ще, чем раньше, приходилось останавливаться на отдых.
   Они шли сквозь бесконечные  зеленые  сумерки.  Каждое  утро  восходящее
солнце разгоняло густой ночной туман. Густые  кроны  превращали  несколько
часов утреннего солнечного сияния в часы зеленоватого сумрака.  К  полудню
собирались   густые   облака.   После   полудня   ежедневно   лил   дождь,
продолжавшийся часа два, не меньше.
   У Джуны не было никакого представления о том, много ли они прошли. Даже
при наличии компаса определять направление движения в джунглях было  очень
трудно. Дни походили один на другой. Без компьютера она вообще бы потеряла
счет дням. А сколько еще пройдет дней, пока они доберутся до лагеря? И  не
будет ли тогда уже слишком поздно?
   Ящерица часто останавливался, чтобы научить Джуну еще одному слову  или
показать ей  новое  растение  или  животное.  Ее  компьютер,  который  она
обмотала вокруг шеи, чтобы  высвободить  руки  для  лазанья  по  деревьям,
регистрировал  все.  Запас  слов  возрастал.  Вскоре  Джуна  поняла,   что
большинство слов имеет отношение к  проблеме  выживания,  некоторые  слова
обозначали одновременно несколько предметов, особенно если эти предметы не
были живыми.  Туземцы  показывали  символы  медленно  и  четко,  но  смысл
разговоров между Ящерицей и Спиралью Джуна уловить никак не могла.
   Компьютер  попытался  сконструировать  для  нее  фонетические   аналоги
языковых символов. Имея звуковые ключи  к  словам  туземцев,  Джуна  могла
теперь думать на их языке. Теперь  у  нее  появилась  возможность  назвать
имена туземцев и  некоторые  предметы,  напрямую  связанные  с  визуальным
языком инопланетян. Спираль превратился в Анито, Ящерица  -  в  Укатонена,
Узел и Рябь - соответственно в Нинто и Илто. Имя, которое ей дал Укатонен,
звучало как Иирин, что означало "Говорящий через камень". Имя было связано
с компьютером, который туземцы считали камнем.
   Попытки Джуны  заставить  свою  кожу  воспроизводить  символы  остались
безрезультатными. Контролируя свои эмоции, ей удавалось лишь  менять  цвет
кожи, но заставить ее воспроизводить узоры она никакими силами  не  могла.
Самое большее, чего она достигла, - умение вызывать размытое темное  пятно
на груди.
   Как-то  вечером,  суток  десять  спустя  после  присоединения   к   ним
Укатонена, он коснулся ее руки, показывая, что хочет сообщить ей что-то.
   - Ты говорить кожей? - спросил он Джуну, дотронувшись до ее груди.
   Она напряглась, выдала черное пятно и отрицательно покачала головой.
   - Хочешь говорить? - спросил он. -  Джуна  кивнула:  да,  хочет.  -  Ты
хочешь говорить. Я учить.
   Джуна снова кивнула. Внезапно перед ней вспыхнула надежда. Было бы  так
замечательно разговаривать свободно, без неуклюжей помощи компьютера.
   Туземец протянул руки шпорами вверх.
   - Ты хочешь говорить, ты должна аллу-а.
   Компьютер не имел аналога для того, чего добивался  туземец,  но  Джуна
немедленно поняла, что тот имеет  в  виду.  Она  затрясла  головой,  стала
ярко-оранжевой и попятилась, подчеркивая всем этим решительность отказа.
   - Чего бояться? - спросил Укатонен. -  Боль  нет.  Учиться  говорить  с
нами.
   Джуна снова покачала головой, не имея слов для объяснения своего  ужаса
перед аллу-а.
   Анито дотронулась до руки Укатонена и стала говорить что-то, видимо, по
поводу нежелания Джуны соединяться с ними при помощи шпор.
   Джуна  растянула  компьютер  в  экран.  Туземцы  прервали  разговор   и
наблюдали, как компьютер превращается в гладкий  твердый  четырехугольник,
на котором переливаются живые краски. Джуна дотронулась до обоих туземцев,
показывая, что будет говорить.
   - Переводи, - сказала она компьютеру.  Джуна  связала  слово  аллу-а  с
значением  "соединяться".  -  Я  соединялась  раньше.  Было  плохо.  Боюсь
соединяться, - сказала она.
   Укатонен посмотрел на Анито,  его  уши  вопросительно  встали  торчком.
Анито что-то ответила. Джуна узнала символ соединения, которому был придан
маленький крючок, означавший прошлое время, а также имена -  свое,  Нинто,
Илто и Анито. Джуна догадалась, что  Анито  рассказывает  Укатонену  о  ее
первом опыте аллу-а.
