рыл папку. Видно было, что ему
очень не по себе как от присутствия столь высокопоставленных лиц, так и от
той ситуации, в которой они оказались.

- Изделие 7Б12. Масса в собранном виде - ноль целых пятьдесят пять сотых
тонны. Мощность - пятнадцать килотонн. Имеет два взрывателя - электронный и
механический, ударного типа. Электронный - основной, до введения кода
полностью блокирует любые попытки...

- Бросьте, - оборвал его секретарь Совета Безопасности, - о том, что он
полностью блокирует, будете вешать лапшу на уши журналистам. Все эти
устройства изначально разрабатывались в основном для предотвращения
самопроизвольного или несанкционированного подрыва боеприпасов. Это вам не
сейфовый замок. Да и сейфы, как вы знаете, специалисты вскрывают без
особого труда. При наличии времени. А раз боеприпасы УЖЕ у них, значит,
времени для работы специалистов у них тоже предостаточно, - он зло дернул
щекой, - если не произойдет чуда. Ладно, продолжайте.

Полковник перевел дух и принялся читать дальше:

- Изделие может использоваться для оснащения носителей типа "Квартет",
"Букет" и "Кострома"... - он сделал паузу, переворачивая лист, - носителя
типа "Квартет" оперативно-тактического назначения. Дальность пуска - до
восьмисот пятидесяти километров, база - специальный четырехосный автомобиль
повышенной проходимости "МАЗ"...

- Достаточно, - раздраженно прервал его секретарь, - характеристики
носителей будете докладывать, когда они их угонят. - Он повернулся к
начальнику управления военных перевозок: - Как вообще боеголовки оказались
в этом богом забытом месте?

Генерал бросил взгляд в сторону начальника Главного управления вооружения,
собираясь сказать, что это не его проблема, он лишь предоставил вагоны для
перевозки, а маршрут и место назначения ему спускают со стороны. Но потом
решил, что перечить обойдется себе дороже. Тем более что нужной информацией
он обладал.

- Ну, это из последней партии, товарищ генерал. Той, что летом вывезли из
Приднестровья. Тогда как раз шахтеры на рельсы сели, и, чтобы не держать
спецвагоны с ТАКИМ грузом где-то на полустанке, их и завернули... И вообще,
насколько я знаю, объект был в перечне разрешенных для хранения ядерных
боеприпасов.

Все глаза устремились на начальника внутренних войск.

- Объект был внесен в перечень в тысяча девятьсот пятьдесят первом году, -
фыркнул он, - в то время там сидела целая дивизия НКВД, а не полк общей
численностью меньше батальона советского времени.

- Так почему он ДО СИХ пор оставался в этом перечне? - сорвался секретарь,
но тут же взял себя в руки: - Ладно, извините. Об этом уже поздно говорить.

Тут не выдержал начальник Главного управления вооружения, чья подпись на
разрешении о переадресовке спецгруза не давала ему покоя:

- Но там же должны быть какие-то системы охраны?

- Все системы охраны выходили уже по два-три гарантийных срока, - сварливо
отозвался начальник внутренних войск, - а нам, в отличие от вас, никаких
денег на продление срока гарантии не выделяют. Даже то отключение
электроэнергии для полка было седьмым за последний год. Так что тревогу
подняли, только когда "пищевоз" задержался на три часа и по дороге в караул
выслали дежурную машину, думая, что они застряли.

- Но ведь они должны были докладывать?

- Чем? Флажками? Телефонной станции и стационарным рациям тоже нужно
электричество, а переносные до дежурной части не добивают.

- А резервное питание? Генерал вздохнул:

- Оба дизель-генератора вышли из строя еще полгода назад. Но если бы даже
они были исправны, все равно в емкостях не было ни капли солярки. Последнюю
сожгли еще прошлой зимой, когда отключения электричества только начались.

