глубь
страны они  рисковали встретиться с  озлобленными насекомыми,  лишившимися
жилища и  бродящими повсюду,  и должны были бы тратить на войну с ними всю
свою энергию и огнестрельные припасы,  которых оставалось не так уж много.
Да  и  на  самой стоянке они  рисковали ежеминутно подвергнуться нападению
муравьев, которое могло кончиться печально.
     Вопрос,  продолжать ли  плавание вдоль  южного берега моря  Ящеров на
запад или же вернуться и плыть на восток, обсуждался очень горячо во время
раннего завтрака. И наконец решили плыть еще на запад.
     Поплыли прежним порядком, вблизи берега, и скоро выбрались из залива.
Южный берег и далее был утомительно однообразен.  Проведя две недели среди
животного и  растительного мира юрского периода,  наши путешественники уже
так привыкли к нему,  что находили его довольно однообразным.  Им хотелось
теперь проникнуть дальше на юг в надежде встретить еще более древнюю флору
и фауну, испытать новые приключения и получить новые впечатления.
     Но этот дальнейший путь на юг был прегражден пустыней,  а плавание на
запад или на восток обещало им только все те же картины юрской природы.  И
все начали уже подумывать об обратном пути на север.
     На  берегу в  нескольких местах замечены были муравьи,  из чего можно
было  заключить,  что  этот  род  насекомых распространен по  всему южному
берегу моря Ящеров и они действительно являются царями юрской природы.
     - Счастье  еще,  что  они  часть  времени проводят в  муравейнике!  -
заметил Папочкин. - Иначе от них не было бы житья.
     - Да, эти твари хуже сабельных тигров и хищных ящеров. Те и другие не
доставили нам и  сотой доли тех неприятностей и тревог,  которые причинили
муравьи, - согласился Макшеев.
     Ночевали на пляже. Решили плыть еще один день дальше на запад, и если
в этот день не удастся проникнуть на юг, то повернуть обратно.
     Этот последний день принес желанную перемену. Берег моря вскоре начал
сильнее уклоняться на юг,  сохраняя тот же характер. Через несколько часов
плавания стало  видно,  что  зеленая стена  леса  скоро  кончится и  далее
начнутся утесы.
     - Опять та  же  столовая возвышенность,  а  на  ее поверхности черная
пустыня!  -  воскликнул Каштанов,  изучавший в бинокль местность,  лежащую
впереди. В его голосе было слышно разочарование.
     Но когда подплыли к концу леса, оказалось, что между ними и подножием
столовой  возвышенности  расположен  большой  залив,  в  глубине  которого
открывалась зеленая долина;  на  заднем плане последней поднималась группа
высоких остроконечных темных гор.
     - Опять вулканы!  Но  на  этот раз совсем недалеко от берега моря!  -
воскликнул Громеко.
     Лодки  направились  к  южному  берегу  залива  в  устье  долины,  где
виднелась ровная площадка песчаного пляжа.
     В  долине  протекал  довольно большой  ручей,  окаймленный деревьями,
кустами и лужайками.  Палатку раскинули на пляже.  На лужайках вдоль ручья
видели жуков, стрекоз, мух, заметили следы игуанодона и летучих ящеров, но
муравьев не нашли.
     После обеда направились к  вулканам,  но  из  предосторожности лодки,
палатку и  лишние вещи запрятали в  чащу леса,  подвесив некоторые из  них
даже на деревьях. Генерала взяли с собой.
     Путь  шел  вверх  по  долине вблизи ручья.  Рощи  по  его  берегам не
представляли непроходимой чащи и были пересечены тропинками игуанодонов. В
утесах  обоих  склонов  Каштанов  определил  породы,  встреченные  гораздо
севернее,  именно на реке Макшеева, - оливиновые с вкраплениями никелевого
железа.  Но  только  здесь  эти  вкрапления часто  превращались в  большие
гнезда,  диаметром от  половины до  одного метра,  состоявшие из сплошного
металла.
     - Ведь  это  же  прекрасный  материал  для  переработки  в  сталь!  -
воскликнул инженер,  остановившись в  изумлении и  восторге перед  высокой
отвесной  стеной,  в  которой  большие  и  малые  гнезда  металла,  тускло
блестевшие под лучами солнца, были рассеяны в изобилии.
     Он  смотрел на  эту  стену  с  таким  же  вожделением,  с  каким дети
разглядывают сладкую булку, полную изюма.
