лесной живностью..

Тут расхохотались оба. Отсмеявшись, Анатолий Александрович поинтересовался:

- Ну и что ты хочешь мне предложить? Если работу, то боже упаси. Я
отдохнуть хочу, порыбачить, грибов пособирать, а ты меня в гроб загонишь
своим темпом. Зверюга ты лесная, дикая.

- Да нет, все гораздо страшнее. Ты где думаешь обмыв устраивать?

У Баргина аж дух захватило от мелькнувшего предположения.

- Неужто хочешь предложить свой этот, как его, ну чудо географическое?

- А ты что, против?

- Нет, Ванечка, - с сожалением протянул Баргин, - на это никаких моих
выходных пособий не хватит, а тебя разорять я никогда не соглашусь.

- Ну если ты считаешь, что полсотни престарелых работников МВД, суда и
прокуратуры могут меня разорить, то плохо же ты обо мне думаешь.

- Ишь как завернул: престарелых. А вот фиг, мы еще орлы!

Иван вновь расхохотался:

- Ладно, согласен, орлы. Только птицы, как известно, едят меньше людей, что
еще лучше для моего кошелька. Или ты опасаешься, что тебя обвинят в
страшной коррупции, а потом выгонят без пенсии, бодро отрапортовав наверх
об еще одном разоблачении?

Теперь засмеялся Баргин.

Они проболтали минут пятнадцать, что для Ивана с его отвращением к
телефонным разговорам было рекордом. Прощаясь, Иван пообещал:

- Ладно, Александрыч, сейчас чуть разберемся, я тебя к нам на рыбалку
вытяну.

- Мне сейчас удочки в машину бросить?

- Не надо ни удочек, ни машины. Не торопясь денька за три до места дойдем,
а рыбку будешь голыми руками из воды вытягивать.

- Это как это? - удивился Баргин.

- Увидишь, - хмыкнул Иван. - Ладно, бывай. - И в трубке раздались короткие
гудки.

Баргин удивленно покачал головой и положил трубку. От разговора с Иваном на
душе полегчало. Он прошел на кухню, достал из морозильника Лушкину бульонку
и бросил в раковину размораживаться. Сварил себе яйцо и сосиску и уселся
ужинать в комнате перед телевизором, по которому гнали очередной сериал.
Где-то на периферии крутилась какая-то ускользающая мыслишка, которая никак
не давала расслабиться и в то же время не всплывала на поверхность.
Анатолий Александрович попил чайку, как обычно уговорив пару чашек, потом
пощелкал программами, но эта въедливая мыслишка никак не могла угомонится,
и он, вздохнув, решил пойти прогуляться. Лушка кубарем слетела по лестнице
и оросила ближайшую лавку. Обнюхалась с дворнягами, коих масса развелась в
последнее время, и гордо засеменила знакомым маршрутом к железнодорожной
насыпи.

Пока шли вдоль насыпи, проехало три патрульные машины: два милицейских
"жигуленка" и армейский "УАЗ" с развернутой в сторону кустов
фарой-искателем. Баргин не спеша шел по протоптанной в снегу тропинке,
размышляя о том, что все это очень напоминает осадное положение. Перед
самым поворотом в сквер он остановился, пронзенный вдруг оформившейся
мыслью, которая мучала его весь вечер. Будто фишки детской игры "пятнашки"
разом, щелкнув, встали на свои места. Он знал, что некое искусство
позволяет членам Собора передвигаться намного быстрее обычных людей, а в их
боевых способностях любой мог убедиться, просто просмотрев оперативную
съемку осмотра того особняка. Но это означало, что они напрасно ищут банду
маньяков или отрабатывают другие, еще более невероятные версии. Баргин
постоял несколько секунд, ошарашенный таким открытием. Мысли метались. Ему
очень хотелось ринуться домой, позвонить Ивану, попросить его приехать,
разобраться, успокоить, но тут же его начали мучить сомнения: а вдруг Иван
тоже замешан в этом? В следующее мгновение он яростно отметал такое
предположение, а потом со страхом думал, а не ослеплен ли он своей
искренней привязанностью. Наконец он решил, что не уснет, если хотя бы не
задаст Ивану вопроса. Анатолий Александрович оглянулся, ища Лушку, но та
сидела, прижимаясь к его ногам, какая-то дрожащая и испуганная. Баргин тупо
глянул на нее, но мысли были заняты другим, поэтому он нетерпеливо буркнул:

- Домой, домой, Лушка, - и двинулся по аллее.

