рразведчиков, сенаторов и конгрессменов, а
также парламентариев и бывших президентов шести ядерных держав и еще тучу
разного народа. Однако официально Белый дом представляла пара мелких
чиновников из Госдепартамента и полковник морской пехоты из Пентагона, а
Кремль - военный атташе в США и руководитель второстепенного департамента
МИДа. На протяжении полутора суток пожилые импозантные мужчины патетически
говорили об ответственности перед народом и мировым сообществом, а бодрые
старички увлеченно вспоминали, кто, когда и какие бомбы терял. Припомнили
Паломарес и дюжину других эпизодов, говорили о проблеме контроля, о
системах ядерной безопасности, и к концу телемоста опросы показали, что
взбудораженное американское общественное мнение несколько подуспокоилось.
Но неприязнь к русским, которые умудрились проспать две атомные бомбы,
только усилилась. Сенатор Трентон выступил в конгрессе с предложением под
угрозой полной изоляции потребовать от России передать все свои ядерные
боеприпасы под тотальный международный контроль. Причем все понимали, что
слово "международный" следует взять в большущие кавычки. Американцы
попытались через Пакистан надавить на талибов, но те спокойно ответили, что
ни о каких атомных бомбах на своей территории и слыхом не слыхивали, после
чего американцы очередной раз шарахнули по Афганистану "Томогавками",
однако всем было понятно, что это был скорее акт не устрашения, а отчаяния.

А спустя три дня "Рука Аллаха", отколовшаяся от "Братьев мусульман",
сверхрадикальная группировка, объявила о том, что Аллах услышал молитвы
всех правоверных и вложил в руки мюридам "копье гнева", которое поразит
врагов правоверных в самое сердце. И всем стало ясно, ГДЕ будет взорвана
одна из бомб. Впрочем, тем, кто дал себе труд хоть немного задуматься, это
было ясно уже давно.

Часть II. ПОИСК

1

Первого апреля в Москву прилетела Эльха. Они не встречались уже несколько
лет, по молчаливому, но обоюдному уговору решив ограничить общение только
письмами и избегая даже звонков. Так обоим было немного легче. Но Иван
находил свои способы следить за ее жизнью и не сомневался, что и она не
теряла его из виду. Во всяком случае, один из его израильских приятелей,
сын иммигрантов из России, часто и подолгу живущий на прежней родине и
служивший Ивану одним из основных источников информации об Эльхе, как-то
признался, что, когда он приезжает в Израиль, она тоже частенько появляется
в его доме. И редко какая беседа обходится без расспросов об Иване.

О ее приезде он узнал в тот же день от своего секретаря. Костик имел
обширные связи во многих сферах и старался, как он это называл, чтобы
"ниточки всегда были натянуты". Его знакомые, приятели и просто информаторы
имели достаточное представление об интересующих его вопросах, а он сумел
приучить их к мысли, что будет благодарен, если нужная информация будет
сообщена ему немедленно. Вне зависимости от времени года, суток и его
занятия в ту минуту. Даже если оно будет довольно интимным. Однако в тот
день Эльха так и не появилась у Ивана. И в следующий тоже. Но его это не
очень удивило. По дошедшим до него слухам, год назад у Эльхи появился
жених. Это был мужчина из хорошей семьи, существенно старше ее, достигший
достаточно высокого и стабильного положения, чтобы искать ее общества из
каких-то меркантильных соображений, и явно пользующийся уважением у всех
собеседников Ивана, с которыми он затрагивал эту тему. И в Россию она
приехала именно с ним. И все же и сам Иван, и Эльха понимали, что встреча
неизбежно должна состояться. И вот она приехала к нему домой.

Она появилась у него уже вечером. Иван торчал в своем домашнем кабинете,
просматривая присланные пресс-релизы полутора десятков фирм (по-прежнему
его компания не испытывала недостатка в предложениях о сотрудничестве), как
вдруг волк, лежавший у двери, резко вскинул голову и повел ушами. Иван
поднял голову от бумаг и прислушался к ощущениям. Сначала он ничего не
почувствовал. Вернее, все ощущения забивал фон. Потом, постепенно, все эти
эмоции мелких пичуг, снующих над самой крышей, кошек, пробирающихся по
своим кошачьим делам, собак, людей, гуляющих по уже немного подсохшим
аллеям коттеджного поселка, будто слегка притухли, и Иван ощутил чистый,
зовущий тон. Он широко улыбнулся и быстро выбежал на крыльцо.

