животными,  окружающими  рисунок,
изображавший тенду. После этого она стала тыкать палочкой в каждый овал  с
животными, каждый раз вспыхивая пурпурным цветом.
   Животное  снова  закивало  головой.  Оно   разгребло   руками   листву,
пристально посмотрело на вершины деревьев, а потом начало рисовать.
   Ани сразу же узнала и тенду, и новых  животных,  но  ничего  больше  из
рисунка не поняла. Она покачала головой, имитируя  жест  животного,  чтобы
показать, что не понимает. Животное покивало головой вверх и  вниз.  Потом
отправилось к ручью, взяло  там  две  пригоршни  камешков  и  выложило  их
зигзагообразной линией слева, так что у него получилась  группа  маленьких
кучек камней. Потом открыло фляжку с водой и стало  лить  воду  справа  от
этой линии, пока на плотной глинистой  почве  не  появилась  лужица  воды.
Затем оно налило немного воды на раздвоенную линию,  пересекавшую  рисунок
поперек. Вода медленно струилась по впадине, пока не  слилась  с  лужицей.
Животное дотронулось палочкой до раздвоенной линии,  а  затем,  подойдя  к
ручейку, окунуло в него конец палочки.
   -  Река!  -  сказала  Ани,  когда  истина   пробилась   сквозь   облака
непонимания. - Эта линия - река Киева, Нинто! А  вон  те  камни  -  должно
быть, горы, а лужа - океан. Ее народ живет на берегу возле  того  большого
выступа суши!
   - Знаешь, это, вероятно, Лайнан. Отсюда до  него  почти  двадцать  дней
ходу. Что же оно делает так далеко от своего народа? - удивилась Нинто.
   - Кто знает? - Ани изобразила пурпурную рябь.
   - Ладно. Попробуй убедить его вернуться на некоторое время  в  деревню.
До тех пор, пока Илто не умрет, мы бессильны что-либо сделать. А затем  мы
найдем способ вернуть его к его народу.
   К тому времени, когда объяснения были окончены, густые дождевые  облака
уже начали собираться, предвещая близость полуденного ливня. Из уважения к
явному страху создания  перед  лазаньем  по  деревьям  они  пошли  пешком.
Путешествие было долгим и утомительным, и Ани облегченно вздохнула,  когда
в конце дня они наконец оказались в дупле фруктового дерева. Ани  показала
беглянке, как собирать фрукты, а Нинто отправилась  на  охоту.  Старейшина
вернулась с целой гирляндой птичек, висевшей у нее на шее.
   - Лучшего не нашлось,  -  сказала  она,  коричневея  от  стыда.  -  Все
остальное - охраняемые животные.
   - В такое время года  вне  леса  всегда  голодно,  -  согласилась  Ани.
Трапеза вышла скудная. Ани занялась ощипыванием птиц. К ее  удивлению,  их
странный компаньон съел лишь одну птичку,  и  то  с  видимым  отвращением.
Остальную часть своей порции он отдал тенду.
   - Может, оно заболело? - удивилась Ани.
   - Не знаю, - ответила Нинто. - Проверим после еды и узнаем.
   Когда после еды Нинто попробовала соединиться с животным, оно отскочило
от нее с громким криком. Оно пятилось, испуганное и явно готовое к  новому
бегству. Ани и Нинто отступили, и лишь после долгих и  весьма  напряженных
уговоров животное успокоилось и присоединилось к ним в гнезде. Но  даже  и
тогда оно держало руки тесно прижатыми к бокам. Спало оно,  свернувшись  в
клубок, подобно птенчику в скорлупе яйца. Тенду обычно  спят  вытянувшись,
кроме тех случаев, когда мерзнут.
   - Могу проверить, что с ним, - предложила Нинто.  Ее  слова  горели  во
мгле.
   - Нет, - ответила Ани. - Оно боится аллу-а. Если  оно  поймет,  что  ты
делаешь, мы уже никогда не добьемся, чтобы оно  верило  нам.  Пускай  себе
спит.
   Весь день шел ливень, небо очистилось только ко времени их  прибытия  в
деревню. Они были голодны и истощены, ноги у всех  стерты.  Илто  радостно
приветствовал их появление, он был в полном  восторге  от  того,  что  его
животное  вернулось.  Выглядел  он  куда  лучше.   Было   ясно,   что   он
самостоятельно избавился от чужеродной примеси в крови.  Ани  полегчало  -
Илто умирать не собирался.