     - Эх,  какой  колоссальный  завод  можно  было  бы  основать  тут!  -
сокрушался он.
     - Несмотря даже на муравьев? - с улыбкой спросил Каштанов.
     - Несмотря ни  на что!  Разве в  случае необходимости разработки этих
сокровищ  люди  остановились  бы  перед  полным  истреблением  надоедливых
насекомых?   В   погоне  за   золотом  европейцы  вытеснили  воинственных,
краснокожих,  людоедов-австралийцев,  бушменов и  кафров.  Одной  пушки  и
нескольких десятков гранат  достаточно,  чтобы  истребить все  муравейники
этого берега с их населением.
     Над  зеленой долиной по  временам проносились взад  и  вперед крупные
птеродактили,  высматривая добычу;  очевидно,  где-нибудь по  соседству на
неприступных утесах было их гнездилище. Нападать на людей они не решались,
но,  когда Генерал слишком опережал путешественников или отставал от  них,
над ним появлялся ящер и  кружил в воздухе в ожидании удобного момента для
нападения.  Громеко два раза стрелял по  летучему хищнику и  во второй раз
подшиб  его.  Раненое  животное осталось барахтаться на  вершине  большого
папоротника.
     Встретили стадо игуанодонов,  которые отдыхали на лужайке у  подножия
скал,  но  охоту на  них отложили до обратного пути,  чтобы не нагружаться
мясом.
     Через три часа спокойного хода достигли того места,  где долина круто
поворачивала на  запад.  Далее  ее  правый склон образовывался из  откосов
группы вулканов.  Путь сделался труднее, приходилось то и дело пробираться
по лаве, карабкаясь по ее черным глыбам.
     На маленькой лужайке,  где было удобное место для ночлега и несколько
сухих хвощей для костра, сложили принесенные с собой запасы и лишние вещи,
чтобы налегке обследовать местность.
     Между  концами  двух  широких потоков лавы,  спускавшихся с  вулкана,
лежало небольшое озеро  -  в  полсотню метров в  диаметре,  -  окаймленное
группами  небольших пальм,  хвощей  и  узкой  полосой  тростников.  Ручеек
вытекал из  этого озера,  пробиваясь по  лаве нижнего потока.  Поверхность
озера  была  гладкая,  как  зеркало,  и  отражала  в  себе  до  мельчайших
подробностей и  зеленую раму,  и  черные  потоки  лавы,  и  мрачные обрывы
столовой возвышенности.
     - Вот  чудесное местечко для  отшельника,  который  захотел  бы  уйти
навсегда от суеты мирской!  -  воскликнул Папочкин.  - Он выстроил бы себе
хижину под защитой черной стены и жил,  предаваясь созерцанию ясного неба,
вечного солнца и  величественного вулкана на  берегу мирного озера в  тени
пальм.
     - И в один прекрасный день погиб бы под градом камней или под потоком
лавы, извергнутым этим коварным вулканом, - заметил Каштанов.
     - Или еще раньше умер бы от голода,  ибо,  насколько могу судить, эти
пальмы  не  дают  съедобных плодов,  а  тростник не  сладкий,  -  прибавил
Громеко.
     - И не видно никакой дичи, - сказал Макшеев.
     - Какие вы  все жалкие реалисты,  не даете даже помечтать!  Отшельник
мог бы завести пашню,  садик,  огород. Вода есть, а на старой лаве отлично
растет виноград и...
     Зоолог не  успел кончить свою фразу,  потому что со  стороны вулкана,
главная  вершина которого была  скрыта  близлежащими нагромождениями лавы,
раздался гул, подобный грому, и через несколько минут вокруг путников упал
дождь мелких черных лапилли (камешков).
     - Вот вам!  Его величество предупреждает,  что он  не даст отшельнику
разводить виноград на старой лаве... - засмеялся Макшеев.
     - Осмотрим  озеро  и  вернемся  назад  к  нашим  вещам.  Здесь  менее
безопасно, - предложил Каштанов.
     Пока путники спускались по лаве к  озеру,  раскат повторился и  опять
посыпались лапилли.
     - Вулкан сердится на  незваных гостей!  Он  боится,  что  мы  похитим
сокровища из его кратера,  как похитили серу из кратера Сатаны, прежде чем
он успел проснуться.
     - Назовем этот вулкан Ворчуном! - предложил Громеко.
     Это название было принято сочувственно и  занесено на карту,  которую
набрасывал Каштанов.  Озеро  получило  название  Отшельничьего,  а  ручей,
вытекавший из него, - имя Папочкина.
