Молитвы шепчет, - прошелестел еле слышно Митьша на  ухо  Сереже.  -  Не
отмолит! Сколько душ загубил, сыроядец!
 
   Неужели услышал палач шепот Митьши? Он быстро обернулся, и Сережа  увидел
страшные, белые  какие-то  глаза,  без  тепла,  без  жалости.  Палач  стоял,
уставившись жуткими глазами в одну точку и шепча исступленно  молитвы.  Крик
ужаса готов был вырваться у  Сережи,  но  палач  снова  повернулся  к  своим
пыточным орудиям, отобрал пяток и вышел из башни.
   Ребята разом шумно перевели дыхание.
   - Пошел свои щипцы да клещи точить,  -  с  ненавистью  сказал  Митьша.  -
Чье-то живое мясо ныне терзать будет. Лют насчет душегубства!
   Завид вдруг громко хныкнул:
   - А ну вас совсем! Не пойду я дале. На улицу спущусь. Боюсь.
   - Я те не пойду по сопатке! - Юрята сгреб в горсть рубаху на груди Завида
и тряхнул так, что голова того мотнулась вперед и назад. - Иди, показывай, о
каком дубе ты говорил! - закончил Юрята разговор  крепким  толчком  в  спину
Завида.
   Не подходя к двери, Завид указал на могучий дуб, ветвями закрывавший окно
на втором этаже посадничьих хором.
   - Эвон тот, рядом с голубятней.
   - Тогда выходи. Все разом выходи! -  скомандовал  Юрята.  -  Митьша,  иди
последним, Завидку стереги. Не сбежал бы поганец!
   Ребята вышли из башни, быстро огляделись по сторонам и побежали  к  дубу.
Юрята вдруг с разбега остановился и принялся истово креститься  на  соборные
кресты. Митьша, Сережа и Завид тоже круто затормозили и тоже начали  усердно
отмахивать кресты и поклоны. Они не понимали, для  чего  понадобилась  Юряте
эта опасная остановка.
   Надо было быстрее бежать к дубу, забраться на него и спрятаться в ветвях.
Но в следующую минуту они услышали мужские  голоса  и  смех.  От  поварни  к
собору подходили два хмельных стрельца в распахнутых зеленых кафтанах.
   - Эй, шелудивые, пошто пришли?  -  крикнул  сердито  один  из  стрельцов,
останавливаясь против ребят.
   - К вашим детинским мальцам приходили,  дяденька  стрелец,  -  поклонился
низко Юрята. - На мячегон их звали.
   - Зови, зови! - хохотнул стрелец.  -  Всыплют  вам  наши  десяток  сухих!
Портки на поле потеряете! Стрельцы ушли.
   - И башка же у тебя, Юрятка! - проговорил восхищенно Митьша. - Враз  ужом
вывернулся!
   - Цыц-те, болтать-то! - одернул его заметно польщенный  атаман.  -  Бежим
теперь к дубу. Одним пыхом!
   Сережа подбежал к дубу вторым. Юрята уже  карабкался  по  ветвям.  Сережа
подпрыгнул, ухватил свисавший сук и тоже полез вверх. Ниже сопели  Митьша  и
Завид.
   Сережа и Юрята сели рядом на толстом суку. Окно горницы было на уровне их
лиц, но его заслоняли мелкие  ветви.  Юрята  раздвинул  листву.  В  горнице,
освещенной солнцем, на низком потолке засияла  вся  красота  поднебесная:  и
солнце красное, и месяц ясный, и звездочки светлые, и радуга многоцветная.
   - Лепота какая! Истинно как  в  раю  господнем!  -  прошептал  восхищенно
Юрята. - Чать, Истомы работа.
   А Сережа, холодея от мысли, что он проникает в недобрую,  опасную  тайну,
глядел не на потолок с поднебесной красотой, а на лавку,  покрытую  суконным
полавочником. На ней стоял радиоприемник, а от него тонкий провод  уходил  к
окну. Сережа проследил его глазами. Провод был выведен наружу и поднимался к
вершине дуба, где была,  конечно,  спрятана  антенна.  Но  таких  приемников
Сережа не видел раньше: небольшой металлический ящик, окрашенный в  защитный
цвет, а рядом цинковые шестигранные коробки.
