  заграждал вид  в  эту сторону.  Когда его обогнули,
надежда на  то,  что море распространится далеко на юг и  даст возможность
плыть на лодках дальше,  в глубь Плутонии, не оправдалась. Море образовало
только большой залив, и в нескольких километрах виден был его берег.
     Так как в залив с юга могла впадать значительная река, решили плыть в
этом направлении.  Через час достигли южного берега и убедились, что здесь
действительно имеется река,  но небольших размеров. Но в одной лодке можно
было  попытаться сделать экскурсию в  глубь страны,  скрытой в  этом месте
стеной леса от  морского берега.  Поэтому у  устья речки выбрали место для
стоянки. Экскурсию предположили сделать только вдвоем, оставив двух других
при  палатке,  так как печальный опыт на  берегу моря Ящеров показал,  как
опасно оставлять имущество под охраной одного Генерала. Муравьи могли быть
и  в этой местности южного берега,  достаточно отдаленной от уничтоженного
муравейника.



БРАНДЕР КАШТАНОВА

     Захватив с собой провизию,  запасную одежду и заряды на случай,  если
экскурсия затянется на несколько дней,  Каштанов и Папочкин отправились на
одной лодке вверх по  речке.  Так  как глубина была небольшая,  а  течение
довольно быстрое,  они заменили весла шестами,  которыми упирались в  дно.
Узкое  русло было  окаймлено с  обеих сторон высокой стеной леса;  нередко
хвощи,   папоротники  и  пальмы,  склоняясь  над  водой,  почти  сходились
вершинами,  и речка текла под высоким зеленым сводом,  через который слабо
проникали лучи света.
     Здесь было  сумрачно и  прохладно.  Лодка тихо скользила по  воде,  и
только слышно было журчание под  ее  носом и  скрип шестов,  упиравшихся в
галечное дно.
     В  более открытых местах зеленого коридора реяли и  звенели стрекозы,
глухо  жужжали большие жуки,  а  при  слабых порывах ветра чуть  шептали и
шумели большие листья пальм и ветви папоротника и мягко шуршали хвощи.
     Через  несколько  километров  зеленые  стены  сразу  расступились,  и
открылась большая поляна,  которую речка пересекала поперек. Почва ее была
покрыта очень  скудной и  мелкой  растительностью -  щетками жесткой травы
нескольких видов.
     - Уж  не  начинается ли  эта  речка  вблизи той  же  группы вулканов,
которую мы обследовали? - заметил Папочкин.
     - Возможно,  и в таком случае нам нечего будет делать, - согласился с
зоологом Каштанов.  -  Хотя  большое  количество воды  в  речке  позволяет
надеяться,  что  ее  верховья находятся значительно дальше,  среди  черной
пустыни.
     Проплыв  еще  километра  три  поперек  поляны,  исследователи увидели
впереди,  где  речка  суживалась,  перекинутое с  одного берега на  другой
довольно толстое бревно,  висевшее так низко над водой, что лодка не могла
пройти под ним.
     - Можно подумать,  что  это мост,  который кто-то  устроил себе через
речку!  - засмеялся зоолог. - Во всяком случае, нужно причалить к берегу и
убрать эту преграду.
     - Э,  ведь действительно похоже на мост! - воскликнул Каштанов, когда
они подошли к преграде и увидели,  что она состояла не из одного бревна, а
из трех, аккуратно положенных рядом.
     - Да,  речка едва  ли  могла так  уложить эти  стволы,  -  согласился
Папочкин.  -  Но  если это мост,  то кто же его построил?  Неужели в  этой
юрской стране есть люди? Это было бы крайне интересно!
     - В  юрское время не было высших млекопитающих,  как вы знаете.  Даже
птицы были представлены только формами, переходными к ящерам.
     - Но не ящеры же устроили мост!
     - Вы  забыли  про  муравьев.  Существа,  которые настолько умны,  что
строят сложные жилища по определенному плану,  вполне способны построить и
мост, так как плавать не умеют и воды боятся.
     - Вы  правы!  Вот  и  жилища этих проклятых насекомых!  -  воскликнул
Папочкин, указывая на запад.
     В этой стороне действительно виднелся огромный муравейник, совершенно
того же типа, как и уничтоженный путешественниками.
     Сбросить сухие и  легкие стволы хвощей в  речку было делом нескольких
минут,  после чего путники направились к лодке, чтобы продолжать плавание.
