пообещал одному человеку, что помогу ее
родителям.

- Вы знаете, - проникновенно сказал мужчина, - в наше время редко встретишь
подобное желание помочь ближнему. Так что благодарю вас еще и за то, что вы
поддерживаете в людях веру в доброту.

- Да ладно, чего уж там. - И хотя КЗ за последнее время выслушал уж больно
много комплиментов прекрасным качествам своей души, этот, от совершенно
незнакомого человека, был особенно приятен.

Они еще раз торжественно пожали руки. Мужчина проводил его до двери и
приветственно помахал рукой. Садясь в машину, КЗ испытывал некое чувство
эйфории. Вспомнив предупреждение Сашки и свои страхи, он насмешливо фыркнул
и завел мотор.

Мужчина проводил машину взглядом, подошел к столу и снял трубку телефона:

- Можешь занять свое место.

Когда в приемную бочком протиснулась длинноногая секретарша, мужчины уже не
было. Он поднялся к себе на второй этаж. Достал тоненькую папочку,
надписанную "Воробьев Иван Сергеевич (КЗ)", пролистал ее, некоторое время о
чем-то раздумывал, потом открыл листок с фамилиями, аккуратно обвел три из
них в овальчики и перечеркнул крест-накрест, затем надписал: "Закончено" -
и, несколько мгновений помедлив, поставил завтрашнее число.


День начался просто прекрасно. С утра КЗ проскочил по заведениям.
Появившись у Сявы, он припомнил, что вчера не сказал ему о новом статусе
Сергея Евгеньевича. Но солнышко светило так ярко, а воздух после ночного
дождя был так свеж и бодрящ, что КЗ махнул рукой и, решив не портить столь
славный денек созерцанием тупой Сявиной физиономии, рванул к Натали. У нее
стоял дым коромыслом.

- Что это ты творишь? - удивился КЗ.

- Ой, Ванечка, ты не представляешь, какая удача! Я, кажется, могу получить
работу, о которой столько мечтала.

Натали была слегка помешана на идее стать моделью. Впрочем, с ее данными
это был не безнадежный вариант.

- Поздравляю, и как это тебе удалось?

- Прямо как в сказке, вчера вечером подсел за столик один хорошо
упакованный дядечка, весь вечер кадрил как положено, а когда в номер
поднялись и только начали, вдруг говорит: "Одевайся". Я аж перепугалась, а
он визитку сунул и говорит: "Позвони завтра, я подбираю девушек для работы
в рекламных агентствах, если хочешь быть моделью, придется поработать". -
КЗ критически поморщился. Натали понимающе кивнула: - Я ему так и сказала:
"Ищи дуру в другом месте, знаю я эти рекламные агентства - туркам с конца
отсасывать", а он рассмеялся и говорит: "Тебе решать, там адрес и телефон,
я никого палкой не загоняю", потом швырнул деньги на постель и шнырь к
двери, я ему: "Эй, ты чего, уходишь?" А он так серьезно отвечает: "Я
никогда не трахаю своих сотрудниц".

- Ну и?

- Я сегодня там была!

- Где?

- Ну в этом рекламном агентстве. Ванечка, оно настоящее!

- Что?

- Ну это рекламное агентство. Там работает масса народу. Тот тип и вправду
генеральный директор, он показал мне тучу журналов, а потом вызвал адвоката
и предложил заключить контракт.

- И ты заключила?

- Ой, Ванечка, я испугалась, сказала, что подумаю.

- Ладно, молодец, Наталья, знаешь, у меня последнее время постоянное
ощущение каких-то грандиозных перемен. Мне кажется, что нас ждет что-то
великое и мы наконец поймали удачу за хвост. Ладно, сегодня наш день,
почему бы не отметить его грандиозным загулом, приглашаю!

- А куда пойдем?

- Куда хочешь!

- Ой, тогда в "Красный дракон", я там ни разу не была, а Верка-тверская
говорит, там жареных змей дают.

КЗ картинно поморщился:

- Ненавижу жареных змей!

- Ну, Ванечка!

- Ладно-ладно. Я заеду за тобой в восемь. Будь готова.

- Ванечка, ты чудо, только у меня в семь контрольная съемка.

- Это как? - не понял КЗ.

- Они говорят, что это вообще-то пустая формальность, но необходимо сделать
несколько снимков, посмотреть, как я буду себя вести перед камерой. Так во
всем мире принято.

- Ну раз принято, так делай, подожду, а пока чао. Надо завезти фотографии
дочери твоего дядечки в одну контору. Обещали помочь.