   Пришли и другие старейшины - старые друзья Илто.  Илто  решил  войти  в
контакт с животным, ему очень хотелось продемонстрировать результат  своей
работы во всем блеске. Но оно с громким криком отшатнулось, тряся  головой
и становясь ярко-оранжевым от страха.
   - Сити, это создание не желает  соединяться,  -  объяснила  Ани.  -  Не
думаю, что мы снова сумеем привести его домой, если оно опять убежит.
   Илто тяжело вздохнул. Серое облако сожаления прошло по его коже.
   - Тогда остается лишь несколько дел, которые мне  предстоит  выполнить,
прежде чем я умру. Нам нужно подготовить похоронный пир.
   - Сити, пожалуйста, - начала Ани.
   - Нет, не надо со мной спорить. Я очень устал. Время ухода настало.  Ты
будешь хорошей старейшиной. Примешь Нинто в качестве своей энту!
   На коже Ани засветился слабый отсвет согласия. Нинто позаботится о  ней
в период веррана, она поддержит ее, когда Ани станет старейшиной.  Но  все
это пока еще казалось ей таким невозможным. Даже сейчас она никак не могла
представить себя в роли старейшины. Она не была готова, она не хотела быть
готовой.
   - Хорошо, - ответил Илто. - Лучшего ты и пожелать бы не могла. Есть еще
одна вещь, о которой  я  хочу  тебя  попросить.  Не  сделаешь  ли  ты  это
неизвестное создание своей атвой? Никто не знает его так хорошо, как ты. И
никто другой не сможет выполнить эту задачу.
   Окаменев, Ани позволила себе лишь слабенькую  розовую  рябь  удивления.
Она вообще еще не думала о выборе атвы. Она была слишком  занята  заботами
об Илто и об этом животном, чтобы думать о таких  вещах.  Мысль  о  выборе
атвы ее глубоко огорчала. Ей казалось, что выбор атвы  будет  означать  ее
согласие на смерть Илто. А она не хотела мириться с его смертью.
   Да и сам выбор атвы - дело  нелегкое.  Вся  ее  жизнь  будет  вращаться
вокруг атвы. Она должна будет провести все оставшиеся дни жизни в  заботах
о растениях и животных атвы, поддерживая их гармонию с другими атвами и со
всем лесом.
   Она  привыкла  считать,  что  будет  заботиться  об  атве  Тайнки.  Она
принадлежала Илто, и Ани была с ней отлично знакома. Мысль, что это чудище
станет ее атвой, шокировала Ани. Оно было ей чуждо, да и нездешнее оно.  И
Ани ненавидела его за то, что оно сделало с ее ситиком.
   - Но, сити, оно же убивает тебя! - сказала Ани. - Как же я  могу  взять
его в атвы?
   Рябь цвета густого бургундского вина, выражавшая иронию,  пробежала  по
телу Илто.
   - Ани, я знал, что иду на риск, но я выбрал  возможность  спасти  жизнь
этому созданию. Я рискнул своей жизнью, трансформируя его,  хотя  и  знал,
что это опасно. Кроме того, своим  лечением  я  выгнал  из  себя  тот  яд,
который оно мне передало. Я умираю только потому, что таков мой  выбор.  Я
не хочу покидать деревню, я не хочу жить и умирать в лесу в одиночестве. Я
хочу умереть там, где жил так долго. Я - часть Нармолома. Я не  хочу  жить
нигде, кроме него.
   Ани отвернулась, полоски несогласия мятежно вспыхнули на ее коже.  Илто
дотронулся до ее руки. Он хотел ей еще что-то сказать.
   - Ани, пожалуйста, прочти, что я еще хочу сказать, - сказал Илто, когда
она повернулась  к  нему  лицом.  -  Это  новое  создание  имеет  огромную
ценность.  Оно  необыкновенно  важно  для  нас.  Оно  отличается  от  всех
животных, которых я  видел  или  о  которых  слышал.  Кто  знает,  сколько
необыкновенных вещей мы сможем узнать от него? И никто, кроме тебя,  этого
сделать не сумеет. Старейшины уже выбрали свои атвы и погружены в  них,  а
другие бейми еще не готовы.
   - Я тоже не готова! - вскипела Ани. - Я не  готова  стать  старейшиной,
сити! Я слишком мало знаю!
   Нинто дотронулась до ее руки.
   - Ты знаешь очень много, Ани. Ты знаешь больше, чем знала я, когда меня
избрали в старейшины. Ты входишь в контакт не хуже любого старейшины нашей
деревни. Ты готова.
