ности.  С  детства
болтавшийся в  космосе на  тренажах,  он  давно привык к  мысли,  что  надежнее
боевого звездолета может быть только могила. 
     За столом Лоссберг содрал с  себя китель,  швырнул его вместе с ремнями на
диван и  тщательно обнюхал приготовленные на завтрак яства.  Нос его шевелился,
как у любопытной мыши. 
     - Так,  -  сказал он, закатывая рукава форменной сорочки, на которой слабо
посверкивали смешные маленькие погончики с  одним большим крестом.  -  Вот мы и
дожили  до  пережаренной утки.  Сколько можно  повторять,  что  за  автоматикой
все-таки надо следить, а то она нам нажарит! Эти идиоты, - вздохнул Лоссберг, -
напоминают мою  почтеннейшую супругу,  чтоб ее  вынесло сквозь дюзы:  она  тоже
считает, что думать головой вредно... Что бы ни делать, лишь бы не думать. А то
волосы выпадут - вот как у нашего именинника. 
     - Мог бы и заткнуться, - отвернулся Кришталь. Завтрак постепенно перетек в
философскую беседу, солировал в которой Лоссберг: небольшая порция рома привела
его в хорошее настроение.  Мало-помалу салон заполнялся сигарным дымом -  слабо
шипящие вентиляторы упрямо гнали его прочь, но не справлялись со своей работой.
Кришталь вдруг поглядел на свой хронометр и встал из-за стола. 
     - Радарной смене - боевая тревога, -приказал он. 
     - Сколько нам осталось? - спросил Хикки. 
     - Немного... уже немного. Скоро мы его увидим. 
     - Не пей больше,  - вдруг посоветовал Лоссберг. Кришталь посмотрел на него
с тревожным прищуром,  но бокал все-таки отставил.  Лоссберг прихлопнул ладонью
толстенный том малопонятных для землянина поучений настоятеля Яара: 
     - Мудрость есть камень...  Затащи его на вершину скалы,  и  ты узришь свою
слепоту.  Раскрой врата для тьмы,  встань спиной к ветру и гляди, как он уносит
прочь твою стрелу.  Тогда ты,  слепец,  сможешь понять, что тропа всегда важнее
вершины. Там - только ветер и черная пыль... 
     Этерлен поморщился.  Чтение древних росских мистиков и  философов казалось
ему  одной  из  граней  шизофрении.   Университетские  профессора,   украшенные
почтенными седыми бородками,  намертво вбили в него убежденность в том, что все
эти  выверты,  древние более,  чем легендарные пирамиды сгинувшего Египта,  для
человека вредны  и  непонятны.  Этерлен никогда не  верил  во  все  эти  ветры,
энергетические колодцы  и  прочую  чушь.  Когда  ему  рассказывали о  том,  что
некоторые росские асы,  вышедшие из  очень старых родов,  способны распознавать
намерения  противника  далеко   за   пределами  радиуса  систем  обнаружения  и
целеуказания, он фыркал и пожимал плечами. Для него это все было бредом. 
     Кришталь  смотрел  на  вещи  совершенно иначе.  Лоссберг увлекся  историей
философии и  боевой мистики еще в  Академии,  а  к  тому моменту,  когда судьба
послала  ему  юного  штурмана  Сэмми,  он  уже  умел  разбираться  в  некоторых
"вывертах",  появившихся еще  тогда,  когда  его  далекий  предок  охотился  на
мамонтов.  Он  читал  Гудериана  вперемежку  с  корварским штурманом  Иг-Дором,
который  сумел  обобщить опыт  предыдущих поколений звездоплавателей и  впервые
создал  стройную тактику  боевого  применения флотов.  Это  было  за  несколько
десятилетий до  того,  как  Пилат  отдал  приказ  водрузить плотника Иисуса  на
крест...  Лоссберг часами сидел,  вперившись в том поучений Сунь-цзы,  а потом,
вскочив,  хватал с  полки лидданского теоретика Урпара Хаида Двенадцатого:  они
жили примерно в  одно и то же время,  но вместо всадников у Хаида были танковые
лавины и авианосцы внутренних морей. 
     Хикки осторожно глотнул рому -за  все это время он не выпил и  бокала -  и
вытер ладонью губы: 
     - Знаете, давайте о чем-нибудь другом. Вот, к примеру, о бабах... 
     - Благодатная тема,  -  чуть не подавился Лоссберг.  -  Ну-ну, спроси-ка у
меня, на кой хрен я пошел на Сент-Илере под венец? 
     - И?.. 