   Сережа отшатнулся, прячась в ветвях.
   В дальнем конце горницы открылась низкая дверь, и в горницу, пригнувшись,
вошел человек. Лицо вошедшего закрывал  накомарник;  одет  он  был  в  синий
балахон без перехвата в  талии  и  без  ворота,  с  золочеными  петлицами  и
крупными пуговицами из самоцветов. Расшитый золотыми нитками балахон блестел
на солнце, как зеркало.
   Человек в синем балахоне ударом ладони в раму открыл окно  и,  не  снимая
накомарника, начал глядеть в сторону собора. Затем поднял глаза к  небу.  "А
если он опустит глаза? Господи, хоть бы на дуб  не  посмотрел!  -  взмолился
мысленно Сережа. - Прямо не знаю, что будет тогда с нами.  Суровцу  отдадут.
Пропали мы!.."
   Сережа вздохнул облегченно. Человек  в  горнице  раздраженно  пробормотал
что-то и,  повернувшись,  подошел  к  приемнику.  Сдвинув  вверх  рукав,  он
посмотрел на запястье левой руки. "На часы смотрит! - удивился Сережа.  -  В
Ново-Китеже ручных часов  ни  у  кого  нет!"  Проверив  время  и  не  снимая
накомарника, человек сел на лавку рядом с приемником и начал вертеть рычажки
настройки. Затлелся зеленый "глазок" индикатора, зашипело, затрещало,  потом
зажурчала  чихая  музыка,  медленное,  ленивое  танго.  "Вот  они,  Завидовы
скрипицы и трубы", - подумал Сережа.
   - Молчат! - зло стукнул кулаком по лавке человек в накомарнике. - Где  их
черти носят? Неужели не прорвались? И не принесут? Тогда дело швах!
   Он резко выключил приемник и вышел, крепко хлопнув дверью.
   - Кто это был? - тихо спросил Сережа Юряту.
   - Завидов набольший чертознай!  -  засмеялся  Юрята.  -  Никакой  это  не
чертознай, а из детинских кто-нибудь,  из  верховников.  Видел,  как  богато
одет?
   - Про синий балахон говоришь?
   - Балахон  мужики  носят,  а  это  ферязь  парчовая.  Богатущий,  видать,
человек. Не иначе, на пир-столованье к посаднику  пришел.  А  чего  в  ящике
играло? Вот это
   так диво дивное!
   - Это радиоприемник. Музыку откуда-то передавали.
   - Опять замолол свое, мирское! - недовольно  махнул  рукой  Юрята.  -  Ты
людскими, православными словами объясни.
   - После как-нибудь, - ответил Сережа. - Слезаем, Юрята.  Все,  что  надо,
видели, и даже более того.
   - Годи! - сказал Юрята. - Я на подоконнике углядел цацку красивую.
   На подоконнике лежал нагрудный значок, какой -  не  разобрать:  он  лежал
кверху оборотной  стороной.  Затрещал  и  качнулся  рядом  сук.  Это  Юрята,
повиснув на одной руке, другой  потянулся  к  окну  и  схватил  лежавший  на
подоконнике значок.
   - Теперь и слезать можно, - вися на суку, сказал он  и  крикнул  негромко
вниз: - Чеши, ребята, на землю! Чего дорогу загородили?
   Спустившись с дуба, ребята то перебежками, то спокойным  шагом  пересекли
посадничий двор, ворвались в  Пыточную  башню,  влетели  в  камору,  подняли
заслонку и на задах лихо скатились на улицу. Первым к ним  бросился  Женька.
Счастливо замирая, он ткнулся носом  в  колени  Сережи.  А  вторым  подбежал
нетерпеливый Иванка.
   - Чертозная набольшего видели?  -  переводя  быстрые  глаза  с  Юряты  на
Сережу, с Митьши на Завида, спросил он.
   - За тем и ходили, - отдуваясь, важно ответил Юрята.
