пусть
без "краба" и без кокарды, на ничем не примечательные  пиджак  и  кепку,  не
смог спороть доблестный значок торпедиста.
   Достаточно и того, что спорол он четыре мичманских галуна, следы  которых
еще видны были на рукавах. Блестя цыганскими, с синеватыми белками  глазами,
он спрашивал Сережу с напускной строгостью:
   - Штык-болт крепить умеешь?
   - Не умею, - смущенно сопанул носом Сережа.
   - А рифовый узел вязать можешь?
   - Не могу. Научите?
   - Об чем речь? Обязательно!
   Войдя в комнату, мичман обратился к Косаговскому:
   - Извините, Виктор Дмитриевич, что незваный пришел,  да  еще  и  товарищу
капитану ваш адрес дал.
   - Не извиняйтесь, Федор  Тарасович.  Хорошо  сделали,  что  пришли.  И  с
товарищем  капитаном  был   рад   познакомиться.   Вы,   оказывается,   тоже
халхинголец?
   - Так точно! И вы там дрались?  -  Он  посмотрел  на  стаканы  с  чаем  и
сокрушенно вздохнул. - Боевые товарищи при встрече пьют чай! Ну и ну! Просто
кошмар! Одну минуточку! - Он вышел в переднюю, покопался в  кармане  реглана
и, вернувшись, поставил на стол бутылку. - Вот. Одесский  коньяк,  сестренка
прислала. Где -у вас штопор, Виктор Дмитриевич?
   - Вы одессит? - спросил Косаговский.
   - Мне просто смешно! Разве это не видно с первого .взгляда?  Чистокровных
одесситов, кроме меня, только три: дюк*,  Беня  Крик  и  Леонид  Утесов.  Я"
собственно, с Большого фонтана, рыбак. Фонтанский - весь зад в ракушках! Так
нас дразнят. Ну, будем! Дай боже и завтра тоже! - поднял мичман первый  свою
рюмку. - За святое боевое братство!
   * Так одесситы называют памятник на Приморском бульваре герцогу Ришелье.
   - Взрывником работаете? - морщась от выпитой рюмки, спросил Косаговский.
   - Да. Списали меня на бережок. Оверкиль у мичмана Птухи получился.  -  Он
поднял левую руку и задумчиво, грустно посмотрел  на  оторванные  до  первых
суставов пальцы. - Но ничего, не унываю. На взрывном деле, как и  на  борту,
тоже морская  разворотливость  нужна.  Дело  не  скучное!  Дырочку  в  камне
просверлишь, взрывчаточку заложишь и стукнешь! Далеко нас слышно.
   Сережа, нетерпеливо ерзавший на стуле, навалился на стол локтями  и  весь
подался к мичману.
   - Товарищ мичман, вы давно взрывником работаете?
   - Ты, малец, меня дядей Федей зови.
   - Хорошо, дядя Федя.
   - Не хорошо, а есть! Вот как надо отвечать.
   - Есть, дядя Федя! - гаркнул весело Сережа.
   - Молодец! А на взрывчатке я второй год сижу, - старательно жуя  колбасу,
объяснил Птуха.
   - И ничего?
   - И ничего.
   - А если ошибка?
   - Ну, тогда...
   - Что тогда?
   На лице Птухи собрались под глазами хитренькие и веселые морщинки.
   - Тогда выговор в приказе. С предупреждением.
   Сережа недоверчиво улыбнулся:
   - А по-настоящему?
   - А по-настоящему -  тогда  от  взрывника  совсем  пустяки  останутся.  В
патронную сумку можно собрать. Сережа даже присвистнул.
   - Надо же!...
   - Н-да, профессия! - покачал головой Косаговский.
   - Профессия как профессия! - пожал плечами  мичман.  -  Горячий  цех,  не
больше. Точность и расчет требуются.
   Гл ав а 3 РАЗГОВОР О РОМАНТИКЕ
   Пьем за яростных, за непохожих, За презревших грошевой уют!
   П. Коган.