     - Затмение,  -  ответил за него Кришталь.  - Поглядев на Лосси, я сделался
убежденным холостяком.  Лучше сгнить среди нашего железа, чем ежедневно глотать
успокоительное. 
     - У вас,  -  подал голос Этерден,  --  тут такой начальник связи!  Вот это
голосок, вот это, скажу я вам, да! Интересно, она замужем? Я, когда ее услышал,
чуть в штаны не напустил от ужаса. Никогда не видел женщину, разговаривающую на
инфразвуке. 
     - Это хирурги напортачили,  -  усмехнулся Лоссберг.  -  До  того,  как она
немножко сгорела в  одном  деле,  у  нее  был  вполне нормальный голос.  А  что
касается моей женитьбы,  то  я  просто решил стать примерным...  Вот и  учитесь
жить, джентльмены. Не всем так везет, как мне. 
      
     Глава 5 
     Это невозможно! 
     Кришталь нервно стянул с  рук тончайшие лайковые перчатки и  куснул палец.
На его лице отражались полная растерянность и едва ли не отчаяние. 
     - Запроси форт Бриггс, - резко приказал Лоссберг. - Они должны были что-то
видеть. Если нет - ты ошибся, двоечник. 
     - Да  не  мог же я  ошибиться на ровном месте!  -  страдальчески выкрикнул
Кришталь. 
     Где-то далеко в бездне, за несколько световых лет от пробивающегося сквозь
пространство "Циклопа",  вокруг  огромного водородного облака медленно крутился
"свободный"  планетоид.   Один  оборот  эта  каменюка  совершала  за   неполное
тысячелетие,  и  люди решили использовать его в  своих целях.  Корявый булыжник
немного выровняли,  проели его,  как  мыши головку сыра,  установили автономный
комплекс жизнеобеспечения и щедро украсили: кое-где пушками, а по большей части
- антеннами и  телескопами наблюдения.  Теперь темный кусок  базальта назывался
фортом Бриггс.  Мимо него,  по прикидкам Лоссберга, неминуемо должен был пройти
фрегат с Каспарчиком на борту. 
     Сэмми  Кришталь перекрестился,  помянул  Пречистую Мадонну и  распорядился
врубить башню  дальней связи.  Форт  ответил ему  не  сразу,  сперва  произошел
незримый  обмен  позывными.  Только  потом,  узнав  своих,  вахтенные  связисты
Бриггса,  отупевшие от  многочасового преферанса,  вывели  на  Кришталя  службу
наблюдения. 
     Лицо полковника посерело. 
     - "Трэйсер" прошел на восемь "иксов" дальше, - прошептал он, - зато по его
курсу промчались лидданы. Семь единиц, дьявол им в душу. 
     Лоссберг считал быстрее, чем штурман. 
     - Не  тормозить,  -  распорядился он.  -  По  игреку  -  правый двенадцать
градусов.   Я  сейчас  переоденусь  и  буду  в  рубке.  Объяви  тревогу:  через
десять-пятнадцать минут мы их увидим. 
     Хикки  понадобилось несколько  минут,  чтобы  сообразить,  что  произошло.
Сообразив,  он разъяснил ситуацию Этерлену.  Фрегат Кирпатрика почему-то шел не
тем курсом,  которым следовало бы,  направляясь на Килборн.  Возможно, он хотел
кого-то  запутать или  уже  чуял,  что  по  его следу хищно крадутся лидданские
"коллеги",   мечтающие  устроить  ему  баню.   Кришталь  же,   абсолютно  верно
высчитавший точку рандеву, на сей раз попал пальцем в небо; один лишь Лоссберг,
склонный  к  принятию нетрадиционных решений,  моментально раскусил хитрость их
подопечного и понял, на сколько они удалились от действительного места встречи.

     Ревущий  моторами "Циклоп" часто  затрясся от  "выстрелов" разворачивающих
его эволюционников.  Автоматике нельзя было ошибаться, на сверхсвете с тягой не
шутят:   стоит  хоть  чуть-чуть  переусердствовать,   и  поворачивающую  махину
мгновенно разнесут боковые гравитационные векторы - и пыли не останется! 
     Хикки  попал в  рубку раньше комдива.  Корабль уже  шел  по  прямой,  лишь
изменившиеся показания приборов свидетельствовали о рискованном вираже.  Пилоты
хмуро приветствовали гостей.  Этерлен занял складное креслице под переборкой, а
Хикки встал за  спинками пилотских кресел.  Впервые за  прошедшие шесть лет  он
надел черный полковничий мундир и  пилотку с золотым шнуром,  который то и дело
колотил его по носу:  на "бортах" почему-то никогда не носили фуражек.  Пилотки
Хикки ненавидел с детства, но нарушать традицию не хотел. 