Секретарь недовольно насупился:

- Ладно, прекратите причитать. Вся проблема в том, что если эти люди
спланировали операцию по похищению боеголовок, то, значит, они, несомненно,
разработали и пути их доставки в нужное им место. Мои аналитики считают,
что, исходя из максимального запаса времени, на который они могли
рассчитывать, таких мест может быть только три: Афганистан, Таджикистан и,
что менее вероятно, Северная Корея. - Он тяжело вздохнул и продолжил: - Вся
проблема в том, что мы, из-за вопиющего бардака и преступной
безответственности, предоставили им чуть ли не в два раза больше времени.
Так что не исключена вероятность, что боеголовки не только уже находятся за
пределами страны, но и похитители успели провести мероприятия по
маскировке. А потому и спутниковый поиск проводить уже поздно. - Он сердито
помолчал. - Как бы там ни было, мы будем отрабатывать ВСЕ возможные
варианты. - Секретарь обвел присутствующих тяжелым взглядом, от которого
все невольно подобрались, и закончил: - Я хочу возможно более быстро
получить от вас ответы на следующие вопросы. Во-первых...

Спустя два с половиной часа, сразу после доклада президенту, секретарь
Совета Безопасности по поручению президента отбыл на аэродром для вылета в
Красноярский край. Уже подойдя к трапу самолета, он обернулся к
провожавшему его директору ФСБ и, притянув его за воротник, произнес
срывающимся голосом:

- Борис, делай что хочешь, обращайся хоть к черту, хоть к джинну, но найди
эти боеголовки.

Тот молча кивнул.

Самолет пробежал по взлетной полосе и оторвался от земли. Директор ФСБ
проводил его долгим взглядом, сел в машину и некоторое время молчал, уставя
глаза в одну точку. Наконец водитель робко спросил:

- На Лубянку, Борис Викторович? Директор ФСБ встрепенулся и, отрешенно
глянув на водителя, отрицательно покачал головой:

- Нет, Павел, давай-ка выруливай на окружную и жми на север, по
Ленинградскому. Пожалуй, мне надо повидать одного знакомого.

5

Иван выбрался из леса и остановился на опушке. Солнце светило ярко,
по-весеннему, и кое-где, на возвышенностях, уже появились первые
проплешины. Он постоял на пригорке, рассмеялся, радуясь хорошему дню,
чистому воздуху и тому, что впереди три выходных, и, набрав в легкие лесной
свежести, быстрым пружинистым шагом двинулся вниз по склону.

Он вышел из Москвы вчера вечером. Хотя уйти можно было намного раньше,
поскольку вчера весь день мужской персонал штаб-квартиры его холдинга
поздравлял женщин с их наступающим праздником, а женский - принимал
поздравления. Никакой работы, понятно, не было. Но он взял себе за правило
обязательно в той или иной мере участвовать во всех мероприятиях,
затеваемых в коллективе. Он никогда не испытывал особого пиетета перед так
называемой американской системой организации бизнеса, когда личная жизнь и
работа четко разделяются. Наоборот, ему казалось целесообразным в условиях
нестабильности прочно связать коллектив многочисленными личностными
связями. Он думал, что это непременно сработает на повышение устойчивости
их компании. И пока его предположения подтверждались. К тому же
существенную часть персонала его компании составляли Перуновы братья, для
которых он был непререкаемым лидером. И если бы он стал избегать совместных
мероприятий, это могло привести к тому, что и они также ограничили бы свое
участие в них. А отсюда недалеко до раскола. Чего допускать нельзя. Вот и
приходилось терпеть шумные застолья и обильные возлияния коллег. Хотя, надо
быть откровенным, и степень разгула, и объем возлияний за последнее время
существенно понизились, но, по общему мнению, их посиделки от этого только
выиграли. Превратившись из пусть и остающихся в более-менее благопристойных
рамках, но, по существу, обычных коллективных пьянок в некое подобие
теплых, семейных праздников.

