огда контакт кончится.
   Джуне пора было  возвращаться  к  радиомаяку.  Ведь  так  мало  времени
оставалось  до  того  часа,  когда  корабль  уйдет  в   гиперпространство!
Потребность быть у маяка стала  почти  физической.  Она  хотела  быть  там
каждую оставшуюся в ее распоряжении  секунду,  ведь  это  ее  единственная
связь с человечеством, которая к тому же вскоре надолго оборвется.
   Но сумеет ли она одна найти дорогу к маяку? Она поглядела на  туземцев,
наглухо отрезанных от мира странным процессом  слияния.  Сказать,  сколько
времени это будет продолжаться,  было  просто  невозможно.  Может,  десять
минут, может, до вечера.
   Джуна  вышла  из  комнаты  и  попробовала  разговориться   с   местными
туземцами, но ее язык кожи был еще слишком беден, чтобы  из  этого  что-то
вышло. К тому же туземцев этой деревни  разговоры  с  Джуной  не  очень-то
интересовали.  Они  отделывались  от  нее,  игнорируя  заданные   вопросы.
Некоторые же показались ей сердитыми, они прижимали уши к голове и  шипели
на нее, как шипит холодная вода, попав на раскаленный металл.  Со  времени
похорон Илто  Джуна  еще  ни  разу  не  встречалась  с  такой  откровенной
враждебностью.
   Джуна никак не могла взять  в  толк,  что  такого  она  сделала,  чтобы
вызвать подобное отношение. Может,  по  неведению  совершила  какой-нибудь
faux pas? [нарушение  приличий  (фр.)]  Она  не  могла  припомнить  ничего
такого, что могло бы оскорбить селян.  Возможно,  они  просто  боятся  ее,
потому что она такая странная и не похожая на них? А может, они злы на нее
за что-то, что сделала экспедиция? Слишком уж много тут всяких  вариантов!
Надо будет потом спросить об этом Анито.
   Джуна  выбралась  из  дупла  и  вышла  в  огромную  чашу,  образованную
расходящимися во все стороны мощными ветвями. Она поглядела  вверх  сквозь
крону,  чтобы  определить,  какова  погода.  Белые   перья   облаков   уже
собирались. Скоро облачность затянет все небо. А через два-три часа польет
дождь. Пора идти.
   Она вылезла на самую верхнюю  ветку  дерева-деревни.  Лес  спускался  к
далекому пустынному пространству океана,  спускался  чередованием  зеленых
бугров и западин, иногда отмеченных взрывом ярких цветов или голыми серыми
ветвями мертвого дерева-гиганта.
   Джуна увидела и радиомаяк -  тонкий  серебряный  проблеск  на  каменном
утесе, окруженный черной пустотой, разлившейся на том месте, где  лес  был
выжжен на корню. Если Джуна поспешит, она будет там  часа  через  полтора.
Она покрепче подтянула мешок за плечами, проверила, на месте ли  фляжка  с
водой, и пустилась в путь.
   Джуна  придерживалась   крон   верхнего   яруса,   время   от   времени
останавливаясь, чтобы проверить, туда ли она идет. Когда до маяка осталось
минут пятнадцать-двадцать хода, Джуна  остановилась,  чтобы  отдохнуть  на
одной  из  верхних  веток  очень  высокого  дерева,  съела  один  из   тех
ярко-красных сладких плодов,  которые  остались  у  нее  после  вчерашнего
пиршества,  и  стала  любоваться  открывшимся  перед  ней  видом.   Океан,
казавшийся сплошной серебристой пеленой, лишь кое-где ярко  вспыхивал  под
прямыми лучами солнца, прорвавшимися сквозь величественные  серые  облака,
насыщенные дождевой  влагой.  Свежий  морской  бриз  покачивал  ветку,  на
которой устроилась Джуна. Она чувствовала себя настоящей царицей  леса.  И
почему это туземцы целыми днями торчат  в  сумраке  леса,  хотя  могли  бы
наслаждаться свежим воздухом и солнечным светом? Может, у них  агорафобия?
Или их кожа не терпит солнечных лучей?
   Пора двигаться. Джуна швырнула последний огрызок фрукта вниз и закинула
мешок на плечо. И в ту самую минуту, когда  она  перескакивала  на  другую
ветку, чья-то огромная тень ринулась к ней с неба подобно  грозной  черной
молнии. Что-то острое ударило  Джуну  в  плечо,  сбросив  с  ветки.  Джуна
полетела вниз. Ветви  дерева  скользили  мимо  нее  с  противоестественной
неторопливостью. Она протянула руку и  ухватилась  за  ветку,  пролетавшую
мимо нее.
