х,  они  поспешили дальше,  Впрочем,  Папочкин все-таки  успел
сфотографировать это пиршество птеродактилей.
     Недалеко от  устья долины нашелся крутой и  узкий овраг,  по которому
удалось спуститься вниз.  Всем хотелось бежать,  чтобы скорее добраться до
моря. Но не тут-то было. Грязь, разлитая повсюду, хотя и не толстым слоем,
еще недостаточно засохла,  и ноги вязли или прилипали на каждом шагу.  Уже
издали было видно, что грязевой поток и в устье поработал изрядно. Речка в
низовьях протекала по узкому коридору между стенами хвощей и папоротников.
Теперь  там  была  проложена широкая  просека,  а  наваленные деревья были
занесены грязью. Но и вне этой полосы, по которой пронеслась главная масса
воды, поток поработал: весь лес в устье долины был заполнен грязной водой,
оставившей после себя повсюду толстый слой грязи.
     Увязая в  этой  грязи,  путники наконец добрались до  берега залива и
ахнули. Вместо чистой голубой воды перед ними расстилались бурые помои, по
поверхности которых плавали листья,  ветви,  сучья,  кусты и целые стволы,
выброшенные потоком в  море.  Макшеев и Громеко побежали к чаще,  где были
спрятаны лодки  и  вещи,  почти уверенные,  что  все  унесено,  потому что
признаки опустошения были  видны везде,  и  даже пляж близ устья речки был
покрыт слоем грязи.
     - Ура! - раздались их возгласы. - Все цело, идите на помощь!
     Вещи уцелели благодаря тому,  что были сложены в  лодки,  а последние
покрыты палаткой и плотом и,  кроме того, крепко привязаны к деревьям. Все
вздохнули свободно и  принялись откапывать лодки и перетаскивать их и вещи
на берег моря, где, подальше от устья речки, нашлось местечко, не покрытое
грязью.  Но так как речка иссякла,  приходилось убираться из этого уголка,
который  накануне так  очаровал всех.  Продолжать плавание на  запад  было
рискованно, так как в эту сторону южный берег моря представлял голые утесы
столовой возвышенности -  черной пустыни,  и не было надежды найти пресную
воду.
     - Не  имея запаса воды,  мы  не  можем ехать на  запад,  тогда как на
востоке нам  известен источник,  возле которого мы  ночевали,  -  заключил
Громеко обсуждение вопроса, куда плыть.



ОБРАТНОЕ ПЛАВАНИЕ

     Через  час  путешественники уже  плыли по  заливу,  превратившемуся в
грязную лужу.  Они обогнули мыс и повернули на восток, вдоль однообразного
низкого берега с  возвышающейся стеной леса.  Все  усиленно гребли,  чтобы
скорее добраться до  пресной воды,  где можно было бы  наконец отдохнуть и
выспаться после всех трудов и волнений последних двух дней.
     Эта  поспешность не  помешала,  однако,  сделать привал для  охоты за
игуанодонами, замеченными в одном месте на пляже.
     На следующий день плавание продолжалось столь же энергичным темпом, и
к вечеру достигли злополучного места в устье речки Муравьиной,  той самой,
на  которой  находился сожженный муравейник.  Здесь  был  песчаный пляж  и
пресная вода, а дальше уже не было удобных мест для стоянки.
     Остановились   на   ночлег,   который   не   был   нарушен   никакими
приключениями.
     Еще  один  день  прошел  в  плавании на  восток  через  пролив  между
островами, разделявшими Восточное море от Западного.
     В  этот  раз  выбрали путь вблизи северного берега,  чтобы определить
положение устья реки,  которая оказалась значительно больше реки Макшеева,
но имела,  по-видимому,  такой же характер.  Ее низкие берега были покрыты
сплошным лесом,  доходившим до воды и  не оставлявшим ни единой пяди земли
для стоянки.
     Пришлось пообедать всухомятку на лодках.
     Во время отдыха после еды Папочкину внезапно пришла мысль, которой он
не замедлил поделиться с товарищами.
     - Ведь мы сейчас у северного берега моря,  не так ли?  -  вскричал он
радостно.
     - Ну конечно! - ответил Каштанов.
     - Так  будем держаться его  и  дальше до  самого устья реки Макшеева:
этим мы избегнем опасного переезда через море.
     - Но  ведь мы  же  собирались основательно обследовать южный берег на
восток от места первого осмотра! - заявил Громеко.