   - Почему соединение плохо? - перевел компьютер вопрос Укатонена.
   - Не хотеть соединения. Не могу выйти из соединения, -  сказала  Джуна,
которой ужасно мешал скудный словарный запас.
   Укатонен снова обратился к Анито. Она что-то объяснила.  Желтые  полосы
раздражения проступили на спине Укатонена.
   - Ты соединять со мной. Это неплохо. Ты смочь говорить. Я показать как.
Ты учиться говорить. Соединять хорошо. Ты учиться быстро. Говорящий камень
не нужен, - сказал Укатонен, показывая подбородком на компьютер. - Ты т'ал
меня. - Символ "т'ал" напоминал стилизованную сплетенную женскую косу. Это
было слово, для которого у Джуны  была  фонетическая  форма,  но  не  было
значения.
   - Что значит т'ал? - спросила она.
   - Ты покидать деревня одна. Нинто,  я  найти  тебя.  Ты  т'ал  нам.  Ты
вернулся в деревня вместе, - объяснила Анито. - Твой  народ  хотеть  найти
тебя. Я сказать мы идти. Ты т'ал нам. Мы идти твой народ. Ты соединился  с
нами. Ты т'ал нам.
   Джуна попыталась извлечь смысл из полупереваренной компьютером мешанины
слов. Т'ал, должно быть, означает либо веру, либо доверие. Она  ввела  эти
значения  в  компьютер,  который  сверил  их  с  другими   случаями,   где
встречалось это слово. Ответ был: "Возможно.  Данных  для  утвердительного
ответа мало".
   Она поверила туземцам, что ее проводят к товарищам, и вот они ведут  ее
туда. Она вернулась с Анито и Нинто в  деревню.  Она  поверила  Анито  так
сильно, что пошла вдвоем с этим туземцем в джунгли на поиски своих.
   Джуна потерла лоб. Если т'ал означает  то,  что  она  думает,  Укатонен
просит поверить ему, пока он будет шарить внутри ее тела и  что-то  в  нем
изменять. Не много ли он  хочет,  тем  более  что  они  сейчас,  возможно,
находятся всего лишь в нескольких днях пути от базы?
   - Нет, - сказала Джуна. - Мои люди скоро найдут  меня.  Не  надо  учить
язык.
   Рябь оливкового разочарования омыла кожу Укатонена. Его уши опустились.
Выражение "лица" невыносимо  комичное,  но  Джуна  слишком  устала,  чтобы
выжать из себя что-то большее, чем слабенькую улыбку.
   - Хочешь соединиться, попроси меня, - предложил Укатонен.
   Джуна утвердительно кивнула и свернула компьютер в небольшой  шар.  Она
сделала все что могла. Ее мозг истощился от попыток понять  инопланетян  и
заставить их понять себя. Физические мучения изнурили ее тело.  Когда  она
вернется на базу, то передаст туземцев Кинси,  а  сама  вернется  к  своей
биологии. Конечно, если врачи экспедиции смогут  сделать  так,  чтобы  она
снова выглядела человеком. Горло Джуны перехватил страх при мысли, что она
может сохранить облик туземки на весь остаток  жизни.  И  она  постаралась
выкинуть эту мысль из головы, чтобы не думать о такой судьбе.
   Три  дня  спустя  лес  резко  оборвался  у  голых  скалистых   обрывов,
обращенных к морю. В некоторых местах джунгли прямо свисали с этих обрывов
- спутанная масса ветвей, длинных болтающихся в  воздухе  корней  и  лиан.
Джуна  улыбнулась,  вспомнив,  как  ее  спускали  со  скал  на   подвесной
скамеечке, чтобы она могла собрать образцы. Она ужасно боялась  все  время
спуска. Если б она знала тогда, с чем ей предстоит встретиться в недалеком
будущем! Она покачала головой. По губам скользнула ироничная улыбка.
   Они пошли вдоль широкой дуги залива на  север.  На  второй  день  Джуна
начала узнавать какие-то приметы местности, увиденные с флайера. Радостные
предчувствия сменялись приступами страха. Узнают ли ее в  лагере?  А  что,
если нет?
   Солнце уже стояло низко, когда Джуна увидела серебристый радиомаяк. Она
спустилась с дерева и побежала к  башне,  спотыкаясь  об  острые  камни  и
гнилые ветки, громко крича что-то неразборчивое.