   Последовал мощный рывок. Руку пронзила острая боль. Зато  теперь  Джуна
уже не падала. И время опять текло с  обычной  скоростью.  Какое-то  время
Джуна просто висела на ветке, слишком испуганная, чтобы двинуться,  и  все
еще не веря, что жива. Она вытянула вторую руку, чтобы  получше  уцепиться
за ветку, на которой повисла, но  тут  же  почувствовала  сильную  боль  в
плече. Сжав зубы и кряхтя от боли, Джуна подтянулась и села на ветку.
   По спине текло что-то теплое.  Она  завела  за  руку  здоровую  руку  и
пощупала. Рука оказалась в липкой крови.
   Попробовала пощупать спину повыше и обнаружила на  плече  два  глубоких
пореза. Что же это за чертовщина врезалась в  нее?  Ощущение  было  такое,
будто в нее ударила с чистого неба молния.
   Какая-то черная тень закрыла солнце,  но  слишком  быстро  для  облака.
Джуна взглянула вверх как раз вовремя, чтобы увидеть  невероятно  крупного
воздушного хищника, скользящего  над  вершинами  деревьев.  Она  сразу  же
узнала его. Во время исследовательских полетов на  флайере  над  джунглями
она видела несколько таких. Это были массивные тяжелые птицы,  с  размахом
кожистых  крыльев  метров  в  пять.  Хищники  произвели  на  нее   сильное
впечатление, но с типичным для человека самомнением она сочла, что для нее
они не опасны, и вскоре забыла о них. Теперь-то она поняла, почему туземцы
избегают появляться на кронах самого высокого яруса леса.
   Джуна перевела дух. Все кончилось. Она жива. Конечно, оба  плеча  жутко
болят - одно поранено, другое вывихнуто. Но главное, она жива. Устроившись
на прочной развилке, Джуна вынула аптечку и обработала рану.  Работа  была
болезненная и нелегкая. Раны находились в  таком  месте,  до  которого  не
дотянешься, да и двигать второй рукой было больно.  Все  же  раны  удалось
промыть  и  обработать  антисептическим  спреем.  Затем  Джуна  с   трудом
спустилась вниз и пошла пешком.
   Первые капли дождя упали как раз тогда, когда Джуна  объявила  о  своем
прибытии. Она суммировала все события  ночи  и  документально  подтвердила
слияние с Укатоненом и то, как оно подарило ей способность овладеть  речью
кожи. Физиологи с ума посходят от того, что с ней случилось, равно  как  и
специалисты по КСИ и  лингвисты.  Чем  больше  они  обалдеют,  тем  скорее
вернутся за ней.
   Затем Джуна занялась почтой. Там было около пятисот записок и  текстов.
Все бесценное и все ранящее. Джуна решила все это пока отложить, не читая.
Нужно заниматься делом. В середине ночи корабль уйдет в гиперпространство,
а ей, до того как это произойдет, нужно  отправить  уйму  информации.  Под
проливным дождем Джуна сидела и надиктовывала около двух часов.  Ее  голос
стал низким и хриплым, а боль в ранах усилилась.  Что-то  коснулось  плеча
Джуны.
   Она вскочила и огляделась. Это были Укатонен и Анито.
   - Пойдем, - сказала Анито и сделала знак идти за ними.
   Джуна чувствовала, что нуждается в  отдыхе.  Да  и  голос  пропал.  Она
вздохнула и пошла за туземцами в джунгли. Когда они благополучно  укрылись
под тенью большого дерева, Анито дотронулась до пены антисептика на  плече
Джуны.
   - Что это на руке?
   - Птица поранила. Я обработала рану, - объяснила Джуна.
   - Ты аллу-а со мной, я вылечу лучше, - ответила  Анито.  Она  протянула
руки к Джуне, демонстрируя желание слиться.
   Джуна покачала головой. Слияние все еще приводило ее в ужас.
   Анито настаивала, вспышки желтого  раздражения  появлялись  на  охряной
коже. Укатонен наблюдал за их разговором. Молчал.
   Джуна снова отрицательно покачала головой,  протирая  рукой  слезящиеся
глаза.  Если  она  подчинится  Анито,  все  инопланетяне  захотят  с   нею
сливаться, и от нее как от человека не останется и следа к  тому  времени,
когда они удовлетворят свое любопытство.
   Анито снова коснулась ее руки, умоляя Джуну о слиянии.
   - Плечо плохо. Ты заболеешь.