   1
   Сережа о чем-то глубоко задумался. К нему подошел Женька, ткнулся носом в
колено, выпрашивая что-нибудь вкусное  со  стола.  Сережа  сунул  ему  кусок
сахара. Пес захрустел, блаженно жмуря глаза.
   - И почему это собаки сосать не умеют? - вдруг озадаченно спросил Сережа.
- Сахар лучше сосать, а он, дурак, грызет.
   Потом опять уставился в стол, выпятил в раздумье нижнюю губу, потрогал ее
пальцем и сказал нерешительно:
   - Может быть, мне в взрывники податься? Косаговский засмеялся,  взъерошив
волосы на голове брата.
   - Сознайся-ка, куда ты только не подавался. Первое твое  решение,  помню,
пойти в пираты, под черным флагом плавать.
   - А чем плохо? - вскинул Сережа темно-синие  глаза.  -  Сидишь  на  баке,
пьешь ямайский ром, трубочку покуриваешь.  А  увидишь  на  горизонте  парус,
кричишь: "Купец на левый крамбол!"
   - Какой купец? - удивился Ратных.
   - Презренная купеческая посудина, набитая шелками и сандаловым деревом, -
ответил Сережа. И закричал воодушевленно: - На абордаж, карамба!
   - Не кричи, пират! - остановил его Виктор и продолжал: -  А  подрос  -  в
летчики собрался, потом в подводники, потом в парашютисты. Еще куда? Ах  да!
На Аляску хотел бежать, золото мыть.
   - На Алдан, а не на Аляску.
   - Пускай на Алдан. А притащил Женьку в дом - твердо решил в  пограничники
идти. Вместе с Женькой, конечно.
   - А что? - задирчиво спросил  Сережа.  -  Вы  думаете,  товарищ  капитан,
Женька хуже Джульбарса будет работать? Ого!
   - Думаю, что не хуже, - серьезно ответил капитан.
   - Фантазер ты, брат, и романтик, - обнял мальчика Виктор.
   - Это не плохо, - мягко сказал Ратных. - Романтика всегда там, где  жарче
всего.
   - Он меня со своей романтикой в гроб вгонит, -  сказал  Виктор.  -  То  с
крыши с теткиным зонтиком спрыгнул и руку вывихнул, то чуть  пожар  дома  не
устроил - самодельную мину взрывал, то на Алдан побежал, с милицией вернули.
Минуты на месте спокойно не посидит. Хочу его на  летние  каникулы  к  тетке
отправить. Она сейчас в таежном селе Удыхе,  за  сушеными  грибами  и  медом
поехала, это рядом с Балашихой. Хотел его на своем самолете  подбросить.  Но
теперь...с таким грузом...
   - Ничего страшного! - Мичман поднялся со стула. - Эта взрывчатка - особый
скальный сорт. Похожа на замазку или глину. Можно мять ее, лепить, жевать  и
даже глотать. У нас однажды медведь целый ящик такой  взрывчатки  сожрал.  В
огонь можно бросать, а в воде годы пролежит. Умница взрывчатка!  Безопасная,
как детская игрушка.
   - Вот! А у тебя вечно нельзя да нельзя, - осуждающе  посмотрел  на  брата
Сережа.
   - Ну посмотрим, посмотрим - примирительно сказал Виктор. - Ты, Сергей, на
всякий случай вещички свои собери.
   Ратных поднялся и пошел за  Сережей  в  его  комнату.  Сережа  отфутболил
подвернувшуюся под ноги консервную банку с застывшим  столярным  клеем  и  с
усилием выволок из-под кровати большой ящик, В нём  были  сложены  бесценные
сокровища. Водопроводный кран без ручки, ножовка  с  обломанными  зубчиками,
старые автосвечи, подкова, масленка, штыри, велосипедный насос, подфарник  с
разбитым стеклом, колесо швейной машины, винты, ролики, моток проводов.
   - Электрический паяльник буду делать, - указал Сережа на провода.
   - Сожжешь пробки, влетит тебе от брата! - сказал капитан.
   - Мне и так каждый день влетает.