Эльха приехала не одна. И не просто в гости. Она прибыла на длинной,
блестящей лаком машине с желтыми дипломатическими номерами и маленьким
белым флажком, украшенным синей звездой Давида. Передняя дверь
распахнулась, оттуда шустро выскочил дюжий охранник и проворно бросился к
задней двери.

Эльха выплыла из салона настоящей королевой. Иван невольно расширил глаза.
Высоко взбитая прическа, шпильки и нечто воздушно-золотистое, струящееся
из-под горностаевого манто. Ивану даже стало несколько стыдно за свой
непритязательный наряд. Следом за ней из машины появился высокий мужчина
лет сорока или чуть больше, с подчеркнуто семитскими чертами лица. Эльха
взмахнула ресницами, обдав Ивана жарко-насмешливым взглядом своих больших
глаз и, просунув руку под локоть мужчины, чинно проследовала от машины к
крыльцу.

- Здравствуй, дорогой. - Эльха целомудренно коснулась губами его щеки.

- Познакомься. Это - Ицхак Меир, мой жених.

Иван благовоспитанно чмокнул ручку подруге, невозмутимо пожал руку мужчине
и пригласил гостей в дом.

После явно не блестящего, но все-таки вполне удобоваримого ужина (да
здравствуют полуфабрикаты) Эльха с очаровательной непосредственностью
собрала посуду и упорхнула в кухню. Мужчины остались одни. Несколько минут
они продолжали разговор на нейтральные темы (израильтянин говорил по-русски
с небольшим акцентом, но довольно чисто), потом гость мягко закончил
очередную фразу и замолчал, как бы давая понять Ивану, что наступило время
того разговора, собственно, ради которого он и появился в его доме.

- Я прошу простить, Иван Сергеевич, за столь бесцеремонное вторжение, но
моя невеста убедила меня, что вы не будете оскорблены подобным внезапным
посещением.

Иван склонил голову в легком поклоне:

- Она не ввела вас в заблуждение. Израильтянин поклонился в ответ.

- Дело в том, что я, кроме всего прочего, являюсь старшим офицером Моссад,
и мое руководство уполномочило меня обратиться к вам... - Он сделал паузу,
раздумывая, какое слово употребить, и, выбрав, продолжил: - С просьбой. Мы
обладаем некоторой информацией о вашем участии в этом деле и имеем
представление о возможностях последователей вашего братства, - он тонко
усмехнулся, - в конце концов, моя невеста тоже одна из вас. - Израильтянин
смолк, ожидая реакции.

Но Иван молчал. Известие о том, что жених Эльхи - офицер Моссад, не было
для него неожиданностью. Однако то, что тот был так откровенен -
настораживало. По-видимому, эти ребята хотели чего-то от него добиться, и
Эльха поддерживала это их стремление, проинформировав жениха, что
рассчитывать на что-то можно лишь при полной откровенности. Но реакция
Ивана явно оказалась не совсем той, на которую рассчитывал израильтянин. По
его лицу промелькнула тень разочарования, правда тут же исчезла, и он,
растянув губы в извиняющейся улыбке, заговорил:

- И мы хотели бы прийти к соглашению, результом которого стало бы возможно
более деятельное участие членов Собора в розыске... похищенных устройств.

Иван задумчиво покачал головой:

- Я не совсем понимаю ни то, почему вы обратились именно ко мне, ни то,
почему вы вообще предпочитаете получить помощь от нас, а не от мощных
силовых структур нашего государства. Израильтянин тихо рассмеялся:

- Я бы не советовал переоценивать мощь силовых структур государства, можете
мне поверить. Любого, не только вашего. Все, что могут сделать силовые
структуры, они сделают, но... мы ЗНАЕМ, что этого недостаточно. Наши
аналитики считают, что Соединенные Штаты, скорее всего, подвергнутся
ядерному шантажу, а вот мы... - он стиснул зубы так, что на щеках выступили
желваки, - если этим бомбам суждено взорваться, то есть только одна страна,
где это может произойти. И мы готовы схватиться за любую соломинку, если
она поможет нам это предотвратить.