   - Нинто права, - продолжил Илто, внося в свои слова грубоватый  красный
цвет. - Ты готова уже давно, но я был слишком  эгоистичен.  Мне  хотелось,
прежде чем я умру, сделать  нечто  особенное.  Врачевание  этого  существа
стало именно  таким  событием.  Я  достаточно  умудрен,  чтобы  сказать  с
уверенностью: оно будет жить. Дай мне уйти спокойно, бей.  Я  научил  тебя
всему, чему мог научить. Я не могу ждать, когда  появится  кто-то  другой,
чтобы нести твою ношу.
   Ани побурела от стыда и отвернулась.
   - Прости, если я утяжелила твою ношу, сити.
   - Ты не утяжелила ее, бей. Ты и Нинто дали мне много  радости,  гораздо
больше, чем я заслуживал. - Он покрылся гордой лазурью. - Я доволен вами.
   - Ты не будешь одинока, Ани. Я буду  помогать  тебе  сколько  смогу,  -
сказала Нинто.
   Ани думала. Она могла либо с радостью принять предложение  и  облегчить
своему ситику дорогу к могиле, либо затруднить  его  уход  и  сделать  его
болезненным из-за своей непреклонности. После его  смерти  она  все  равно
отведет это странное животное к его народу.  А  вернувшись  назад,  станет
простой деревенской тенду с собственной атвой, как у всех.
   И тогда по причинам, которые не имели ничего  общего  с  этим  странным
животным, но зато целиком вытекали из ее любви к ситику, она приняла ношу,
которую он  возложил  на  нее.  В  грядущие  годы  ей  предстояло  не  раз
удивиться, как легко она рассталась со своим  правом  распоряжаться  своим
будущим, но тогда облегчение в глазах ее  ситика  имело  для  нее  большую
цену, нежели весь остальной мир.



4

   Джуна наклонилась вперед  и  с  изумлением  смотрела,  как  замедляется
кровотечение  из  раны  ящерицы,  превращаясь  в  тоненький  ручеек,   как
зарастают кожей раны. Она глядела на туземцев, погруженных в свою  работу.
Их шпоры глубоко уходили в тело ящерицы и друг в друга. Было очевидно, что
почти чудесное излечение ящерицы - дело их  рук.  Но  как  они  добивались
этого? Ученые базы просто-таки с ума посходят! Как хотелось  Джуне,  чтобы
все это было зарегистрировано на компьютере!
   Но страх и предчувствие опасности все же победили любопытство. Ей  надо
уйти как можно дальше, прежде чем туземцы выйдут из своего  транса.  Джуна
подобрала свои мешки, палку и побежала в лес.
   Туземцы выскочили из зарослей двумя часами позже.  Джуна  попятилась  к
дереву и остановилась, готовая отбиваться от них  своим  посохом.  Она  не
собиралась разрешить им помешать ей осуществить  свое  намерение  идти  на
поиски базового лагеря экспедиции. Туземцы  тоже  попятились,  переливаясь
зелеными и голубыми тонами. Один из них достал из сумки фрукт и  предложил
его Джуне. Джуна некоторое время смотрела на него  в  нерешительности,  но
живот у нее совсем подвело от голода. Фрукт она, конечно, взяла. Еды у нее
было мало, а она слишком хорошо знала, что такое голод, чтобы отказываться
от пищи.
   Когда Джуна съела плод, туземцы, собрали свои сумки и  жестами  позвали
ее идти с ними. Джуна потрясла головой, отказываясь даже встать  с  земли.
Нападение ящериц подорвало ее уверенность в себе,  но  она  не  собиралась
следовать за туземцами, пока не выяснит, зачем она им нужна.
   Туземцы посовещались. Узоры и краски возникали и исчезали на их телах с
неимоверной быстротой. Они явно не знали, что им делать дальше.
   Тогда Джуна взяла палочку и предложила туземцам подойти к ней  поближе.
Раскидав опавшую  листву,  она  принялась  рисовать  палочкой  на  плотной
красной глине. Туземцы смотрели с любопытством, широко расставив  уши,  на
то, как она рисовала фигурку, состоявшую  из  палочек,  представлявшую  ее
самое, а потом другую, которая должна была изображать их.
   Несколькими часами позже, после того, как было нарисовано еще несколько
картинок и сделано много-много жестов  руками,  они  пришли  к  временному
согласию. Джуна вообще не была полностью уверена, что они поняли все,  что
она пыталась им сообщить. В лучшем случае, считала она, они  усвоили,  что
она хочет вернуться к своим. Туземцы явно узнали  полуостров,  на  котором
находится база. Они обещали отвести ее туда, но было нечто, из-за чего  им
обязательно надо было вернуться сначала в свою деревню.