   - Большие у тебя сокровища. А брат видел? Не выбросит их?
   - Виктор не выбросит, а вот тетя Лида, если увидит, выбросит.  Она  же  в
технике ни бум-бум... Вот  стекло  нашел!  Положительная  собирающая  линза.
Возьму с собой, пригодится.
   В передней громко хлопнула входная дверь.
   - Кто это? - удивился Сережа и двинулся в столовую. Ратных пошел за ним.
   Косаговский стоял у окна и вглядывался в темноту. Мичмана в  .комнате  не
было.
   - Ушел? - удивленно развёл руками Ратных. - Ничего не понимаю.
   - .Дядя Федя на улице! Идите сюда, посмотрите! - крикнул Сережа от окна.
   - Эге! А мичман-то не один, - поглядев в окно, сказал Капитан  и  потушил
свет в комнате. Так лучше было наблюдать за улицей. - А кто этот прыгун,  не
знаете, Виктор Дмитриевич?
   На противоположной стороне  улицы  высокий,  тонкий  как  жердь  человек,
упершись подбородком в грудь, то набегал на мичмана, то  отскакивал,  нелепо
подпрыгивая.
   - Первый раз вижу такого, - ответил  Косаговский.  -  Это  Памфил-Бык!  -
плюща нос о стекло, оживленно сказал Сережа.
   - Памфил-Бык? Что это за зверь? - удивился капитан.
   - Его все мальчишки в городе знают. Он то появится, то  пропадет.  Разные
старухи богомолки говорят, что он в  тайгу  уходит  богу  молиться.  Старухи
говорят, что он святой, юродивый.  Про  юродивых  я  читал.  Они  в  древние
времена жили. Верно?
   - Верно, - ответил не  сразу,  думая  о  чем-то  своем,  капитан.  -  Но,
оказывается, юродивые и в наше время живут. Надо с ним познакомиться. Пошли,
Виктор Дмитриевич?
   - И я, и я! - закричал Сережа. Он  первым  очутился  за  дверью.  Но  его
обогнал Женька, мчавшийся с лестницы вниз головой.
   Глава 4 ЮРОДИВЫЙ
   Чу! Шум, Не царь ли? Нет. Это юродивый.
   А. Пушкин, "Борис Годунов"
   1
   Увидев подходивших капитана и летчика, Птуха двинулся навстречу.
   - Это мой старый знакомый. Я его, жлоба, не раз на нашей трассе видел,  -
тихо сказал он капитану.
   - На трассе? - быстро спросил капитан.
   - Военно-стратегическую  дорогу  строим,  а  он  на  трассе  божественную
комедию ломал. Молитвы Пелена-род собирал, чудеса показывал.
   - Чудеса? Какие чудеса?
   - Иголку с ниткой через щеку продергивал, грудь шилом прокалывал.  Факир,
бодай его в брюхо! А рабочие, особенно деревенские из глухих углов,  и  бабы
носами  хлюпают:   "Блаженненький!..   Святой,   к   господу   причаенный!..
Чудотворец!.."
   - А что ему на трассе нужно было?
   - А я знаю? Вышиб я его с трассы и пообещал: если еще раз увижу - в землю
по плечи вобью! А сейчас, гляжу из окна, он в тень прячется и на дом Виктора
Дмитриевича пялится.
   -  Пойдем  поприветствуем  его,  -  двинулся  капитан.  Юродивый   стоял,
прижавшись к стене, прячась в тень.
   - Уважаемый публикум! Рекомендую! Факир Шаро-Вары! -  сердито,  но  тоном
циркового шталмейстера провозгласил мичман.