У деда Изи он не был уже два с половиной месяца, с зимнего солнцеворота. От
идиллической картины, представляющей собой одинокую, немного замшелую
избушку и живописный колодезный сруб посреди поляны в дремучем лесу, не
осталось и следа. Теперь изрядно увеличившаяся поляна напоминала собой
древнее княжеское подворье, неизвестно каким образом перенесенное из суеты
и гомона средневекового русского города в самую чашу леса. Две длинные
дружинные избы, полосы тренировочных засек, небольшое святилище, больше
предназначенное для обучения ритуалам, чем для их действительного
исполнения, конюшня на три десятка лошадей и высокий резной терем, скорее
относящийся к вариации на тему архитектурных изысков шестнадцатого, чем
четвертого - восьмого веков. Времени наибольшего расцвета Собора. Однако,
если приглядеться, признаки современности лезли изо всех щелей. Одежда
людей хоть и была близка к старинным канонам, но скорее отвечала критериям
наибольшей целесообразности, чем исторической достоверности. Кухонная
утварь и инструменты тоже ничем не маскировали свое современное
происхождение. Да и пищу готовили, правда, как и было положено традициями,
на еловых и сосновых шишках, но в утробах армейских полевых кухонь. Лишь
могучая ель у тропинки осталась неизменной. Хотя в окружении такого
множества строений и на фоне высокого терема выглядела уже не столь
представительно, как раньше. Иван привычно поднырнул под разлапистые нижние
ветви и вышел на поляну. Народу на дружинном дворе было маловато: десяток
дежурных кашеваров да конюхов и несколько болезных, тех, кто из-за
недостатка внимания или избытка самоуверенности подвернул руку или ногу или
нанес себе еще какое увечье. Вообще-то изобилие обучаемых имело и свою
негативную сторону. Наставникам стало гораздо сложнее уследить за
учениками. Но особых проблем это не составляло, можно было не сомневаться,
что все вывихи и увечья еще вчера вправлены и наложен необходимый заговор.
Завтра болезные уже будут заниматься наравне с остальным. Но сомнений не
вызывало и то, что к вечеру уже появятся другие болезные. Остальные отроки
были в лесу. Ну еще бы, шесть пополудни, самый разгар занятий. Тем более
что весенний солнцеворот на носу. Скоро Наставники разведут отроков по
дальним и дремучим углам российских лесов искать "младших братьев" и самим
открывать в себе новые кладовые неведомых доселе сил и умений.

Иван почувствовал нетерпеливую просьбу молодшего брата и, тихонько
рассмеявшись, двинулся к терему. Старина Серый уже привык к жизни в городе.
И к тому же, с возрастом, изрядно заматерел и погрузнел, но, оказавшись в
лесу, точно впадал в детство и готов был днями и ночами носиться по
перелескам, гоняя белок и зайцев, будто глупый молодой волчонок. А ведь
давно уже перевалил рубеж лет, отпущенных его дикому собрату. По каким-то
не до конца ясным причинам младшие братья жили гораздо дольше, чем дикие
представители их рода.

Отрок, встретивший Ивана у порога, с вежливым поклоном принял походный
мешок, шапку и куртку из волчьего меха и сообщил:

- Старейшина в верхней горнице, Старший. У него гости. Он просил, чтобы вы
сразу же поднялись к нему.

Иван кивнул отроку, которому было уже за сорок и, судя по выправке и
уверенному виду, бывшему, скорее всего, отставным или даже действующим
офицером в чине никак не ниже майора, и быстро взбежал по крутой лестнице.

Старейшина сидел на лавке за большим струганым дубовым столом, на котором
стоял пышущий жаром самовар и деревянное блюдо с горкой золотистых
ватрушек. Гостей оказалось двое. Вернее, один. Иван это почувствовал сразу.
Второй был как бы при нем. Судя по состоянию обуви, гости добрались до
места лесом, от деревни. Причем, выходя из дома, никто из них совершенно не
собирался шляться по лесу. Иначе бы обулись во что-то более подходящее
зимнему лесу. А это означало, что их привело сюда нечто экстраординарное.
Что стало ясно сразу, едва Иван открыл дверь. От обоих, а от первого
особенно, так и веяло пусть контролируемым, пусть удерживаемым в узде, но
все-таки самым настоящим страхом.

Дед Изя приветливо улыбнулся и указал на место справа от себя:

- Садись, Волк, рад тебя видеть. Пополдничаем.

Оба гостя повернулись к Ивану. Сопровождающий быстро окинул его оценивающим
профессионально настороженным взглядом. А в глазах старшего мелькнуло
узнавание. Впрочем, и Ивану показалось, что он где-то видел это властное
лицо.

- Знакомься, - степенно произнес дед Изя, - Поцников Борис Викторович.
Должность его, по глазам вижу, сам уже вспомнил, да и он тебя узнал. На том
знакомство и закончим.

