ужив  над  самой  водой,  они
развернулись и помчались обратно в лагерь. 
     - У  меня  на  корабле есть  славный ром,  -  сказал  Лоссберг.  -  Сейчас
распорядимся насчет обеда и зададим жару, а? 
     - Погоди с кораблем,  -  отозвался Хикки,  -  мне нужно забрать еще троих.
Поехали в сторону моего "Олдриджа", там рядом. 
     Пилоты посадили огромный катер в  степи,  неподалеку от пещеры Деметриоса.
Марик решил забрать кое-что  из  своего имущества,  а  Лоссберг выразил желание
подышать утренним ветерком - втроем они и отправились в путь. 
     - Всякий раз,  когда  мне  приходится ходить по  неровной поверхности,  от
вибрации у меня случается мощная эрекция,  - балагурил Лоссберг, неловко прыгая
с камня на камень, - все-таки у нас, флотских, опорно-двигательный аппарат явно
мутирует. 
     У  входа  в  пещеру  никого не  оказалось.  Деметриос недобро прищурился и
продернул затвор  своего  излучателя,  под  стволом  которого  все  еще  висела
ракетная установка,  но  Хикки отпихнул его  в  сторону и  нырнул в  тесный лаз
первым. 
     - Что  стряслось?  -  тревожно  спросил  Лоссберг и  принялся расстегивать
кобуру. 
     Ругач  стоял  посреди пещеры на  коленях,  одной  рукой  держа на  прицеле
скрючившегося в  углу Фернандеса,  а  второй зажимая колотую рану в левом боку.
Судя по его состоянию, ранен он был уже давно. 
     - Я... уснул, - прошептал он синеющими губами. - Нора... там. 
     Девушка лежала возле  груды  ящиков Деметриоса в  луже  собственной крови.
Присмотревшись,  Хикки  понял,  что  помочь ей  не  смогут даже  в  корабельном
лазарете - кинжал Фернандеса ударил ей под левое ухо и наверняка пробил мозг. 
     - Что ж ты,  сука,  натворил?  -  гулко произнес Деметриос.  - Кто ж тебя,
гада, просил... Ребенка убил, мразь поганая... 
     Его правый сапог влетел в  живот пирата,  и  Хикки отчетливо услышал,  как
трещат ломаемые ребра. Он решительно оттолкнул Марика в сторону. 
     - Брось...  ему  ведь все равно не  жить.  Кой черт еще лекарства на  него
тратить?  Джерри,  давай, пошли со мной. Ну давай, выползай отсюда. За нами уже
прилетели... 
      
     День тринадцатый 
     Задрав голову к полуденному солнцу,  Хикки наблюдал, как из бездонной сини
опускается  эскорт  того,  кого  они  с  Лоссбергом привыкли  именовать  Дедом.
Командир покореженного "Оффенрора" стоял  рядом с  ним.  Несмотря на  вчерашнюю
попойку,  алкоголем от  Лоссберга даже и  не  пахло -  он  стоял на травянистом
холмике  подтянутый,  прямой,  перекрещенный портупеями  темно-синего  мундира,
из-под  козырька  щегольской высоковерхой фуражки  поблескивали овальные стекла
зеркального пенсне.  За  его  спиной  молчаливые  ортианские  десантники  споро
сгоняли уцелевших сепаратистов в кучу. 
     Громадный катер Деда приземлился у подножия холма.  В борту раскрылся люк,
из него выскочили четверо парней в полном боевом снаряжении рейнджеров, замерли
под выехавшим на траву трапом. Первым из катера выбрался высокий для своей расы
орти,  закутанный в алый балахон, расшитый замысловатыми узорами. Следом за ним
появился худощавый,  среднего роста  человек в  черном  плаще,  застегнутом под
горло,  и  высоковерхой черной шляпе с куцыми ровными полями.  На его костистом
загорелом лице выделялись большие темные очки;  из-под шляпы на  плечи и  грудь
опускались густые пепельные локоны. 
