трел.  Животное  сделало  прыжок  и  тяжело  грохнулось на
лужайку.  Когда оно перестало биться,  охотники вылезли из  своей засады и
подошли к нему.
     Молодой ящер был  ростом выше человека;  его неуклюжее тело покоилось
на толстых и  длинных задних ногах и  толстом,  в конце сразу утончавшемся
хвосте;  передние ноги  были  коротки и  тонки и  имели по  пяти пальцев с
небольшими острыми когтями,  тогда как  на  задних было  по  три  пальца с
большими,  но  тупыми когтями.  По  всему складу тела  было очевидно,  что
животное предпочитало вертикальное положение горизонтальному,  так как при
последнем  его  задняя  половина  поднималась  значительно выше  передней.
Голова  была  большая,  довольно  противного вида,  с  обвисшими мясистыми
губами и маленькими глазками. Тело было совершенно голое, как у лягушки, а
кожа на ощупь такая же скользкая и холодная.
     - На вид он не очень аппетитен!  -  воскликнул Громеко,  тыкая своими
сапогами в толстую ляжку ящера. - Нечто вроде огромной лягушки!
     - Если французы с удовольствием едят фрикасе из лягушек, то почему бы
русским путешественникам не  покушать бифштекс из игуанодона?  Но займемся
сначала его описанием, а потом четвертованием.
     Обмерив,  описав и  сфотографировав ящера,  охотники отрезали у  него
мясистые задние  ноги,  весившие каждая почти  шестнадцать килограммов,  и
пошли назад к стану, тяжело нагруженные провизией и водой.
     Мясо ящера,  поджаренное ломтиками на сковороде,  оказалось настолько
вкусным  и  нежным,  что  даже  Громеко,  питавший  отвращение  ко  всяким
пресмыкающимся и земноводным, поел его с аппетитом.
     За ужином обсуждали план дальнейшего путешествия. Способ передвижения
на  лодке,   оказывавший  до  последнего  времени  такие  услуги,  теперь,
по-видимому,  был неприменим,  если только с  юга в  море не впадала река,
вверх по которой можно было бы плыть. В первую очередь и нужно было искать
устье такой реки.
     Во время поисков можно было обследовать и местность по этому берегу и
в  зависимости от  ее  характера решить  вопрос  о  дальнейшем маршруте на
случай,  если бы никакой реки не оказалось.  Тогда пришлось бы идти дальше
пешком, что, конечно, сильно ограничивало путешествие.



ХИЩНЫЕ И ТРАВОЯДНЫЕ ЯЩЕРЫ

     На  следующий день  довольно сильный ветер развел на  море порядочную
волну,  и брызги прибоя долетали даже до палатки.  В такую погоду плавание
на утлом судне было невозможно, и путешественники решили вчетвером сделать
экскурсию в глубь неизвестной страны, пользуясь руслом, пересекавшим лес.
     Так как нельзя было предполагать, что морские ящеры нападут на пустую
палатку,  возле нее оставили только Генерала,  но  не на привязи,  чтобы в
случае опасности он мог спрятаться в чаще.
     Выше того места,  где  русло разделялось на  две  части,  вдоль левой
ветви,  по которой направились охотники, с обеих сторон продолжалась стена
хвощей и  папоротников.  Только кое-где  по  чаще  извивались узкие тропы,
протоптанные небольшими животными.  В воздухе над вершинами деревьев реяли
огромные стрекозы и другие насекомые таких же громадных размеров;  изредка
проносились  небольшие  птеродактили,  преследовавшие этих  насекомых.  Но
лесная чаща казалась совершенно мертвой,  необитаемой:  не  слышно было ни
пения птиц,  ни  шорохов,  которыми так  изобиловали леса по  берегам реки
Макшеева.  Только один раз  шедший впереди Громеко заметил на  узкой тропе
какое-то темное животное величиной с небольшую собаку, но оно скрылось так
быстро, что он даже не успел прицелиться. Пришлось довольствоваться охотой
за  насекомыми,  и  Папочкин добыл  мотылька в  тридцать пять  сантиметров
шириной,  усевшегося на  цветок  пальмы,  и  несколько  жуков  величиной с
большой кулак, которые пребольно кусались и царапались.
