Калбранд  имел
значительное преимущество.
   - Корветы вот-вот начнут атаку, сэр, - голос Ямагучи слегка дрожал,  но
она держала себя в руках.
   Мерикур перенес свое внимание с  вражеского  флота  на  планету.  Стрыя
предстала в кубе головизора в виде трехмерного шара.  Вокруг  нее  кружили
две луны. Мерикур увидел, как два корвета показались над северным  полюсом
планеты и начали резко набирать скорость. Мерикур хорошо представлял себе,
как это происходит. Многократные перегрузки вдавливают тебя в  кресло,  по
спине текут ручьи холодного пота, и ты молишь небо, чтобы  в  ящик  сыграл
тот, другой, а не ты.
   Корветам Мерикура противостояли значительно более мощные противники, но
и положение эсминцев Апекса было не из легких.
   Радары эсминцев засекли корветы  сразу,  как  только  корабли  Гармонии
вышли из тени планеты.  Прежде  чем  корветы  сделали  ракетный  залп,  на
эсминцах забили тревогу. Вой сирены привлек внимание всего  экипажа,  даже
тех, кто был занят подготовкой удара по планете.
   Экипажи эсминцев узнали, что их атакуют, и  ничего  не  могли  сделать,
чтобы отвести удар. Оба эсминца уже вывели полный комплект  аннигилирующих
бомб наружу, на внешнюю подвеску, за пределы корпуса.
   Эсминцы не могли ни атаковать собственными ракетами, ни  защищаться  от
ракет противника огнем вспомогательных орудий, пока не сбросят  кассеты  с
бомбами. При всем своем старании корабли Гармонии  не  смогли  бы  нанести
такого урона, какой эсминец  мог  бы  нанести  себе  сам,  если  бы  после
выстрела сдетонировала хотя бы одна бомба.
   Один из эсминцев все же сумел избавиться от бомб, хотя ему и не удалось
поставить их на боевой взвод. Бомбы вошли в плотные слои атмосферы Стрыи и
сгорели там совсем как обычный космический мусор. Этот эсминец сумел сбить
приближающиеся  к  нему  ракеты  плазменными  зарядами  и  выстрелами   из
крупнокалиберных пульсаторов.
   Второй эсминец Апекса попытался проделать  то  же  самое,  но  бомбовые
кассеты держались крепко. Техники не желали нести ответственность за взрыв
корабля,  который  попытается  вернуть  на  борт  бомбы   со   взведенными
аннигиляторами. И через двенадцать секунд после того, как  первый  эсминец
избежал опасности и начал преследовать корвет, ракета Гармонии  попала  во
второй корабль.
   Те, кто находился на мостике эсминца, ничего не успели понять.
   Они погибли.
   На мостике корвета "Олифант" младший лейтенант Лорин Мерфи  подпрыгнула
в своем противоперегрузочном кресле и крикнула:
   - Мы уделали их, капитан! Мы их уделали!
   - Угу, - отозвался лейтенант Харкеш Сизбо,  командир  "Олифанта".  -  И
если бы ты не стащила бутылку у меня с кушетки, нам с тобой  было  бы  чем
заняться, пока они не уделали нас.
   Сизбо пребывал в звании лейтенанта уже семнадцать лет - первый раз  ему
его присвоили как юному офицеру, подающему надежды. Он мог  прокутить  всю
ночь, а наутро блестяще  и  мастерски  решал  тактические  задачи,  чем  и
приводил в изумление как инструкторов, так и  приятелей-офицеров,  которые
готовились к экзаменам традиционным способом.
   Сизбо был в звании капитана третьего ранга и ждал очередного повышения,
когда однажды ночью напился так, что его не смогли  добудиться.  Именно  в
эту ночь в отчаянной попытке захватить оружие повстанцы  Делеварта  напали
на  базу  Хашима.  На  этот  раз  Сизбо  пришлось   предстать   не   перед
преподавателями, а перед комиссией по расследованию.
   И объяснять, почему погибли двадцать три человека, убитые при штурме.
   Комиссия разжаловала Сизбо на два звания  и  поставила  в  личном  деле
"волчью  метку",  что  навеки  лишало  его  всяких  надежд  на  повышение.
Многочисленные знакомые офицеры, которые Сизбо и в подметки не годились, а
теперь стали его начальниками, не сомневались, что он покончит с собой.
   Наверное, так бы и произошло, но вместо пистолета Сизбо решил применить
то самое оружие, которое уже убило наповал его карьеру. Экипаж корвета  со
временем научился отыскивать и разбивать бутылки, которые Сизбо  прятал  в
укромных уголках корабля.