     Лоссберг стал еще прямее. 
     Дед что-то  сказал своему спутнику-орти и  неторопливо двинулся по  склону
холма.  Орти зашагал вслед за  ним.  Приблизившись,  Дед невозмутимо хлопнул по
плечу Лоссберга и повернулся к Хикки. 
     - А знаете,  вам невероятно везло,  мастер Махтхольф,  - сказал он немного
скрипучим голосом.  -  Вам везло все эти тринадцать дней - просто сейчас вы еще
не отдаете себе отчета в  том,  как именно.  Скажу только,  что,  если бы вы не
додумались запузырить свой камион в болото, все было бы гораздо хуже... Сегодня
же вам повезло в  том,  что у  меня случилось хорошее настроение,  и  я склонен
отпустить вам грехи на пару лет вперед.  Наверное,  все эти тринадцать дней над
вами витает некий ангел. Или даже... разные ангелы. 
     - Чертова дюжина ангелов, - осклабился Лоссберг. 
     Вице-маршал  Александр Королев одарил его  благосклонным взглядом и,  взяв
под руку своего спутника-орти, зашагал в поверженный лагерь. 
     - Ну,  надо выпить,  -  толкнул Хикки его приятель. - Кстати, я хотел тебе
сказать, что... 
      
      
     КНИГА II 
     СТАТУС МИРОТВОРЦА 
      
     - Бога  ради,  командир...  -  голос пилота срывался,  ужас перехватил ему
горло, - бога ради, что же нам теперь делать? 
     - Правый борт, огонь! Почему вы не стреляете? Отвечайте!.. Огонь! 
     - Потому что стрелять тут больше некому. Все, прощайте. Кто как, а я лучше
- сам... 
     В  динамике глухо хлопнул выстрел.  Пилот,  седой уже  мужчина с  солидным
брюшком,  обессиленно откинулся на спинку кресла.  Командир корабля неторопливо
поднялся на ноги и  отомкнул замок большого сейфа,  вмонтированного в переборку
вместо ненужного шкафа с аппаратурой дальнего наведения ракетных систем. 
     - Я  и  не знал,  что у  Майка был с собой бластер,  -  произнес он чужим,
заторможенным голосом. 
     Пилот с  ужасом глядел,  как  он  вытаскивает из  сейфа новенький,  тускло
поблескивающий заводской  смазкой  "тайлер",  проверяет обойму  и  медленно,  с
натугой, оттягивает ушки затвора, досылая унитар в испаритель. 
     - Кто первый? - равнодушно спросил командир. 
     - Я... я не смогу... - Пилот позеленел, взгляд его широко распахнутых глаз
замер на черном рыльце ствола. Он шумно икнул, и его вырвало прямо на пульт, но
он все так же не сводил остекленевшего взора с  бластера в  мелко дрожащей руке
командира. 
     Рука  командира  двигалась  медленно,   словно  он   преодолевал  какое-то
сопротивление.  Наверное,  так  оно и  было.  Когда ствол замер на  уровне лица
пилота,  командир тронул собачку спуска.  Несколько секунд он  тупо  смотрел на
забрызганный кровью  и  мозгами  пульт,  на  котором  судорожно моргали дисплеи
систем и агрегатов, потом перевел взгляд на обзорный экран. 
     В  красноватом тумане,  там  и  сям  украшенном мириадами  упрямо  горящих
светлячков,  медленно поворачивалась гигантская серо-зеленая  стрекоза с  двумя
парами  скругленных,  стреловидных крыльев,  каждое из  которых несло  на  себе
гроздь из  трех  гладких капель эволюционных моторов.  В  голове стрекозы хищно
помаргивали призрачно-голубые глазки носовых тормозных дюз. 