     Наконец лес кончился,  и охотники вышли на обширную поляну,  поросшую
той же жесткой травкой,  а местами,  где почва была влажная,  -  плаунами,
мхами и небольшими кустами стелющихся папоротников. На юге поляна доходила
до  крутого и  голого  склона  темно-красных гор,  поднимавшихся метров на
двести и рассеченных глубоким ущельем;  оттуда,  вероятно,  вытекала вода,
заболачивавшая поляну и во время дождей сбегавшая по руслу в море.  Поляна
имела больше километра в длину и от ста до двухсот метров в ширину.
     Геологов манило к себе ущелье в горах,  и все направились к нему. Но,
отойдя немного,  заметили,  что на  северной окраине поляны,  за выступами
леса пасется небольшое стадо ящеров.
     Одни, стоя  на  задних лапах,  обрывали своими толстыми губами листья
пальм и молодые,  более нежные побеги хвощей и  папоротников.  Другие  же,
исключительно  молодые,  кормились травой,  смешно подняв свой толстый зад
выше головы и размахивая хвостом. Иногда они начинали резвиться и гоняться
друг за другом то на четырех, то на двух ногах, делая неуклюжие прыжки.
     Нельзя было  упустить  такой  интересный  случай  -  сфотографировать
пасущихся  и  играющих  игуанодонов.  Путешественники  быстро  вернулись к
опушке  леса  и  стали  подкрадываться  вдоль  нее  к  стаду.  Им  удалось
приблизиться   и   сделать   первый   снимок,  когда  игуанодоны  внезапно
встревожились:  взрослые перестали есть,  насторожились и затем  испустили
резкий свист.  Услыхав его,  молодые поднялись на задние ноги и,  неуклюже
переваливаясь,  подбежали  к  родителям,  которые  окружили  их   кольцом,
обратившись спиной наружу.
     Второй и  третий снимки увековечили эту тревогу игуанодонов,  которая
оказалась не напрасной.  С противоположного конца поляны вдоль опушки леса
огромными  прыжками  в  несколько  метров  длиной  приблизилось  чудовище,
которое охотники приняли сначала за игуанодона.
     Оно было такого же роста и также пользовалось для передвижения только
задними ногами;  но когда оно приблизилось,  можно было заметить,  что оно
отличалось от  травоядных ящеров более стройным телом и  несравненно более
быстрыми движениями.  Подскакав к кругу игуанодонов, чудовище остановилось
и  издало громкое шипение,  на  которое его противники ответили протяжным,
жалобным свистом.  Затем  оно  начало  кружиться короткими скачками вокруг
ящеров,  но со всех сторон встречало поднятые зады и тяжелые размахивающие
хвосты последних.  Удар хвостов или массивных задних ног,  вероятно,  имел
ужасную силу.
     Убедившись в  невозможности проникнуть в  круг  и  похитить одного из
детенышей,  хищник внезапно сделал огромный прыжок через головы защитников
и  обрушился на столпившихся в  центре,  прижавшихся друг к  другу молодых
игуанодонов. Трусливые травоядные бросились врассыпную, спасаясь от врага,
который успел схватить одного из молодых и сразу перекусил ему горло.
     Разные  моменты нападения также  были  сфотографированы,  после  чего
раздались два выстрела и  хищник растянулся рядом со своей жертвой.  Когда
он  перестал двигаться,  охотники приблизились и  могли  рассмотреть этого
нового представителя крупных пресмыкающихся.  Он  действительно походил на
игуанодонов своими  длинными задними ногами и  толстым хвостом,  служившим
опорой телу.
     Передние ноги были очень короткие и  оканчивались четырьмя пальцами с
острыми  когтями.  На  короткой шее  сидела  небольшая голова  с  огромной
пастью,  усаженной острыми зубами,  и  на переносице возвышался короткий и
плоский рог, служивший скорее украшением, чем орудием нападения.
     Два меньших рога поднимались над глазами,  а от затылка вдоль спины и
хвоста тянулся ряд мелких,  но  острых шипов.  Голая морщинистая кожа была
серо-зеленого цвета.  Животное достигало пяти метров в длину  и  обладало,
несомненно,  огромной силой, а о его ловкости и смелости можно было судить
по нападению на стадо игуанодонов.
     Рассмотрев  убитого  ящера,  Каштанов  нашел,  что  это  должен  быть
цератозавр  из  того  же  отряда  динозавров,  к  которому  принадлежат  и
игуанодоны и другие сухопутные ящеры мезозойской эры.
     - Надеюсь,  что  этого отвратительного хищника мы  есть не  будем!  -
сказал Громеко, когда было окончено измерение и описание животного.