     - Не  пора ли  нам подумать об  обратном пути ко льдам?  -  продолжал
зоолог.
     - Почему же так скоро?
     - Потому что  путь  вверх по  реке потребует в  три  или  четыре раза
больше времени,  чем  вниз,  -  придется все  время идти на  веслах против
течения.
     - Ну так что же, у нас времени много.
     - Не так,  чтобы очень.  Ведь август уже на исходе.  На берегах этого
моря,  вероятно,  вечное лето,  но там на севере, ближе ко льдам, наверно,
бывает  и  зима.  Если  мы  поздно двинемся в  обратный путь,  мы  рискуем
захватить холода и,  вместо того  чтобы плыть по  реке,  которая покроется
льдом, будем тащиться пешком по снегу...
     - Без лыж и без теплой одежды! - прибавил Макшеев.
     - Это  соображение,  конечно,  очень важно,  и  его  надо  принять во
внимание,  - заметил Каштанов. - Но еще одна неделя, которую мы уделили бы
для  дальнейшего изучения южного берега моря,  не  уменьшит заметно время,
остающееся для обратного пути.
     - Есть еще соображение! - настаивал Папочкин. - Все наши экскурсии по
южному берегу моря наталкивались на опасности и  препятствия,  связанные с
муравьями.  Едва ли приходится сомневаться в  том,  что и  в других частях
южного  берега водятся эти  зловредные насекомые.  Борьба с  ними  требует
большого расхода огнестрельных припасов, а у нас их осталось не так много.
Нужно их поберечь на обратный путь для охоты и для защиты от хищников.
     - И, наконец, - поддержал его Громеко, - мы едва ли найдем что-нибудь
повое на  южном берегу моря за те три-четыре дня,  которые можем посвятить
дальнейшему плаванию на  восток.  Мы  уже  видели,  что  в  эту сторону на
большое  расстояние тянутся отвесные обрывы  столовой возвышенности,  а  с
вершины вулкана Сатаны  мы  не  видели  на  востоке ничего,  кроме  черной
пустыни.
     - В  лучшем случае откроем еще одну речку и в ее верховьях еще группу
вулканов,  которые снова угостят нас  каким-нибудь сюрпризом,  -  прибавил
Папочкин,  не забывший свои злоключения.  - Два раза мы спаслись почти что
чудом. Благоразумно ли еще раз испытывать судьбу?
     - Итак,  я вижу,  что остаюсь в одиночестве,  -  сказал не без досады
Каштанов.  -  Трое стоят за обратный путь, и доводы их очень основательны.
Придется уступить голосу благоразумия.
     - Следовательно,  мы поплывем теперь вдоль северною берега? - спросил
Громеко.
     - Ну конечно, раз мы решили прекратить исследование южного.
     - Тогда нужно набрать пресной воды теперь же,  потоку что  сегодня мы
едва ли успеем доплыть до устья реки Макшеева,  а  есть ли ближе ее другая
речка, нам неизвестно.
     Наполнив обе жестянки водой из устья большой речки, которую окрестили
рекой Громеко,  путешественники продолжали плыть среди людей и островов ее
дельты,  стараясь не уклоняться от северного берега.  Последний имел здесь
такой же  низменный характер,  как у  устья реки Макшеева,  но  только был
лишен песчаного пляжа,  и  чаща леса и  тростников доходила до самой воды.
Постепенно острова начали редеть,  потом исчезли, и берег стал отклоняться
заметно на  север.  На  южном  берегу против этого  места началась область
песчаных дюн;  вдали  видна была  группа вулкана Сатаны,  который все  еще
продолжал  выбрасывать  довольно  густой   дым,   застилавший  эту   часть
горизонта.
     Плавание оживлялось насекомыми,  реявшими над  водой  и  над  зеленой
стеной;  по временам мелкими летучими ящерами, охотившимися за стрекозами,
и  головами плезиозавров,  появлявшимися над  зеркалом моря на  порядочном
расстоянии от берега. Вблизи последнего вода была очень неглубока, и весла
по временам почти касались дна.
     Кое-где в зеленой стене тростников,  окаймлявших лес, были протоптаны
широкие  дорожки,   настоящие  зеленые  коридоры,  по  которым,  вероятно,
пробирались к воде различные травоядные и хищные ящеры, населявшие чащу.