Лушка посидела, тоскливо глядя вслед какой-то пришибленной фигуре хозяина,
жалобно тявкнула, будто нехотя поднялась и потрусила следом, поджав хвост и
испуганно озираясь.

Когда из темноты выпрыгнули две черные тени с горящими во тьме волчьими
глазами, Баргин испуганно отшатнулся. Одна из теней вдруг поднялась и
встала на задние лапы. Анатолий Александрович с трудом оторвал взгляд от
этих неистово горящих глаз и увидел, что существо имеет тело человека.
Баргин почувствовал, что словно каменеет.

- Кто ты? - еле смог он произнести пересохшими губами.

- На тебе отблеск Волка, мясо. - Речь странной твари мало напоминала
человеческую. - Они не дали мне поединка. Он пожалеет об этом.

В следующее мгновение Баргин почувствовал, как на его горле сомкнулись
острые клыки.

6

Реклама чемпионата шла по телевизору каждый день в течение месяца до его
начала. Схватки братьев с противниками на ринге выглядели не очень
зрелищно. Они длились несколько секунд. Но показанные в записи с
замедлением выглядели эффектно. Медленный, неуклюжий бросок в атаку, и
молниеносный, даже при замедлении, захват, бросок и удар, а затем боец
Собора замирал, будто скованный. Один из волхвов, сидевший в зале,
останавливал бойца. Большинство из тех, кто выходил на ринг, были отроками,
они еще не умели контролировать то, что Конрад обозвал боевым трансом.
Сказать по правде, и у тех, кто имел ранг воинов, это не всегда получалось.
Но на экране этого не было видно. На экране боец замирал в величественной
позе, наблюдая, как его противник, кувыркаясь, отлетает в сторону и падает
на ковер безжизненной грудой. В этих схватках не было ни крови, ни смерти.
Но, как правило, противников братьев уносили с ринга на носилках. Не многие
пришедшие в себя к концу поединка могли сдвинуться с места. От боя к бою в
строю оставалось все меньше чужих. И вот наступил ДЕНЬ.

Иван проснулся рано. На ночь он отключил телефон и поэтому должен был бы по
идее хорошо выспаться. Но почему-то чувствовал себя измученным и
недоспавшим. Он вышел на улицу, позвал младшего и пробежался кружок вокруг
дома, щуря глаза от поземки, временами грозящей перейти в легкую вьюжицу, и
напоследок растерся снегом. Немного полегчало. Иван заварил чая со
зверобоем и подключил телефон. Пока чай настаивался, он оделся. Порфирий до
сих пор сохранял иллюзии по поводу того, что уж в своей-то школе он
по-прежнему хозяин. И предвкушал, какой сюрприз подложит остальным,
выставив ТАКОГО бойца. В процессе так называемого обучения все братья
делали вид, что едва знакомы друг с другом, и Порфирий после тренировочных
боев в присутствии никем не замечаемого Сыча однажды постарался деликатно
отделить Ивана от остальных и в баньке, выставив на стол водочки с
балычком, доверительно задышал перегаром в ухо и жарко забормотал:

- Меня держись, парень, не пожалеешь. На кой черт тебе этот иностранец? Он
потешится, потешится да и забудет. А за мной как за каменной стеной. Понял?

Иван молча кивнул. После той баньки Порфирий повеселел, на все проблемы
смотрел презрительно улыбаясь и приобрел привычку, обращаясь к Ивану,
использовать покровительственный тон. А когда ребята уже разъехались, он
совсем успокоился. Но сегодня Порфирия ждал сюрприз. Сегодня был его
последний день в роли руководителя Федерации, и, вероятнее всего, сегодня
был и последний день существования самой Федерации. Хотя, возможно, она
выживет и займется чем-нибудь еще. Все-таки она называлась Федерация
национальных единоборств, и ее полная ориентация на Собор была заложена
именно Богородцевым. Иван улыбнулся, в любом случае сегодня все вернется на
круги своя. Он подумал о своих. Фил, Конрад и Эльха давно приехали в роли
руководителей и участников иностранных команд. Иван выпил чаю и поднялся.
Сегодня он должен был приехать в центр на машине. В этот момент зазвонил
телефон. Когда в трубке раздался голос Сашки, Ивана пронзило острое чувство
утраты. Сашка тихо произнес:

- Иван...

Он судорожно выдохнул:

- Кто?

- Баргин.