     Командир опустился в кресло. Правый рукав его комбинезона увяз в блевотине
покойного пилота,  но  он совершенно не обратил на это внимания.  Перед глазами
командира  стремительно росло  лицо  совсем  молоденькой  женщины,  обрамленное
короткими,  упрямо-кудрявыми волосами.  Такое,  каким оно было много, так много
лет назад... 
     Командир не  смотрел на  экраны.  Он  смотрел на распахнутую дверь ходовой
рубки,  рядом с которой ему чудилась фигура высокой,  ладно сложенной девушки в
парадной  форме  имперских Планетарно-Десантных сил.  На  боку  невесть  откуда
взявшегося призрака  висел  наградной  меч,  на  плечах  золотились капитанские
эполеты с длинной бахромой. Он не слышал, что она ему кричала. 
     - Ты не Хельга...  -  прошептал командир, поднося ствол "тайлера" к своему
подбородку. - Нет, ты не Хельга... Хельга!!! 
     Девушка  в  капитанском мундире  вырвала  бластер из  его  упавшей руки  и
поспешно выскочила из рубки.  Тяжелый запах крови был невыносим. Она знала, что
этот запах будет последним,  что она ощутит в  своей короткой жизни,  но тем не
менее сейчас ей не хотелось вдыхать муторный аромат смерти. 
     Сейчас, раньше времени. 
     Забросив  на  плечо  свой  тяжелый,  казавшийся  чужеродным многоствольный
боевой излучатель,  она легко бежала по коридору. Лестница, вторая... лифт. Она
спешила на нижние палубы. 
     На  выходе  из  лифта  девушка  столкнулась  с  худощавым  подростком  лет
четырнадцати.  Волнистые  локоны  мальчишки были  растрепаны,  на  лице  влажно
блестели следы только что вытертых слез.  Он так спешил, что перепутал петли, и
золоченые пуговицы на  белом  кителе  кадета Академии оперативных кадров Службы
Безопасности сидели наперекосяк. 
     - Вы были правы, капитан, - произнес кадет, изо всех сил стараясь говорить
ровно - у него это не очень-то получалось. - Я в вашем распоряжении. Понимаете,
Роми...  -  Голос  паренька предательски сорвался,  но  он  сумел удержаться от
всхлипа. - Я всегда готов к смерти, но никогда не думал, что - так... 
     Парень  закусил  нижнюю  губу,  в  его  серых  глазах  вспыхнуло упрямство
славянских предков.  Нелепо  мотнув головой,  он  расстегнул висевшую на  поясе
кобуру  и  вытащил  тяжелый,  зловещего вида  пистолет с  неестественно длинным
стволом.  Оружие было огромно,  явно не по детской руке кадета, но тем не менее
парень держал его с уверенностью бывалого солдата. 
     - Фамильный,  -  сказал он.  -  Двадцатый век...  У меня две обоймы, этого
вполне хватит. Девушка уважительно улыбнулась. 
     - Мы встретим их внизу, - сказала она. Кадет наклонил голову. 
     Роми пробежала несколько метров по коридору и  распахнула незапертую дверь
пассажирской каюты.  Она  размашисто шагнула через комингс,  но  вдруг замерла,
остановленная пронзительным взглядом худощавой девушки  в  светлом  халате,  по
которому  расползались  темные  кровавые  пятна.   Девушка  сидела  на   мягком
подлокотнике огромного кресла - кресла, где скорчились два младенческих трупика
с  почти перерезанными шеями.  В ее руке чуть подрагивал изящный складной нож с
наборной рукояткой.  Роми подняла излучатель,  мать,  только что  убившая своих
детей, грациозно встала на ноги; на ее лице медленно проступала маска безумия. 
     Когда Роми выскочила из каюты,  примостившийся под стеной кадет постарался
не смотреть на нее.  Она вошла в  соседнюю...  Две аккуратные,  похожие друг на
друга старушки подняли на нее старчески кроткие, немного слезящиеся глаза. Одна
из них держала в руках мастерски вырезанное из черного камня распятие. 