     На следующий день путешественники еще до обеда приплыли к  устью реки
Макшеева, которое легко узнали по сооруженной ими пирамиде.
     Здесь  провели  почти  сутки,  чтобы  сделать последние наблюдения на
берегу моря, наловить и навялить рыбы в устье речки, починить лодки и плот
для долгого плавания вверх по реке.
     Это плавание шло довольно медленно.  Приходилось работать веслами без
перерывов, уделяя на отдых, еду и сон только самое короткое время.
     Успевали проплыть в  сутки всего только тридцать-сорок километров,  в
зависимости от быстроты течения.
     Задерживали плавание также  и  приключения с  ящерами,  с  хищными  и
травоядными млекопитающими,  так  как,  сберегая снаряды,  путешественники
стреляли только для добычи свежего мяса или в случае нападения.
     За  время  первых  недель  этого  плавания  природа  не  обнаруживала
заметных  изменений.  Но  дальше,  когда  начались  лиственные леса  более
умеренного климата,  оказалось,  что  листья на  деревьях уже  пожелтели и
опали, и, чем дальше к северу, тем больше встречалось обнаженных от листвы
растений.
     Изменилась и  погода:  хотя  Плутон стоял  по-прежнему в  зените,  но
густые тучи все чаще и чаще заслоняли его, дул прохладный северный ветер и
часто моросил осенний мелкий дождь. В промежутках, когда небо прояснялось,
становилось опять  жарко,  но  средняя  температура все  больше  и  больше
понижалась.
     Ненастье в  виде сильных дождей с  холодным встречным ветром все чаще
тормозило или даже прерывало плавание,  приходилось укрываться в палатке и
согреваться у костра. Путешественники, пробывшие несколько месяцев в очень
теплом и сухом климате, стали более чувствительными к холоду и сырости.
     В поясе, где жили мамонты, длинношерстные носороги, исполинские олени
и первобытные быки,  путешественники застали уже начало зимы.  Температура
держалась около нуля и поднималась выше только изредка, при ясном небе. Но
небо  большей частью было скрыто сплошной пеленой густых туч,  сыпавших по
временам снегом;  дул холодный северный ветер.  Вместе с  тем вода в речке
начала заметно убывать,  а  ее  узкое  русло  было  уже  стеснено ледяными
краями.  Только середина ее  вследствие более  быстрого течения оставалась
свободной от  ледяного покрова;  можно было думать,  что через день-другой
придется прекратить плавание.  Плот же,  соединявший и  облегчавший лодки,
был  уже  раньше брошен из-за  узости фарватера.  Сильно нагруженные лодки
медленно пробирались одна за другой по быстрой речке,  и скорость движения
уменьшилась до пятнадцати-двадцати километров в день.
     Между тем до холма с юртой оставалось еще более ста километров.
     По берегам, в лесах и на полянах, лежал тонкий слой снега.



ЗАГАДОЧНЫЙ СЛЕД

     Однажды после  ужина  Громеко и  Макшеев отправились ловить  рыбу  на
мягкий  песчаный  откос,  желтевший на  берегу  среди  увядшей  и  побитой
морозами травы.  Макшеев уже забросил удочку и  следил за  поплавком,  как
вдруг заметил на  песке рядом с  отпечатком своего сапога ясный след босой
ноги человека,
     <Странно,  -  подумал он,  -  я  как будто еще не снимал сапог,  да и
доктору едва ли понадобилось это в такую прохладную погоду>.
     Он  наклонился и  начал рассматривать след;  след был  оставлен левой
ступней  крупного размера  и  превышал даже  след  сапога  инженера,  нога
которого была не из маленьких.  Ступня была плоская.  Человек,  оставивший
след,  очевидно, всегда ходил босиком. Но всего замечательнее было то, что
все пять пальцев,  отчетливо отпечатавшиеся на песке, были очень длинны, а
большой палец далеко отстоял от остальных.  Казалось,  что это был след не
ноги а громадной руки с очень длинной ладонью.
     Немного дальше Макшеев увидел след и правой ноги, но большая часть ее
была уже  под  водой и  сглажена ею.  Очевидно,  субъект пошел вброд через
речку так как обратных следов вверх по откосу не было видно.
     - Михаил Игнатьевич, подите-ка сюда на минутку! - воскликнул Макшеев.
     - В чем дело? Подождите немного, у меня клюет! - ответил ботаник.
     - Бросьте вашу рыбу, идите посмотрите - я нашел что-то любопытное!