Сначала накатило некоторое облегчение. Он испугался за Эльху, Конрада и
Фила, а следом - горечь. Он сильно привязался к Баргину после смерти мамы
Тани и Петровича.

- Кто?

- Серая Смерть. Иван сжал зубы.

- Что решили волхвы?

- Они ждут тебя.

Иван положил трубку. Разделся, подошел к двери и нырнул в марево
разыгравшейся вьюги.

Лес был таким же, как всегда. Даже зима здесь была иной, не как во всем
остальном мире. Лишь небольшие снежные языки на слегка пожухлой, но все еще
зеленой траве. Волхвы стояли у ворот святилища. Все четверо. Иван подошел к
ним и остановился, чуть склонив голову.

- Нас не будет, Волк, - глухо произнес Кий. Волк растерялся:

- Но... Как? Мы же не сможем остановиться!

- Разве ты не понял, что сегодня сам нашел дорогу в этот лес?

Иван обвел волхвов ошеломленным взглядом:

- Вы хотите, чтобы я...

- Ты сможешь.

И все было решено. Трое скрылись в лесу, а Сыч положил руки Ивану на плечи:

- Мы должны остановить Серую Смерть, Волк.

- Почему вы запретили мне поединок?

- Ты знаешь.

Иван яростно посмотрел на Сыча:

- Да, он наш брат, но сколько людей осталось бы в живых, если бы мы
остановили его полтора года, год, даже месяц назад?

- А ты вышел бы год назад на охоту за братом?

Иван отвернулся и крепко, до боли, зажмурился. Сыч шагнул в сторону. Иван
обернулся, но его уже не было.

Иван появился в зале для разминки, когда Порфирий уже нетерпеливо бегал от
стенки к стенке, преодолевая желание сорвать на ком-нибудь свою злость. С
утра он было рявкнул на какого-то хмыря из Сибири, но тот так глянул на
него, что у Порфирия чуть язык не провалился в горло. Увидев Ивана,
Порфирий ринулся к нему, собираясь выплеснуть накопившееся раздражение. Но,
видимо, что-то понял и в последний момент притормозил. Иван вышел на
середину зала, сопровождаемый уважительными взглядами, и негромко произнес:

- Братья...

Тут же установилась мертвая тишина. Все смотрели на него. Иван единственный
был с младшим братом в этом зале, и несколько присутствующих тут
легионеров, сумевших додержаться до финального дня, удивленно уставились на
волка.

- Старшие не смогут сегодня помочь нам.

Знающие, о чем речь, напряженно размышляли, смогут ли они проконтролировать
свои боевые рефлексы. Остальные недоумевали. Постепенно взгляды стали вновь
сосредоточиваться на Иване. К нему подошел Сашка:

- Все будет нормально, Волк.

Иван кивнул, и все снова вернулись к своим делам. Иван прошел в небольшую
раздевалку и начал переодеваться. Дверь осторожно отворилась, и внутрь
бочком протиснулся Порфирий. Он постоял, переминаясь с ноги на ногу, и,
когда Иван уже полностью оделся, вымучил вопрос:

- Что все это означает?

В его глазах Иван увидел страх от ожидаемого ответа.

- Ты прав, Порфирий, мы - настоящий Собор, - молвил он.

Рудой судорожно сглотнул:

- Но... это невозможно.

Иван в упор посмотрел на него и вышел из раздевалки.

Им четверым сегодня выпало делать то, что делали волхвы. Эльха, Конрад и
Фил уже ждали Ивана у выхода к рингу. Парный бой со зверем требовал
большего, чем обычно, пространства, поэтому ринг был шестиугольным, со
стороной восемь метров и жесткой сеткой из стальной проволоки высотой три
метра по периметру. От него амфитеатром поднимались места зрителей. Ходили
слухи, что сегодня мог появиться даже сам президент. Во всяком случае,
ребятки в строгих костюмах, оттопыривающихся под левой подмышкой, сновали
по зданию с раннего утра. Заиграли фанфары. Иван повернулся в сторону
раздевалки и сделал знак Сашке. Тот скрылся внутри, и через несколько
мгновений из раздевалки как ошпаренный вылетел Рудой.

Иван подозвал его к себе, окинул взглядом позеленевшее от страха лицо и
указал на ринг:

- Тебе пора открывать чемпионат. И не забывай, Богородцев сидит во втором
ряду.

