актер: продолжались холмы, лесистые с севера, степные с юга, и сплошной
лес по берегам реки.  Дневную стоянку сделали на левом берегу,  на который
Каштанов и Громеко полезли после обеда.
     В  составе флоры оказалось много нового:  попадались уже вечнозеленые
растения -  мирты,  лавры, лавровишни. Орешник достигал огромных размеров,
не уступая дубам, букам и вязам; на южном склоне попадались бук, кипарисы,
туи   и   тис.   Великолепные  магнолии  распустили  свои   крупные  белые
благоухающие цветы.  В  чаще  вдоль реки попадался бамбук и  разные лианы.
Громеко восторгался на каждом шагу.
     Температура воздуха в тени в этот день достигла уже +25 градусов, так
как   северный  ветер,   до   сих  пор  сопутствовавший  путешественникам,
прекратился. Воздух сделался тяжелым, насыщенным испарениями густых лесов.
     Исследователи лезли по склону холма с трудом,  обливаясь потом,  хотя
солнце светило тускло сквозь пелену облаков.
     Под  влиянием зноя вся  природа словно оцепенела и  замерла,  птицы и
звери притаились в тени.
     На вершине холма Каштанов и Громеко присели отдохнуть и, повернувшись
лицом  на  север  для  осмотра местности,  обнаружили причину невыносимого
зноя:  на  горизонте вздымалась зубчатой стеной с  фантастическими башнями
огромная  темно-лиловая  туча  надвигавшейся  грозы,  окаймленная  спереди
сине-багровым   валом   клубившихся   облаков,   под   которыми   сверкали
ослепительные молнии; этот вал быстро приближался.
     - Нужно бежать к лодкам!  -  воскликнул ботаник.  -  Ливень, наверно,
будет тропический?
     Оба  спустились вниз  по  склону,  путаясь ногами в  высокой траве  и
скользя на более крутых местах.  Через десять минут они добежали до стана,
где  Макшеев  и  Папочкин  ждали  их  уже  с  нетерпением,  не  зная,  что
предпринять.  Палатка могла  не  выдержать потоков дождя  и  ударов весьма
вероятного града. Река могла выйти из берегов, потащить вырванные деревья,
так что и в лодках было бы небезопасно.  Целесообразнее казалось выгрузить
все на берег, вытащить лодки и спрятаться в кусты.
     Обсуждая этот план с товарищами, Папочкин вспомнил, что ниже по реке,
во  время маленькой экскурсии,  предпринятой в  погоне за  большой водяной
змеей, он видел в конце холма нависшую скалу, которая могла дать им защиту
от  дождя.  Но  нужно  было  торопиться -  гроза быстро приближалась.  Все
вскочили в лодки, подплыли к скале, и в несколько минут все было выгружено
и втащено под навес,  оказавшийся достаточно просторным, чтобы вместить не
только людей,  собаку и вещи,  но и самые лодки,  которыми загородились со
стороны ветра.
     Выгнав  несколько  небольших змей,  приютившихся в  расселинах скалы,
путешественники  могли  уже   спокойно  наблюдать  величественное  зрелище
атмосферной катастрофы.
     Сине-багровый вал  докатился уже  до  половины неба и  закрыл солнце;
снизу  он  казался теперь совершенно черным.  Это  была  какая-то  бездна,
которую   то   и    дело   прорезывали   ослепительные   зигзаги   молний,
сопровождавшиеся такими раскатами грома,  каких никто из  наблюдателей еще
не слыхал.  То раздавались один за другим оглушительные взрывы,  то треск,
словно рвались на  части  огромные куски крепкой материи,  то  залпы сотен
тяжелых орудий.
     Близлежащий лес  глухо  шумел под  первыми порывами ветра.  С  севера
надвигался еще  какой-то  ужасный грохот,  наводивший трепет и  постепенно
заглушивший даже раскаты грома.  Казалось,  что оттуда несется исполинский
поезд, сокрушающий все на своем пути.
     Путешественники побледнели и с тревогой оглядывались по сторонам.
     Вихрь уже налетел.  В  воздухе кружились бесчисленные листья,  цветы,
сучья,  ветви,  целые кусты,  вырванные с  корнем,  и  птицы,  не успевшие
укрыться в глубине леса. Становилось все темнее и темнее. Кругом свистело,
шипело,  трещало  в  промежутках  между  оглушительными  раскатами  грома.
