учку!  Без  нужной  скорости  самолет
скользнет на крыло, и тогда конец!
   Самолет падал в пропасть. На висках Виктора выступил пот.  Сережа  закрыл
глаза и прижался лицом к  груди  капитана.  Женька  припал  к  ногам  своего
хозяина, сунул нос меж его колен: защищай в случае чего! Ты все можешь!
   Самолёт вдруг оперся на воздух и прекратил падение.  Виктор  взглянул  на
приборы. Скорость сто десять... сто двадцать. Альтиметр  лезет  все  выше  и
выше. Теперь ручку управления на себя! Самолет взвыл, встал  дыбом  и  полез
вверх.
   Виктор вытер пот на висках. Капитан отвел лицо мальчика от своей груди:
   - Посмотри вниз, Сережа. Простись с ново-китежской землей.
   Внизу перелизался на солнце водопад, серебряной змейкой  извивалась  река
Сердитая, голубой тарелкой лежало озеро. А около  обрыва  в  пропасть  стоял
Волкорез, раскинув руки, запрокинув голову. Сереже показалось, что он  видит
его широко раскрытый от удивления рот и выпученные от ужаса глаза.
   Радостный холодок опахнул душу мальчика. Скоро будем дома!  Вот  удивятся
ребята, когда он будет рассказывать им о своих необыкновенных  приключениях!
Путешествие в семнадцатый век! Надо же!.. Нет, не поверят.
   3
   Сделав над озером прощальный круг, Виктор повел самолет к черной  дымовой
стене, стоявшей над тайгой. Расстояние, которое они прошагали  по  тайге  за
три, дня, сейчас пролетели меньше чем за час.
   Вот он, Ново-Китеж! Сплошное море огня и черные, выгоревшие пепелища, где
нечему уже было гореть. Дым пожара, спокойный,  тяжелый,  наклонился,  будто
смотрел угрюмо вниз, на гибель богоспасаемого города. Горела и тайга  вокруг
города, а от пожара уходили толпы людей, нагруженные телеги, скот, сбитый  в
огромные  стада.  Среди  мужицких  телег  видны  были  рыдваны  верховников,
запряженные тройками и четвернями. Может быть, и старица Нимфодора  в  одном
из этих рыдванов едет.
   "С разрешения Будимира начался, видимо, этот исход, - подумал капитан.  -
И он прав, новый атаман. От огня нужно бежать. А мичман вернется, пожалуй, к
пустому пепелищу. Найдут ли они друг  друга,  Будимир  и  Федор?  -  Капитан
оглянулся еще раз на горящий город и  горящую  тайгу,  на  людское  скопище,
валившее рядом с перегруженными телегами. - Кочевая орда! Новый исход! Снова
утеклецами стали новокитежане!.."
   Самолет резко пошел вверх и, рыча мотором, на  полном  газу  стремительно
помчался прочь от горящего города.
   На последних литрах горючего Виктор  пролетел  над  домом  лесничего,  на
крыше которого виднелся белый крест - знак  для  самолетов  лесной  авиации.
Рядом был небольшой аэродром. Виктор сбросил газ и пошел на посадку.
   Глава 12 И СНОВА ТУШИНСКИЙ АЭРОДРОМ
   Воспоминанья, только их затронь, Проходят бесконечной чередой...
   Евг. Долматовский. "Огонь"
   1
   Авиационный праздник закончился воздушным десантом. Небо  над  аэродромом
запестрело цветными парашютами. Они медленно гасли на земле,  будто  увядали
огромные цветы.
   Зрители потянулись к выходу. С аэродрома видно было, как  поползли  густо
по шоссе к Москве автомобили, мотоциклы, велосипеды  и  вереницы  пешеходов.
Ратных, сидя на поросшем травой ровике, смотрел бездумно на проходящих  мимо
людей и на Москву, колебавшуюся вдали в струях жаркого воздуха.  И  если  бы
Птуха, издали увидевший Ратных, не протолкался к нему через  толпу,  генерал
не заметил бы мичмана.