   Косаговский включил карманный фонарь. Из  темноты  выступило  иконописное
темное, изможденное лицо с узенькой бороденкой, стекавшей со  щек.  Блеснули
пустые, словно стеклянные глаза. Памфил-Бык стоял сбычившись, уперев в грудь
подбородок. Когда-то нож, а может быть,  пуля  или  сабля  резанули  его  по
горлу. Рана заплыла безобразным шрамом, красным и бугристым,  как  петушиный
гребень.  Шея  онемела,  подбородок  оказался  притянутым  к  груди;  голову
юродивый поднять уже не мог. Он стал походить на бодающегося быка, за что  и
получил свою кличку. Одет он был в рваное пальтишко, подпоясанное  веревкой,
вместо шапки повязался по-бабьи грязным белым платком, на  ногах  -  валяные
опорки. Он опирался обеими руками на длинную и толстую дубину  со  свинцовым
набалдашником в кулак величиной. Подошедшие к нему  молчали;  молчал  и  он,
блестя своими "стеклянными" глазами.
   Капитан почувствовал вдруг, что юродивый пристально вглядывается в  него.
В это время Женька заскакал вокруг юродивого  с  заигрывающим  тявканьем.  И
будто бы отбиваясь от собаки, Памфил-Бык, перехватив дубину за нижний конец,
с силой размахнулся ею вкруговую. Круто загудел воздух. Испуганно  вскрикнул
невидимый в темноте  Сережа.  Свинцовый  набалдашник  просвистел  близко  от
головы капитана.
   - Осторожнее размахивай, гражданин, - спокойно сказал капитан. -  Ты  кто
такой?
   Памфил-Бык ухмыльнулся широко, бессмысленно.
   - Асиньки? Я кто? Я Памфилка, дурак присноблаженный, глупомудрый.  Вот  я
кто. - Он заморгал часто, подпрыгнул  высоко  и  завопил  хрипло:  -  Христа
зарезали!.. Богородицу-матушку зарезали!.. Ой, жалко!
   - Заткни кран! - гаркнул, как на палубе, мичман. - Что здесь потерял? Что
высматриваешь?
   Юродивый и ему ответил ангельской, миролюбивой улыбкой.
   - Асиньки? - и закрестился вдруг испуганно. -  Узнал!  Узнал  тебя!..  Ты
богородицу зарезал!.. Боюсь! Ты Памфилку-дурака зарежешь.. Боюсь! - захныкал
он, тыча пальцем в лицо мичмана.
   - Ша!Чтоб тихо было! - шагнул Птуха к  юродивому  и  поднес  к  его  носу
кулак. - Чуешь? Увидишь небо в алмазах!
   В глазах Памфила мелькнула осмысленная злоба.
   - Не дуй в улей, без глаз останешься, - тихо, угрюмо проговорил он. -  Не
ровен час, сегодня - нас, завтра - вас.
   - Чеши отсюда на полусогнутых, пока  цел!  -  снова  двинулся  мичман  на
юродивого.
   А Памфил уже уходил, подскакивая и вопя хрипло церковный напев:
   Волною морскою, скрывше древле, Гонителя, мучителя под водою акрывше...
   Его не было видно, но из темноты все еще доносилось со злобной угрозой:
   Гонителя... мучителя...
   Капитан молчал, сунув руки в карманы шинели, о чем-то упорно думал.
   - А, гори они синим пламенем, эти факиры и малохольные юродивые! -  вдруг
зло сказал мичман. - Шатаются тут! И чего милиция смотрит? Потопаю я.
   Выспаться надо. Завтра-рано полетам. Давай руку, Сережа.
   Даже по звуку шагов мичмана можно было попить,  что  он  очень  сердит  и
очень чем-то недоволен.
   Глава 5 ГРАНИЦА
   Я нынешней ночью Не спая до рассвета,  Я  слышал;  -  проснулись  Военные
ветры. М. Светлов, "Перед боем"
   1
   Косаговский предложил капитану ночевать  у  него,  а  не  в  командирской
гостинице пограничного отряда. Виктору хотелось послушать рассказы  капитана
о жизни на границе. Ратных охотно согласился. Едва  вошли  они  в  маленький
кабинетик летчика, капитан подошел к телефону.
   - Разрешите? Позвоню куда следует. Доложу о присноблаженном Памфиле-Быке.
Не нравится  мне  этот  юродивый:  что-то  фальшивое  в  нем  и  ведёт  себя
подозрительно.