Крупные капли  дождя  и  отдельные градины шлепались на  землю и  в  воду,
которая бурлила и  пенилась.  Затем наступила полная темнота и  только при
свете молний на отдельные мгновения открывалась ужасная картина; казалось,
что весь лес поднялся на воздух и несется с потоками дождя и града. Грохот
заглушал даже громкий крик на ухо.
     Но  эта  катастрофа  продолжалась  всего  минут  пять.  Быстро  стало
светлеть,  порывы ветра ослабели,  шум и раскаты удалялись на юг,  а дождь
только накрапывал.  Зато  река  сразу  вздулась,  сделалась красно-бурой я
грязной,  покрылась пеной и несла листья, сучья, ветви и целые деревья. По
небу мчались еще  клочья серых туч,  но  Плутон уже  проглядывал,  освещая
следы опустошения, оставленные бурей.
     Путешественники вылезли из-под навеса и осмотрелись.  Оказалось,  что
возле лодок нагромождена целая куча листьев,  веток и сучьев, перемешанных
с  градинами величиной в  грецкий орех.  Несколько заостренных сучьев были
брошены с  такой силой,  что  пробили парусиновые бока  лодок.  Нужно было
немедленно  заняться  их  починкой.   Достали  иголки,   нитки  и  кусочки
просмоленной парусины и принялись за дело.
     Починка лодок заняла около часа,  а  за  это время река вошла опять в
свои берега,  очистилась от  обломков,  и  можно было продолжать плавание.
Черная туча уже исчезла на юге за холмами, и путешественники впервые могли
наблюдать безоблачный темно-синий небесный свод.
     - И подумать только, - сказал Папочкин, уже сидя в лодке, - что прямо
над  нами,  над  этим  синим  небом,  на  расстоянии примерно десяти тысяч
километров,  находится такая же земля,  с лесами, реками и разным зверьем!
Как интересно было бы видеть ее над головой!
     - Расстояние слишком велико, - заметил Каштанов. - Слой воздуха такой
толщины с  пылевыми частицами и  парами  воды  не  может  быть  достаточно
прозрачным,  а земля,  покрытая зеленью, отражает мало света, недостаточно
ярка.
     - А  обратили ли вы внимание,  -  спросил Макшеев,  -  когда мы вчера
осматривали окрестности со сравнительно невысокого холма,  что вдаль видно
гораздо лучше,  чем  там,  наверху?  Мы  могли наблюдать лесистую равнину,
вероятно, километров на сто благодаря тому, что поверхность, на которой мы
находимся,  не выпуклая,  как на Земле, а вогнутая. Казалось, что мы стоим
на дне плоской чаши.
     - Теоретически кругозор наш должен бы быть неограниченным,  мы должны
были бы  видеть местность не на сто,  а  на пятьсот или тысячу километров,
поднимающуюся все выше и выше к небу. Но на большом расстоянии нижние слои
воздуха  становятся уже  недостаточно прозрачными,  и  очертания предметов
делаются постепенно расплывчатыми, сливающимися друг с другом.
     - Следовательно,  линия  горизонта здесь не  может быть  так  резка и
отчетлива,  как там,  наверху. В сущности, здесь нет горизонта, а мы видим
постепенный переход земли в небо!
     - Но  только до сих пор вследствие низко стелющихся туч или тумана мы
не могли обратить внимания на этот факт.
     Под вечер река значительно расширилась,  но  зато быстрота ее течения
уменьшилась,  вследствие  этого  приходилось постоянно  работать  веслами,
чтобы достаточно быстро продвигаться вперед.
     В  зеленых стенах  обоих  берегов местами видны  были  разрывы,  куда
уходила часть воды в виде узких рукавов или откуда эта вода возвращалась к
главному руслу.  Среди этого русла появились острова,  окаймленные густыми
камышами, поднимавшимися над водой.
     Огибая один  такой  остров,  путешественники заметили разрыв в  поясе
камышей, в глубине которого была видна тропинка, уходившая в зеленую чащу.
Макшеев  направил  свою  лодку  в  разрыв,  чтобы  высадиться на  берег  и
осмотреть остров.  Но  едва  только лодка  мягко ткнулась носом в  илистый
откос,  как  из  зеленой  чащи  выглянула  голова  сабельного  тигра.  Два
ослепительно белых клыка, длиной не менее тридцати сантиметров, спускались
из верхней челюсти, как у моржа. Зверь, очевидно, был сыт и не намеревался
нападать;  он широко разинул пасть,  словно зевая, затем голова скрылась в
чаще.  Присутствие этого страшного хищника заставило отказаться от высадки
на остров.