   Джуна долго размышляла. К этому времени она была уже почти уверена, что
это те же самые туземцы, которые нашли ее в первый раз. А  если  так,  то,
значит, они вторично спасли ее от смерти. Двое суток, проведенных в  лесу,
показали ей, как малы ее шансы, если она пойдет  одна.  Проводник  намного
увеличивал возможность того,  что  она  доберется  до  базы  в  целости  и
сохранности. Да и вообще было бы лучше прийти  туда  вместе  с  туземцами.
Несмотря на голод  и  усталость,  Джуна  улыбнулась.  Специалисты  по  КСИ
подпрыгнут до потолка, узнав,  что  они  наконец-то  обзавелись  разумными
существами для изучения.
   Джуна поднялась на ноги и показала жестом, что готова идти с  туземцами
в деревню. Когда же они попытались заставить ее отправиться туда по кронам
деревьев, Джуна  намертво  отказалась.  Это  был  напряженный  момент,  но
туземцы в конце концов  согласились  идти  пешком.  Напряжение,  владевшее
Джуной, чуть-чуть ослабело. Заставив  туземцев  подчиниться,  она  вернула
себе часть былой уверенности. Кто его знает, может, из этого что-нибудь  и
получится?
   К вечеру туземцы остановились и соорудили на развилке дерева  временное
гнездо из веток и листьев. Джуна помогла одному из них собирать фрукты,  а
другой пошел на охоту и вернулся с несколькими  птичками,  нанизанными  на
веревку, висевшую у него на шее.
   Бросив на туземцев взгляд, выражавший сомнение,  Джуна  взяла  одну  из
птиц. Она была маленькая, коричневая, сантиметров двадцать длиной от клюва
до хвоста. На горлышке выделялось переливчатое зеленое пятнышко.
   Джуна пальцем  приподняла  крыло  птицы,  обнажив  ярко-красный  пух  с
черными подпалинами. "Наверняка очень красива в брачный сезон", - подумала
она. Такого вида  Джуна  еще  не  встречала,  но  она  пока  изучила  лишь
крошечную часть животных этой планеты.
   Туземец прикоснулся к ее плечу, и она отдала  ему  птичку.  Джуне  было
ужасно жалко, что эта птица так и не будет описана до того, как попадет им
на обед.
   Темнело. Проводник достал туго сплетенную из прутьев  корзинку.  В  ней
лежал кусочек дерева, покрытый светящимися грибками. Туземец  укрепил  его
на  ветке,  свисавшей  над  гнездом.   Удивительно   яркий   свет   озарил
внутренность гнезда. Туземцы ощипали птиц и трех из них отдали Джуне. Одну
костлявую птичку она съела сырьем, но сразу же перешла на фрукты.
   После ужина один из туземцев схватил ее за руку и попытался соединиться
шпорами.
   - Нет! - закричала Джуна, попятившись и хватая свой мешок.
   Она была скорее готова броситься с дерева и разбиться насмерть,  нежели
позволить им снова совершить над ней насилие. Туземцы остановились. По  их
телам бежали светящиеся зеленые и голубые узоры.  Жестами  они  пригласили
Джуну в гнездо. Она отрицательно покачала головой, вытянула  руки  шпорами
вверх, а потом еще раз покачала головой, прижала руки к телу и  окрасилась
в оранжевый цвет. Эту  пантомиму  она  повторила  несколько  раз.  Туземцы
поняли. Они тоже прижали руки к бокам и  свернулись  в  клубок  в  дальнем
конце гнезда. Их уши выжидательно вибрировали.
   Джуна осторожно вползла в  гнездо.  Пестрые  голубые  и  зеленые  узоры
медленно перемещались по телам туземцев все время, пока Джуна укладывалась
спать. Кто-то протянул руку и коснулся костяшками пальцев ее плеча.  После
этого Джуна расслабилась, но руки все равно держала прижатыми к  бокам,  а
сама свернулась в клубок, что гарантировало ей лучшую защиту. Все  же  она
побаивалась, как бы они чего не сделали с ней, пока она спит.
   Сильный тропический ливень разбудил Джуну на восходе.  Путь  к  деревне
был долог, тяжел и изнурителен. Большую часть утра лил дождь. Идти  пешком
было невыносимо. Несколько раз Джуна оскальзывалась и  падала.  В  полдень
дождь прекратился так же неожиданно, как и начался,  будто  кто-то  закрыл
кран.