Иван пожал протянутую руку и сел, с трудом сохранив невозмутимое выражение
лица. Что же могло произойти, чтобы директор ФСБ, с одним охранником,
пешком, на ночь глядя пропахал пять с лишним верст по глухому лесу? Да еще
только для того, чтобы встретиться со странной компанией слегка двинутых
любителей животных и древней истории, каковыми они до сих пор были в глазах
большей части мирных обывателей. Правда, директор ФСБ как раз был из того
небольшого числа людей, которые имели возможность знать, что все это не
совсем так.

Около часа они просто сидели за столом, пили чай и вели доброжелательный
разговор о всякой дребедени, о хоккее, футболе, об охоте и еще о чем-то,
что обычно составляет фон любой совместной мужской трапезы. Однако сейчас
это больше походило на разыгрывание некой партитуры, исполняя которую две
ранее не встречавшиеся группы музыкантов-виртуозов изучали и
приноравливались друг к другу, готовясь приступить к совместному исполнению
крайне сложной партии. Причем прямо с листа. Наконец дед Изя отодвинул
чашку:

- Ну что ж, гости дорогие, довольны ли вы угощением?

В глазах директора мелькнула легкая усмешка, но он с серьезным видом
поблагодарил.

- Тогда перейдем к делу. Расскажите, что за забота вас к нам привела?

Поцников произнес нейтральным тоном:

- Я хотел бы встретиться с одним моим старым знакомым - Константином
Алексеевичем Богородцевым. Я знаю, что он пользуется вашим гостеприимством.

- Он замолчал, но всем было ясно, что вот-вот последует продолжение. И
директор ФСБ с некоторой заминкой после секундного раздумья, словно
преодолевая в себе некий барьер, продолжил: - А еще я хотел бы рассчитывать
и на вашу помощь в одном деликатном деле. Дело в том... - Он умолк, будто
давая себе последнюю возможность остановиться, но все же закончил: - Дело в
том, что сегодня ночью с одного военного объекта, расположенного в Сибири,
были похищены два ядерных боеприпаса, каждый из которых по мощности
превосходит сброшенный американцами на Хиросиму в 1945 году.

6

Через час ходу в лесу начали появляться первые большие проплешины. Затем их
стало больше, потом еще больше, пока наконец снег не превратился в
небольшие сине-черные язычки, спрятавшиеся под густыми нижними ветвями
деревьев, которые как-то незаметно увеличились в размерах, став чем-то
похожими на лесные исполины с картин Шишкина. А затем снег вообще исчез, и
под ногами мягко запружинил толстый ковер слегка пожухлых листьев и
осыпавшихся сосновых и еловых иголок, по какой-то непонятной причине все
еще сохранявших зеленый цвет. А кое-где из-под листьев торчали крепенькие,
маслянистые шляпки грибов. Директор ФСБ, первые полчаса удивленно крутивший
головой и задававший кучу вопросов, мало-помалу притих и молча трусил между
Иваном и Костиком с ошеломленным выражением лица. Костик тоже шагал молча,
без своих обычных шуточек и ерничания. А если приглядеться, то на его лице
можно было отыскать следы благоговения. Он был в святилище уже раз пять, но
каждый раз дико волновался, когда входил в этот зачарованный лес. Да что
там говорить, сам Иван испытывал немалый душевный трепет, проходя тропой,
вьющейся между этих исполинов, подпиравших купол небес будто колонны
какого-то невероятно огромного храма.

Теплые зимние куртки и пальто уже давно были расстегнуты, а шапки и шарфы
упрятаны в карманы. Поэтому, когда они вошли в полосу стылого тумана,
всегда предварявшего последний отрезок пути к святилищу, директор ФСБ
почувствовал озноб. Этот странный туман, так плотно укутавший окружающий
мир, что могучие деревья, склонявшие над тропой свои густые ветви,
совершенно растворились в белесом мареве, превратившись в тени сказочных
великанов, угрожающе простерших над головами путников свои могучие длани,
жалил сильнее, чем жгучий мартовский морозец. Поцников торопливо запахнул
пальто, натянул шапку на уши и поднял воротник. И, может быть, именно
поэтому он не заметил быстрые взгляды, которыми обменялись оба его
проводника. Иван нахмурился, а Костик сокрушенно вздохнул. Похоже, человек,
которого они вели, не очень нравился лесу. И это было плохим признаком.