От этого напоминания Рудой позеленел еще больше. Но перспектива сесть в
лужу в присутствии хозяина заставила его взять себя в руки. Официальная
часть прошла достойно. Потом, в течение сорока минут, шло театрализованное
представление, и наконец под сводами прозвучал напряженный голос Рудого,
объявивший открытие чемпионата. И вот тут началось неожиданное. Первая же
схватка закончилась отказом от схватки. Но это, похоже, не обескуражило ни
судей, ни представителей команд. Зрителей поразило то, как об этом было
объявлено. Оба бойца вышли на середину ринга, повернулись спина к спине, и
один из них громко произнес:

- Брат не сражается с братом.

Потом эту же фразу повторил второй. И они ушли с ринга. Вторая схватка
заняла двенадцать секунд, следующая опять не состоялась. В зале начался
ропот, но вскоре зрители стали замечать: бои не происходят тогда, когда на
ринге оказываются бойцы с животными, которые были описаны как тотемы в
"Сказании об обровом побоище". А если противниками оказывались бойцы с
собаками, то даже выдры и ласки мгновенно выигрывали схватку. Первыми
зашевелились журналисты. В галерее для прессы, быстро опустевшей после
третьего отказа, тут же вновь стало яблоку негде упасть. Затем по зданию
поползли слухи, и зрители, потянувшиеся было в буфет, бросились по своим
местам. Иван, уже трижды выходивший на ринг, но вступавший в схватку только
один раз, подошел к дверце, ведущей на ринг. Только что состоялась, вернее,
не состоялась последняя схватка. Наступило время истины. Иван открыл дверцу
и шагнул на ринг. В этот миг вдруг повеяло холодом. Он остановился и резко
оглянулся, а младший припал к ковру и вздыбил шерсть на загривке. На
верхней ступени лестницы, спускающейся от крайних рядов амфитеатра, стоял
Серая Смерть. Зрители испуганно озирались, ощущая волны страха, исходящие
из неведомого источника. Серая Смерть был под заговором. Он смотрел на
Ивана. Иван ступил в центр ринга, оставив дверцу открытой. Серая Смерть
расхохотался, и в этот миг его увидели. Но в следующее мгновение он
скользнул вниз по лестнице, и изумленные люди обнаружили, что он исчез, а
спустя пару секунд очутился уже на ринге.

- Вот мы и встретились, Волк, - произнес Серая Смерть. Иван молчал. Серая
Смерть продолжил: - Теперь здесь нет волхвов, и никто не помешает нам
разобраться, кто есть кто.

- Они хотели найти тебя.

- Глупцы, они сказали, что хотят помочь мне. Чем? - Он злобно оскалился в
страшном подобии улыбки. - Мне надоела болтовня, Волк, давай начнем.

Иван медленно покачал головой:

- Брат не сражается с братом.

- Тогда я убью тебя.

- Остановись, ты под рукой Триглава. Серая Смерть снова захохотал:

- Вот не думал, что еще кто-то, кроме этих выживших из ума стариков, верит
в подобные сказки. - И он прыгнул вперед.

Над рингом взметнулся клубок из вцепившихся друг в друга зверей и людей и
тут же распался. Волк остался на ногах, из рваной раны на правой ноге текла
кровь. Серая Смерть отполз в сторону и с трудом поднялся, придерживая рукой
левую ногу. Его младший брат, повизгивая, полз в угол, волоча за собой
задние лапы. После секундной передышки Серая Смерть прыгнул вновь.

Когда Волк откатился назад и вскочил на ноги, Серая Смерть остался лежать с
неестественно вывернутой рукой и располосованным боком.

- Остановись, ты под рукой Триглава, - снова негромко повторил Иван, но его
противник дико, по-волчьи завыл и, подняв здоровую руку, воткнул себе
пальцы в глотку и разорвал горло.

Фонтаном хлынула кровь. Тело несколько раз дернулось и обмякло. И в тот же
миг под сводами зала раздался многоголосый вой волков, рев медведей, клекот
соколов. Иван закрыл мертвому глаза и, взяв на руки тело, понес его с
ринга. У дверцы стоял Сашка. Иван устало произнес, кивая на зрителей:

- Расскажи им сам.

ЭПИЛОГ

Иван сидел на траве у могучей ели и жевал травинку. Высокий седой
скандинав, рослая женщина и еще двое, молодой парень лет двадцати и молодая
женщина, стояли у невысокого холма, глядя на валун, лежащий у подножия.