     - К атаке! - Лоссберг, одетый теперь в синий боевой комбинезон, появился в
рубке беззвучно, как змея. 
     Первый  пилот  поспешно  освободил ему  свое  место.  Генерал  плюхнулся в
кресло, острым взглядом впился в экраны дальнего обнаружения. 
     - У нас минут пять,  - сказал он Хикки. - Ты присядь куда-нибудь, а то как
швырнет - костей не соберешь. 
     - Ну,  Каспарчик на нас не бросится,  -  фыркнул Хикки,  занимая свободное
кресло вспомогательного оператора. 
     - Я не о нем. 
     В  главной  штурманской рубке  Симеон  Кришталь  нервно  стиснул  пальцами
холодную рукоять меча  и  вспомнил о  прокушенном языке.  Шесть  лет  назад  он
получил свое  первое и  пока  единственное ранение,  едва не  отъев себе кончик
языка:  в бою корабль здорово дернуло, а зубы у него всегда отличались крысиной
остротой.  Экраны  были  пусты,  однако Кришталь знал,  что  Лоссберг не  может
ошибаться. 
     - Дайте мне лоцию,  -  приказал он старшему штурману.  - Прямо по курсу...
Что у нас там? Кажется, мы болтаемся в районе рискованного звездоплавания? 
     Прямо по  курсу находились два  пересекающихся гравитационных поля.  Такие
явления  встречаются  в  космосе  довольно  часто,  и  уже  не  одно  поколение
астрофизиков пыталось придумать им какое-то разумное объяснение,  но ни у  кого
не получалось.  В древние времена,  когда корварцы, а за ними лидданы осваивали
Бездну  на  примитивных досветовых звездолетах,  эти  коварные "ямы"  поглотили
немало невинных душ...  Кришталь смотрел на  многоцветные графики,  указывающие
интенсивность  разнонаправленных  векторов,  и  думал  о  том,  что  там,  где,
невидимые глазу,  сходятся  в  вечном  поединке  две  чудовищные гравитационные
"медузы",  там  неизбежно  должен  крутиться настоящий водоворот из  всяческого
мусора, затянутого ими за миллионы лет. 
     - Худо дело,  -  вздохнул старший штурман.  -  Здесь надо тормозить, иначе
разлетимся. 
     - Не дрейфь,  -  ответил Кришталь.  - Босс знает, где что лежит. Приготовь
мне  экстраполяцию "на  пробой",  с  ускорением.  Раз босс прет как на  параде,
значит,  он не даст нам разлететься в  клочья:  даже в  этом,  будь он проклят,
тумане... 
     Он  вытащил меч  из  ножен,  попробовал пальцем остроту узкого  золоченого
клинка и, довольный, положил его перед собой на пульт. 
     - Вот они,  песьи дети,  -  обрадовался Лоссберг,  глядя,  как по  дисплею
побежали шустрые ряды цифр. 
     Пару  секунд  спустя  левый  сектор  обзорного экрана высветил "картинку".
Генерал сразу помрачнел. 
     - Четыре -  лидданские крейсеры типа "Энке",  еще два -  эскортные фрегаты
"Варх",  а  вот  эта стрекоза...  Дьявол меня раздери,  она может потрепать мне
нервы! 
     Лидданские  крейсеры  были  похожи  на   несколько  заостренных  сарделек,
слепленных бок о  бок в процессе заморозки.  Для "Циклопа" они были не опаснее,
чем макака с кирпичом. Фрегаты - сложные дискообразные сооружения с целым лесом
надстроек -  были куда более серьезным противником,  но Лоссберга они,  судя по
всему,   не  волновали.  Его  взгляд  был  прикован  к  изящному  серо-зеленому
сооружению,  действительно напоминавшему стрекозу. Этот корабль был значительно
крупнее лидданских машин и походил на них не более, чем рысь на черепаху. 
     - "Огар",  - уважительно прошептал Лоссберг, - настоящий "Огар". И где они
его откопали? 
     Услышав давно  знакомое название,  Хикки широко распахнул глаза.  Да,  эта
стрекоза была создана иным,  более древним, чем лидданский, разумом: перед ними
висел легендарный корварский броненосец типа "Огар".  Порождение давно минувших
войн,  некогда он  был  самым  мощным  кораблем в  галактике.  Гладкие,  словно
вылизанные формы броненосца говорили о том,  что он приспособлен для посадок на
планеты.  Глядя на чудовище длиной едва не в  сотню километров,  в это почти не
верилось,  но  факт оставался фактом:  его полубезумный отец,  инженерный гений
князь Огар Ир-Экр сумел создать двигатели, могущие поднять такую прорву металла
и квазиживого пластика. 