- Как я тебя люблю, Ванечка! - Натали чмокнула его в щеку и ускакала в
ванную.

КЗ уже ждали. Вчерашний мужчина взволнованно встретил его у дверей:

- Вы знаете, боюсь сглазить, но, по-моему, мы нашли.

КЗ опешил:

- Как? Уже!

- Дело в том, что они никуда не пропадали. Девушки заключили контракт с
одним рекламным агентством, и оно сняло базу отдыха в сорока километрах от
Москвы, где заставляет своих сотрудниц сгонять домашний жирок.

- Прекрасно, надо сообщить родителям.

- Конечно, конечно, можете позвонить от нас. КЗ направился было к столу, но
затем остановился:

- А сколько туда ехать?

- Да часа полтора. КЗ замялся:

- Может, вы объясните, как туда добраться, хотелось бы самому посмотреть...
Ну вы понимаете? Мужчина воодушевленно закивал:

- Полностью с вами согласен, меня так взволновала ваша история, что я
собирался сам туда съездить. Уже отпросился и вызвал машину, так что, если
не возражаете, поедем на нашем транспорте. - Он приглашающим жестом указал
на синюю "Вольво-960", стоявшую у тротуара.

- Да, но я...

- Ну и прекрасно, загоните свой "БМВ" к нам во двор, никуда он не денется.
КЗ оставалось только согласиться.

Едва "вольво" скрылась за углом квартала, как из особняка выскочил
невысокий крепкий парень с неприметной внешностью, профессионально вскрыл
переднюю дверцу "БМВ" и через пару минут выехал за ворота, свернув в
противоположную сторону.

Когда водитель "вольво" выругался и затормозил прямо на гребне небольшого
двухпролетного моста, мужчина вскинулся и озабоченно наклонился вперед:

- Что случилось, Константин?

- Пару минут, Станислав Владимирович, не волнуйтесь.

- Может, лучше будет съехать с моста и потом заняться ремонтом?

- Да у меня что-то со стартером не в порядке, боюсь, не заведемся, а тут с
горочки... Не волнуйтесь, подышите воздухом, ноги-то, наверно, затекли.

Мужчина вылез из машины, подошел к парапету и закурил, посматривая по
сторонам. КЗ выбрался вслед за ним и встал рядом. Мужчина вдруг спросил
каким-то значительным голосом:

- Курите?

КЗ глубоко вдохнул речной воздух и, стараясь не упустить ни полвздоха,
мотнул головой:

- М-м.

- А жаль, - ответил мужчина и, плавно повернувшись, отработанным,
профессиональным жестом всадил в грудь КЗ остро отточенный стилет.

КЗ всхлипнул, удивленно опустил глаза, мужчина слегка развернул стилет в
ране и отпустил рукоятку. Тело рухнуло на асфальт. Водитель шустро вытащил
из багажника два "волговских" колесных диска, сноровисто привязал к шее и
ногам КЗ и поднял тело на парапет. Мужчина спокойно и методично очистил его
карманы и в тот момент, когда водитель столкнул тело в бездну, ловко
вытащил стилет. Спустя несколько мгновений раздался всплеск, потом все
стихло. Они сели в машину, и ровно через три минуты после того, как машина
остановилась на гребне моста, он опустел. Только угрюмый сыч, невесть
откуда взявшийся в зарослях тростника у опор моста, проводил удалявшуюся
машину странным, нептичьим взглядом.

Часть II. ЗНАК ПЕРУНА

1

Глаза резал яркий свет, все плыло и посверкивало. КЗ попытался
сфокусировать взгляд, на мгновение это ему удалось, и он разглядел, как
небо над ним закрывают широкие разлапистые еловые ветви, потом опять все
поплыло. Он попытался что-то спросить, при этом даже не поняв что. Потом
почувствовал, что крепкие, сухие пальцы раздвигают ему губы, в нос ударил
резкий, пряный запах, затем по языку потекло чудовищно горькое варево. КЗ
захлебнулся, но тут же ощутил, что в голове проясняется. Зрение потихоньку
тоже пришло в норму, однако, когда он попробовал шевельнуться, оказалось,
что он способен только моргнуть. КЗ попытался подвигать языком и губами:
плохо, но все же получилось.

- Де а?

- В лесу, - ответил негромкий бас, - спи, прыткий, тебе еще не менее трех
дней спать, пока говорить сможешь. - И те же жесткие пальцы закрыли ему
глаза, а потом широкая ладонь прошлась по лицу, как бы стирая сознание, и
КЗ провалился в тяжелый, вязкий сон.