     - Вот  мы  и  увековечили ваши  воздушные замки!  -  смеялся Макшеев,
записывая эти имена.
     Вода озера оказалась холодной и  пресной,  на  вкус даже напоминавшей
сельтерскую,  так  как из  нее при легком подогревании выделялись пузырьки
углекислоты.
     Обойдя  озеро  кругом  и  наткнувшись на  удобное  место,  путники  с
удовольствием выкупались в  его  живительной воде  и  узнали,  ныряя,  что
глубина его не  превышает трех метров.  Ни рыбы,  ни водяных растений,  ни
насекомых в нем не было.
     Так  как  было  еще  рано  возвращаться  на  место  стоянки,   решили
взобраться на  столовую  возвышенность.  Это  было  нетрудно,  потому  что
верхний поток лавы упирался в  обрыв возвышенности,  и  глыбы представляли
нечто вроде гигантской лестницы,  так что,  карабкаясь с  глыбы на  глыбу,
путники скоро очутились наверху.
     На  востоке у  их  ног,  в  глубокой яме,  лежало  озеро,  а  за  ним
поднимались  черные,  изрытые  склоны  Ворчуна,  над  которым  царила  его
крутобокая вершина.  Из  нее  поднимался столб черного дыма,  тянувшийся в
спокойном воздухе на огромную высоту.  На юг,  запад и  север расстилалась
черная пустыня,  совершенно такая же, как вокруг группы вулкана Сатаны. На
севере она упиралась в море, а в другие стороны уходила до горизонта.
     - Ворчун гораздо выше Сатаны,  и склоны его конуса круче,  -  заметил
Каштанов.
     - А  начавшееся извержение помешает нам забраться на  его вершину,  -
добавил Макшеев.
     - Увидим завтра. Серы нам теперь не нужно, и мы можем повернуть назад
в любой момент.
     Спустившись обратно к  озеру и  проделав тот  же  путь  через лавовые
потоки, путники через час очутились на месте своей стоянки.



                            <ШАЛОСТИ> ВОРЧУНА

     Но Ворчун не дал им выспаться как следует.  Через несколько часов они
были разбужены ужасным грохотом и вскочили перепуганные.
     - Неужели и этот вулкан выбрасывает палящие тучи?  Смотрите,  что там
творится! - воскликнул Громеко.
     Ворчун был окутан густыми черными тучами, которые спускались все ниже
по  склону  и  вместе с  тем  расползались во  все  стороны.  Чувствовался
заметный запах серы и хлора. Тучи клубились, освещались яркими молниями, а
грохот, вырывавшийся из недр вулкана, сливался с раскатами грома.
     - Нет,  -  заметил Каштанов,  -  палящей тучи нам бояться нечего. Это
извержение  носит   другой   характер,   именно   типа   Везувия.   Сейчас
выбрасываются пепел и бомбы, а потом, вероятно, появится и лава.
     - Наше восхождение, конечно, ухнуло.
     - Понятно! Было бы безумно лезть на вулкан в такое время.
     - Что же мы будем делать?
     - Посидим еще  здесь  или  продолжим прерванный сон,  а  затем пойдем
назад к морю.
     - Почему же не сейчас?
     - Интересно наблюдать извержение так близко.
     - А если на нас посыплются бомбочки?
     - Едва ли - мы тут у самого подножия, и так далеко они не летают.
     - А если лава захватит нас?
     - Лава течет медленно, и от нее всегда можно уйти, даже пешком.
     - Ну, тогда останемся и посмотрим работу Ворчуна. Но не мешает за это
время позавтракать.
     Разожгли костер, поставили чайник и за едой наблюдали за вулканом.
     Он совершенно скрылся в  тучах,  и  даже небо в зените было подернуто
серой  дымкой,  сквозь  которую Плутон  казался красным диском без  лучей,
бросавшим зловещий тусклый свет на мрачные окрестности вулкана.
     Вскоре  начал  падать  черный  пепел,   тонкий,   как  пудра,  сперва
отдельными частицами,  потом все гуще и  гуще,  так что чай пришлось пить,
закрывая кружки рукой, чтобы не наглотаться вулканической пыли. Постепенно
почернели и  трава,  и  тростник,  и  листья пальм,  а  вода в ручье стала
похожей на чернила.
     - Хорошо,  что мы догадались набрать воды в нашу жестянку,  - заметил
Макшеев. - Иначе остались бы на целый день без воды... Но что это за шум?