     - Ну что такое? Рака, что ли, или черепаху?
     - Нет, след босой ноги человека на песке.
     - Не может быть!
     Громеко оставил свою удочку и побежал.  Рассмотрев с удивлением след,
он согласился, что форма ноги оставившей след, очень странная.
     - Не обезьяна ли прошла здесь? - предположил он.
     - Здесь, в субполярной местности, среди лиственниц и берез?
     - Кто знает?  Если мамонты и носороги,  близкие родичи которых теперь
живут там, на поверхности Земли только в теплом климате, могут жить здесь,
в  северных  лесах  и  тундрах,  то  почему  не  может  быть  и  обезьяны,
приспособившейся к этому климату?
     - Пожалуй вы правы.  Нужно позвать сюда зоолога и геолога - они лучше
рассудят.
     - Ловите свою рыбу, а я съезжу за ними.
     Громеко поплыл к месту стоянки и привез товарищей.
     - Это огромная обезьяна, - предположил геолог.
     - А  я  думаю,  что  это  скорее обезьяноподобный человек,  -  заявил
зоолог. - Смотрите, он шел только на ногах, не опираясь на руки. Обезьяна,
спускаясь довольно круто к воде,  наверно,  стала бы и на руки,  но следов
рук не видно.
     Тщательный осмотр местности обнаружил на обоих берегах тропинку,  а в
речке неглубокий брод.  На  тропинке следы видны были  менее ясно,  но  по
расстоянию между ними можно было судить,  что субъект был ростом не  менее
ста восьмидесяти сантиметров.
     - Что же вы обнаружили? - спросил Макшеев, когда они подошли к нему.
     Пока товарищи изучали следы, он и Громеко возобновили рыбную ловлю.
     - Вероятнее всего, что следы оставил обезьяноподобный человек, шедший
по хорошо пробитой тропе к известному ему неглубокому броду через речку, -
заявил Каштанов.
     - Следовательно,  сюда,  в  Плутонию,  раньше нас  забрались какие-то
люди?
     - И  вдобавок  ходят  босиком,   хотя  уже  падает  снег!   Переходят
преспокойно вброд через ледяную воду! - воскликнул ботаник.
     - Вероятно,  какие-нибудь дикари?  Недаром у  них форма ноги почти не
отличается от обезьяньей.
     - Нежелательно было бы встретиться с ними! Они, пожалуй, людоеды.
     - Ну,  муравьи нас  не  одолели,  хотя  помешали нашей  работе,  а  с
дикарями мы бы так или иначе поладили.
     Теперь приходилось быть  особенно настороже,  чтобы не  подвергнуться
нападению врасплох.  Во время отдыха поочередно дежурили и  весь следующий
день зорко смотрели по сторонам.
     Но   еще   через  день  плавание  прекратилось.   С   севера  налетел
продолжительный  буран,  речка  замерзла  и  даже  покрылась  слоем  снега
сантиметров в пятнадцать.
     Чтобы не бросать лодок и не тащить имущество на себе,  решили сделать
полозья, поставить на них лодки с вещами и, придерживаясь русла речки, где
не мешали ни кусты,  ни деревья,  тащить их за собой по снегу. Но идти без
лыж по свежему рыхлому снегу и  тащить за собой тяжелые сани было нелегко,
так что за день проходили только километров двенадцать-пятнадцать.  Плутон
больше не показывался из-за густой пелены туч, и температура опускалась до
5  и  даже 10 градусов ниже нуля.  В  тонкой палатке и  тонкой одежде было
очень холодно,  и во время отдыха поочередно дежурили,  чтобы поддерживать
огонь у  входа в  палатку.  В  борьбе со  стужей и  снегом совсем забыли о
первобытных  людях.  Впрочем,  следов  больше  не  встречали.  Все  живое,
по-видимому, откочевало на юг, и редкие леса под белым саваном погрузились
в зимнее безмолвие.
     Только на  восьмой день  после  начала санного путешествия поредевший
лес  кончился,  и  на  северном горизонте показались белые  увалы -  конец
льдов,  и на фоне их с трудом можно было различить темную точку -  юрту на
холме, который почти сливался с равниной тундры.