     - Отчего  же?   Если   бы   не   было   другого  мяса,   пришлось  бы
удовольствоваться и этим, - ответил Макшеев. - Но мы можем воспользоваться
игуанодоном, которого хищник успел загрызть.
     - Только нужно его хорошо припрятать.  Иначе птеродактили не  оставят
нам ни кусочка. Смотрите, они уже почуяли поживу!
     Действительно,  над  поляной уже кружили летучие ящеры,  издавая свое
хриплое  карканье.   Поэтому  охотники  отрубили  задние   ноги   молодого
игуанодона и спрятали их в чаще,  подвесив к ветвям, а затем направились к
ущелью через поляну, опустевшую после битвы и выстрелов.



УЩЕЛЬЕ ПТЕРОДАКТИЛЕЙ

     Устье ущелья было широкое, и по его дну извивался ручеек, окаймленный
группами папоротников. На крутые склоны растительность не поднималась; они
были голые, скалистые, красноватого, черного или желтого цвета. Каштанов и
Макшеев поспешили к скалам.  Громеко занялся поисками новых растений вдоль
берегов ручейка, а Папочкин - охотой за громадными бабочками.
     Первый утес,  к  которому подошли геологи,  был темно-красного цвета.
Каштанов ожидал опять встретить в  нем  железную руду,  но,  отбив кусок и
рассмотрев его под лупой, он покачал головой и промолвил:
     - Это что-то новенькое!
     Несколько кусочков, отбитых в других местах, имели такой же характер,
но  твердые и  гладкие скалы  не  давали возможности отбить более  крупный
образец.  Тогда оба геолога соединенными силами начали разбивать глыбу той
же породы,  лежавшую у подножия. Наконец она дала трещину и развалилась на
две части; в ее ядре блеснули жилки и гнезда белого металла.
     Каштанов наклонился и воскликнул с удивлением:
     - Самородное серебро, очевидно, в сплошной красной серебряной руде!
     - Опять миллионные богатства! - усмехнулся Макшеев.
     После   находки   сплошной  золотой   жилы,   значение  которой   так
раскритиковал его ученый товарищ,  Макшеев относился немного подозрительно
к дарам минерального царства этой волшебной страны.
     Подвигаясь далее вдоль подножия утеса,  геологи скоро достигли места,
где  темно-красный цвет  сменялся черным  с  желтыми и  красными пятнами и
жилками.  Здесь опять оказался сплошной магнитный железняк. Немного далее,
более   разрушенные,   изрытые  ложбинками  утесы   были   ярко-желтого  и
зеленовато-желтого  цвета.   В  них  Каштанов  признал  свинцовые  охры  и
окисленные свинцовые руды,  в  которых на глубине мог быть скрыт массивный
свинцовый блеск.
     Еще  дальше  вверх  по  ущелью  на  склоне  возвышался большой  утес,
привлекавший к себе внимание своим темно-зеленым цветом;  издали казалось,
что  он  покрыт мхом  или  лишаями.  От  этого утеса молоток отскакивал со
звоном,  и  только  с  большим  трудом  удалось отбить  небольшие кусочки,
которые еще более увеличили удивление Каштанова.
     - Самородная медь  сплошной  массой,  с  поверхности окислившаяся!  -
сказал? он.
     - Ну и богатства в здешней стороне!  -  воскликнул Макшеев.  -  Какой
руды хочешь - той и просишь. Хоть ставь тут универсальный металлургический
завод!
     - Да,  когда  на  наружной поверхности нашей  планеты руды  не  будет
хватать для растущих потребностей человечества, ему волей-неволей придется
спуститься сюда за нужными металлами.  Тогда и  льды,  и  туманы,  и вьюги
будут человеку нипочем.
     - Или  же  люди  просверлят туннель-шахту  через  земную кору,  чтобы
добраться кратчайшим путем к этим огромным запасам! - пошутил Макшеев.
     В это время над геологами,  увлекшимися осмотром ископаемых богатств,
быстро пронеслась большая тень, и одновременно послышался возглас Громеко:
     - Берегитесь летучего ящера!
     Оба схватились за ружья и  подняли головы.  На высоте метров двадцати
над  ними реяло огромное животное темного цвета;  по  его  полету нетрудно
было узнать летучего ящера из  породы птеродактилей;  он  был  значительно
крупнее тех,  которых видели на берегу моря,  и  имел около шести метров в
размахе крыльев.  Опустив вниз голову с огромным клювом,  ящер высматривал
себе добычу и глядел с удивлением на невиданных двуногих тварей.