- Но не на святой земле, это как-то не по-христиански, - сказала женщина.

Мужчина покосился в сторону Ивана:

- А они вроде бы и не христиане. Впрочем, кто их разберет. Во всяком
случае, я думаю, Бьерну здесь будет хорошо лежать.

Они еще немного постояли и подошли к Ивану. Он поднялся им навстречу:

- Пойдемте?

Мужчина взял женщину под руку, и все направились к лесу, но она вдруг
обернулась и спросила, глядя на второй курган:

- А здесь кто похоронен? Тоже кто-то из ваших единоверцев?

Иван молча кивнул. Ступив последним под сень леса, он остановился.
Посмотрел на могилу Бьерна, перевел взгляд на второй холм.

И, тихо проговорив:

- Лежи с миром, Серая Смерть, - быстро пошел вперед догонять остальных.

Книга третья. ХОЖДЕНИЕ ЗА ТРИ МОРЯ

Часть I. ЧП

1

Капитан Танюшин вышел из караульного помещения и, глубоко вдохнув чистый
морозный воздух, привалился плечом к железной трубе, поддерживающей козырек
над маленьким крыльцом. В роте не хватало двух командиров взводов и
старшины, поэтому ротному приходилось заступать начкаром практически каждый
третий день. Но капитан уже привык к этому. Вообще-то он вышел покурить, но
после затхлого смрада караульного помещения чистый воздух показался
настолько вкусным, что портить его табачным дымом расхотелось. Танюшин
несколько минут просто стоял, дыша полной грудью и смотря на крупные
звезды, ярко горящие в вышине. Мороз быстро забрался за шиворот и под
мышки, недаром говорят: "Пришел марток - надевай семь порток", но
возвращаться внутрь не хотелось. Запашок-с. В баню солдаты ходили последний
раз месяц назад, а портянки и нижнее белье весь полк уже полгода стирал
вручную, под холодной водой, поскольку горячую еще летом отключили за
неуплату. К тому же в меню последние две недели был один только горох. На
первое гороховый суп, иногда с коровьим выменем или пашиной вместо мяса, на
второе пустая гороховая болтушка, да и на третье, похоже, была процеженная
жижа, оставшаяся после супа. Но все это можно было выдержать, если бы хоть
деньги платили. А то последний раз эти шуршащие российские бумажки он видел
в руках еще в апреле. Ротный покосился в сторону леса, за которым скрывался
небольшой военный поселок и вздохнул. Конфеты детям он последний раз
покупал четыре месяца назад, да еще перед Новым годом в военторге выдали по
одной пожухлой, кривой шоколадной медальке с давно истекшим сроком
хранения, на каждого ребенка, записав в аршинный список долгов капитана еще
по червонцу за медальку.

Дверь караулки с грохотом распахнулась, и на пороге появилось двое
"треножников", возглавляемых разводящим. Танюшин сморщился:

- Опять Восьмой склад?

- Так точно, товарищ капитан, - кивнул разводящий и, с трудом сохраняя
равновесие на скользкой дорожке, бросился к калитке.

Танюшин раздраженно сунул так и не прикуренную сигарету в пачку и, резко
повернувшись, вошел в караулку. За последние два часа блокировка двери
Восьмого склада срабатывала уже добрую дюжину раз.

Пульт ТСО ответил сразу.

- Никита, ну что там с Восьмым?

Контролер, дежуривший сегодня на пульте, последнее время пребывал в
неизменно хорошем настроении. Его контракт истекал через две недели, и он
уже давно упаковал свой скудный скарб, чтобы, не задерживаясь ни дня,
покинуть этот богом забытый военный поселок.

- А чего ты хотел, Алексеич? Все ж разваливается.

- В общем, так, Никита, отрубай Восьмой к чертовой матери, - сердито сказал
Танюшин. - А иначе у меня люди за... всю ночь бегать. Я туда лучше
дополнительный пост выставлю.

- Это как знаешь, Алексеич, - весело отозвался контролер, - только имей в
виду, мне придется все рубежи отрубать. Там еще летом все датчики пришлось
на один кабель перекинуть. Сгнило все.

- Ну и черт с ним, - закруглил разговор капитан и, бросив трубку, придвинул
к себе План боевой службы, чтобы сделать запись о выставлении
дополнительного поста. В этот момент в караул ввалились вернувшиеся
"треножники".

- Я приказал Восьмой отрубить, - сказал Танюшин разводящему. -

Подними-ка третью смену ч