   - Но командир,  мы  же  сбили  одного,  -  запротестовала  Мерфи.  -  И
теперь...
   - А теперь другой сожрет нас на  завтрак  и  не  подавится!  -  рявкнул
Сизбо. - Что, разве в офицерских училищах арифметике больше не учат?
   Сизбо говорил, а его пальцы проворно стучали по датчикам, установленным
на правом подлокотнике кресла. В центре мостика находился куб  головизора,
и  все  пространство  внутри  куба  занимало  изображение  поля  боя.  Две
параллельные голубые линии показывали курс обоих корветов и изгибались  по
направлению  к  ближайшей  к  ним  луне  Стрыи.  Оранжевый  след   эсминца
показывал,  что  тот  использовал  гравитацию  планеты  как  трамплин  для
разгона, изменил курс и готовился к ответному удару.
   - Но нас же двое...
   - Да у одного хренова эсминца  огневая  мощь  на  шестьдесят  процентов
больше, чем у обоих хреновых корветов вместе! -  заорал  Сизбо.  -  Больше
отношение мощности к весу  и  скорость  в  два  раза  выше,  -  чем  он  и
воспользуется, чтобы загнать нас в...
   "Олифант" дернулся - это заработали боковые двигатели.
   - Ага! - зарычал Сизбо,  глядя  на  экран  головизора.  -  Надул  тебя,
мерзавца!
   Линия, обозначающая курс  "Олифанта",  изогнулась.  Близнец  "Олифанта"
"Порпентин" шел в кильватере и старался держаться как можно ближе. Отличие
первоначального курса от нового, измененного, было незначительным, но  оба
корвета вошли в лунную радиотень как раз перед тем, как их  преследователю
удалось замкнуть на них системы самонаведения своих ракет.
   - Сэр, мы сумеем... - начала было Мерфи, но Сизбо перебил ее:
   - Вот дерьмо собачье - ну надо же!..
   Сначала Мерфи ничего не поняла. Затем  она  увидела,  как  точки  ракет
отделились от эсминца, и до нее дошло то, что старший офицер понял  сразу,
когда заметил, как оранжевая линия, обозначающая курс  эсминца,  чуть-чуть
искривилась. Легкое изменение  траектории.  Не  очень  значительное,  если
только не брать во внимание отдачу, с которой ракеты берут старт, а ты как
раз и являешься целью для этих ракет.
   - Восемнадцать секунд до попадания в "Порпентин", - тихо сказал  Сизбо,
- сто сорок семь до нас, чтоб меня перевернуло.
   Он скорчил рожу.
   - Ракетный отсек, - произнес он. Компьютер откликнулся:
   - На связи.
   - Пульни-ка в них, Дункан, - проворчал Сизбо и  пошарил  под  надувными
подушками своего противоперегрузочного кресла. Бутылки там по-прежнему  не
было. - По одной ракете каждые три секунды.
   - Сэр, надо одновременно запустить все ракеты, что у нас есть, иначе мы
не пробьем их защитные поля.
   - Дункан, - спокойно перебил Сизбо, - не надо меня учить. Я сам знаю  -
нам их  не  одолеть.  Точка.  Так  что  перестань  мечтать.  Но  мы  можем
подрастрясти их запасы булыжников, пока они будут  сбивать  наши.  Так  мы
проживем на несколько секунд дольше.
   - Ясно, сэр.
   Первая ракета покинула стартовую трубу, и корпус "Олифанта" зазвенел.
   - Конец связи.
   Затем  внезапно,  как  будто  кто-то  щелкнул  переключателем   в   его
пропитанных алкоголем мозгах, Сизбо начал повторять:
   - Вот дерьмо. Вот дерьмо! Вот дерьмо!!!
   Помолчал, потом сказал тихо и спокойно:
   - Знаешь, крошка, Энджи был моим другом. Если у такого проспиртованного
старого пердуна, как я, вообще могут быть друзья.
   - Может быть, лейтенант Энджелл успеет покинуть... - начала было  Мерфи
и умолкла: точка,  которой  на  экране  был  обозначен  "Порпентин",  ярко
вспыхнула и превратилась в голубой огненный шарик.
   Застучали короткие  очереди  вспомогательных  орудий  корвета.  Ракеты,
запущенные эсминцем, были сбиты. "Порпентин" исчез с экрана головизора.
   - Дерьмо, - тихо повторил Сизбо.
   Его пальцы  продолжали  двигаться.  Перламутровые  пунктирные  линии  и
горошины - они  обозначали  курсы  ракет  и  точки  попаданий  снарядов  -
вспыхивали и гасли.