   - Капитан поднял трубку, а Виктор деликатно вышел, притворив дверь. Когда
он вернулся, Ратных бесшумно ходил по комнате, заложив руки за  спину.  Лицо
его было мрачно и озабоченно.
   По коридору, подпрыгивая, промчался умываться Сережа.
   Капитан улыбнулся:
   - Шустрый он у вас, как чижик. Не ходит, а бегает вприпрыжку.  Торопится,
как бы без него что-нибудь интересное не случилось.
   - Бедовый слишком. Но коли созорничает, не отопрется, душой не  покривит.
Не возьму его все же завтра, в рейс.
   - А где ваши родители?
   - Мама умерла, когда Сереже шесть лет было, а через два года и отец погиб
при катастрофе. Он был паровозным машинистом. Живем втроем, с  тетей  Лидой,
маминой; сестрой.
   Опять промчался с подскоком Сережа. Виктор остановил его около дверей:
   - Покажи руки. Чистые. А шея? Молодец. Марш спать!  Завтра  можешь  спать
вволю. Отвезу тебя следующим рейсом.
   Сережа посмотрел на брата исподлобья.
   - Все равно полечу завтра, - сказал он упрямо и пошел к себе.
   - Не; валяй дурака! - крикнул  ему  вдогонку  брат.  Сережа  не  ответил.
Слышно было, как он свирепо колотил подушку, укладываясь спать.
   -  А  вы,  товарищ  капитан,  наверное,  женаты?  Дети  есть?  -  спросил
Косаговский.
   - Нет, холост. Вот прикипел к вашему Сережке,
   2
   Капитан и летчик закурили.
   - Вы говорили, Степан Васильевич,  что  спешите  на  заставу,  -  прервал
молчание Косаговский. - Что-нибудь тревожное?
   - У нас всегда тревожно. Слышали о Братстве русской правды*?
   * Братство русской правды (БРП) - эмигрантская  белогвардейско-фашистская
организация,  активно  сотрудничавшая  с  военной  разведкой   императорской
Японии. Центр БРП был в Маньчжурии, в Харбине.
   - Был судебный процесс  этого  Братства.  В  газетах  читал.  Пойманы  на
границе как шпионы и диверсанты.
   - О них я и говорю. Вертит  Братством  японский  разведчик  майор  Иосси.
Матерый волк доихаровской школы2. Братчики, не таясь, называют себя русскими
фашистами. Носят форму - черные  косоворотки  и  желтые  .шарфы  с  длинными
концами. Есть у них и  партий*  Генерал  Доихара  -  крупнейший  организатор
японского шпионажа против СССР на Дальнем Востоке.
   ные значки. Штаб Братства находится в Харбине. Существует организация  на
деньги  японской  разведки.  Братчики   сформировали   три   конных   полка:
Хайларский, Сунгарийский и Харбинский. По сути дела, это банды  диверсантов,
шпионов и террористов. Расселены по границе, в  поселках.  Днем  пьянствуют,
русские песни поют, кричат через границу: "Мы здесь на временном жительстве!
Скоро вернемся, тогда пощады не  ждите!"  А  ночами  паскудят,  лезут  через
границу.
   - Рано утром вы будете на Балашихе, - успокоил его Косаговский.
   - Да хорошо бы. Есть, говорят, у них в Харбинском полку офицер Колдунов.
   - Колдунов? - удивился летчик. - Не тот ли, что  вам  ухо  изуродовал  на
Халхин-Голе?
   - Вот я и думаю - не он ли? Ратных взволнованно прошелся  по  кабинету  и
снова присел к письменному столу.
   - Через границу харбинцы обычно прорываются  с  боем,  крупными  бандами.