   - В окно влетел? - заранее пугаясь, прошептал Тишата.
   - У него спроси, - кивнул Юрята на Завида. - Ему лучше знать.
   - Я ничего не видел, - растерянно улыбнулся Завид. -  Я  шибко  спужался.
Кукшей, чай, влетел, как положено?
   - Вороной! - серьезно ответил Юрята и  неожиданно  захохотал.  -  Сам  ты
ворона полоротая!
   Засмеялись и все остальные ребята  -  очень  смешно  было  растерянное  и
обиженное лицо Завида.
   - Постой, Юрята! - Сережа, гладивший Женьку, поднял на атамана глаза. - А
что ты с окна схватил? Покажи.
   Юрята разжал кулак. На его ладони лежал серебряный крест. На  концах  его
были вычеканены буквы "Б.Р.П.". А у ног распятого  Христа  чернела  эмалевая
свастика.
   Сережа вздрогнул:
   - Вот это да!.. Юрята, милый, дорогой, дай мне крест. Знаешь, как он  мне
нужен!
   Глаза Сережи в пушистых ресницах просили, умоляли. Он потянулся к кресту,
но Юрята быстро отвел его руку.
   - На что тебе крест? Ты в бога не веришь. Ладно, давай меняться. Чего мне
дашь?
   - Стекло зажигательное дам. Видел, как оно огонь делает?
   Юрята поплевал на крест, потер о штаны, полюбовался его блеском и  сказал
деланно-равнодушно:
   - Не. Ножик свой давай.
   Сережа оторопел. Отдать нож? Свой чудо-нож?
   - Фиг с маком! - возмущенно крикнул  он.  -  А  я  без  оружия  останусь?
Спасибо-преспасибо! А еще друг!
   - Как хочешь. Стекло не нужно, на ножик поменяюсь, - прошепелявил Юрята.
   И до чего же противно он шепелявил сквозь свои выбитые зубы!
   - Юрятка, подлая душа! - возмутился Митьша. - Что ты Серьгу теснишь?
   Юрята молчал, опустив глаза, и ковырял землю пяткой.
   - Эх ты, буржуй! - обдал Сережа Юряту презрением.  Вытащив  из-за  пазухи
нож, он нажал кнопку. Выскочило узкое, длинное лезвие. Грустно посмотрел  он
в последний раз на свое сокровище и протянул нож Юряте. -  Бери,  жадина!  И
больше ты мне не друг.
   - Эва, напужал! Али из твоей дружбы шубу сошьешь? Тьфу на твою дружбу!  -
с шиком плюнул Юрята.
   Митьша вдруг густо покраснел, пропали даже его  веснушки,  размахнулся  и
влепил атаману крепкий подзатыльник. Юрята быстро выкинул ногу и пнул Митьшу
пяткой в живот. Кудреванко согнулся,  схватившись  за  живот.  Из  глаз  его
посыпались крупные слезы.
   - Карамба! Ногами бьешь? - закричал Сережа, замахиваясь на Юряту.
   Но  тот  ловко  увернулся  и  огрел  нового  противника  по  шее.  Сережа
зашатался. И снова Митьша, еще со слезами  на  глазах,  кинулся  на  выручку
друга. Но на него сзади налетел Завид и сбил с Митыии ушанку. Сережа стукнул
крепко Завида, Юрята стукнул  Сережу,  а  через  минуту  они,  все  четверо,
катались по земле в уличной пыли. Около них кружил рычавший  и  не  знавший,
кого цапать Женька. А мягкосердечный Тишата жалобно кричал:
   - Белены объелись? Расцепитесь, говорю!
   Стрелец в зеленом кафтане, перегнувшись с детинской стены,  ржал  во  все
горло, глядя на ребячью драку.
   5
   Запыхавшись от стремительного бега, Сережа влетел  в  поповскую  избу.  С
трудом передохнул и сказал от волнения басом:
   - Знаете, чего я достал? Ни за что не угадаете!
   Капитан, Виктор и Птуха с удивлением смотрели на его холстинную рубаху  и
посконные штаны. Сережа так спешил, что не снял одежину Тишаты.