   Ратных медленно встал и начал недоверчиво разглядывать Птуху. Да, это он,
мичман! Вот он улыбнулся, и собрались под глазами и на висках  хитренькие  и
добрые морщинки. Его улыбка! И китель все такой же, с нарукавным  знаком,  и
мичманка  такая  же,  с  тупым  нахимовским  козырьком,  как-то  очень  лихо
надвинутая на бровь. И вое тот же флотский шик. Он,  непромокаемый  одессит,
крепкое, веселое, забубенное племя!
   - Мичман, скиталец морей, альбатрос, язви тебя! - закричал  генерал  так,
что проходившие люди обернулись. - Я  тебя  ищу,  я  тебя  ищу!  Ты  ехал  в
"виллисе", измазанном мазутом?
   Мичман молодцевато козырнул, не сгибая ладонь и высоко подняв локоть.
   - Так точно! Было такое дело.
   - Я тебя сразу узнал. По твоим цыганским глазам. Орал тебе, черту!
   И только тогда они начали обниматься, растроганно  улыбаться  и  несвязно
мычать, потому что захватило дух.
   - Пообмяло вас времечко, товарищ  капитан...  Извините,  товарищ  гвардии
генерал-майор! - чуть отступив и любовно оглядывая Ратных,  покачал  головой
Птуха. - Ох, обмяло, чтоб вы знали. Кошмар!
   - А тебя, думаешь, не обмяло? Извини, на "ты" буду тебя называть.  Вышел,
значит, из Ново-Китежа? С кем? Кого вывел?.. Погоди. Давай сюда.  Садись!  -
подтащил генерал Птуху к ровику и усадил. -  Теперь  рассказывай.  С  начала
рассказывай! Ну, пришел ты в Ново-Китеж, а дальше как дело было?..
   2
   - Досталось мне под  завязку!  Такая  морока  на  мою  голову  свалилась.
Кошмар! Не надо мне было уходить  из  города,  -  горестно  покачал  головой
мичман.- - Я с вами по тайге два дня шел, и обратно мы с  Истомой  и  Лапшой
три дня шли.  Некрас,  бес  ему  под  ребро,  заблудился.  А  пришли  -  нет
Ново-Китежа! Амба богоспасаемому граду. Только  ветер  головни  по  пожарищу
кидает. На улицах темно, как в сумерки, от дыма и  поднятого  ветром  пепла.
Солнца не видно. И пустой город!
   - Совсем пустой? Ни души?
   - Ни одного живого человека мы не нашли. Бегали мы  с  Некрасом  по  всем
посадам - нет людей! Ни молодых, ни старых, ни детей. Пусто!
   - Постой! Мы с самолета видели в тайге людей, подводы, скот...
   - Людей в тайге видели? В этом вся суть! Однако слушайте по порядку.  Как
пришли мы в город. Истома сразу  побежал  Анфису  искать.  И  больше  я  его
невидел. Пропал и Некрас Лапша. Остался я один. Пошел по городу.  Ни  единой
души! Даже собаки не лаяли. Только огонь дерево грызет. Побежал я в Детинец,
а Детинца нет. Все сгорело - и хоромы посадника, и собор; и хаты верховников
и стрельцов... И стены, и башни. Нашел я в Детинце наших друзей, Будимира  и
других.
   - Нашел? - радостно закричал генерал.
   - Мертвых, убитых! - крикнул надрывно, одним выдохом мичман.  -  Будимир,
старосты посадов, кузнецы - все навалом лежали на том месте, где  стрелецкая
оружейная  изба  была.  В  ней,  помните,  Будимир  сложил  оружие,  что  из
церковного подвала привезли. Они защищали то оружие, а  их  из  автоматов  в
упор расстреливали. И Мишаньку Безмена я там нашел. Саблями изрублен. Видно,
отчаянно дрался.  И  Псой  Вышата,  друзяка  мой,  лежал  там.  Его  живьем,
захватили и голову ему оттяпали. Положили голову,  как  на  плаху,  на  обод
тележного колеса и по шее топором! Настоящие фашисты! А оружие они увезли...