     На следующий день река опять сузилась, и течение стало быстрее.
     Растительность приобретала все более и более субтропический характер:
дубы,  буки,  клены  исчезли.  Их  совершенно вытеснили  магнолии,  лавры,
каучуковое дерево и много других, которые ботанику были известны только по
названию и  по  чахлым  экземплярам оранжереи.  Впрочем,  юкки,  веерные и
саговые пальмы* было нетрудно определить и с лодки.
     _______________
          * С а г о в ы е  п а л ь м ы - единственное семейство из порядка
     цикадовых в классе голосемянных, с деревьями, похожими на  пальмы.  У
     них сильно развита  сердцевина,  богатая  крахмалом  и  дающая  саго.
     Саговые  пальмы  растут  в  жарком  климате,  где   их    насчитывают
     восемьдесят три вида.  В прежние геологические эпохи  они  в  составе
     флоры играли большую роль и появились уже в каменноугольном  периоде,
     а в юрском и меловом были  характерны  для  флоры.  Настоящие  пальмы
     появились в конце мелового периода.

     Холмы  появлялись изредка и  стали  ниже,  но  шире.  На  склонах они
заросли пышными травами,  по пояс высотой,  и  отдельно стоящими деревьями
или группами их, напоминая галерейные леса Центральной Африки.
     Сплошная чаща  тянулась вдоль  берегов реки,  занимая более низменную
местность.
     На  обед  остановились  вблизи  такого  холма,  чтобы  сделать  более
продолжительную экскурсию для изучения флоры. Макшеев согласился караулить
лодки, а остальные трое после обеда отправились к холму.



ДВИЖУЩИЙСЯ БУГОР

     Первые  метры  дороги пришлось прорубать топором через  хаос  лиан  и
кустов.  Но  затем  под  высокими  зелеными  сводами  огромных эвкалиптов,
миртовых,  лавровых  и  других  деревьев,  где  царил  полумрак,  подлесок
сделался менее  густым.  Между  группами папоротников и  стволами деревьев
почва была  покрыта мхами разных видов и  великолепными орхидеями.  Высоко
вверху трещали насекомые,  а  внизу все  было  тихо.  Изредка показывалась
бесшумно скользившая змея или ящерица.
     Ближе к  подножию холма лес начал редеть,  и красноватые лучи Плутона
проникали до земли; здесь было больше жизни, больше кустов, трав и цветов.
Охотники напали на тропинку,  извивавшуюся между деревьями,  и шли по ней,
надеясь,  что она выведет из леса.  Впереди шел Каштанов, за ним Папочкин,
оба с  ружьями наготове,  зорко посматривая вперед и  в  стороны.  Громеко
замыкал шествие, часто отставая для сбора растений.
     Вдруг Каштанов остановился и  поднял руку  в  знак внимания:  впереди
слышался сильный  треск  и  легкое  ворчанье.  Затем  на  тропе  появилось
исполинское животное странного вида,  похожее на  медведя,  но  с  длинным
пушистым хвостом и длинной, узкой головой.
     - Это муравьед!  -  прошептал зоолог.  -  Виды его известные в  Южной
Америке,  очень смирные, несмотря на страшный вид и огромные когти. Но они
гораздо меньше этого  экземпляра,  ведь  этот  имеет  более двух  метров в
вышину!
     Между  тем  муравьед  заметил  людей,   загородивших  ему  дорогу,  и
остановился в нерешительности.
     - Сойдем с тропы!  -  прошептал зоолог. - Пусть он пройдет мимо нас и
даст себя рассмотреть получше.
     Охотники отошли  в  сторону и  спрятались за  группу  густых  кустов.
Муравьед  постоял  еще  несколько минут,  недоверчиво всматриваясь в  лес,
затем  потихоньку потел  вперед,  останавливаясь через  каждые  пять-шесть
шагов и  оглядываясь по сторонам.  Во время такой остановки Папочкин успел
его сфотографировать сбоку,  после чего животное,  услышав щелчок затвора,
пустилось бежать,  покачиваясь на своих толстых лапах и вытянув хвост;  от
носа до кончика хвоста оно имело не менее четырех метров.