- К сожалению, я ничем не могу вам помочь, - ответил Иван. - Мы не
вмешиваемся в дела других государств и правительств и стараемся делать это
как можно меньше в своей стране. Это было решено еще несколько лет назад, и
волхвы, имеющие последнее слово, одобрили это решение. Странно, что Эльха
не рассказала вам об этом.

Израильтянин горько усмехнулся:

- Очень жаль. Мы знали об этом, но нам казалось, что вы сумеете понять нас
и изменить свою позицию.

Иван отвернулся. Молчание затянулось, и Иван, которому было слишком не по
себе от той тяжести, что разлилась в воздухе, неловко спросил:

- Может, чаю?

Израильтянин развел руками, давая понять, что он не против. Иван вышел на
кухню. Эльха как раз вытаскивала посуду из посудомоечной машины. Увидев
Ивана, она тихо спросила:

- Что ты ему ответил, Волк?

Иван открыл холодильник и достал брусничное варенье. Когда он повернулся,
Эльха стояла прямо перед ним. Иван отвел взгляд. Эльха гневно произнесла:

- Собор всегда приходит на помощь своим братьям и сестрам. Я - одна из вас.

- Ты можешь уехать оттуда.

- Нет, это моя родная страна.

- Не только она.

- Теперь только!

Иван в упор посмотрел на Эльху:

- Ты же знаешь. Мы не играем в игры правителей.

- Это уже не игра правителей. - Эльха рассерженно всплеснула руками. -

Волк, мы давали клятву защищать, и сейчас тысячи, миллионы людей нуждаются
в нашей защите!

- А ты подумала, что будет с Собором, если мы вмешаемся в эту свару? Ведь
они, те, кто наверху, уже примирились с тем, что бомбы где-нибудь
взорвутся. И сейчас каждый старается сделать так, чтобы максимально
воспользоваться результатами взрыва. А если взрыва не будет? Интересы
слишком многих сильных мира сего сошлись на этих боеголовках, и, если мы
сумеем им помешать, они сосредоточатся на нас. А мы пока еще слабы. Что
тогда будет с Собором?

- А что будет с Собором, если он не вмешается? Чего мы тогда будем стоить,
зная, что могли и... просто не стали. - Голос Эльхи взлетел до высокой ноты
и осекся. Пару мгновений она, задыхаясь, буравила Ивана яростным взглядом,
потом поникла.

- Хорошо, я попытаюсь поговорить с волхвами, - тихо произнес Иван.

2

- И вы считаете, уважаемый Усама, у вас есть шанс?

Дородный человек в просторной зеленой одежде с длинной седой бородой,
клином окаймляющей нижнюю часть лица, картинно воздел пухлые руки с
массивными опаловыми четками:

- На все воля Аллаха.

Его собеседник, человек средних лет, совершенно европейской внешности,
одетый в несколько заношенный, но тщательно отглаженный костюм и
плащ-макинтош, смотрел на него, ожидая продолжения. Бородатый усмехнулся и,
повернувшись к обширному двору, заполненному вооруженными людьми,
заговорил:

- Никто не знает, что мы сможем совершить. Возможно, наши враги смогут
отобрать у нас "копье гнева", но... - он окинул взглядом горизонт, - я не
думаю, что им это удастся. А значит, мы сумеем совершить то, что
предначертано Аллахом.

- Но что потом? Вы думаете, что вам сойдет с рук уничтожение сотен тысяч
людей?

- Если бы вы были одним из нас, - отозвался бородатый, - то ответ на этот
вопрос был бы для вас однозначен. Но так как вы отравлены... скажем так,
свойственной всем последователям иудейской веры меркантильностью, а я
считаю христианство всего лишь одной из разновидностей иудаизма, поскольку
ваш Бог Пророк был иудеем по рождению, воспитанию и окружению, я попробую
объяснить вам наши побуждения с понятных вам позиций. - Он собрался с
мыслями и продолжил: - Скажите, что мы собираемся сделать такого, что уже
не было сделано?

- То есть?

- Разве не американцы были теми, кто первыми взорвал атомную бомбу? Причем
не просто взорвал, а уничтожил этими взрывами два больших и густонаселенных
города?