В следующий раз он проснулся несколько окрепшим. В голове окончательно
прояснилось, и глаза больше не застилал туман, однако, когда он опять
попробовал шевельнуть головой, в виски ударила резкая боль. Дождавшись,
пока она поутихнет, КЗ, осторожно двигая зрачками, оглядел свое новое
пристанище. Судя по всему, это была деревенская изба. Он лежал на чем-то
жестком, у открытого окна. Где-то наверху угадывался потолок из широченных
потемневших плах. Еще, не двигая головой, он сумел углядеть только угол
беленой русской печки.

За окном вдруг послышался негромкий разговор, будто собеседники открыли
какую-то дверь либо вышли из-за угла.

-... его коснулся взгляд Триглава. Невидимый собеседник ответил не сразу:

- Тогда ему повезло, брате...

- Повезло...

Опять наступила тишина, словно говорившие зашли за какую-то преграду, а
затем вновь послышались голоса:

-... думаешь, он?

- Подождем, брат...

КЗ показалось, что основной разговор они ведут на каком-то ином, неслышном
ему языке. Где-то за спинкой кровати скрипнула дверь, потом что-то
громыхнуло, и над КЗ склонилось сумрачное мужское лицо. Незнакомец
несколько мгновений рассматривал его или даже, скорее, не его, а что-то в
глубине его зрачков. Потом отступил к окну. Он был худ, хмур, носат, гладко
выбрит, одет в поношенные пиджак и брюки, заправленные в крепкие юфтевые
сапоги, и держался как председатель Верховного суда. Потом над КЗ склонился
еще кто-то, он почувствовал, как ему вливают в рот уже знакомое варево, и
ощутил, что его снова затягивает в сон. КЗ дернулся, попытался что-то
спросить, но язык опять не слушался, и он провалился в темное облако сна
без сновидений. В памяти остались только странная фраза "... его коснулся
взгляд Триглава" и устойчивое ощущение того, что это самая страшная из его
проблем.

На этот раз он проснулся ярким, солнечным утром. Памятуя о предыдущих
попытках, КЗ решил попробовать пошевелиться только спустя несколько минут.
Сначала подвигал зрачками, потом медленно, осторожно повернул голову. Он
находился в той же комнате, в которой очнулся в прошлый раз. КЗ лежал на
узкой деревянной кровати, у окна, в углу большой комнаты просторной
пятистенки. Посреди комнаты стоял простой струганый стол, занимавший
большую часть пространства. Остальная мебель была крайне скудной и явно
самодельной.

Широкая дверь из тесаной березы тихонько отворилась, и на пороге возник
седой мужчина с бородой и длинными волосами, перевязанными берестяным
ремешком. В руках он держал деревянную плошку с густым, желтым липовым
медом и тарелку со стопкой блинов. Войдя, незнакомец поставил завтрак на
стол и подошел к КЗ. Подобно тому худому мужику он несколько мгновений
что-то рассматривал в зрачках Ивана. Потом довольно кивнул и сказал:

- Вставай, завтракать пора.

КЗ вдруг почувствовал зверский голод. У него возникло странное ощущение,
что если он сейчас, немедленно не пропихнет в желудок хотя бы маковую
росинку, то его желудок примется пожирать его самого. Осторожно, опасаясь
резким движением вызвать знакомую по прежним пробуждениям боль, он
отодвинул одеяло и сел на кровати. На мгновение в глазах поплыло. КЗ замер,
но боли не было. Он медленно спустил ноги на пол и, помогая себе руками,
поднялся. Мужчина уже сидел за столом и невозмутимо поглощал блины, макая
их в плошку с медом. КЗ сделал несколько неуверенных шагов и так же
осторожно опустился на лавку. Голод, отступивший было перед первоочередной
проблемой - передвижением, навалился с новой силой, и КЗ, собиравшийся
задать сотрапезнику какой-то очень важный вопрос, который вертелся в
голове, но никак не мог оформиться, свирепо набросился на еду.

Мужчина насытился первым. Встав из-за стола, он подошел к печке, открыл
заслонку и, достав закопченный чугунок, нацедил из него кружку, которую
поставил на стол перед КЗ, буркнув:

- Погуляй на дворе, к ужину вернусь. - После чего как-то
мгновенно-неторопливо вышел за дверь. КЗ даже не успел повернуть голову, а
того уже не было.