   Вспомогательные орудия "Олифанта" теперь  стреляли  непрерывно.  Корпус
корвета вздрагивал  при  отдаче:  ракеты  покидали  пусковые  установки  в
тщетной попытке разорвать сгущающуюся вокруг корвета пелену смерти.
   - Связь, - приказал Сизбо, - с флагманом, немедленно.
   - "Готово", - ответил ПИР. Сигнал "Бремертона" к приему  сообщения  был
получен.
   -  Подрыв  точка  двенадцать,  -  произнес  Сизбо.   -   Пять-пять-три,
один-семь-девять, девять и шесть к девяти. Ни пуха. Конец связи.
   - Ничего не понимаю! - воскликнула Мерфи. Она  смотрела  то  на  своего
командира, то на экран головизора. - Что вы там за цифры называли?
   - Мерикур поймет, - проворчал Сизбо. - Если он не болван.
   Он помолчал и добавил:
   - Эх, детка, лучше бы ты оставила бутылку на месте.
   - Он неправильно назвал координаты! - воскликнул  стрелок.  -  Так  они
пойдут...
   - Капитан Ямагучи, - произнес Мерикур, не отрывая глаз от головизора. -
Буду вам крайне признателен, если вы прикажете  дать  три  залпа  по  этим
координатам.
   - Ракетный контроль, - сказала капитан, выполняя  команду  Мерикура,  -
ввести координаты в целеуказатель. Третья батарея - пуск!
   - Слушаюсь, мэм, - сказал  стрелок  сквозь  зубы.  Первый  залп  ракет,
нацеленных на пустое место в пространстве,  раздался  через  две  секунды.
Зарядные лотки подали новую дюжину ракет  на  пусковые  установки.  Второй
залп. Третий.
   - Позвольте мне  сказать,  сэр,  -  начал  стрелок  ледяным  тоном.  Он
старательно избегал взгляда генерала  Мерикура.  -  Заложенные  в  систему
наведения ракет координаты неверны.  Это  слишком  далеко.  К  этой  точке
ракеты подойдут уже по инерции и не смогут поразить цель,  даже  если  эта
цель там и объявится.
   - Ничего страшного, - отозвался Мерикур, не отрываясь от головизора.
   - При всем моем уважении, сэр, - продолжал гнуть свое стрелок.
   В это  время  точка,  обозначающая  на  экране  "Олифант",  вздрогнула.
"Олифант"  потряс  двойной  взрыв.  Образовалось  облако  газа  и   мелких
осколков, и на  мгновение  Мерикур  подумал,  что  ракета  Апекса  нанесла
смертельный удар по корвету.
   - О! - внезапно произнес стрелок.
   - Вот именно, - согласился Мерикур. - Сизбо идет прямо  туда,  куда  мы
отправим ракеты. Капитан Сизбо - блестящий тактик. Он правильно  рассчитал
курс эсминца.
   - Он... в последний момент предпримет обходной маневр? - тихо  спросила
Ямагучи.
   - Нет, он этого не сделает, - ответил Мерикур. -  Если  я  вообще  знаю
Сиза - то есть капитана Сизбо, - он уже абсолютно точно знает, где  именно
ракеты эсминца прорвут его заградительный огонь и силовое поле,  и  знает,
что у него самого нет ни малейшего шанса выжить.  К  тому  моменту,  когда
"Олифант" доберется  до  наших  ракет,  корвет  будет  представлять  собой
раскаленное облако газа и обломков, годных только для того,  чтобы  скрыть
наши ракеты от радаров эсминца.
   - Финиш, - пробормотал кто-то на мостике, но  все  и  так  видели,  что
происходит.  "Олифант"  дернулся,  когда   боеголовка   вражеской   ракеты
взорвалась  прямо  перед  его  носом.  Еще  три  ракеты  взорвались  почти
одновременно после  того,  как  первая  уничтожила  систему  ведения  огня
корвета.
   Полдюжины спасательных капсул отделились  от  распадающегося  на  части
"Олифанта". Они обладали достаточной  массой,  чтобы  сработали  поисковые
датчики  боеголовок  вражеских  ракет.  На  экране  головизора   вспыхнули
несколько искорок и почти сразу погасли.
   Ракеты "Бремертона" прошли сквозь облако газа - все,  что  осталось  от
корвета, - и ударили в его палача. Эсминец Апекса мгновенно испарился.
   - Ого! - воскликнул стрелок.
   Мерикур вздохнул.
   - Должно быть, в трюме были еще  аннигилирующие  бомбы,  -  сказал  он,
стараясь подавить дрожь в голосе. И добавил: - За дело, господа! Битва еще
не окончена.