   - Вот, глядите!
   Он, гордо улыбаясь, положил на стол  крест.  Три  головы  склонились  над
столом и разом поднялись. Все трое обменялись долгими взглядами.
   - Беэрпэ! - прочитал Виктор буквы на кресте. - Братчики?
   - Они! - кивнул головой капитан, твердо сжав губы.  -  Это  их  партийный
значок. Где взял крест, Сережа?
   - Там... - боднул Сережа подбородком  и  сразу  пал  духом.  "Ну,  теперь
будет!"
   - Где там? - спросил резко Виктор.
   - Мы купаться хотели... А Завид вдруг говорит...
   - Короче, Сережка, ближе к делу. Где ты взял крест? - строго  свел  брови
Виктор.
   - Ну... в  Детинце,  где  же  еще,  -  нехотя  ответил  Сережа.  И  снова
загорячился: - Нет, вы погодите! А вы знаете, кого я там видел? У  посадника
в доме живет человек, одет в синюю ферязь, а лица  его  я  не  видел,  он  в
накомарнике был. Высоченный, худущий, голову все время  вот  так  держит!  -
сбычился Сережа.
   - Что, что? - вскочил с лавки Виктор. - Вы слышите, Степан Васильевич?
   Под глазом капитана дернулся живчик.
   - Хорошо, человек в накомарнике, в синей ферязи, высокий, худой, и что же
в этом особенного? - спросил он Сережу.
   - А то особенного, что у него в комнате радиоприемник стоит...
   - Который Феклуша слышала! - взволнованно воскликнул Виктор.
   - Погодите, Виктор Дмитриевич. Радиоприемник в комнате стоит. Дальше.
   - А дальше - часы у него. На руке.
   - Радиоприемник и часы на руке? Спокойно,  Сережа,  перестань  вертеться.
Говори по порядку. Ну, начинай!
   Торопясь  и  волнуясь,  Сережа  рассказал  о  Пыточной  башне,   о   всех
приключениях в Детинце, о комнате с расписанным потолком, о  радиоприемнике,
окрашенном в защитный цвет, о попытке человека в синей  ферязи  связаться  с
кем-то по радио.
   - Смотрите, какая штука получается! - перебил его капитан.  -  Ты  видел,
Сережа,  японскую  военно-полевую  радиостанцию.  Передатчик   и   приемник.
Двухсторонняя связь! А пытался он связаться со своей бандой.
   Виктор сидел на лавке, уперев локти в колени и покусывая сведенные вместе
кулаки. Не отрывая губ от сжатых кулаков, сказал:
   - Этот... синяя ферязь, неделю назад приходил к нам ночью. Почему  же  он
до сих пор не трогает нас?
   -  Тронет!  Еще  как  тронет!  -  мрачно  проворчал  мичман  и  вытянулся
по-строевому. - Какие  будут  приказания,  товарищ  капитан?  Свистать  всех
наверх? Играть боевую тревогу?
   Капитан, не ответив мичману, подошел к Сереже, взял  его  за  оба  уха  и
нежно, благодарно поцеловал мальчика в вихрастую макушку.
   - Надо тебе, Сережа, на ночь уйти куда-нибудь. Где бы тебе переночевать?
   - Я к Митьше Кудреванке пойду. Он напротив живет.
   - Иди сейчас же к Митьше. И не приходи, пока не позовем. - И тогда только
капитан обернулся к Птухе. -  Отставить  боевую  тревогу.  Но  быть  начеку,
смотреть в оба! Я иду к Будимиру Повале. Пора 'начинать!
   6
   Ратных сидел на колоде и смотрел, как в грохоте молотов  рождался  ратный
доспех для веселого и  страшного  бунташного  дня.  Днями  и  ночами  стучал
Кузнецкий посад кувалдами и молотками,  звенел  наковальнями,  сопел  мехами
горнов и домниц.  И  не  бабьи  рогачи  и  сковородки,  а  булатные  мечи  и
огнебойные пищали ковали теперь ново-китежские кузнецы. И не овес на толокно
толкли в посадах, а терли ручные мельницы мак ружейный, зелье стрельное, как
называли в Ново-Китеже порох.