   Птуха вдруг крепко влепил себе в лоб кулаком,  вскочил  и  забегал  перед
ровиком.
   - Что б мне, дураку, перед вашим уходом из города,  ночью,  хоть  немного
обучить посадских парней стрельбе из автоматов! И надо мне было  уходить  из
города вас провожать! С боевого поста сбежал, камбала. Горло надо  рвать  за
такое!
   - Брось бегать, мичман, с-адись! - остановил его генерал.
   - Есть! - Птуха сел снова на ровик и крепко потер ладонью лоб.  -  Ладно!
Теперь поздно куплеты петь. Слушайте дальше.
   - Скажи, ты не встретил в городе Волкореза? Он проводил нас  до  озера  и
ушел обратно в Ново-Китеж.
   - Не видел я Волкореза. А нашел я в городе одну живую душу.  Не  угадаете
кого.  Юряту,  Сережиного  друга.  Хлопчик  прятался  в  кустах  на   берегу
Светлоярэ. Сам. ко. мне выбежал. Он мне и рассказал, как все дело было.
   - А как оно было?
   - Очень просто было. Ушли мы из Ново-Кнтежа, а-в тот же день под вечер  и
явились те жлобы!
   - Два волка, братчик и Остафий Сабур?
   - А к двум волкам целая стая волчья припуталась. Заперли  мы  в  Пыточную
башню уцелевших стрельцов и верховников.  Братчик  и  Сабур  их  освободили.
Вылезли они из башни злые, как черти. Захватили с налета  оружейную  избу  с
автоматами. Стрельцов и верховников Остафий с братчиками обучили обращению с
автоматами. Дело не трудное. Начали они народ расстреливать, за бунт мстить,
и город поджигать. Такого красного петуха по всему городу  пустили!  Кошмар!
Все по плану делали.
   - По  какому  плану?  Чей  план?  ::  -  Конечно,  ее  боголюбия  старицы
Нимфодоры, чтоб ей провалиться под три черта! Юрята все видел. Посад-окне от
убийств, от пожаров побежали из города, на заставе собрались. Туда явилась к
ним старица. Огромная у ведьмы власть над народом оставалась еще. И на  этот
раз. запугала она людей крестом да проклятиями, снова в руки  их  забрала  и
сказала, что уведет их на новые места. А Ново-Китежу, сказала,  быть  пусту!
Сгорит он дотла. Вернутся сюда мирские и не найдут города.  Народ  заплакал,
зарыдал, а спорить со старицей не посмел.  И  автоматов  побоялись.  Остафий
пристрелил  троих,  которые  отказались  уходить.  Землю  ново-китежскую   в
мешочки, в шапки посадские насыпали, с собой взяли. Дарёнка  моя  забушевала
было, отказалась уходить - ее. связали и в телегу бросили. Мне назло  увели!
Деревенские мужики и лесомыки на пожар в город прибежали,  их  старица  тоже
увела. А Юрята убежал.
   - А про Анфису Юрята ничего не узнал?
   - Рассказал он и  про  Анфису.  Ее  схватили  в  посаде  и  тоже  увезли.
Связанную увезли, в одной колымаге со старицей.
   - Видели мы с самолета  эти  колымаги,  -  нахмурился  генерал.  -  И  не
подсказало Виктору сердце, кто в колымаге ехал.
   - А если бы и подсказало, что бы он сделал? - пожал плечами Птуха. -  Вот
и все, что за Ново-Китеж могу сказать. Ну, а мы с Юрятой остались вдвоем  на
горячем, дымном пепелище. Таежный пожар и деревни и охотничьи хутора  выжег.
Все подчистую! И вышло по слову Нимфодоры - быть сему месту пусту. Вот когда
я волком взвыл!
   - И все же вышел ты на Русь. Каким чудом, объясни?