   В тысяче миль от них на планете Доланг Прелдер остановился, не выпуская
рукояток плуга, и посмотрел вверх, на огненный болид, несущийся  по  небу.
Он не знал, что это были  остатки  эсминца  Апекса,  не  знал,  что  люди,
спасшие ему жизнь, погибли, и даже не подозревал,  что  сражение  все  еще
продолжается.
   Все это было за пределами его понимания. Ему  нужно  закончить  пахоту.
Хоть трупный смрад давно  уже  и  выветрился,  норму  все-таки  надо  было
выполнять. Если не за себя, так за кого-нибудь еще. Так было  раньше,  так
будет и впредь. Прелдер цокнул на запряженных в плуг нандеров и  налег  на
рукоятки.


   Экипаж "Бремертона" закричал от радости, когда  второй  эсминец  Апекса
прекратил свое существование. Молчал один Мерикур. Он стиснул зубы. Гибель
двух корветов и Бог знает скольких людей - это не повод для ликования.  Но
своей смертью его солдаты спасли планету.  Они  заплатили  за  это  своими
жизнями. Никто, нигде и никогда не должен платить такую цену.
   Оставшиеся корабли обеих эскадр перегруппировались. Линкоры Апекса  шли
бок о бок милях в пятидесяти - шестидесяти друг от друга.  Любой  корабль,
который вздумает  пройти  между  ними,  попадет  под  перекрестный  огонь.
Крейсер шел с той  же  скоростью,  держался  поодаль  и  находился,  таким
образом, в вершине огромного равнобедренного треугольника.
   Каждый корабль сам по себе был  велик  и  грозен,  но  для  обеспечения
взаимной поддержки этого было мало. Атака кораблей Гармонии  на  любой  из
них встретит ответные ракеты и залпы плазменных батарей только  одного  из
линкоров. Линкоры запустили  двадцать  четыре  легких  перехватчика.  Явно
недостаточно, чтобы отразить удары, на которые был способен флот Мерикура.
   Мерикур разбил свои силы на  две  группы:  одна  -  это  "Бремертон"  и
авианосец, другая - два эсминца и оба транспортных корабля.
   Второй группе было приказано держаться позади и постараться  вообще  не
участвовать в сражении, если  удастся.  Эсминцы  в  подметки  не  годились
массивным дредноутам, но они вполне могли защитить транспорты от вражеских
перехватчиков.
   Поэтому задача одолеть два линкора и крейсер лежала на одном крейсере и
одном авианосце. Мерикур знал, что  дела  кажутся  плохи  лишь  на  первый
взгляд. По своей разрушительной мощи его авианосец почти равнялся линкору.
Он нес  на  борту  сто  четырнадцать  атмосферно-космических  многоцелевых
истребителей.  Каждый  был  способен  уничтожить  линкор  удачно  пущенной
торпедой, и каждый представлял собой отдельную  цель  для  врага,  которую
надо отслеживать и о которой надо беспокоиться.
   Мерикур держал их про  запас  до  последней  минуты,  чтобы  сэкономить
топливо, которое истребители пожирали в неимоверных количествах. Иначе  их
бы пришлось заправлять топливом в самый разгар сражения.
   Тем  временем  ракетно-торпедная  дуэль  становилась  все  напряженнее.
Каждый из линкоров мог сбить одновременно в три  раза  больше  ракет,  чем
"Бремертон" мог выпустить одновременно. Если Мерикур в ближайшее время  не
прибегнет к помощи истребителей, его крейсер будет быстро уничтожен.
   Как бы в подтверждение этого  палуба  под  ногами  Мерикура  задрожала.
"Бремертон" получил прямое попадание  ядерной  торпеды.  Но  силовое  поле
выдержало удар.
   Если две торпеды попадут одновременно, все будет кончено.
   Мерикур поймал обеспокоенный взгляд Ямагучи и приказал:
   -  Тридцать  истребителей  держать  наготове  для   замены   тех,   кто
возвратится на дозаправку. Остальным - запуск!
   - Есть, сэр! - И Ямагучи начала отдавать приказы.
   Экстренный запуск сродни выстрелу из пушки, причем  ты  сам  находишься
внутри снаряда. Разница только в том, что через десять  миль  от  пусковой
катапульты тебе приходится брать управление  снарядом  на  себя.  Конечно,
если ты достаточно сообразителен, достаточно быстр и совершенно спятил.
   Джесси обладала всеми тремя качествами. Или когда-то ими обладала.