     - Мы  уже  помолились,  доченька...  Нам  пора?  На  втором  выстреле Роми
ощутила, как качнулся под ногами пол. 
     - Они вошли!  -  крикнула она ожидавшему ее  кадету.  Ему показалось,  что
кабина  лифта  ползет  вниз  неправдоподобно медленно.  Он  гладил свой  хорошо
смазанный "маузер" и  разглядывал немного пыльный потолочный плафон.  В  глазах
чуть-чуть рябило, но кадет догадывался, что скоро это пройдет. 
     - Ты только не спеши умирать,  Всеслав... - прошептала девушка, когда лифт
остановился. 
     Кадет  осклабился.  Щелкнул взводимый курок.  Первого из  абордажников они
встретили через минуту ожидания в  аппаратной нише на  третьей палубе -  рослый
лиддан  в  плотной  синей  куртке  уверенно  поднимался  по  короткой  лесенке.
Очевидно,  он никак не ожидал встретить противника,  так как излучатель висел у
него  на  поясе.  Всеслав вскинул свою жуткую игрушку,  и  меж  огромных глаз с
жемчужными вертикальными, как у кошки, зрачками плеснула черная звездочка. 
     Снизу раздалось свистящее урчание.  Едва не  сбивая друг друга с  ног,  на
палубу выскочили трое корварцев. На одном была настоящая армейская броня - едва
успев выбраться с  лесенки,  он с  ревом улетел вниз,  сметенный очередью Роми.
Двое других рухнули на  пол,  фонтанируя темной,  как вишневый сок,  кровью:  в
руках Всеслава был настоящий,  девятимиллиметровый "К-96",  и пули прорезали их
природную броню  шипастого хитина,  словно  масло.  Роми  подбежала к  раненым,
дважды взмахнула мечом... 
     - Интересно,  сколько их было в  первой партии?  -  спросила она,  яростно
сверкая глазами. 
     По  всей  видимости,  ее  услышали.  Снизу,  из  глубины  аппаратного зала
шлюзокамеры,  через  которую  пираты  пробрались на  борт,  затрещали выстрелы.
Стреляли,   впрочем,  скверно:  голубоватые  молнии  вспороли  потолок  палубы,
наполнив коридор удушливой вонью затлевшего пластика, но в Роми никто не попал.

     - Вон они! - крикнула она. - Слав, ко мне! Кадет подлетел к замершей возле
лестницы девушке и  принялся методично,  словно в тире,  всаживать свои древние
пули в полумрак.  Ни тьма,  ни ответный огонь не были ему помехой - первый шок,
вызванный пониманием того,  что  на  ставший беззащитным корабль напали  жуткие
корварские флибустьеры, прошел, и теперь в нем говорили девять лет, проведенные
в Академии.  Он стрелял гораздо лучше,  чем Роми:  каждая из жужжащих свинцовых
мух находила свою цель, выметая из брюха корабля незваных гостей. 
     - Все... - выдохнула Роми. - Кажется, нам очень повезло. 
     - Отнюдь,  -  Всеслав стремительно перезарядил свой антиквариат и встал на
ноги, - просто они не умеют воевать. Я вот даже и не думал... 
     Роми предупреждающе подняла палец и прислушалась. 
     - Нет, пока нет, - прошептала она. - Наверх! 
     - На  самый верх,  -  уточнил Всеслав.  В  лифте она посмотрела на  него с
некоторым  изумлением.  Вернувшееся к  кадету  самообладание полностью изменило
его,  сделав намного взрослее. Скулы Все-слава заострились, подбородок перестал
дрожать и выдвинулся вперед,  выдавая характер настоящего бойца,  - перед Роми,
сжимая  в  ладони  древний пистолет,  стоял  молодой мужчина,  мало  похожий на
близкого к истерике мальчишку, каким он был четверть часа тому назад. 