   Она выбежала из джунглей и резко  остановилась.  Там,  где  раньше  был
лагерь, теперь лежала равнина, покрытая спекшейся коркой  почвы  и  черным
пеплом.  Это  все,  что  осталось  после  процедуры  обеззараживания.  Еще
осталась сверкающая башня радиомаяка, которая будет  указывать  это  место
будущим экспедициям. Базовый лагерь исчез. Экспедиция улетела.
   Джуна опустилась на колени, чтобы получше рассмотреть  почву  выжженной
зоны. Дожди уже успели смыть часть пепла в рытвины  и  углубления  берега.
Джуна покачала головой. В этом  пепле  содержались  питательные  вещества,
необходимые для восстановления тропического леса, но дожди их вымывали  из
почвы. Вблизи же опушки, где почва спеклась не так  сильно,  растения  уже
начали наступление, чтобы отвоевать обнаженную землю. Некоторые из них уже
успели хорошо укорениться. Джуна высчитала, что корабль улетел по  меньшей
мере недели три назад. А как  насчет  корабля-матки?  Он  тоже  улетел?  А
может, "Котани Мару" еще все-таки не успел  сделать  гиперпространственный
прыжок? Может быть, они все же вернутся за ней? Джуна пересекла  выжженную
равнину, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие. Пока еще  ничего  не
известно. И она ничего  не  будет  знать  наверняка,  пока  "Котани  Мару"
ответит или не ответит на ее отчаянный крик о помощи.
   Руки Джуны дрожали, когда она подключала компьютер к системе радиомаяка
и передавала свои позывные и сигнал о помощи.
   Ответа не было. Она проверила соединения, убедилась, что запасы энергии
в мощных солнечных батареях вполне достаточны, чтобы передать ее  послание
в космос. Все работало, ее радиограмма ушла. Она дала  команду  компьютеру
продолжать передачу, пока не придет ответ, и стала ждать. Если корабль уже
покинул орбиту, могут потребоваться часы, чтобы  ее  радиограмма  достигла
его, и еще большее время, чтобы ответ корабля дошел до нее.
   Джуна огляделась. Если исключить  радиомаяк,  то  не  осталось  никаких
признаков того, что здесь недавно жили люди. Укатонен и Анито  бродили  по
сожженной земле, их ноги покрывала черная сажа, их кожа посерела от  горя.
Неужели же ей придется  жить  тут  двадцать  или  тридцать  лет,  пока  на
ближайшей заселенной людьми планете услышат ее зов о помощи,  дошедший  до
них через космические дали?
   Джуна крепко стиснула  зубы.  Взглянула  на  океан,  простиравшийся  до
самого  горизонта.  Опускающееся  солнце  окрасило  его  воды  в   бледные
золотистые тона. Нет, она не  станет  приходить  в  отчаяние  до  восхода,
решила Джуна. Если от "Котани" не будет  известий,  когда  солнце  взойдет
завтра утром, то, значит, корабль улетел.
   Левую ногу дергала боль. Должно быть, порезалась обо  что-то,  торопясь
добраться до лагеря. Следует  быть  осторожнее.  Даже  маленькая  царапина
может для нее, брошенной на этой планете, оказаться смертельно опасной. На
глазах опять выступили слезы. Нет, не следует  приходить  в  отчаяние.  Во
всяком случае, пока не наступит завтра.
   Джуна прислонилась к фундаменту маяка, стараясь ни  о  чем  не  думать.
Подошла Анито, взглянула на ее ступню. Желтые  полосы  гнева  возникли  на
груди туземки подобно вспышкам маленьких молний.
   - Ты плохая нога, - сказала она. - Нехорошо. Заболеешь. - Она  выдавила
из своих шпор прозрачную липкую субстанцию и стала втирать  ее  в  ступню.
Боль исчезла.
   - Где твои люди? - спросил туземец.
   Джуна покачала головой, изо всех сил отгоняя страх.
   - Ушли? - продолжал тот.
   Джуна пожала плечами. Она не знала, как объяснить, что она ждет. Радио,
равно  как  и  космические  корабли,  не  существуют  в  жизненном   опыте
инопланетян. Джуна указала на опускающееся  солнце,  затем  описала  рукой
дугу, кончавшуюся на востоке. Потом показала на себя и похлопала по земле.
Она останется тут  до  восхода.  Анито  дернула  головой,  показывая,  что
старается понять Джуну, а затем кивнула, сообщая, что поняла.
   - Ты остаешься здесь. Я принесу еду.
   Джуна кивнула и села, прислонившись  к  фундаменту  башни.  Она  ждала.