Но,  к  своему изумлению,  они увидели,  что в лодку уже забрался незваный
пассажир -  муравей,  который ощупывал усиками их  вещи,  тогда как другой
стоял на берегу.
     - Эге, эти черти уже тут как тут, а наши ружья в лодке!
     - Берите нож,  сначала атакуем того,  который на берегу. Я спереди, а
вы забегайте сзади.
     Оба  подбежали  к   насекомому,   которое  при  виде  врагов  приняло
оборонительную позу,  прижавшись к  кустику.  Каштанов занял его внимание,
наступая с ножом,  а в это время Папочкин,  нагнувшись через кустик рассек
муравья пополам.
     Но он не заметил,  как муравей,  бывший в  лодке,  быстро выскочил на
берег и  вцепился своими челюстями сзади в  его икру.  Зоолог вскрикнул от
боли и неожиданности.
     Прибежавший на помощь Каштанов рассек и  этого муравья,  но с  трудом
освободил товарища:  пришлось  разрезать вцепившуюся голову  на  несколько
кусков.
     Рана,  причиненная насекомым  через  толстый  шерстяной  чулок,  была
невелика,   но  яд  укуса  быстро  действовал,  и  нога  начала  гореть  и
деревенеть.
     - Присядьте пока на землю,  я сейчас достану нашатырный спирт и бинты
из походной аптечки, - сказал Каштанов.
     - Нет, нет, помогите мне сойти в лодку! Оглянитесь!
     По  поляне  к  ним  быстро  приближались десятка  два  муравьев;  еще
несколько минут - и пришлось бы вступить в неравный бой. Не теряя времени,
Каштанов взял зоолога, с трудом волочившего ногу, под мышки, спустил его с
откоса в лодку,  затем вскочил сам, и перед самым носом подбежавших врагов
лодка отошла от берега.
     Продолжать экскурсию нечего было и думать:  один гребец лежал без сил
на дне лодки и  стонал от боли,  а всполошенные муравьи могли преследовать
слишком медленно идущую против течения лодку  и  не  давать ей  пристать к
берегу.  Поэтому Каштанов недолго думая повернул лодку вниз  по  течению и
взялся за  весла;  он  старался держаться середины речки,  чтобы избегнуть
нападения насекомых.  Папочкин с трудом снял обувь с раненой ноги,  достал
нашатырный спирт и бинт;  нога уже распухла, покраснела, и каждое движение
вызывало сильную боль.
     Через полчаса лодка приблизилась к опушке леса, окаймлявшего поляну с
севера и  отделявшего ее  от моря.  Врагов уже не было видно,  и  Каштанов
решил остановиться,  чтобы устроить раненого поудобнее. Он разостлал плащи
на дне лодки,  уложил на них Папочкина,  достал запасную рубашку и, смочив
ее водой, положил в качестве охлаждающего компресса на раненое место - это
облегчило боль,  и  зоолог  задремал.  Отдохнув  немного,  Каштанов поплыл
дальше.
     Перед началом зеленого коридора речка давала небольшое колено.  Когда
лодка обогнула его, впереди открылась картина, которая заставила Каштанова
вздрогнуть.  Быстрым  движением весла  он  пригнал лодку  к  берегу,  где,
уцепившись за кусты, остановил ее и скрыл от взора врагов.
     Последние  были  близко.  Несколько десятков  их  суетились на  левом
берегу  речки  в  самом  начале коридора;  они  перегрызали стволы хвощей,
росших над водой, и роняли их в речку, сооружая препятствие, через которое
лодка не  могла пройти.  Нельзя было сомневаться,  что они хотели отрезать
своим  двуногим  врагам  путь  отступления к  морю.  Положение становилось
отчаянным:  один Каштанов и  раненый зоолог не в  состоянии были пробиться
через преграду, охраняемую многочисленными насекомыми.
     <Один укус при неравной борьбе с  ними,  -  подумал Каштанов,  -  и я
сделаюсь беспомощным, как и Папочкин. Повернуть назад и толкаться вверх по
речке?  Но и там муравьи могут напасть рано или поздно;  и все равно речка
остается единственным путем бегства из их владений. Нужно пробиться во что
бы то ни стало.  Может быть,  их испугают выстрелы,  а  если нет?  Всех не
перебьешь, они попрячутся в лесу, а когда я начну возиться над разрушением
преграды, они