Наконец они вынырнули из тумана, и Поцников удивленно ахнул. Они вновь
вернулись в зиму. Величественные ели стояли, укутанные в белые сугробы,
каждый из которых, обрушившись, мог образовать приличную снежную горку,
достаточную для того, чтобы ребятня с веселым шумом затеяла игру в "Царя
горы". А земля была одарена такой толстой снежной шубой, что густой
подлесок, совершенно затянувший пространство между толстыми стволами,
оказался почти совсем укрыт снежным покровом. Но тропинка все так же
крутила свои затейливые петли, и они, не говоря ни слова, затопали по ней.
Деревья впереди начали редеть, и, спустя еще пять минут, сквозь просветы
между стволами директор увидел небольшой холм, вершина которого была
ограждена высоким частоколом, срубленным из таких же исполинских бревен.
Несмотря на то что бревна еще не потеряли своего свежего, золотистого
цвета, от самого частокола, а особенно от чего-то, что скрывалось за ним,
веяло такой невероятной древностью, что Поцникова охватило нечто вроде
благоговения.

- Извините, но вам туда. - На плечо директора легла чья-то ладонь, и он
вздрогнул, за всем этим потоком чудес как-то совершенно забыв, что у него
есть спутники. Один из них как раз и держал его за плечо, развернув в
сторону от тропинки, ведущей к бревенчатым воротам, и указывая на другое ее
ответвление, огибавшее холм у подножия и скрывавшееся за его склоном.
Поцников помедлил, поскольку второй сопровождающий как раз подошел к
воротам, и вытянул шею, желая как следует разглядеть, что же скрывает этот
частокол. Но тут что-то неуловимое отвлекло его взгляд, а в следующий миг
ворота были вновь закрыты и рядом с ними никого не было. Поцников открыл
рот, собираясь что-то спросить, но его молодой спутник твердо сказал:

- Надо идти. Если вы хотите переговорить с Богородцевым, вам стоит
поторопиться, - и двинулся по тропе.

Поцников, нахмурившись, поспешно зашагал за ним.

Богородцев ждал их, сидя на простой лавке, сделанной из половины дубового
бревна, посаженной на два вкопанных в землю сосновых комеля. Они подошли
ближе. Богородцев поднялся, но навстречу не пошел. Сопровождающий также
остановился:

- Как я понимаю, вы хотели побеседовать наедине? Я вернусь через полчаса. -
Он развернулся и пошел назад по тропе.

Поцников проводил его взглядом и направился к Богородцеву:

- Добрый день, Константин Алексеевич.

- Здравствуйте, Борис Викторович.

Голос Богородцева был абсолютно, даже как-то неестественно спокоен. И от
этого Поцникову стало неуютно. Некоторое время они молчали. Богородцев
потому, что ждал продолжения, а Поцникову просто было не по себе. Наконец
он справился со своими чувствами и, вымученно улыбнувшись, произнес:

- Странное место.

Богородцев молча склонил голову, каковое движение можно было рассматривать
и как согласие, и как отрицание. Но директор ФСБ расценил его именно как
согласие и потому слегка приободрился:

- Знаете, по дороге сюда со мной приключилось нечто непонятное. Мне
показалось, что в части леса, через которую мы шли довольно долго, еще даже
не наступила зима, - он смущенно хохотнул, - просто наваждение какое-то.

Богородцев мягко улыбнулся:

- Они позаботились о вас. Вы шли осенней тропой.

- Э-э, что?!

- Ну посудите сами. Зимнюю тропу сейчас ужасно замело, и вы вряд ли смогли
бы пробраться через сугробы, весенняя выглядела бы совсем уж странно, да и
грязновата она, прямо скажем. А на летней вы бы сопрели. В такой одежде.
Вот они и повели вас осенней тропой. Чуть дольше, зато легче и спокойнее.

Поцников был потрясен, он поежился и пробормотал:

- Однако...

- Так что вы хотите от меня, Борис Викторович? - Глаза Богородцева так и