     Они вышли из лифта на верхней палубе.  Роми остановилась посреди коридора,
размышляя,  где бы укрыться,  но Всеслав уверенно потащил ее вперед,  в носовую
часть. 
     - Это корвет,  - объяснил он, - а все корветы старых серий имели резервное
гнездо дальнего обнаружения...  Торговому кораблю лишний вес не нужен,  поэтому
гнездо всегда демонтируют.  Но  отсек-то  остается!  Вряд ли они нас там быстро
найдут... 
     - Откуда ты все это знаешь? - спросила Роми. 
     - Я  прошел почти  полный курс  по  звездоплаванию.  Это  у  нас  входит в
программу... Идем, здесь должна быть лестница. 
     Следуя за  уверенно двигавшимся Всеславом,  девушка поднялась по  узенькой
лесенке,  затем -  по  еще  одной,  и  наконец они  остановились перед овальной
бро-недверью. Здесь было темно и очень пыльно. Чихнув, Всеслав удивленно сорвал
прозрачную крышку блока управления: 
     - Странно,  здесь  стоят  еще  старые пломбы.  Флотские пломбы!  Ничего не
понимаю... 
     Тяжелая  дверь  повиновалась  его  уверенным  пальцам.  В  глубине  отсека
вспыхнул яркий  свет  -  чихнув вторично,  Всеслав вошел  в  тесное полукруглое
помещение и присвистнул: 
     - Ого... А тут все на месте! 
     Войдя  вслед  за  юношей,  Роми  устало  опустилась в  кресло  и  оглядела
совершенно незнакомую ей аппаратуру. 
     - И  ты умеешь всем этим пользоваться?  Всеслав коротко кивнул и  принялся
колдовать над пультом. Узел дальнего обнаружения ожил: отсюда даже не отключали
питания.  Помучав клавиатуру настройки,  кадет вздохнул и  развернулся вместе с
креслом к Роми. 
     - Вообще-то я недоучка...  - сказал он. - Ты знаешь... я ведь соврал тебе.
Я  слабак:  меня отчислили.  С  почетом,  с  правом поступления в любые учебные
заведения вооруженных сил,  но тем не менее...  Рейнджера из меня не выйдет.  Я
хотел переводиться в ВКС. 
     Роми задумчиво поглядела на него.  С  первого дня полета мальчишка смотрел
на  нее влюбленными глазами.  Мальчишка,  влюбленный мальчишка...  Это ее  даже
смешило.   Сейчас  он  казался  ей  кем  угодно,  только  не  мальчишкой.  Роми
расстегнула  портупею,  потом  пояс  и  небрежно  швырнула  на  пол  свой  меч.
Погруженный в  себя,  Всеслав следил за  ней с  полнейшим равнодушием.  Девушка
выбралась из кресла,  быстро сбросила с бедер форменную юбку, изящно избавилась
от туфель и  принялась расстегивать замочки чулок...  В глазах кадета появилось
недоумение. 
     - Тебе жарко? 
     Роми молча стянула с себя трусики вместе с поясом и приблизилась к нему. 
     - Что ты... что с тобой? Слав... 
     Всеслав испуганно отпрянул от нее и побледнел -  наверное,  сильнее, чем в
момент нападения.  Роми,  высокая,  сильная, как тигрица, властно прижала его к
пульту,  уверенной  рукой  приспустила на  нем  брюки  и  впилась  в  его  чуть
подрагивающие губы  поцелуем.  Юноша вырвался,  посмотрел ей  в  глаза и  вдруг
покорно прижался к  ее  высокой груди,  скользя холодными пальцами по  гладким,
крепко прорисованным бедрам. 
     Несколько минут  спустя,  дрожащий словно мышь,  Всеслав сел  на  пульт  и
запрокинул голову. Под его прикрытыми веками крутились звезды. 