   - Поп Савва помог. Да-да, не удивляйтесь, спас меня Савва! Ой,  можно  от
смеха умереть, каким он ко мне пришел.  Плачет,  молитвы  поет,  кается,  на
коленях ползает. Хотел я его надраить с песочком, полную приборку сделать, а
он мне под нос карту Прорвы!
   - Где он ее достал?
   - Все по порядку расскажу. Помните, передрались в подныре князь Тулубахов
и Колдунов? И, как мне Савва рассказал, началось это с  того,  что  Колдунов
потребовал от князя здесь же в подземелье, чтобы тот вернул ему  выкопировку
прорвенской карты. Колдунов дал ему эту выкопировку, когда послал  братчиков
за бензином. Князь вернуть карту отказался, мало того - решил, что  Колдунов
лишний  в  игре,  что  князь  и  сам  сможет  быть  атаманом  и  властелином
ново-китежским. Они с Остафием отобрали у Колдунова карту и плитку  каменную
с метами ходов, загнали его в тупик и убежали. Отобранную у Колдунова  карту
князь взял себе, а выкопировку отдал Остафию. У пьяного спящего  стрелецкого
головы выкрал ее поп Савва.
   - Собрался в мир? К тебе в Одессу?
   - Я ему покажу такую Одессу! - блеснул глазами  мичман.  -  А  в  мир  он
собрался. Хитрый попище рассудил так, что не с руки ему таскаться  по  тайге
вслед за Нимфодорой. В тайге кабаков нет. И спустит она с него семь шкур  за
то,  что  костерил  он  старицу.  Выкрал  карту  и  помчался   на   пепелище
Ново-Китежа. Отсюда думал начать искать ходы  через  Прорву  и  нарвался  на
меня. И снова вывернулся как 'намыленный! За такой дорогой подарок простил я
ему все его фокусы, всю поповскую подлость. И двинули мы втроем на Русь - я,
Савва и Юрята. Радовался малец, что снова Сережу увидит. Не  дошел,  бедный.
Дорога через Прорву тяжелая,  обессилел  мой  хлопчик,  расхворался.  Я  его
последние два дня на руках нес, на моих руках он и  помер.  Выбрал  я  сухое
место и похоронил ребячьего  атамана.  Перед  смертью  дал  он  мне  Сережин
подарок. Вот он, - вытащил мичман  из  кармана  чудо-нож.  -  Просил  Сереже
отдать. Надо обязательно сделать, как просил покойный.
   - Сделаем.
   - Шесть дней шли мы с Саввой по Прорве. У меня лапти  были,  -  стрельцы,
помните, отняли мои ботинки. Развалились  лапти,  пальцы  торчат,  распухли,
почернели, в крови запеклись. А все же вышли...
   - Стоп, мичман! Чтобы с Саввой кончить, скажи: где  он  сейчас?  Жив?  Не
знаешь?
   - Как не знать? Имею сведения, что поп Савва в  Чите  обосновался.  Живет
припеваючи. Не в церкви служит, нет! Бросил он эту канитель.  В  забегаловке
он орудует, по сто граммов наливает,  кильку  на  закуску  дает.  Мечтал  он
поближе к кабаку устроиться, вот и приспособился, свечкодуй  чертов.  Нам  с
ним, рабам божьим, конечно, не поверили, когда мы  о  Ново-Китеже  говорили.
"Сказки, мол, рассказываете, друзья-товарищи. Давайте лучше  начистоту:  кто
такие да откуда взялись".
   - Трудно, мичман, нам поверить. И вправду на сказку похоже.
   - Ну, а потом все же разобрались, поверили.
   - Потому поверили, что из Читы самолеты  на  Ново-Китеж  выслали.  Виктор
Дмитриевич это дело организовал. Не сразу, правда, время-то военное было.
   - А что там самолеты увидели? Выжженную на много километров  тайгу?  И  с
земли им никто сигнала не подал.