     Выйдя из леса,  путешественники очутились у  подножия холма,  пологий
склон  которого  тянулся  вверх.   Каштанов  с  досадой  смотрел  на  этот
однообразный склон,  не  обещавший ему  добычи,  тогда как  ботаник был  в
восторге от  обилия  незнакомых цветов  среди  густой травы  и  занялся их
сбором.  Вдруг  геолог  заметил у  самого подножия холма  довольно большой
куполообразный бугор, голые скаты которого отливали металлическим блеском.
     - Ну вот и  для меня пожива!  -  воскликнул он,  вытаскивая молоток и
направляясь почти бегом к  бугру,  в  то время как Папочкин занялся ловлей
новой ящерицы, спасавшейся от него на небольшом деревце.
     Дойдя  до  бугра,  Каштанов  остановился  в  изумлении  -  бугор  был
совершенно голый,  лишенный даже малейшей травки,  и  вся  его поверхность
состояла из шестисторонних пластинок бурого цвета с темными ободками.
     Удивленный  геолог  попробовал отбить  молотком  кусочек  породы,  но
молоток отскочил от поверхности.
     В надежде,  что на вершине бугра будет больше трещин,  Каштанов полез
наверх,  что  удалось ему  не  сразу:  хотя  бугор  имел  только метра три
вышиною,  но склоны его были совершенно гладкие. Наверху порода была такая
же неуязвимая,  поэтому  геолог вынул из-за пояса большое зубило,  вставил
его в бороздку между двумя пластинками и начал бить  молотком  по  зубилу,
которое постепенно углублялось в породу.
     Вдруг сильный толчок сшиб геолога,  стоявшего на коленях,  и  он едва
успел  ухватиться  за  зубило,   чтобы  не  скатиться  с   холма.   Толчки
продолжались,  и Каштанов с недоумением оглядывался.  Ему показалось,  что
вся почва пришла в движение, а деревья закачались.
     - Страшное землетрясение! - закричал он своим товарищам, которые были
от него на расстоянии сорока шагов. - Вы чувствуете, какие толчки?
     Услышав этот возглас,  Громеко и Папочкин переглянулись с удивлением.
Они не ощущали никаких признаков землетрясения.  Но,  взглянув в  сторону,
где  находился Каштанов,  они  были  поражены:  бугор с  геологом медленно
перемещался по склону холма.
     После  минуты  недоумения  оба  побежали  наперерез  этому  странному
двигающемуся бугру,  основания которого не  было видно из-за густой травы.
Подбежав ближе, Папочкин воскликнул со смехом:
     - Да это исполинская черепаха! Петр Иванович, вы едете на черепахе!
     В  это  время  бугор  повернулся в  сторону преследователей,  которые
увидели выдвинувшуюся из-под него довольно длинную шею и противную голову,
не меньше бычьей,  усаженную мелкими щитками. В раскрытой пасти видны были
пластинчатые зубы.
     Каштанов,  понявший в чем дело, оставил свое зубило забитым в панцирь
черепахи,  соскользнул с  нее и  отпрыгнул в  сторону.  Он  заметил теперь
быстро  двигавшийся  огромный  хвост,  похожий  на  толстое  бревно,  удар
которого мог переломить ноги.
     Животное,  почувствовав себя  свободным,  побежало вдоль склона,  его
голова и  хвост скрылись в траве,  поразительно напоминая движущийся голый
бугор.
     После  обмена  шутками  по   поводу  забавного  приключения  геолога,
принявшего  живую   черепаху  за   каменный  холм,   а   ее   движение  за
землетрясение, Каштанов заметил товарищам:
     - Я полагаю,  впрочем, что это была совсем не черепаха, а глиптодон -
животное из семейства броненосцев, водившееся на Земле в плиоценовую эпоху
третичного периода наряду с огромными муравьедами,  гигантскими ленивцами,
мастодонтами и  громадными носорогами.  Остатки  этих  животных найдены  в
изобилии в Южной Америке.
     - Огромного муравьеда мы ведь встретили в лесу, - напомнил Папочкин.
     - Эта  встреча меня и  навела на  высказанную мысль.  Ведь если мы  в
более северном поясе,  вблизи границы льдов,  встретили в  живом состоянии
такие окаменелости,  как мамонта,  длинношерстного носорога,  первобытного
быка,  пещерного медведя,  исполинского оленя,  которые на  Земле  жили  в
послетретичное время,  то нет ничего удивительного в том,  что южнее,  где
господствует такое тепло,  сохранились формы еще  более древнего времени -
плиоцена.