- Но... тогда была война.

- С чего вы взяли?

Его собеседник удивленно распахнул глаза:

- То есть... как?! Бородатый снова усмехнулся:

- Я просто спросил, почему вы так уверены, что тогда была война.

- Но это всем известно.

- То есть вы хотите сказать, что американцы считали, что идет война, в
которой они обязаны победить, и ради этой победы они имеют право на ЛЮБЫЕ
действия, так?

Собеседник не знал, что ответить. В такой постановке вопроса ему почудился
подвох, но он пока не осознал, какой именно. А бородатый широко улыбнулся:

- Но ведь мы тоже ясно осознаем, что ведем войну. И почему вы отказываете
нам в праве считать, что ради победы в этой, НАШЕЙ, войне мы можем
совершить как минимум те же действия, что уже когда-то совершались? Ведь ни
один правоверный пока не сотворил ничего более ужасного, что уже не было бы
совершено вами - христианами.

Европеец озадаченно нахмурился:

- Вы знаете, я понимаю, что ваши объяснения - всего лишь изощренная
казуистика, но... - Он осекся.

- Вы не знаете, что возразить, - закончил за него бородатый, - не стоит.
Это тоже будет казуистика. Вы, люди западной цивилизации, очень любите это
занятие. И стоит признаться - вы в нем немало преуспели. Настолько, что
стали казаться сами себе ужасно умными и взрослыми. И потому назначили сами
себя учителями и правителями всего мира. Забыв о том, что все рожденные под
этим небом - равны перед Аллахом.

- Ну мы, положим, не так уж виноваты в этом.

- Разве? - вскинул брови бородатый. - Но чьи солдаты еще не так давно
топтали эту землю, пытаясь отвратить правоверных от Аллаха и заставить их
жить так, как посчитали нужным ВЫ? - Он саркастически улыбнулся. - Да,
сейчас вы слабы, бедны и унижены, но когда вы вновь окрепнете, чем вы
займетесь в первую очередь? - Его улыбка вдруг превратилась в оскал. - Не
тем ли, что вновь, расталкивая всех локтями, полезете в шеренгу учителей и
правителей?

Его собеседник смущенно кашлянул. Он был ученым. И если бы ученые в России
сохранили свой высокий социальный статус или хотя бы в его институте в
Новосибирском академгородке вовремя платили зарплату, он, скорее всего,
никогда бы не оказался так далеко от родного дома. А впрочем, это еще не
факт. У него были слишком большие амбиции, чтобы он смог удовольствоваться
даже званием и окладом академика. А тут за пару недель работы ему
предложили столько денег, сколько не получил бы весь их институт за
последующие десять лет. И потому он делал порученное ему дело, не особо
размышляя над нравственной стороной творящегося здесь. Его больше
интересовали практические последствия. Хотя время от времени он
предпринимал попытки этакого самооправдания, беседуя с хозяином о морали.

Улыбка бородатого уже утратила злобность и стала даже несколько слащавой.

- Но мы не христиане, мой друг, и нам совершенно незачем идти по пути уже
совершенных преступлений. Я надеюсь, что свойственный всем "правителям
мира" иудейский меркантилизм сыграет свою роль и заставит этих самозваных
владык мира согласиться с нашими требованиями. А их способности в
казуистике позволят им сохранить лицо и объяснить всему миру, что они и на
этот раз одержали победу. Так что нам не придется ничего и никого взрывать.
- Он взял собеседника за плечо и развернул в сторону левой галереи: - Идите
и займитесь тем делом, ради которого мы были вынуждены попросить вас
оторваться от семьи.

Русский хмыкнул:

- Ну, положим, в казуистике вы вряд ли кому уступите.

Бородатый развел руками:

- Я тоже отравлен, мой друг. Десять лет пребывания в Сорбонне и Оксфорде
оставили у меня в душе неизгладимый след. И хотя я нашел в себе силы
вернуться на дорогу Пророка, свершенного не изменить.