Потом вызвала на дисплей свой доклад, перечитала его, стараясь занять мозг
мелочами и не думать о том, что будет после восхода. Даже  на  возвращение
Анито и то  она  не  обратила  внимания.  Так  нервничала,  что  с  трудом
проглотила несколько кусочков какого-то плода.
   Через несколько часов после  захода  солнца  динамик  вдруг  щелкнул  и
пробудился к жизни.
   "Исследовательский     корабль     "Котани     Мару",     принадлежащий
Исследовательскому управлению, вызывает доктора Джуну Саари. Мы  находимся
в 13,5 астрономических единицах от вашей планеты. Наш лаг в радиопередачах
составляет  один  час  пятьдесят  две  минуты.   Время   до   перехода   в
гиперпространство двое с половиной суток. Вернуться за вами не  можем,  но
мы сообщим в управление о том, что вы остались на  планете".  Пауза.  "Мне
оч-чень жаль,  Джуна.  Мы  их  расшевелим,  как  только  доберемся.  Будем
повторять радиограмму..."
   Звук второго голоса вырвал Джуну  из  легкого  обморочного  забытья,  в
которое она впала. Она слушала, а сердце прыгало от счастья. Нет,  она  не
затерялась в дебрях. Она все-таки добралась сюда, и добралась вовремя!  Но
затем смысл радиограммы дошел до нее полностью, и сердце ее упало  куда-то
вниз. Она в ловушке, она в этом чуждом для нее обличье одна среди чужих  и
скользких туземцев. А передача шла по второму разу, подтверждая тот смысл,
который  только  что  дошел   до   Джуны,   подтверждая   с   механической
невозмутимостью.
   - Будьте вы прокляты! - закричала она, колотя по башне кулаками.  Башня
отозвалась глухим металлическим гулом. - Будьте вы прокляты!  -  повторила
она  уже  тише,  потирая  ушибленную  руку.  Потом   прервала   трансляцию
радиограммы. Отдавая эту команду,  она  удерживала  слезы  лишь  отчаянным
усилием воли.
   Некоторое время она сидела  неподвижно,  стараясь  успокоиться.  Затем,
когда ей показалось, что цель достигнута, Джуна снова включила  компьютер,
чтобы записать свой ответ.
   - "Котани Мару", это доктор Джуна Саари. Я здорова,  хотя  в  некотором
роде подверглась изменениям. - Это,  подумала  она,  не  так-то  близко  к
истине. - Мои перспективы  на  выживание  отличные,  даже  без  скафандра.
Скажите Кинси, что у меня  для  него  имеется  несколько  вполне  разумных
туземцев. Полный доклад прилагается".
   - Компьютер, передай сообщение и приложи доклад.
   Она сидела и ждала, чтобы  компьютер  передал  словесный  и  визуальный
доклад, который она  подготовила  для  управления  и  который  подтверждал
ситуацию, в которой она оказалась.
   Значит, она застряла здесь по меньшей мере  на  несколько  лет,  но  ее
открытие разумных инопланетян обеспечит организацию  новой  экспедиции  на
эту планету.
   И все же... "Котани Мару" потребуется восемь месяцев,  чтобы  вернуться
на Землю.  Затем,  когда  новости  разнесутся  по  всему  свету,  начнется
потрясная академическая свалка, а каждый специалист по КСИ будет руками  и
ногами отвоевывать место в новой экспедиции. Придется снимать с расписания
какой-нибудь корабль, что вызовет еще больший кавардак. Потом  потребуется
время на оснащение экспедиции, на подготовку экипажа... а потом еще месяцы
на полет. Да, на все это уйдут годы.
   Джуна  печально  покачала  головой.  Годы  без  простого  человеческого
общения, годы, в  которые  ты  не  услышишь  даже  голоса  человека.  Годы
одиночества. И тогда она дала волю своим жгучим слезам.
   Ее разбудила следующая передача. Это был Кинси - корабельный специалист
по КСИ, по самую макушку набитый вопросами, на большую часть которых Джуна
не имела ответов, и бесполезными рекомендациями насчет того,  как  следует
себя вести с инопланетянами,  каковые  она  давным-давно  нарушила.  Джуна
тяжело вздохнула, сожалея в  душе,  что  Кинси  такой  буквоед  и  болван.
Впрочем, разве кто-нибудь, у кого есть хоть капелька  мозгов,  занялся  бы
такой отраслью знания, у которой нет  будущего?  Может,  хоть  он  поймет,
читая ее доклад, насколько беспомощна она в этой ситуации?
   Не успел отключиться Кинси, как ее начал допрашивать Такаюки Татцума  -
глава группы жизнеобеспечения.