Лишь съев последний блин, КЗ почувствовал, что наелся. У блинов был
какой-то необычный, резкий привкус, который, впрочем, не был неприятным. КЗ
придвинул кружку и понюхал. Это оказалось знакомое варево. КЗ выпил,
сдвинул посуду на край стола и, понаслаждавшись минут пять ощущением
сытости и покоя, направился к двери. В сенях лежала огромная куча прелых
листьев и хвои, КЗ обошел ее, осторожно ступая босыми ногами, и вышел на
двор. Дом стоял на крохотной лесной полянке. К крылечку вела узкая, еле
заметная тропинка, а забор с трех сторон обозначали толстые жерди,
привязанные ко вбитым в землю невысоким, едва ли метр высотой, кольям.
Вокруг стояла стена исполинских деревьев. Пахло подсыхающей росой, влажной
хвоей и еще чем-то дремучим и первобытным, о чем давно уже никто не знает,
но еще помнит памятью сотен предков, веками живших в таких лесах и
сроднившихся с ними всем своим естеством. КЗ спустился по ступенькам и
проковылял к лавочке у колодца. Опершись спиной о колодезный столб, он
откинул голову и почувствовал, как по телу разливается приятная истома,
словно по вкопанному в землю колодезному столбу из земли вытекают какие-то
природные токи и вливаются в его ослабевшее тело.

Мужчина вернулся, когда солнце уже коснулось краем горизонта. Он как-то
неожиданно возник у крыльца. Мгновение назад его не было, и вот он уже
поднимается по ступенькам неспешным, грузным шагом. Скрипнула дверь, и он
исчез в доме. КЗ, большую часть дня так и проторчавший на лавочке у
колодца, собрался было рвануть за ним со всех своих хилых силенок, но,
прежде чем он опомнился, мужик появился на пороге и мотнул головой:

- Вставай, ужин на столе.

Они молча поели, потом мужик буркнул:

- Я спать лягу на сеновале, а ты здесь ложись, - и вышел за дверь.

КЗ сытно рыгнул и уверенно прошел до кровати. Уже засыпая, он поймал где-то
на задворках сознания удивленную мысль: "Странный день, я не задал ни
одного вопроса и вообще не произнес ни единого слова, а ведь мне позарез
надо о чем-то спросить, о чем-то важном, очень важном... "

2

КЗ жил в лесном доме уже неделю. Он ел, спал, гулял по дому и на дворе. Дед
Изя кормил его на убой. К концу недели он сказал:

- Все, паря, неча тебе штаны протирать, вот тебе мешок, наберешь сосновых
шишек.

Сначала это показалось простым делом, шишек было много, ходи да собирай,
однако через полчаса после постоянных наклонов стало ломить спину, а когда
мешок наполнился больше чем наполовину, то стал больно бить по ногам и
заметно оттягивать руки. Короче, через три часа КЗ вернулся абсолютно
измученным. Дед Изя вывалил шишки в бадью и кивнул на стол:

- Садись, ужинать будем, устал небось?

КЗ набросился на еду прямо-таки со звериным аппетитом. Дожевывая последний
кусок пирога с дикой, лесной малиной, он вдруг неожиданно для себя
повернулся к деду:

- Слушай, дед, давно хотел тебя спросить. - И замер с полуоткрытым ртом,
потом потер лоб и сморщился. - Черт, крутится в голове что-то важное, никак
не вспомню.

Тут увидел, что дед Изя тоже сидит разинув рот. КЗ даже опешил от такой
картины:

- Ты чего, дед?

Тот опомнился и удивленно покачал головой:

- Первый раз вижу, чтоб "слепой" вот так запросто "зимний наговор" смог
одолеть. Силен ты, паря, ой силен.

- Чего?

- Ладно, - дед махнул рукой, - коли время пришло, так и Перун не поможет,
спать ложись, поутру все и припомнишь.

- Что припомню?

- И то, что хочешь, и то, о чем забыть был бы рад.

КЗ недоуменно воззрился на деда. Но дальше расспрашивать что-то
расхотелось. Он вздохнул, посмотрел вослед деду, который, как обычно, пошел
спать на сеновал, и с каким-то глубинным нетерпением забрался в кровать.

Утром КЗ проснулся и рывком сел на кровати. За окном сияло прекрасное,
солнечное утро, но на душе было муторно. КЗ встал и, осторожно подойдя к
окну, выглянул во двор, прикрываясь занавеской. Дед Изя... давил дрова. Он
брал в руки толстое полено, сдавливал руками, как-то по-особенному
встряхивал, и полено с сухим треском распадалось на несколько полешков. КЗ
удивленно потряс головой, потом подивился на свои странные передвижения и
направился к двери. Когда он появился на крылечке, дед отложил полено и
повернулся к нему, широкой ладонью заслоняя глаза от солнца:

- Ну, чего еще вспомнил?