   Джуна  сбросила  ее  руку  и  отвернулась.  Она  уже  устала  повторять
туземцам,  чтобы  они  не  дотрагивались  до  нее.  Плечо  горело,   глаза
слезились. Когда она  встала,  чтобы  идти  к  маяку,  она  несколько  раз
чихнула. Голова  казалась  неподъемно  тяжелой  и  болела.  Это  надо  же,
простудиться в такое время! Ей нельзя  болеть,  когда  впереди  так  много
работы...
   Анито схватила Джуну да руку и с силой повернула ее лицом к себе.
   - Ты болеть! Ты очень болеть!
   На груди Анито появился рисунок. Это было изображение Джуны,  когда  ее
нашли в лесу. Умирающей Джуны. Затем туземка показала Джуну в том виде,  в
котором она была сейчас - с двумя царапинами на плече и  зоной  воспаления
между ними. Потом кожа Анито приобрела  серебристый  оттенок.  Именно  так
выглядел тот больной  старейшина  -  Илто  -  после  смерти.  Анито  опять
протянула руки, прося о слиянии.
   Эта туземка до сих пор  всегда  подчинялась  нежеланию  Джуны  слиться.
Значит,  тут  что-то  другое.  Джуна  протерла  свои  слезящиеся  глаза  и
постаралась понять смысл происходящего. Чувствовала она себя  ужасно.  Еще
никогда ей не было так плохо с того времени, как ее скафандр  отказал.  Ее
кожа вспыхнула оранжевым от пронизавшего все ее существо страха. Она же на
грани анафилактического шока! Джуна  глянула  на  туземцев.  Анито  просит
разрешения спасти ее - Джуны! - жизнь.
   - Да, - сказала она языком кожи, - я поняла... - и она  протянула  руки
Анито, безмолвно прося о слиянии.
   Кожа  Анито   засветилась   темно-синим   успокоительным   тоном.   Она
перехватила руку Джуны одной рукой, а вторую ее руку взял Укатонен, и  оба
туземца слились с Джуной. Вхождение в  контакт  произошло  для  Джуны  так
быстро, что она не успела даже испугаться.
   Контакт с  Анито  показался  Джуне  несколько  менее  контролируемым  и
тонким, чем контакт с Укатоненом. Ощущения целенаправленности,  течения  и
руководства были выражены слабее. Было ясно,  что  Анито  моложе  и  менее
опытна. Джуна ощущала присутствие Укатонена, который скрывался  где-то  на
заднем плане, наблюдая оттуда, как происходит процесс слияния.
   Несмотря  на  молодость  Анито  и  отсутствие  тонкости,  эта   туземка
оказалась опытной врачевательницей. Уже через несколько секунд глаза Джуны
перестали слезиться. Голова прояснилась, боль в горле почти исчезла. Джуна
ощутила теплое покалывание в плече, а затем пришло чувство натяжения - это
стали стягиваться края глубоких  порезов,  и  началось  рубцевание.  Джуна
чувствовала, как уходит усталость из ноющих мышц по  мере  того,  как  эго
Анито врачует их. Что-то в чувственной окраске контакта подсказало  Джуне,
что Анито - женщина. Джуна так увлеклась  попыткой  выяснить,  что  именно
придает присутствию Анито женственность, что разрыв  контакта  явился  для
нее полной неожиданностью.
   На несколько секунд Джуна потеряла всякую ориентацию из-за  мгновенного
перехода от слияния к нарушению контакта. Ощущение было  такое,  что  тебя
разбудили в самом  разгаре  невероятно  реалистичного  яркого  сна.  Джуна
несколько раз открыла и закрыла глаза, потом сделала глубокий вдох.  Горло
не болело, глаза не слезились,  дышалось  легко.  Анито  снова  спасла  ей
жизнь.
   - Спасибо тебе, - сказала она наконец. - Я не знала, что больна.
   - Ты снова не лезть теперь на верхние ветки? - спросил ее Укатонен.
   Джуна затрясла головой, но тут же вспомнила о языке кожи.
   - Мне надо кормить свои  говорящие  камни,  -  сказала  она,  пользуясь
туземным словом для обозначения компьютеров. - А им нужно солнце.
   Анито и Укатонен посовещались.
   - В следующий раз, когда пойдешь кормить говорящие камни, с тобой будет
кто-нибудь из нас.
   Джуна переводила взгляд с Укатонена на Анито и обратно, обдумывая,  что
же делать дальше. Укатонен встал и пошел к  радиомаяку.  За  ним  Анито  с
Джуной. Укатонен сел на корточки возле компьютера  и  поглядел  на  Джуну,
вопросительно шевеля ушами.