Его собеседник направился в сторону дверей, ведущих с галереи. Бородатый
проводил его взглядом и повернулся к человеку, который заставил его
скомкать окончание беседы и побыстрее отправить собеседника. Тот появился
на галерее несколько минут назад. Но не подошел к говорившим, а скользнул в
небольшую нишу, которые были во множестве выбиты в стене галереи,
представлявшей собой обтесанную скалу. То, что сверху выглядело всего лишь
как большой караван-сарай, каковых было много на западных отрогах
Гиндукуша, на самом деле являлось гигантским пещерным городом, скрывающим в
своих подземельях в десятки раз больше людей, чем можно было предположить,
рассматривая эту местность на спутниковых снимках. Пришелец был одет в
мешковатый маскбалахон и перепоясан портупеей, отягощенной кобурой и
кинжалом в потемневших от времени кожаных ножнах, украшенных серебряными
бляхами. Этот человек входил в верхушку диверсионной группы, которая
захватила атомные бомбы. Когда бородатый повернулся, его лицо настолько
отличалось от того, каким было еще пару минут назад, что постороннему
наблюдателю могло показаться, будто перед ним совершенно другой человек.

- Что ты хочешь мне сказать, Азлат? Азлат опустился на колени и подставил
голову для благословения.

- Прости, Учитель, что потревожил тебя. Пришло сообщение от Кумли.

- Говори.

- Пули-Шамун и Бадайра полностью разрушены.

Бородатый оскалился. И сразу стало видно, что его лицо привыкло к такому
выражению. Каждая складка, каждая морщина заняли свое место.

- Что ж, разве это не то, чего мы ожидали? - Он сделал знак, разрешая
посыльному подняться с колен. - Эти американцы так предсказуемы, что это
даже становится скучным.

- Да славится твоя мудрость, Учитель! - воскликнул воин. - Теперь я
понимаю, почему раньше ты запрещал нам показываться вблизи этого места.
Гяуры о нем совершенно не догадываются.

- Пока. Не стоит недооценивать ни их упрямство, ни алчность некоторых наших
братьев по вере. Но я думаю, у нас достаточно времени, чтобы, с помощью
Аллаха, наши планы свершились.

Азлат почтительно слушал.

- А пока пусть гяуры крушат своими ракетами пустые дома. Это только пойдет
нам на пользу.

Даже в тех странах, которыми правят продажные правители, униженно
склонившиеся перед американцами, люди задаются вопросом: почему, как только
Штаты принимаются вопить о морали и справедливости, бомбы начинают сыпаться
на головы правоверных?

Оба зло рассмеялись. Бородатый положил руку на плечо воина и произнес:

- Скоро, Азлат, в этом мире все поменяется местами. Великие будут унижены,
а те, кого считали малыми, возвысятся надо всеми. И мир изменится.

- Он поднял глаза к небу и благоговейно возгласил: - Да свершится воля
Аллаха!

3

До деда Изи они с Эльхой и Костиком добрались только к вечеру. Подворье
выглядело опустевшим. Отроки уже разбрелись по лесам, а на хозяйстве
осталось только несколько Старших да десяток отроков и воинов прежних
выпусков, приехавших немного отключиться от суеты большого мира.

Их узнали сразу. Пока они шли двором, отовсюду слышались приветствия.
Эльха, которая не была на подворье уже уйму времени, с интересом
оглядывалась, а подойдя к терему, ахнула:

- Боже мой, вот это да!

Костик удовлетворенно хмыкнул, но промолчал. Из них троих он более всех
имел право на эту похвалу, поскольку принял самое деятельное участие и в
разработке проекта, и в возведении чудо-терема. Главный архитектор сего
сооружения был его закадычным приятелем. Правда, когда Костик первый раз
озадачил его подобной идеей, то новоявленный проект представлял собой всего
лишь коттедж для тех, кого до сих пор кличут "новыми русскими". Огроменная
домина - с обогреваемым полом, климат-контролем, шестью ваннами с джакузи,
солярием, зимним садом и бассейном, - исполненная в аляповато-сказочном
стиле. Костик последовательно отверг три еще более роскошных варианта и
пришел к выводу, что приятель просто не понимает, ЧТО требуется построить.
А потому принял кардинальные меры. К настоящему моменту приятель имел уже
ранг воина, собственную архитектурно-планировочную мастерскую, известное в
архитектурных и финансово-промышленных кругах имя и свои прежние
вульгарно-роскошные постройки вспоминал со смесью снисхождения и
раздражения.

Деда Изи на месте не было. Все тот