     Но  охотникам некогда было  ждать разрешения его  сомнений,  так  как
ящер,  обрушившийся с  такой высоты на  свою жертву,  мог убить или сильно
поранить ее  когтями или  зубами.  Макшеев быстро прицелился и  выстрелил.
Птеродактиль метнулся в  сторону,  усиленно замахал  крыльями,  отлетел  и
уселся на выступе скалы,  где начал мотать головой,  раскрывая и  закрывая
зубастую пасть.
     - Должно быть,  ему немного попало!  -  заметил Макшеев,  не  решаясь
стрелять еще раз, потому что животное сидело слишком далеко.
     В  это время на лужайке,  где оставались зоолог и  ботаник,  раздался
громкий крик и вслед за ним выстрел.
     Из-за ряда хвощей и папоротников,  отделявших русло ручья от подножия
скал,  налетел  второй  птеродактиль,  уносивший в  своих  лапах  какой-то
большой темный предмет.  Предположив впопыхах,  что  ящер  унес  одного из
товарищей, Каштанов выстрелил в свою очередь. Разбойник взмахнул крыльями,
выронил ношу и сам полетел кувырком за стену деревьев.
     Геологи  бросились в  эту  сторону,  чтобы  подать  помощь  товарищу,
свалившемуся с высоты нескольких метров.  Но,  пробившись через чащу,  они
столкнулись с бежавшими им навстречу Громеко и Папочкиным.
     - Вы оба живы и целы? Кто же из вас только что выпал из когтей ящера?
     Товарищи дружно рассмеялись.
     - Ящер унес только мой плащ,  в который я завернул собранные растения
и  положил на  лужайке.  Он,  очевидно,  принял его за какую-то падаль,  -
объяснил ботаник.
     - А я стрелял ему вслед, но, вероятно, промазал! - добавил зоолог.
     Успокоившись насчет  судьбы товарищей,  геологи пошли  вместе с  ними
туда,  где  еще  трепыхался подстреленный ящер.  При  приближении людей он
вскочил на ноги и  бросился им навстречу,  взмахивая одним крылом и волоча
другое, очевидно сломанное.
     Он бежал,  переваливаясь,  как утка,  вытянув вперед огромную голову,
раскрыв  пасть  и  издавая  злобное  кваканье.   Мясистый  нарост  на  его
переносице  налился   кровью   и   стал   темно-красным.   Ящер   достигал
человеческого  роста  и,   несмотря  на   рану,   мог   оказаться  опасным
противником, так что пришлось прикончить его вторым выстрелом.
     Пока  Каштанов и  Папочкин изучали  птеродактиля,  Макшеев и  Громеко
отправились искать  похищенный плащ.  Они  осмотрели лужайку  до  подножия
скал, лазили по чаще, но ничего не нашли.
     - Вот так история,  куда же он девался? - ворчал ботаник, отирая пот,
катившийся градом с лица. - Не мог же он проглотить мой плащ!
     - Я  прекрасно  видел,   что  ящер  выронил  его  после  выстрела,  -
подтвердил Макшеев.
     В  это  время второй птеродактиль,  до  сих  пор сидевший на  выступе
скалы,  взлетел на  воздух,  спланировал к  вершинам хвощей и  подцепил на
одном из них какой-то темный предмет, с которым полетел дальше.
     - Черт возьми,  - воскликнул ботаник, - это опять мой плащ! Мы искали
его на земле, а он остался на деревьях.
     Макшеев  уже  целился в  пролетавшего мимо  ящера,  но  внезапно плащ
развернулся  -   сноп  растений  посыпался  вниз,  а  испуганное  животное
выпустило из когтей свою добычу. Охотник опустил ружье.
     - Эти    птеродактили,     очевидно,    не    отличаются    особенной
сообразительностью,  если  таскают  несъедобные вещи,  -  сказал  Громеко,
направляясь к упавшему плащу.
     - А может быть,  они умнее, чем вы думаете. Не хотели ли они похитить
ваш плащ и ваше сено, чтобы устроить своим детенышам более комфортабельное
гнездо? - пошутил Макшеев.
     - Сено?  Как вы непочтительно выражаетесь о моих ботанических сборах!
А чтобы доказать ум ящеров,  не скажете ли вы, что он унес мой плащ, чтобы
одеть своих голых детенышей?