   - Так и было, мичман. Теперь там, поди, новая, молодая тайга поднялась. А
не  быть  тому  месту  пусту,  как  Нимфодора  хотела.  Скоро  вышлют   туда
комплексную экспедицию,  а  годика  через  два-три  там  платиновые  прииски
Зашумят. И сбылось мое предположение, Федор Тарасович! Земля ново-китежская,
то самое подозрительное место, та болотная  страна,  о  которой  я  говорил.
"Белое пятно"! Скоро сотрут его с карты.
   Птуха щелчком в козырек сбил мичманку на затылок.
   - Полный порядок! Значит,  недаром  мы  вломились  в  древнюю  историю  и
разведали землю ново-китежскую! Л как вы тогда добрались,  товарищ  генерал?
Взлетел все же Виктор Дмитриевич с пятачка!
   - Артист, акробат воздушный! И долетел благополучно. Оба, конечно,  сразу
на фронт. Много за это время, Федор Тарасович, воды утекло. Брал Кенигсберг.
Дошел до Эльбы. Два раза в окружение  попадал.  А  когда  началась  война  с
Японией,  перебросили  меня-  на  Дальневосточный,  к   маршалу   Мерецкову.
Посчастливилось участвовать мне в разгроме  харбинского  змеиного  гнезда  и
Харбинский  колдуновский  конный  полк.  на  распыл  пустить.  А  ты,  Федор
Тарасович, по медалям вижу; тоже воевал?
   - Какое там! До настоящей войны  так  и  не  дорвался.  На  флоте  минным
складом заведовал. А про Виктора Дмитриевича вам известно что-нибудь?
   - А как же! Полковник теперь Виктор Дмитриевич. В  Польше  он  сейчас.  И
Сережа с ним.
   - А Женька жив? С высшим образованием собачка!
   - Жив обман-пинчер. Он тоже в Польше с Сережей.
   - Много раз пытался я и с вами, и с Виктором  Дмитриевичем  связаться.  И
через адресный стол, и через Красный Крест искал. Не нашел. Война! Вся жизнь
вверх тормашками!
   - А мы тебя, думаешь, не искали?
   - Как же мы теперь с товарищем Косаговским будем?
   Генерал ответил сумрачным взглядом.
   - Ты про Анфису?
   - Да. Он, наверное, надежду еще имеет.
   - Напишу я ему. Напишу все, что ты мне рассказал. И  нож  Юряткин  Сереже
отправим.
   Генерал и Птуха помолчали, глядя мрачно в  землю.  Потом  мичман  спросил
горько:
   - Что напишете? Что надежды никакой нет? Э70 же кошмар!
   - А я считаю, что надежда есть. Может быть, тень надежды, но все же есть!
   - Об чем речь? - вскочил Птуха. - О какой надежде вы говорите? Мне просто
смешно. На гибель увела народ безумная  старуха.  В  болоте  утонули  или  с
голода в тайге умерли.
   3
   - Сядь, не прыгай, - сердито сказал генерал.
   Птуха сел на ровик, но отмахнулся безнадежно.
   - И руками не маши раньше  времени.  На,  читай!  -  Генерал  вытащил  из
внутреннего кармана кителя аккуратно сложенную газету и протянул ее мичману:
- Читай, читай!
   Птуха развернул газету. Бросился в глаза заголовок, подчеркнутый  красным
карандашом.
   "ЛЮДИ XVII ВЕКА В СИБИРИ
   (От собственного корреспондента)
   Много еще диковин в Сибири...
   В текущем году, летом, к  катеру  сплавной  конторы,  крейсировавшему  по
Витиму, вышел из тайги старик, одетый  в  какую-то  домотканую  хламину,  и,
пользуясь остановкой катера, подал работнику  конторы  Ильинскому  прощение.