     Оставался еще  десяток километров тяжелого пути,  и  затем предстояло
свидание с   товарищами  и  отдых  в  теплой  юрте  после  многонедельного
странствования.  Через три часа они были только в километре  от  нее  и  с
минуты на минуту ждали,  что услышат лай собак, что из юрты выбегут люди и
поспешат к ним навстречу с нартами и лыжами.  Но  никого  не  было  видно,
никто не лаял,  и юрта,  полузанесенная снегом, одиноко чернела на вершине
холма,  словно  покинутая  обитателями.   У   путешественников   возникали
тревожные вопросы, которыми они перебрасывались:
     - Неужели они спят по целым дням?
     - Почему же не видно и не слышно собак?
     - Не случилось ли что-нибудь скверное?
     Напрягая все  силы,  путники  ускорили свое  движение по  глубокому и
рыхлому снегу равнины, в котором нога погружалась почти до колена.
     Вот холм уже совсем близко,  но на нем по-прежнему все было безмолвно
и пусто. У его подножия путники остановились и хором закричали:
     - Эй-эй, Боровой, Иголкин! Вставайте, встречайте!
     Повторили призыв еще  и  еще раз,  но  ответом была та  же  могильная
тишина. Кричавшие не на шутку встревожились.
     - Если наши товарищи не умерли, то можно объяснить их молчание только
тем, что они отправились куда-нибудь на нартах на охоту за крупным зверем,
- сказал Макшеев, - Тем более, что нет и собак.
     - Но мы уже целую неделю не видели никакой дичи, - возразил Папочкин.
     - Потому-то они и ушли куда-нибудь подальше на юг.
     - Не  пошли ли  они нам навстречу ввиду нашего долгого отсутствия?  -
предположил Громеко.  -  После того как начались холода и пошел снег,  они
должны были вспомнить, что мы ушли в летней одежде и без лыж.
     - Это  мало правдоподобно,  потому что они знали,  по  какой речке мы
поплыли, а разойтись по ней с нами они не могли, - заметил Каштанов.
     - Я думаю, что в юрте мы найдем разрешение загадки, - сказал Макшеев.
- Но  раньше обогнем весь  холм,  чтобы посмотреть,  нет  ли  каких-нибудь
следов, которые мы можем нечаянно затоптать.
     Оставив сани у  подножия,  все четверо пошли вокруг холма,  тщательно
рассматривая поверхность снега.  Но никаких следов,  ни свежих, ни старых,
на этой поверхности не оказалось,  и можно было утверждать, что, с тех пор
как снег покрыл землю, никто не поднимался на холм и не спускался с него.



В ПОКИНУТОЙ ЮРТЕ

     Войлочная дверь  юрты,  обращенная на  юг,  была  закрыта  и  снаружи
завязана:    следовательно,    юрта   была   пуста.    Приподняв   войлок,
путешественники вошли.  Юрта имела жилой вид. У задней стенки были сложены
экспедиционные  ящики  с   инструментами,   коллекциями  и   более  ценным
имуществом. Висели ружья, патронташи, платье товарищей, а у боковых стенок
были  свернуты их  спальные мешки.  В  центре юрты  чернело огнище,  и  на
треноге висел даже чайник;  рядом лежала кучка дров и хвороста.  Все имело
такой вид, словно товарищи отлучились ненадолго.
     При виде всех этих признаков тревога вошедших усилилась.  Их товарищи
не ушли ни на охоту,  ни на экскурсию, потому что и ружья и спальные мешки
остались в юрте. Приходилось думать, что какие-то враги - хищники или люди
- напали на  них  врасплох где-нибудь поблизости от  юрты,  например возле
ледника пли в тундре у его подножия.  А собаки, лишившись хозяев и мучимые
голодом,  погибли или разбежались.  Но если напала орда,  то почему она не
разграбила юрту?
     Более внимательный осмотр вещей обнаружил,  что чайник, ружья, вообще
все вещи покрылись слоем пыли.  Макшеев поднял крышку чайника: остатки чая
на его дне оказались покрытыми густой плесенью. Стало совершенно ясно, что
люди покинули юрту уже давно.
     - А  это  что  такое?   -  спросил  Каштанов,  указывая  на  странный
деревянный предмет, стоявший на одном из ящиков и не замеченный раньше.
     Все  обступили ящик.  На  нем оказалась фигурка мамонта,  очень грубо
вырезанная из дерева.  Она была покрыта бурыми мазками и  слоем сала,  так
что было даже противно притронуться к ней.
     - Не занялся ли Иголкин со скуки скульптурой? - предположил Папочкин.