     - Я  никогда  не  надеялся встретиться с  таким  противником,  -  произнес
Лоссберг почти сладострастно. 
     - На  малой дистанции он превратит нас в  кучу жареного дерьма,  -  мрачно
отозвался из-под потолка Сэмми Кришталь. 
     - На малой? - не понял Этерлен. 
     - В те времена еще не существовало конусных зарядов,  - пояснил Хикки. - И
его пушки опасны для нас только при стрельбе в упор. 
     - А если его перевооружили? 
     - Перевооружить его  нельзя,  -  усмехнулся Лоссберг.  -  Орудийные ячейки
намертво "вписаны" в силовую схему корпуса.  Корабль очень перетяжелен, и, если
их выдернуть с мясом, он развалится в первом же повороте, не выдержав нагрузки.
Нет, у него стоят еще те пушки, что смонтировали на стапелях. 
     - А вон и наш приятель, - сказал Этерлен. Пилоты "Трэйсера", наверняка уже
заметившие приближение имперского линкора,  совершали сложный  маневр,  пытаясь
обойти лидданскую армаду,  которая блокировала его продвижение, оттирая грозный
фрегат  к  близким вихрям межполярной "ямы".  Стоило "Трэй-серу"  войти  в  эту
невидимую ловушку, и он был обречен - мгновенная потеря скорости сделала бы его
беспомощным перед пушками лиддан.  С  другой стороны,  сами они  тоже отнюдь не
стремились  приблизиться  к  нему  на  дистанцию  линейного  поражения.  Натуго
упакованный орудийными башнями,  фрегат огневого подавления мог разметелить их,
как осенние листья. 
     - Теперь мы уже можем с ним связаться, - сказал Кришталь. 
     Лоссберг пожевал губами,  размышляя.  До  того вопрос связи с  Каспарчиком
даже не  обсуждался.  Все прекрасно понимали,  что штрих-кодера на  его корабле
нет,  а  шпарить в  эфир открытым текстом никому не  хотелось.  Вопль "Циклопа"
услышали бы все на свете,  и уже завтра в имперском сенате левые депутаты стали
бы   едко  вопрошать,   каким  это   чертом  патрульный  "охотник"  беседует  с
разыскиваемым во всех мирах флибустьером.  Сейчас уже можно было пустить в  ход
узкорадиусную боевую станцию. 
     - Он сейчас как, - спросил Лоссберг, - на кишку жалуется? 
     - Я бы не сказал, - поежился Этерлен. - Скорее наоборот. 
     - Ну все равно. Предупреждать мы его не станем. Скажем только, что мы свои
и чтобы он не путался под ногами. Кто будет говорить? 
     - Наверное,  я, - Этерлен поднялся из кресла. - Я его хорошо знаю. А вы не
слушайте... Не ваших ушей дело. 
     Каспар Кирпатрик всегда поддерживал на  своих кораблях суровую дисциплину.
Дежурный связист "Трэй-сера" ответил с  такой поспешностью,  словно ждал  этого
вызова полжизни. 
     - Командира,  - приказал ему Этерлен. Оператор не стал интересоваться, кто
проявляет интерес к  фигуре его  босса,  -  через  пару  секунд генерал услышал
пыхтенье Каспарчика.


      
     - Пол Этерлен,  Второе Управление,  -  представился он. - Ты меня помнишь,
мерзавец? 
     - Еще бы,  -  Кирпатрик вздохнул с таким облегчением,  будто ему отпустили
грехи на полстолетия вперед. - Как вы вовремя. Вы мне поможете? 
     - Ну  не могу же я  отдать тебя на съедение этим уродам.  Ты нам только не
мешай... У меня тут Райнер Лоссберг - знаешь, наверное, такого? 
     - Кто ж  его не знает?  Если у вас там действительно Лосси,  то пучеглазым
самое время молиться. 
     - Ну вот...  Ты ему не мешай, он сам справится. Только потом не вздумай от
нас удирать: разговор есть. Понял? 
     - Да как не понять? 
     Этерлен отключился и вернулся в свое кресло. 
     - Он все понял. Можно работать. 