   - Каково  тебе  там  живется?  Как  у  вас  пахнет?  -  это  очень  его
интересовало.
   Джуна ощутила страстное желание Такаюки  снова  оказаться  на  планете,
дышать ее  воздухом,  ходить  по  ней  без  скафандра,  иметь  возможность
трогать,  обонять,  пробовать  на  вкус.  Теперь  Джуна   превратилась   в
олицетворенную мечту любого сотрудника экспедиции.
   А ей хотелось заорать им прямо в микрофон, что  за  все  это  не  стоит
платить одиночеством, тоской и примитивными условиями жизни. То,  что  они
ей завидуют, вызывало у Джуны гнев и даже  нечто  большее,  чем  гнев,  но
одновременно и чувство стыда.  Разве  она  не  мечтала  о  том  же  самом?
Сбросить громоздкий неудобный скафандр и обонять и осязать новый мир?  Да,
мечтать о подобных вещах, сидя в уютной гостиной и в удобном кресле, - это
одно, а жестокая реальность ее бытия - нечто совсем другое.
   - Пахнет так, как пахнет в джунглях, - ответила  ему  Джуна,  -  жарко,
мокро и полно всякой гниющей пакости. - Она  помолчала,  пытаясь  обуздать
поднимающуюся желчь. Сейчас они жаждут так же,  как  еще  недавно  жаждала
она, сейчас им безумно хочется  утолить  эту  жажду  познания  мира.  Ведь
именно это привело их всех сюда - в экспедицию. Иначе они сидели  бы  себе
дома в окружении друзей и родственников. И она принялась описывать им, чем
пахнет в джунглях и каков вкус у еды - плохой или хороший.
   А сама тосковала по горячей пище не  меньше,  чем  они  -  по  туземным
деликатесам, которые приходится есть сырьем.
   Джуна приказала компьютеру продолжать. Вопросов было множество, но  все
- варианты одной  темы:  как-это-пахнет-каково-оно-на-вкус-или-на-ощупь...
Она  отвечала  насколько  возможно  точно.  Скоро,  скоро  она   останется
единственным человеческим существом на сотни  световых  лет.  Ей  хотелось
насладиться каждой оставшейся минутой  общения  с  людьми,  даже  если  их
вопросы глупы или если на них нет ответов.
   Наконец поток вопросов иссяк. Теперь  пойдет  личная  переписка.  Джуна
снова остановила компьютер и жадно прильнула к тыквенной фляжке. Ничего не
дал ей этот разговор, кроме охрипшей глотки. Она уже привыкла  к  молчанию
туземцев, и говорить ей приходилось очень редко.
   Она закупорила фляжку и велела компьютеру продолжать.
   - Джуна, это Али... - Низкий голос Али с его  смешным  акцентом  вызвал
новый  прилив  жгучих  слез.   Она   остановила   передачу,   ошеломленная
воспоминаниями об  эбеновой  коже  Али,  о  том,  как  ее  пальцы  ласкали
племенные шрамы на его груди, о сильном и теплом запахе его кожи.  Как  бы
хотела она сейчас свернуться клубочком в его объятиях, и плакать,  плакать
- хоть всю неделю! Случайно бросив взгляд вниз, она, к  своему  удивлению,
обнаружила, что ее кожа приобрела  чистый  металлический  золотистый  тон.
Джуна дала команду продолжить передачу... "Я  видел  снимки  того,  что  с
тобой случилось, и искренне сожалею. Ты была так прелестна. Мне тебя будет
так не хватать".
   Али продолжал. Он рассказывал, как он будет тосковать по ее прекрасному
телу, и тут же проинформировал, что он делал,  когда  она  исчезла.  Джуна
сидела, а слова  неслись  мимо  нее,  сливаясь  в  бессмысленный  шум.  Он
попрощался. Его слова жгли куда сильнее, чем ее  слезы.  И  если  даже  их
отношения были  простым  корабельным  романом,  она  была  все  же  вправе
рассчитывать на нечто большее, чем это  эгоистичное  прощание.  Его  слова
причинили ей большую боль, чем она сама могла предположить. Джуна оглядела
свое изменившееся тело. Неудивительно, что он поспешил смотаться. Кому она
нужна такая, какой стала сейчас?
   Слова Али опустошили ее так, что она не могла  больше  слушать  записи.
Джуна продиктовала короткое  требование  на  микротексты  книг  по  биомам
тропических лесов, по выживанию в джунглях  и  трудов  по  антропологии  и
лингвистике, а также полный каталог  трудов  самой  экспедиции  п