Оно было написано на бересте  церковнославянскими  буквами  и  начиналось  с
несуществующего  титула:  "Великих  речных  вод  обладателю..."  В  прошении
рассказывалось, что в глубине тайги живут  отрезанные  от  всего  остального
мира православные люди, не известные властям, страдающие от голода и холода,
и им надо помочь. Сам старик тоже говорил на старославянском языке,  не  мог
толком рассказать, где именно живут эти люди, и скоро опять  ушел  в  тайгу.
Прошение привезли в областной город, сдали в музей краеведам,  а  о  старике
молва пошла, что это сумасшедший...
   На этом дело кончилось.
   Но вот недавно, нынешней  осенью,  охотники-промысловики  натолкнулись  в
тайге на неведомых людей, обнаружили 9 поселков и 6 хуторов,  о  которых  до
сих пор никто не знал. Добраться до этих поселков  чрезвычайно  трудно,  ибо
колесных дорог здесь  нет  совсем,  а  есть  только  глухие  таежные  тропы,
заросшие травами, заваленные  буреломом.  Население  говорит  на  славянском
языке, не имеет ни имен, ни фамилий (вернее, скрывает их), и каждый называет
другого "братом". Занимаются они земледелием, охотой и пчеловодством.  Уклад
жизни старозаветный, граничащий, примерно, с бытом семнадцатого века,  между
тем здесь  имеются  советские  товары:  мануфактура  и  прочее.  Товарообмен
производили  какие-то  спекулянты-скупщики,  которые  одни  знали   путь   к
неведомому району и тайно грабили этот район. Им выгодно было  скрывать  эти
15 селений. Никакой прямой связи с остальным миром таежные поселки не имели,
никакие власти их не тревожили. Только теперь туда  отправилась  специальная
экспедиция, которая зарегистрирует эту таежную "Америку".
   Спрошенный нами по этому поводу известный сибирский краевед А. Р. Шнейдер
заявил:
   "При наших сибирских просторах и оторванности таежных районов от  городов
и  административных  центров,  да  еще  при  наличии  бездорожья   и   почти
непроходимых дебрей,  мы  еще  немало  в  будущем  откроем  таких  "Америк".
Сибирские просторы и дебри представляют для всяких  беглецов  очень  удобную
"вотчину",  где  есть  полная  возможность  скрыться.  Поэтому,   сколь   ни
сенсационно открытие девяти поселков и  шести  хуторов,  ничего  особенного,
неожиданного в этом нет. Наоборот, надо ждать новых  подобных  открытий,  не
менее любопытных"*.
   * Эта корреспонденция из Сибири была напечатана в вечерней  ленинградской
газете. Я лишь немного сократил ее здесь и  позволил  себе  снять  некоторые
географические названия. По существу, это большой  роли  не  играет.  (Прим.
автора.)
   Птуха сложил газету и молча передал ее генералу.
   - Что скажешь теперь, Федор Тарасович?
   - Похоже! И не похоже! Очень далеко наши друзья на норд вышли. На Витим.
   - Высоко на север? - Генерал потрогал завязанное в узелок ухо.  -  А  кто
знает где, как и сколько времени они брели? Я думаю, что в газете  говорится
о новокитежанах. Видишь, опять они дыру в мир ищут. Ходока-старика  на  реку
послали. Газета  сообщает,  что  отправлена  уже  специальная  экспедиция  к
таежным неведомым людям. А вдруг найдут? - взволнованно вздохнул генерал.  -
Найдут Анфису, Дарёнку твою найдут, Истому найдут! А?
   - Может быть, может быть, - тихо проговорил Птуха.
   - Об этом я и буду писать Виктору.  И  газету  ему  пошлю...  Однако  мы,
кажется, одни на аэродроме остались. Вставай, мичман, поехали в Москву.
   _ Что мне горько, - поднимаясь с  ровика,  сказал  мичман,  -  очень  мне
горько, что не осталось у нас ничего на память о Ново-Китеже.
   - Осталось! - Генерал протянул Птухе на ладони половину большого  медного
пятака. - Вот! Истома мне на память дал...
 
   OCR - Красно
   Последна редакция - 09.12.2000 г.