   Потом положил руку на серебристую поверхность радиомаяка.
   - Что это такое?
   Джуна нахмурила брови. Объяснить это будет достаточно трудно.
   - Я говорю с моим народом. Мой народ  очень  далеко.  Башня  пересылает
речь.
   - Как ты говоришь? - спросил Укатонен.  Перед  этой  загадкой  его  уши
растопырились еще шире.
   Джуна пожала плечами.
   - Я покажу тебе.
   Она включила передатчик, проверила  хронометр  и  временной  лаг  между
отправлением и  получением  радиограмм.  Слияние  с  Анито  заняло  меньше
получаса, отметила она с большим удивлением.  Субъективное  ощущение  было
совсем другим - казалось, времени  прошло  во  много  раз  больше.  Сейчас
15:00. Близился час последней  передачи  на  корабль,  потом  он  уйдет  в
гиперпространство и  оставит  ее  здесь  одну.  Пришло  время  представить
туземцев людям, и наоборот.
   Джуна начала передавать на корабль информацию о том, что  произошло  со
времени последнего перерыва, и  тут  же  сообщила,  что  с  ней  находятся
Укатонен и Анито. Потом  помолчала  и  посмотрела  на  Укатонена,  который
разглядывал ее, подняв уши и отливая изумленным пурпуром.
   - Каким образом они слышать тебя? - спросил он.
   Джуна подумала, как объяснить ему, что такое  радио,  но  ее  словарный
запас был слишком мал, так что она лишь покачала головой.
   - Трудно рассказать, - сказала она, надеясь, что использует  правильные
символы.
   - Я говорить с ними? - спросил Укатонен.
   - Ты говорить мне, я скажу им то, что ты говорить мне. Хорошо?
   Укатонен выдал символ согласия. Джуна установила компьютер на  передачу
изображения и запись  речи,  отвела  Укатонена  на  нужное  расстояние  от
камеры, а затем кивнула ему, чтобы начинал.
   -  Официально  приветствую  вас,  народ  Иирин.   Я   Укатонен,   энкар
(непереводимый местный термин, означающий высокий  социальный  статус).  Я
говорить с вами через Иирин. Деревня Лайнан (термин неизвестен)  находится
(непереводимо), потому что (длинный список растений и животных),  -  здесь
Укатонен указал рукой на выжженную дыру в  зеленом  лесу,  -  из-за  ваших
действий,  которых  тут  больше  нет.   Что   может   быть   сделано   для
(непереводимо)?
   Джуна  вздохнула.  Да,  будет  трудно.  Она   поглядела   на   обширное
пространство выжженного леса,  уничтоженного  в  ходе  выполнения  обычной
программы стерилизации перед отлетом с планеты. Эта программа призвана  не
дать земным  бактериям  заразить  планету.  Если  бы  экспедиция  знала  о
существовании туземцев, ее сотрудники действовали бы иначе.  Теперь  Джуна
обязана оплатить ущерб.
   "Инопланетянин шлет вам официальные приветствия от имени своего  народа
и хочет знать, что мы намерены  сделать  в  связи  с  тем  участком  леса,
который был сожжен. По-видимому, он принадлежит соседней деревне. Я сделаю
все, что смогу, чтобы компенсировать этот вред. Пожалуйста, дайте  совет".
Вместе со своим переводом Джуна отправила и  видеоклип  речи  туземца  как
материал для обработки корабельными компьютерами.
   Джуна кивнула Укатонену.
   - Готово, - сказала она.
   Уши Укатонена широко распахнулись. Он с большим интересом посмотрел  на
радио.
   Джуна тронула Укатонена за плечо. Он тут же повернулся к ней.
   - Мой народ далеко,  -  сказала  Джуна,  показав  на  небо.  -  Они  не
говорят... - Тут она замолчала: как исчисляется продолжительность  времени
на языке кожи, Джуна до сих пор не понимала. Вместо этого она  указала  на
солнце, которое стояло уже низко, -  яркое  пятно,  просвечивающее  сквозь
густые облака. - Будет уже ночь, когда они нам ответят.
   Уши Укатонена насторожились еще сильнее.
   - Где твой народ? Как он слышит тебя?
   Джуна  заколебалась.  Протокол  Контакта  запрещал   касаться   проблем
космических путешествий в  разговорах  с  племенами,  стоящими  на  низком
технологическом уровне.
   Если надо, она могла  бы  придумать  хоть  дюжину  объяснений,  которые
вполне могли бы сойти за правду, но лгать Укатонену Джуна просто была не в
состоянии.