     Так как грохот вулкана ослабел, то в промежутке между раскатами грома
можно  было   расслышать  глухой  шум,   подобный  реву  морского  прибоя,
постепенно усиливавшийся. Путешественники переглядывались в недоумении.
     - Уж не палящая ли туча? - с тревогой спросил Папочкин.
     - Нужно бежать скорее наверх! - вскричал Каштанов. - По ручью несется
вал воды или грязевой поток.  Я и забыл о возможности этого. Берем пожитки
- и на гору!
     Живо были опорожнены недопитые кружки,  собраны вещи и  ружья,  и все
побежали  вверх  по  лавовому потоку,  карабкаясь по  глыбам,  спотыкаясь,
стараясь подняться на достаточную высоту над руслом ручья.
     Когда они наконец остановились,  чтобы перевести дух, на высоте около
пятидесяти метров над местом стоянки и оглянулись,  их взору представилась
картина,  показавшая,  что поспешное бегство было вполне своевременным. По
руслу,  шедшему  со  склона  вулкана,  несся  бешеный поток  черной  воды,
срывавший большие глыбы застывшей лавы со  своих берегов.  Через несколько
минут грозный вал вышиной метра в  три докатился до места,  где они только
что беспечно пили чай,  и  в  одно мгновение в его грязных волнах скрылись
зеленые кусты,  закачались и повалились пальмы,  сломанные или вырванные с
корнем, и вся площадка исчезла, словно ее и не было.
     - Ловко работает! - воскликнул Папочкин. - Мы вовремя убрались!
     При  своем  бегстве  путешественники поднялись  выше  этого  лавового
потока, и с того места, куда они забрались, видны были внизу и та и другая
вершины. Грязевой поток прошел по правой вершине, и теперь все повернулись
в сторону левой, чтобы посмотреть, что там делается. Через несколько минут
по  тесной  долине  левой  вершины  прикатил  второй  грязевой  поток,  но
двигавшийся медленнее,  так  как  вода  была  переполнена пеплом и мелкими
камешками и представляла жидкую черную кашу,  в струях  которой  крутились
кусты, вырванные с корнем, и стволы пальм.
     - Их несет с берегов озера, где мы были вчера! - воскликнул Папочкин.
     - Вот  вам  и  тихое,  идиллическое убежище отшельника!  Озеро уже не
существует - все затоплено грязью, - сказал Каштанов.
     - Да,  здешние  вулканы  оказываются очень  беспокойными соседями!  -
заметил Громеко. - Сатана угостил нас палящей тучей, а Ворчун - грязью.
     - И  все-таки мы спаслись и  тут и  там и видели грозные и интересные
явления природы, - сказал Каштанов.
     - А теперь мы отрезаны от моря и наших лодок! - воскликнул Папочкин в
унынии.  -  Смотрите, справа и слева бурные потоки, а позади нас - Ворчун,
который может устроить нам еще какое-нибудь угощение.
     Действительно,  путешественники,  укрывшиеся от  грязевых потоков  на
скале вулкана,  очутились в  осадном положении и не могли направиться вниз
по долине к морю. А позади них вулкан продолжал громыхать.
     - Если теперь прикатит еще сверху лава, мы будем между огнем и водой.
Приятная перспектива! - заявил Громеко.
     - Да,  Ворчун  еще  не  сказал  своего  последнего слова,  -  заметил
Макшеев.
     - Я думаю, что наши тревоги преждевременны, - успокоил их Каштанов. -
Грязевые потоки скоро сбегут,  и мы пойдем к морю,  прежде чем лава,  если
таковая вообще направится в эту сторону, доберется до нас.
     - А  пока нас тут промочит до  нитки!  Укрыться-то  негде,  -  ворчал
Папочкин.
     Зоолог   был   совершенно  прав.   Уже   некоторое  время   из   туч,
распространявшихся   от    вулкана,    накрапывал   дождь,    на   который
путешественники не обратили внимания,  занятые грязевыми потоками.  Теперь
дождь усилился,  и все начали осматриваться по сторонам,  чтобы найти хоть
какую-нибудь  защиту.  Рассчитывая на  хорошую погоду,  продолжавшуюся уже
много  дней,  путешественники пошли  в  экскурсию налегке -  без  плащей и
палатки - и теперь ничем не могли защититься.
     - Мне  кажется,  что  там,  выше,  где столько крупных глыб лавы,  мы
скорее найдем какое-нибудь убежище,  -  сказал Макшеев,  указывая вверх по
склону.