   Мишанька Безмен схватил залощенную веревку, качнул, и мех сипло вздохнул.
Пламя взлетело над горном, в кузне стало светлее. Будимир  ущемил  огромными
кузнечными щипцами щелкавшую окалиной болванку и перенес ее на наковальню. И
снова тяжко зазвенела под  молотом  наковальня,  снова  брызнули  красные  и
золотые искры.
   - Удастся ружьишко, чую! - кричал Будимир под  грохот  и  звон  ковки.  -
Святое ружьецо! В праведном бою как молния будет разить!
   Поковка на наковальне вытягивалась, и уже видно было, что это будет ствол
длинного ружья. Будимир ударил ещё раз и бросил  в  горн  остывший  ружейный
ствол.
   - День и ночь кузнецы стучат, боевую справу готовят, -  сказал  он,  -  а
погляди со стороны - все спокойно. Будто и нет никакой свары меж Детинцем  и
посадами. Ходим друг около друга по-кошачьи, на мягких лапках. А  драке  меж
нами быть, не миновать!
   Капитан положил руку на горячее плечо кузнеца.
   - Начинать бы надо, Будимир. Перекалишь плавку, угар, а не железо будет.
   - Понимаю, хлебна муха. Придут посадские старосты, тогда и решим. Их жду.
   А старосты уже пришли: Гончарного  посада,  Щепного,  Рыбного  и  других.
Потом пришли Пуд Волкорез и деревенский  староста  Некрас  Лапша.  Последним
пришел Алекса Кудреванко и с порога сказал:
   - Детинец собачьим  нюхом  бунт  почуял,  тоже  начал  готовиться.  Стены
крепостные глиной обмазывают, от поджогов. Пригнали в Детинец скот на случай
осадного сидения, привезли муку  с  мельниц  и  сено  с  лугов.  Мои  дозоры
заметили.
   Алексе было поручено обложить  Детинец  скрытыми  дозорами,  следить,  не
попытаются ли братчики пробраться в Детинец.
   - Следи во все глаза, Алекса, - обратился к солевару капитан. - Днем  они
не пойдут, а ночью попытаются прошмыгнуть.
   - И ночью глядим, - успокоил его Алекса.
   - Детинец тоже с нас  глаз  не  спускает.  Душан  подглядчиков  в  посады
посылает, вызнать, что делает и что говорит посадчина,  -  сказал  гончарный
староста. - Заметили мы.
   Пуд Волкорез посмеялся жестким, сухим смехом;
   - Не все возвращаются, коих Душан в посады посылает.
   Все одобрительно покивали головами. В посаде видели Душанова подглядчика,
который не вернется уже в Детинец. Стоял он мертвый, навалившись  грудью  на
стену, а меж лопаток его торчала большая  зверобойная  стрела.  Пробила  она
шпиона насквозь и пригвоздила к бревнам.
   Капитан обернулся к Волкорезу:
   - А твои, Пуд, лесомыки так  и  не  отыскали  тех  двоих  людей,  что  на
Отрочь-озере шарили и в тайгу ушли?
   - Всю округу обыскали, все ущелины облазали - не нашли. Следы их к городу
вели, два человека шли, а потом будто сквозь землю провалились!
   - Не провалились, Пуд. Они, язви их, уже в Детинце сидят.
   Капитан коротко  рассказал  посадским  старостам  о  значке,  принесенном
Сережей, о человеке в синей ферязи, о своей уверенности, что этот человек  -
братчик, а вернее, их вожак.
   - Он пытался вызвать сюда всю свою банду. И она придет  в  Ново-Китеж  не
сегодня-завтра. Ни одного дня нельзя больше ждать, товарищи!
   - Помыслим, спасены души, - обвел Будимир всех взглядом.
   - День за днем, будто дождь дождит, а когда же начнем?
   - Чаша весовая стала к нам перетягивать. Еще бы обождать, она бы  поболее
перевесилась, - первый отозвался староста Щепного посада.