   Пусть не часто, но аварии во время  тренировок  все  же  происходят.  И
когда они случаются, такие аварии могут быть хуже, чем в настоящем бою.  В
бою ты готов к тому, что можешь быть убит. Конечно, ты уверен, что  в  мир
иной отправишься не ты, а противник, ты даже молишься, чтобы это случилось
с ним. Но тебя все время гложет мысль, что на его месте можешь быть и  ты.
Словом, если ты и облажался во время боя, врасплох тебя это  не  застанет.
Ты чувствуешь себя обгаженным - иногда  в  буквальном  смысле  слова  тебе
чертовски больно - если осталось, чему болеть, но врасплох ты не захвачен.
   Аварии  во  время  тренировок  всегда  происходят  неожиданно.  Им   не
полагается случаться.  Они  предназначены  симулировать  опасность,  а  не
создавать ее. Чаще всего такой подход  срабатывает,  но  иногда  все  идет
наперекосяк, как и было в случае с Джесси. Психологический шок - это  хуже
боли. Он может лишить тебя уверенности в  себе,  лишить  быстроты,  лишить
мужества.
   Ее ведомый истребитель исчез через десять секунд после запуска. Он  лег
на один курс с противником и бросил "Синего-1"  -  Джесси  -  на  произвол
судьбы.  Пусть  летит,   куда   ей   заблагорассудится.   Такие   действия
противоречили уставу, но какого черта! - ведомый знал, что Джесси на  него
не донесет. А если донесет  кто-то  другой,  не  беда.  Он  всегда  сможет
отвертеться - сказать, например, что потерял Джесси в суматохе.
   Можно, конечно, потом отдать его под  трибунал,  но  этот  ублюдок  все
равно не будет летать в паре с пилотом, у которого котелок не  в  порядке.
Дьявол! Командование швыряется в этот линкор чем придется, кроме разве что
унитазов. В бой посылают даже психов.
   Джесси не  могла  винить  "Синего-2".  Руки  у  нее  дрожали,  поджилки
тряслись,  и  вообще,  ей  захотелось  завизжать.   Она   вспомнила,   как
истребитель    Дольфа    врезался    в    ее    собственный,    вспоминала
головокружительное  вращение   и   многократные   перегрузки,   когда   ее
катапультировало и она закувыркалась в пустоте.
   Доктора  починили  ее  тело,  но  не  вернули  задор  в  ее  глаза,  не
восстановили ее уверенность в себе. Джесси сжала  кулак,  и  ее  крохотный
корабль  нырнул  в  сторону,  прочь  от  надвигающихся  на  нее  громадных
линкоров.
   Вокруг мерцали крохотные огоньки - далекие звезды, к которым она  могла
теперь отправиться. Не играло роли, что топливо кончится задолго до  того,
как она до них доберется, и что само это путешествие продлится тысячи лет.
Звезды были яркими и чистыми, достойными, чтобы к ним лететь независимо от
того, доковыляет она до них или нет.
   Позади нее кипела битва. Джесси ее не видела, она могла только  слушать
радио.
   "Синий-1", "Синий-1"... Куда  ты,  к  черту,  летишь?"  -  "Оставь  ее,
"Оскар-1", она психопатка". - "Дельта-1" - "Дельте-5"...  Резко  вправо...
Он у тебя на хвосте". - "Ну  давай,  пидор...  Еще  чуток...  Получай!"  -
"О'кей, леди и джентльмены, давите их, покажем этим апексовским  говнюкам,
как надо воевать!" - "О Боже... больно! Как же мне больно! Пожалуйста,  не
бросайте меня тут, прошу  вас!"  -  "Заткнись,  Мег,  -  ты  на  командной
частоте".
   Что-то оборвалось внутри Джесси, когда она  слушала  предсмертный  хрип
Мег. По щекам потекли слезы.
   Она не плакала с момента аварии на тренировке. Пальцы сжались в  кулак.
Истребитель изменил положение в пространстве и вновь набрал скорость.
   Затем, так же внезапно, как и начались,  слезы  пропали.  Твари  -  они
убили Мег! Пусть Мег и не нравилась Джесси, эти ублюдки не имели права  ее
убивать. Ни у кого нет права заставлять других страдать, как страдала Мег,
да и как сама Джесси. Нет у них такого права!
   Она включила головизор. Крупные корабли палили друг в друга как попало.
Очереди плазменных батарей, разрывы ракет, комья  пламени.  Огромные  туши
кораблей словно бы исполняли страшный танец.
   Истребители предпочитали атаковать с флангов,  нежели  пытаться  пройти
между линкорами - хотя и заход с  фланга  никоим  образом  не  походил  на
увеселительную прогулку. Выйдя на цель, истребители встречали и ракеты,  и