     - Нет,  этого я не скажу!  -  рассмеялся Макшеев. - Разве что летучие
ящеры играли роль царей юрского периода и  стояли на очень высокой ступени
развития...  Но зачем вы набрали столько одинаковых растений?  -  прибавил
он, увидев, что ботаник подбирает разбросанные по лужайке стебли, выпавшие
из плаща и похожие на камыши.
     - А вот догадайтесь, что это такое, - ответил Громеко, подавая своему
спутнику один из стеблей.
     - Какой-то  камыш,  по-моему,  толстый и  довольно колючий.  Им могут
питаться разве какие-нибудь игуанодоны.
     - Вы  угадали,  игуанодоны едят его  с  удовольствием,  но  и  мы  не
откажемся от этого камыша.
     - Неужели? Он годится разве для супа?
     - Нет, не для супа, а для чая. Разломайте-ка стебель.
     Макшеев переломил стебель,  из  которого вытекла какая-то  прозрачная
жидкость.
     - Попробуйте сок этого презренного камыша.
     Сок оказался липким и сладким.
     - Неужели это сахарный тростник?
     - Если  не   сахарный  тростник,   растущий  в   настоящее  время  на
поверхности нашей планеты, то во всяком случае сахароносное растение.
     - Как же вы догадались, что оно сладкое?
     - Во  рту молодого игуанодона,  которого задавил хищник на поляне,  я
видел стебель какого-то  растения;  на ощупь оно показалось мне липким.  Я
стал искать,  где оно растет, нашел его в изобилии вдоль ручья и, конечно,
попробовал сок.  Наши запасы сахара на исходе.  Можно заменять сахар соком
этого тростника и даже вываривать из него сахар.  Видите,  мое сено в иных
случаях приносит прямую пользу!
     Вернувшись  к  убитому  птеродактилю,  Громеко  показал  и  остальным
товарищам свою находку,  из-за которой произошло приключение с плащом. Все
одобряли его  план и  решили на  обратном пути нарвать побольше тростника,
чтобы попробовать устроить выварку сахара.
     Охотники  направились дальше  по  ущелью,  на  дне  которого протекал
ручеек, окаймленный узкой полосой мелких хвощей и жесткой травы.
     Скоро теснина превратилась в  настоящую щель,  все  дно  которой было
покрыто водой.  Стало темно,  мрачно и сыро. Охотники шли гуськом: впереди
Макшеев с ружьем в руках, позади Каштанов, пробовавший молотком утесы.
     Но  вот  впереди  стало  светлее,   показалась  зелень.  Щель  быстро
расширилась  и  превратилась  в  довольно  большую  котловину,  окруженную
скалами,  внизу отвесными,  а  выше отступавшими уступами во  все стороны,
образуя амфитеатр.  Дно котловины было покрыто сочной и зеленой травой,  в
центре находилось озеро, из которого и вытекал ручеек.
     - Фу,  как здесь воняет!  -  воскликнул Громеко,  как только охотники
подошли к озеру.
     - Действительно,  пахнет очень скверно,  словно падалью! - подтвердил
Макшеев.
     - Уж не минеральное ли это озеро - например, с серными источниками? -
предположил Папочкин, наклоняясь к воде.
     Охотники  начали  оглядываться по  сторонам  и  обратили  внимание на
странное  шипение,  чередовавшееся с  визгом,  напоминавшим  визг  пробки,
водимой по  стеклу.  Эти звуки раздавались сверху,  со стен котловины,  но
никого не было видно.
     В  это время над лужайкой мелькнула большая темная масса и опустилась
на один из уступов,  откуда навстречу ей визг и шипение раздались особенно
громко.
     - Птеродактиль! - воскликнул Макшеев.
     - Очевидно, здесь гнезда летучих ящеров, - догадался зоолог.
     - Ну  вот  вам  и  источник  вони!   Эти  животные,  вероятно,  очень
неопрятны.
     Ящер,  спустившийся на уступ,  вскоре поднялся и, заметив в котловине
людей,  начал кружиться над ней,  издавая отрывистое кваканье.  На  утесах
визг и шипение сразу прекратились.
     - Ишь, замолчали детеныши!
     - Интересно было  бы  раздобыть яйца и  молодых птенцов из  гнезд,  -
сказал зоолог.
     - Попробуйте-ка залезть на эти кручи,  вступить в  бой с  родителями.
Они вам покажут, где раки зимуют!
     - Э,  да  их тут много!  -  воскликнул Каштанов,  указывая на другого
птеродактиля, высунувшегося из-за выступо