   - Не дружны мы еще. Посад  на  посад  поглядывает.  Соединить  силы  надо
супротив врага. А на это время надо, - поддержал его  рыбацкий  староста.  -
Недельку бы еще подождать.
   - Ждать будем, сильнее не будем. Только время упустим.  Я  так  мыслю,  -
несмело возразил Некрас Лапша.
   - Эка сказали - ждать! - сердито хлопнул ладонями о  колени  Волкорез.  -
Зачинай брань, когда тебе любо, а не жди, когда врагу любо будет.
   Кудреванко раздраженно тряхнул потными, прилипшими ко лбу кудрями:
   - Василий Мирской ждал часу  да  и  дождался  могилы!  И  дружину  его  в
Светлояре утопили. Этого хотите?
   Он вскочил и забегал по кузнице.
   - Погоди. Сядь, слушай, - поймал его за подол рыбацкий староста. - Биться
люди будут от души, а уменья нет. Обучить их надо.  И  оружия  у  нас  чуть,
особенно огненного боя.
   - Насадят топор на шест, вот те и секира, -  поддержал  староста  Щепного
посада. - А главная беда:
   в посадах у нас разобщено и  разноголосо.  Собрать  народ  воедино  надо,
оповестить всех, чтобы готовились к заварухе и чтобы знали точно день и час,
когда на Детинец кинемся. А на это опять время надо.
   - Нельзя откладывать! - взволнованно сказал капитан. - Говорил я вам, что
братчиков  каждый  день   надо   ждать!   А   с   братчиками,   вооруженными
скорострельным оружием, нам не справиться!
   - Никак не выдюжить!  Я  уже  говорил  это  нашим  дурням,  -  исподлобья
посмотрел Волкорез на посадских.
   - Будимир, что же ты  молчишь?  -  отчаянно  крикнул  капитан  кузнецкому
старосте. - Говори, что делать будем?
   Повала сидел задумавшись, запустив в бороду кулаки и опершись на  колени.
Глаза его блестели в отсветах горна. Он медленно выпрямился, взгляд его стал
твердым и строгим.
   - Ждать нам опасно, хлебна муха. Жданье боком нам выйти  может.  Понимаем
мы это, Степан. А ты то пойми, что не единодушен еще народ в посадах.  Рядом
живем, вместе пойдем, но не договорились  мы  еще.  Рано  костер  поджигать,
поленьев мало в костре, огня мало  будет.  А  малым  огнем  не  спалить  нам
Детинец.
   - Когда же? - с тоской спросил Алекса.
   - Не сегодня и не  завтра,  а  неделю  придется  подождать,  верно  рыбак
сказал.  Старосты,  поднимайте  народ,  сбивайте  его  в   сотни,   сотников
выбирайте!
   - Мочи нет ждать! - забывшись, крикнул Алекса. В хмурых его  глазах  были
отчаяние и мрачная решимость.
   - Не  шуми,  Алекса,  подождем,  коли  надобно,  -  примирительно  сказал
Волкорез. - А ты как решаешь, Степан?
   Все посмотрели на капитана, а он молчал.  Захватив  правой  рукой  пальцы
левой, он тянул их один за другим. Суставы сухо хрустели. Покончив  с  одной
рукой, взялся за другую. Когда хрустнул последний сустав, он сказал трудно:
   - Против народа не пойду. Я - как все. Будем ждать...
   Разошлись по одному на ранней заре,  о  третьих  .петухах,  когда  начали
дымиться городские избы.
   Глава 14 ТАРАБАРСКАЯ ГРАМОТА
   - И что же, вы сумели найти решение?
   - С легкостью. В моей практике встречались шифры  в  тысячу  раз  сложнее
этого.
   Э. По, "Золотой жук"
   г
   Тревожная была ночь. То и дело просыпались, прислушивались, не пришел  ли
капитан из Кузнецкого посада. Когда солнце поднялось высоко, вышли во  двор.
Вскоре пришел из боковушки Истома и подсел  к  Виктору  на  завалинку.,