Японцы поддерживают их огнем с маньчжурской стороны. А если  прорыв  удался,
они на нашей  территории  распыляются  и  действуют  небольшими  группами  в
два-три человека. Называется -  москитная  тактика.  И  вот  что  загадочно:
возвращаются они в  Маньчжурию  тоже  небольшими  группами,  и  бывает,  что
некоторые из них несут  рассыпную  платину.  Сначала  они  пушнину  таскали,
последние два года мы перехватываем платину. И такую  платину,  какую  никто
еще в "Золотоскупку" не сдавал! Обработанная, обкатанная, аллювиальная. Мало
того - крупная, отборная, каждое зернышко хоть в рукавицах бери! Специалисты
говорят, что платины такой высокой пробы нет  на  окрестных  государственных
приисках. Откуда они берут ее?
   Платину эту мы обнаружили в одежде нескольких убитых  братчиков.  Раненых
они добивают, чтобы не раскрыли тайну прииска. Характерно,  что  переносчики
платины всегда чахары*. Их не мало в полках братчиков.  Одеваются  они,  как
наши буряты: халат с вышивками застегивается на правую сторону.  Удобно  для
маскировки.
   * Чахары - монгольское племя. Живут во  Внутренней  Монголии,  автономном
районе Китая.
   - Найдут этот таинственный прииск, - сказал Косаговский,  положив  ладонь
на крепко сжатый кулак капитана.
   - Конечно, найдут. Но у нас  в  Сибири  есть  места,  где  не  бывал  еще
человек. Возьмите, например, болота в междуречье Оби - Иртыша.  Ни  проехать
туда, ни пройти. Никакой Макар туда телят не гонял. Недаром же  топографы  и
геологи называют эти места "язвой планеты". Да чего больше, совсем  недавно,
в 1937 году, недалеко от нас, в Приамурье,  открыт  целый  горный  хребет  -
Баджальский. Целый хребет, шутка сказать! А  четыре  года  назад  его  и  на
картах не было. Немало еще тайн хранит наша матушка-Сибирь. Но это последние
тайны. Я сибиряк и твердо знаю, что скоро  исчезнут  у  нас  "белые  пятна",
"язвы планеты", "не-населенка", как пишут на топографических картах крупного
масштаба.
   Ратных потискал нервно подбородок.
   -  Рассказывали  мне  знающие  люди,  что  у  нас   в   Забайкалье   есть
подозрительный район. Целая болотная страна.  Туда  скоро  будет  направлена
комплексная экспедиция.
   Капитан устало зевнул  и  потянулся  всем  телом.  Косаговский  пошел  за
постельными принадлежностями и остановился на минуту у  висевшего  на  стене
отрывного календаря.
   - День прожит! - сказал он, срывая листок. - Вечно удивляешься, как летит
время. Здесь кроссворд есть, - посмотрел он на  обратную  сторону  листка  и
сунул его в карман кителя. - В Балашихе придется посидеть, ждать  разгрузки.
Вот и буду решать.
   3
   Утром, еще в темноте, завтракали на кухне, чтобы не разбудить  Сережу.  А
когда засигналил на улице  пришедший  за  летчиком  аэродромный  автобус,  в
переднюю Опошли на цыпочках и одевались бесшумно.
   Город еще спал. На всей Забайкальской улице только  в  одном  окне  горел
свет. Виктор открыл дверцу автобуса, поднял ногу на подножку и попятился.  В
автобусе сидел Сережа. Ватный его  пиджачок  был  туго  запоясан  офицерским
ремнем, подарком брата; на ремне висела большая полевая сумка,  тоже  братов
подарок, а на голове - третий подарок брата - старый лётный шлем. У ног  его
лежал Женька.
   - Вот это будь здоров! И даже в полной штормовой  амуниции!  -  сказал  с
сарказмом Виктор. - Далеко собрались, Сергей Дмитриевич?
   - В Балашиху. С тобой, с дядей Федей, с товарищем капитаном.
   - Далеконько. А ну, марш домой! Снять амуницию, ложиться спать! - строго,
свел брови Виктор. - По случаю воскресенья можешь сходить в кино на утренний
сеанс.
   - Сам иди в кино на утренний сеанс!
   - Сергей! Разговорчики на левом фланге. Сережа вскинул  голову  упрямо  и
вызывающе.
   - Ты слово не держишь! - взволнованно и нажимисто сказал он. - Ты дал мн