- Ничего, только вот муторно как-то, - вздохнул КЗ.

Дед Изя понимающе покачал головой, потом пытливо посмотрел ему в глаза и
указал на лавку у колодца:

- Садись.

КЗ подошел к лавочке и осторожно присел, будто это сооружение, построенное
из струганых половинок бревен, сегодня могло развалиться под ним. Дед
приблизился к нему, наклонился, его глаза полыхнули красной вспышкой, и тут
на КЗ накатило, он закусил губу и застонал. Через некоторое время ему
удалось вынырнуть из черного потока, захлестнувшего его, он почувствовал в
руках какую-то деревяшку и поднял ее к лицу. Это был кусок скамейки. КЗ
отбросил деревяшку и, сунув руку за пазуху, провел ладонью по груди. Под
левым соском пальцы нащупали свежий шрам.

- Дед, меня же убили? - хрипло спросил КЗ.

- Смерть смерти рознь, - рассудительно произнес тот, - не всех Род сразу
отпускает.

КЗ замотал головой, словно пытаясь отогнать от себя эту тяжесть:

- Мне надо в Москву.

Дед пристально посмотрел на него, потом пожал плечами:

- Надо - так иди, - и махнул рукой в сторону леса. - Коль ходко пойдешь,
ден за сорок доберешься.

- Постой, где же мы?

Дед Изя указал рукой в одну сторону, потом в другую:

- Там Ильмень, а там Селигер.

- Че-го? - не поверил КЗ, потом спохватился: - А какое сегодня число?

- Восьмое.

- Какое восьмое?

- Сентября.

- Елки-палки, - КЗ обомлел, - это ж сколько я провалялся?

- Завтра пятнадцатый день, как ты у меня. КЗ упрямо проговорил:

- Никаких завтра, сегодня я ухожу. Дед молча пошел в дом, КЗ прислонился к
колодезному столбу и до боли сжал зубы.

- Вот возьми одежонку-то свою. Перед ним стоял дед Изя.

- Тебе, дед, надо было шпионом работать, а не...

КЗ вдруг вспомнил, что не знает, кем он работает. Затем в голову полезли
всякие другие несуразицы, почему он вспомнил все только сейчас, как он
выжил здесь, в лесу, без медицинской помощи? Да и вообще, проникающее
ранение сердечной мышцы, а он на ногах, вчера полдня лазил по лесу, собирал
шишки. Черт возьми, да кто он такой, этот дед Изя? КЗ несколько мгновений
ошарашенно рассматривал деда, потом мотнул головой, отгоняя несвоевременные
мысли. Все потом, сейчас скорее в город. Дед поднял глаза и, прищурившись,
пригляделся к низким тучам, внезапно затянувшим небо:

- Сыч идет.

- Кто? - не понял КЗ, натягивая брюки.

- Он тебя сюда и принес.

- А-а, - понимающе протянул КЗ, обуваясь, и тут же недоуменно выпрямился: -
Как принес, откуда?

- Кто ж кроме Сыча знает, откуда такие дурни берутся, - пробурчал дед Изя и
зашагал к дому, у самого порога он остановился и, не глядя на КЗ, сказал: -
Охолонь, Сыч скоро будет, он тебя до Бологого проведет, не то заплутаешь.

3

КЗ проснулся затемно, но долго лежал, обсасывая ситуацию со всех сторон. Он
был полон яростного желания отомстить, раздавить, уничтожить. Но первый
взрыв эмоций прошел, и где-то на окраинах сознания начали копошиться
сомнения. КЗ всегда ценил эти сомнения, они не умаляли решимости
действовать, но помогали действовать разумно. Он прикидывал так и этак, по
всему выходило, что он где-то перешел дорогу людям, для которых он был даже
не букашкой, а так... переменной, математической абстракцией. Ведь его не
просто убили, все было обставлено с умом, и если бы не этот странный Сыч,
КЗ попросту бы исчез. Это была какая-то многоходовая комбинация. И то,
насколько быстро, всего лишь за день, ее подготовили и провели, как четко
просчитали и внесли в свои неясные для КЗ, но, несомненно, существующие
уравнения новую переменную, выдавало профессионалов высочайшего класса, с
которыми КЗ тягаться бессмысленно.