     - Если бы у тебя еще была сигарета... - мечтательно прошептал он. 
     Роми следила за ним глазами охотящейся хищницы. 
     - Как я понимаю,  ты должен быть очень сильным,  -  хрипло произнесла она,
расстегивая нагрудный карман кителя. - Просто пока ты еще этого не знаешь... 
     За спиной юноши что-то громко пискнуло.  Всеслав стремительно развернулся,
скользнул взглядом по  дисплею  и  подавился дымом.  Его  пальцы  заметались по
клавиатуре. 
     - Они отчаливают!  -  выкрикнул он.  -  Они отходят!  Наверное,  их кто-то
испугал!.. 
     Роми бросилась к юноше -  а тот, вдруг позеленев, закатил глаза и медленно
осел на пол. 
      
     Глава 1 
     Пушистый белый снег,  первый снег  этой зимы,  тихо падал на  темные плиты
старинной аллеи,  освещенной редкими розоватыми фонарями, что там и сям торчали
между деревьев.  Вечер принес с собой безмолвие,  жгучий до того мороз сменился
влажноватой оттепе- 
     ЧЕРТОВА ДЮЖИНА АНГЕЛОВ 
     лью,  и двое мужчин,  неспешно вышагивавшие по аллее, радостно подставляли
лица крупным снежинкам. 
     Один из них был стар.  Время и люди оставили свои следы на его узком сухом
лице  с  тонким выделяющимся подбородком.  Впалые щеки  украшали несколько едва
заметных шрамов,  еще  один  шрам,  тщательно приглаженный хирургами,  рассекал
надвое его высокий лоб, вокруг носа залегли глубокие складки, но пронзительные,
почти  бесцветные глаза  смотрели по-прежнему молодо  и  проницательно.  Густые
пепельно-седые волосы мягкими волнами спадали на  спину его роскошного пальто с
меховой оторочкой, из-под полы которого высовывался кончик шпаги. 
     Второй годился старику в правнуки. Тонкокостный, почти миниатюрный молодой
человек в  высоких,  до бедер сапогах,  узорчатой замшевой куртке,  стянутой на
талии двумя поясами,  носил волосы столь же  длинные,  как  и  его  собеседник.
Родственниками они не  были,  и  в  то же время внимательный наблюдатель мог бы
заметить,  что оба -  и старик и молодой -  имели ряд каких-то почти неуловимых
общих черточек.  Игриво танцующая походка,  птичьи резкий поворот головы... Оба
были солдатами. 
     - ...Те времена прошли,  -  голос старика казался скрипучим,  и в нем была
горечь,  -  разумеется,  я далек от того, чтобы считать, что раньше и вода была
мокрее, но ведь существуют вполне объективные критерии... 
     Он умолк,  выпростал из-за спины правую ладонь - в свете недалекого фонаря
сверкнул большой перстень, натянутый поверх тончайшей черной кожи перчатки, - и
достал из внутреннего кармана пальто потертый кисет.  Его спутник остановился и
несколько  минут  наблюдал,   как  старик  неторопливо,  обстоятельно  набивает
изогнутую темную трубку. 
     - Мы вступили в проклятые времена, - продолжил старик, окутываясь дымом. -
И хуже всего то,  что конец известен заранее.  Это не тот случай,  когда что-то
можно изменить, нет. Все, что мы можем, - это смягчить падение. 
     Он вновь умолк. Под ногами тихонько поскрипывал снег. Молодой остановился,
снял  с  головы высокую шляпу  с  тульей в  виде  усеченного конуса,  тщательно
стряхнул с нее снежинки, пальцем в перчатке протер широкую пряжку на украшавшем
шляпу ремне и задрал голову вверх. 
     - Никогда не привыкну к чужому небу. 
     Старик негромко рассмеялся и приобнял его за плечи. 
     - Сейчас почти не видно звезд...  Знаешь,  я очень рад, что ты нашел врем