     - И очутимся еще ближе к вулкану! - вздохнул Папочкин.
     - Вольному воля -  оставайтесь здесь под  дождем,  а  мы  полезем!  -
заявил Громеко.
     Но  зоолог не  захотел отстать от  компании,  и  все  пошли  вверх по
крутому потоку.  И  камни и  обувь уже  намокли,  и  идти  было скользко и
трудно.  Впрочем, скоро добрались до большого вала из навороченных одна на
другую глыб, обозначавшего конец более молодого потока, излившегося поверх
старого.  Между  глыбами  кое-где  оставались промежутки,  достаточные для
приюта одного человека.  Все четверо разместились по этим норам,  а мокрый
Генерал залез к Макшееву, который был не особенно доволен этим соседством.
Достаточно намокшие  люди,  скорчившиеся в  неудобных  позах  на  неровных
камнях,  переживали довольно неприятные минуты и, чтобы поддержать хорошее
расположение духа,  перекликались из  своих убежищ друг  с  другом,  когда
грохот Ворчуна немного затихал.
     Дождь  лил  не  переставая.  Скоро и  по  поверхности лавового потока
потекли струйки и  ручейки грязной воды,  наполненной пеплом,  и доставили
укрывшимся новые неприятности.  Одному обдало холодным душем бок,  другому
спину.  Папочкин,  растянувшийся  на  животе  в  низкой  и  длинной  норе,
почувствовал воду под собой.  Он вылез наружу и начал бегать между глыбами
в поисках лучшего места.
     Макшеев, видевший эту сцену, хохотал: ему удалось приютиться вместе с
Генералом в маленькой пещерке в лаве.
     - Это не Ворчун!  - кричал зоолог, карабкаясь по глыбам под дождем. -
Это черт знает что: Плакун, Мокрун, Дождюн!..
     - Водолеем назовем его, - предложил Макшеев.
     Но  Папочкин уже не слышал.  Он нашел низенькую расселину и  заполз в
нее головой вперед. Только она оказалась слишком короткой, и ноги остались
снаружи, под дождем.
     Вдруг  ужасающий грохот  потряс воздух.  Путешественникам показалось,
что камни раздавят их, как мышей в ловушке. Все выскочили из убежищ.
     - Землетрясение! - вскричал Громеко,
     - Вулкан взорвался и рухнет на нас! - вопил Папочкин.
     - Неужели палящая туча? - прошептал Каштанов, бледнея.
     Через  завесу дождя  и  туч  ничего не  было  видно,  и  после первых
мгновений испуга все немного успокоились.  Но вот с  глухим треском вблизи
них грохнулась бомба,  величиной с голову, покрытая спиральными бороздами,
и  начала шипеть,  трещать и  дымиться под дождем.  По сторонам,  справа и
слева,  вверху и  внизу,  то тут,  то там также слышны были удары и  треск
падавших камней.
     - По  местам  скорее!  -  крикнул Макшеев.  -  Ворчун  открыл  пальбу
снарядами крупного калибра!
     Все поторопились залезть в свои норы,  откуда с замиранием сердца, но
с  интересом наблюдали,  как падали и шипели бомбы разной величины.  Иные,
ударившись о глыбу,  разлетались на осколки,  словно гранаты.  Зато ливень
быстро прекратился.  Порыв горячего ветра пронесся вниз по склону, запахло
серой и гарью. Тучи начали рассеиваться. Снаряды перестали падать. Макшеев
решился выглянуть из пещерки.
     - Ворчун снял свою шапку и показал нам свой красный язык!  - вскричал
он.
     Остальные тоже повылезли и подняли головы.
     Наверху,  между  черными  тучами,  по  временам  открывалась  вершина
вулкана, на которой с одной стороны свесился короткий огненно-красный язык
лавы,   словно  дразнивший  людей,  которые  осмелились  нарушить  вековое
уединение горы.
     - Да, это появилась лава! - заявил Каштанов.
     - Час от часу не легче!  Сначала он хотел затопить пас в грязи, потом
залить водой,  потом пришибить бомбами,  а так как все это не помогло,  то
пустил в  ход  последнее средство и  хочет  залить нас  лавой!  -  пошутил
Громеко.
     - Мужайтесь,  Семен  Семенович!  Теперь  уж  вам  крышка,  -  смеялся
Макшеев.
     - Ну вас!  -  огрызнулся зоолог. - Ес