   Поэтому  очень  медленно,  с  трудом  подыскивая  нужные   слова,   она
объяснила, что планета туземцев вращается вокруг вот этого  солнца,  а  ее
народ происходит с другой звезды и прибыл  сюда  на  корабле.  В  качестве
учебного пособия Джуне пришлось воспользоваться несколькими камешками,  но
в конце концов туземцы поняли, что она хочет сказать.
   Укатонен покачал головой.
   - Этого быть не может, - сказал он, окрасившись в густой пурпур.
   Анито, все время следившая за ним, эхом повторила его слова.
   - Это правда, - стояла на своем Джуна. - Мой народ там. Я  разговариваю
с моими людьми. Это (и она показала  на  серебристую  радиобашню)  бросает
мой... - она остановилась, не зная символа слова "голос" и даже того, есть
ли такое слово в лексиконе туземцев, - ...мои слова к ним.  Они  понимают,
что я говорю, и дают ответ. - Тут она снова указала на радиомаяк. - А  вот
это ловит их слова и показывает мне.
   Укатонен перевел взгляд с маяка на Джуну, потом  обратно,  и  кожа  его
приобрела странный  красновато-коричневый  оттенок,  возможно,  выражавший
сомнение или недоверие.
   - Этого быть не может, - повторил он.
   - Мой народ делает это, - настаивала Джуна.
   Сомнение и удивление с примесью страха рябью пробежали по коже туземца.
   - Когда твои люди возвращаться? - спросил он.
   Джуна пожала плечами. Она постаралась скрыть  внезапно  нахлынувшие  на
нее чувства страха и тоски. Потом покачала головой.
   - Много, много, много... - Она снова  остановилась  и  протянула  руку,
показывая на восточную часть горизонта. Отсюда она провела рукой  дугу  на
запад, а затем изобразила на своей груди символ солнца.
   Укатонен   подсказал   ей   символ,   который,   как   она   надеялась,
соответствовал слову "день".
   - Много дней, - сказала Джуна. Она попыталась было объяснить, что такое
год, воспользовавшись теми же камнями, к помощи которых  прибегала,  чтобы
показать их солнце и планету, но Укатонен отрицательно покачал головой.
   Джуна искала слова для объяснения, но не находила их. Тогда она подняла
гальку.
   - Корабль моего народа, - сказала она.
   Укатонен показал, что понимает.
   - Мой народ уходит,  -  Джуна  отодвинула  гальку  подальше  от  камня,
обозначавшего планету туземцев. - Они уходят так далеко,  что...  -  Джуна
взяла гальку и отшвырнула ее на несколько метров. - ...что уже  не  слышат
моих слов. Я не могу слышать их слов. -  Джуна  подобрала  другой  камень,
размером с кулак. - Солнце моего народа.  -  Взяла  другой:  -  Мир  моего
народа. -  Потом  подняла  гальку,  изображавшую  космический  корабль,  и
поместила ее возле камня, символизирующего Землю. - Мои люди покинули ваше
солнце, они ушли к своему  солнцу.  Потом  они  вернутся.  -  Она  подняла
гальку-корабль и кинула ее обратно к солнечной системе туземцев. -  Много,
много, много дней...
   Укатонен опять стал красно-коричневым.
   - Мой народ может это, - настаивала Джуна. - Сегодня  мои  люди  слышат
мои  слова.  Когда  солнце  вон  там  (она  указала  на  восточную   часть
горизонта), мои люди больше не слышат моих слов. Я жду много, много, много
дней, прежде чем они вернутся. Я... - Она снова умолкла, не зная  символа,
означающего "одиночество"  на  языке  туземцев.  Тогда  она  окрасилась  в
темно-серый похоронный цвет и вдруг отвернулась - ощущение полной изоляции
нахлынуло на нее.
   Костяшки пальцев Укатонена коснулись плеча Джуны. Она подняла глаза.
   Анито  ушла;  они  с  Укатоненом   были   одни   под   тенью   сияющего
металлического радиомаяка.
   - Я такой же, как ты, - сказал  Укатонен.  -  Всегда  один.  Никогда  с
другими. Я понимаю. Я - энкар, - закончил он, пользуясь термином, которого
Джуна не понимала, хотя и видела его раньше. - Энкар всегда один.
   Укатонен встал и  по  выжженному  пустынному  берегу  пошел  обратно  к
джунглям.
   Джуна смотрела вслед туземцу, пока он не исчез  в  густом  переплетении
зелени. Только  тогда  она  вернулась  к  своим  докладам,  чувствуя,  как
распускается тугой