     Лоссберг резко дернул плечами.  Пока Этерлен болтал с пиратским "бароном",
диспозиция изменилась,  и отнюдь не в его пользу.  "Циклоп" максимально сбросил
скорость,  готовый к бою,  но командир "Огара" был,  по всей видимости,  тертым
калачом.  Броненосец развернулся таким  образом,  что  любая  попытка Лоссберга
ударить по  его  меньшим собратьям мощью  бортового залпа неминуемо приводила к
тому,  что  линкор или  попадал под  прицельный огонь  его  башен,  или  опасно
приближался к гравитационной "яме",  где превращался в подсадную утку. Лоссберг
готов был поклясться,  что "Огаром" командует корварец,  причем из опытных.  Он
прекрасно знал,  что  поразить его  корабль насмерть один  "Циклоп" не  сможет.
Тяжелая броня,  созданная для отражения некогда страшных бустер-бумерангов расы
леггах,  надежно защищала его "Огар" на любых дистанциях.  Сейчас .Лоссберг мог
стрелять только батареей главного калибра... 
     Прищурясь,  он смотрел на экраны,  и  с каждой секундой ситуация нравилась
ему все меньше и меньше. 
     - Меч крепче ветра,  -  едва слышно прошипел он,  - но сильный ветер может
вырвать  меч  из  рук...  и  тогда...  Главный калибр,  цель  -  оба  "Варха" -
пристрелка! - отрывисто приказал Лоссберг второму пилоту. 
     Послушный его  рукам линкор еще  сбросил скорость и  теперь полз настолько
медленно,  что Хикки подумал,  а не спятил ли Лосси от неумеренного потребления
рома  пополам  с  настоятелем Яаром...  В  носу  корабля разъехались гигантские
"ворота" батареи главного калибра.  Тонкие стволы пристрелки осторожно обнюхали
сумеречную муть пространства,  немного пошевелились и вдруг дернулись, изрыгнув
четыре голубых стрелы. 
     В  темных,  почти черных бортах обоих лидданских фрегатов зажглись неяркие
звездочки.  Баллистический вычислитель, мгновенно обработав информацию, доложил
о готовности к стрельбе. 
     Правую руку Лоссберг положил на "пианино" управления батареей,  а  левую -
на консоль акселераторов. 
     - Правый борт, - сказал он, - сейчас вам откроется корварский антиквариат.
Ударьте ему в голову, оглушите его... хотя бы на минуту. 
     Этого не  ждал никто,  и  меньше всего -  командир "Огара"!  Врезав залпом
шестнадцати мощнейших орудий,  огромный "Циклоп" вдруг  содрогнулся от  жуткого
удара маршевых двигателей,  враз заработавших на  полную мощность.  Несмотря на
почтенный возраст,  моторюги  мгновенно набрали  давление  и  швырнули  тяжелый
линкор  вперед;  секундой позже,  отзываясь на  поворот  штурвала,  затарахтели
эволюционники.  Старинный  броненосец оказался  перед  самым  носом  комендоров
правого борта,  и они не упустили свою добычу.  Лавина огня плеснула в округлую
"голову" титанической стрекозы,  снося расположенные там приборы целеуказания и
управления огнем.  Лоссберг и  в  самом деле знал,  что он делал.  На некоторое
время  "Огар" оказался слеп,  как  столетний крот,  и  этого  времени "Циклопу"
вполне хватило,  чтобы,  форсируя моторы, неимоверным маневром прорваться через
возможную  директрису поражения.  Когда  вслед  ему  заработали кормовые  башни
корварского броненосца, он был уже практически неуязвим. 
     Лоссберг скосил  глаза  (секунды,  секунды  -  время  привычно пласталось,
разбегаясь в его сознании на множество сверкающих звездочек,  и в каждой из них
он успевал разглядеть свое ближайшее будущее) - "Трэйсер" уже завершил поворот,
сейчас ему  должны были открыться все четыре "Энке".  Обафрегата,  вкусившие от
щедрот  имперских комендоров,  выписывали циркуляцию,  то  ли  пытаясь наладить
двигатели,  то ли сражаясь с неизбежными внутренними пожарами. Летать им уже не
светило.  "Огар" был далеко позади.  Лоссберг знал,  что маневренностью древняя
"крепость" не отличалась, и бояться ее больше не стоило. 
     От борта "Трэйсера" потянулись мириады тонких голубых нитей,  добрались до
лидданских крейсеров, и те лопнули, будто испорченные консервы. Лоссберг хорошо
видел,  как из разодранной обшивки выползают скрученные чудовищной температурой
палубные перекрытия... Это была не просто потеря давления, это конец, живых там
уже нет.  То  же  самое -  случись ему попасть под прямой залп "Огара" -  могло
произойти и с "Трэйсером", но на сей раз Каспарчику крупно повезло. 
     - Свалим от греха подальше,  - решил Лоссберг. - Эта старая лохань нас уже
не догонит,  к тому же,  кажется,  им сейчас есть чем заняться.  Скажите вашему
Кир