     - А еще южнее,  развивая вашу мысль,  мы должны встретиться и с более
древней фауной - миоценовой, эоценовой, меловой, юрской и т. д.? - спросил
зоолог с некоторым недоверием.
     - Я этому нисколько не удивляюсь,  - заметил Громеко. - С тех пор как
мы открыли этот странный внутриземной мир,  я  перестал удивляться чему бы
то   ни   было   и   готов   приветствовать   игуанодонов,   плезиозавров,
птеродактилей, трилобитов* и другие палеонтологические чудеса.
     _______________
          * Т р и л о б и т ы   -  вымерший   отряд   ракообразных;   тело
     трилобита, делится на три части (откуда и  название):  головной  щит,
     тело из многих члеников и хвостовой щит. Жили в палеозое (эре древней
     жизни)  240-600  миллионов  лет  тому  назад.  С  другими  животными,
     упомянутыми Громеко, мы ознакомимся дальше.

     - В таком случае жаль,  что мы не подстрелили муравьеда и глиптодона!
Чем  мы   сможем  доказать  их   существовании?   Глиптодона  я   даже  не
сфотографировал.
     - Может быть, мы встретим их еще раз.
     - А кстати,  пора возобновить запас мяса,  -  заявил Громеко, - иначе
придется есть одно свиное сало.
     Во  время этого разговора охотники медленно поднялись по склону холма
и  достигли его  гребня,  вдоль  которого тянулись узкой полоской довольно
густые кусты,  скрывавшие,  к  радости Каштанова,  небольшие выходы горных
пород.  Геолог  немедленно  пустил  в  дело  свой  молоток,  но  Папочкин,
пролезший уже через кусты, остановил его возгласом:
     - Потише - на том склоне зверинец травоядных!
     Каштанов прекратил стук,  спрятал добытый образчик в  карман и  полез
через кусты; Громеко следовал за ним.
     На южном склоне холма,  еще более пологом, они увидели разнообразных,
мирно пасшихся животных. Ближе всего к ним находилось семейство носорогов,
сильно  отличавшихся  как  от  живущих  в   Индии  и  Африке,   так  и  от
длинношерстного носорога.  Это  были  толстые,  приземистые,  коротконогие
твари,  похожие  скорее  на  небольших гиппопотамов;  но  форма  головы  и
короткий толстый рог самца выдавали их  породу.  У  самки вместо рога была
только большая мозолеобразная шишка.  Детеныш,  резвившийся возле  матери,
походил на огромную ливерную колбасу; чтобы добраться до источника молока,
он  ложился на  землю  и  протискивался боком под  брюхо матери,  которая,
передвигаясь,   придавливала  его,   что   вызывало  недовольное  хрюканье
обиженного малыша.
     Немного далее на склоне паслось стадо огромных слонов.  Рассмотрев их
в бинокль,  Каштанов заявил, что это, вероятно, мастодонты; они отличались
от  мамонта  длинными и  прямыми бивнями,  покатым лбом  и  более  длинным
туловищем.
     По  соседству с  ними  ходили  несколько антилоп  огромной  величины,
буро-желтых с  черными пятнами,  как у  леопарда,  с длинными саблевидными
рогами.   Они   передвигались  скачками,   потому  что  задние  ноги  были
значительно длиннее передних,  -  Громеко сначала принял  их  за  огромных
зайцев.
     На  опушке  леса  находились еще  более  странные  животные,  похожие
отчасти на жирафа, отчасти на верблюда: сходство с первым состояло в очень
длинной шее и голове с небольшими рожками,  а признаками верблюда являлись
бурый цвет и форма туловища с небольшим горбом.  Парочка этих животных,  в
которых Каштанов признал родоначальника верблюда и  жирафа,  ходила  вдоль
опушки,  свободно срывая  веточки и  листья  на  высоте  четырех метров от
земли.
     Наиболее   интересной  добычей   охотникам   показались  антилопы   и
верблюдо-жирафы;   поэтому  они  разделились  на   три  партии:   Каштанов
направился окольным путем к верблюдо-жирафам,  Папочкин -  к антилопам,  а
Громеко должен был сфотографировать носорогов и мастодонтов.
     Громеко,  соблазнившийся видом маленького носорога, показавшегося ему
достойным вертела,  выстрелил и  уложил на  месте ничего не подозревавшего
детеныша.  Его родители,  вместо того чтобы спастись бегством,  как ожида