   Через час они добрались до деревни и  прямиком  отправились  в  комнату
больного туземца. Он явно им обрадовался. Хотел было соединиться с Джуной,
но она с криком отпрянула и яростно замотала  головой.  Вмешался  один  из
приведших  ее  сюда  туземцев.   Последовала   долгая   дискуссия.   Джуна
внимательно  наблюдала  за  происходящим.  Она   слишком   устала,   чтобы
попытаться узнать, о чем они говорят. Ей были нужны горячая  еда,  хорошая
ванна и мягкая постель, причем безразлично, в какой последовательности.
   Наконец обсуждение кончилось. За ним последовала  трапеза  из  фруктов,
овощей и сырого мяса.  Джуна  печально  глядела  на  холодную  еду,  и  ей
страстно хотелось съесть сейчас  тарелку  горячего  кускуса  или  огромную
миску фасолевого супа, который так вкусно варил ее отец. И все ж это  было
куда лучше той крошечной сырой птичьей тушки, да  и  голод  могло  утолить
неплохо. Джуна поела, вылила на себя две чаши тепловатой воды и зарылась в
теплую, гниющую массу листвы, которая служила ей постелью.  Заснула  Джуна
мгновенно.
   Несколько последовавших дней показались  Джуне  сплошным  мучением.  Ей
пришлось выносить бесконечные осмотры со стороны любопытствующих туземцев,
глазевших на нее и тыкавших в нее пальцами. Они касались ее ушей,  сгибали
и разгибали пальцы рук, прикладывали свои узкие четырехпалые ладони  к  ее
ладоням. По их телам проносились узоры и цвета - они  оживленно  обсуждали
увиденное.
   И все пытались с ней соединиться. Проводник Джуны их  останавливал,  но
несколько  раз  ей  в  буквальном  смысле  слова  пришлось  отбиваться  от
настойчивых инопланетян. В  первый  день  все  это  еще  могло  показаться
любопытным, но на второй стало  надоедать,  а  на  третий  терпение  Джуны
окончательно лопнуло. Когда туземцы снова вознамерились ее осмотреть,  она
решительно, хотя и мягко отвела их  руки.  Туземцы  продолжали  стоять  на
своем. Не в силах больше выносить все это, Джуна прижалась к стене, зажала
руками уши, а голову спрятала между колен.  Кожа  ее  светилась  оранжевым
цветом, а на  спине,  как  ей  показалось,  проступили  какие-то  полоски,
ощущавшиеся чем-то вроде "гусиной кожи".
   - Оставьте меня в покое! Не трогайте меня! - стонала она, и потоки слез
текли по ее щекам. Это напомнило ей ее первый визит  к  родителям  матери,
когда деревенские дети толкали и  тыкали  в  нее  пальцами,  удивляясь  ее
городской одежде. К сожалению, тут не было  родственников,  которые  могли
утихомирить любопытных. Она была более одинока, чем когда-либо в жизни.
   Мягкая рука коснулась ее плеча. Джуна стряхнула ее  прочь.  Когда  рука
снова опустилась на плечо, Джуна зло зыркнула, готовясь схватиться с любым
любопытным селянином. Но  то  был  ее  проводник.  Джуна  огляделась.  Все
инопланетяне, кроме больного, исчезли. Проводник отвел ее во что-то  вроде
маленькой кладовки, находившейся почти на  самом  дне  дупла.  Там  лежали
груды пустых сосудов из  бутылочных  тыкв  с  закрытыми  крышками,  связки
сушеных  морских  водорослей,  мешки,  пучки  пустотелого  камыша,   бухты
канатов, аккуратно сложенные сетки, корзины и большая охапка сухой  травы.
Какой-то жук пробежал по ноге Джуны, как  только  она  вошла  в  кладовку.
Проводник навесил на  дверной  проем  циновку  и  ушел,  оставив  Джуну  в
одиночестве.
   Джуна проинспектировала стены в поисках насекомых. Найдя кусочек стены,
который показался ей свободным от ползающих существ,  она  прислонилась  к
нему и закрыла глаза, наслаждаясь тишиной и покоем. Больше всего ей сейчас
хотелось проснуться и обнаружить, что все происходящее с ней есть  не  что
иное, как необычайно яркий кошмар, и что она в полной безопасности спит  в
своей  постели.  Воспоминания  о  доме  нахлынули  на  Джуну  с   какой-то
невероятной, почти стереоскопичной ясностью. Сильный солнечный свет  падал
на чисто выбеленные стены отцовского дома. Широкая  полоса  виноградников,
круглясь, поднималась к искусственному  зеленому  небу  спутника.  Сладкий
запах сена на сеновале, тихие милые звуки -  перестук  лошадиных  копыт  в
стойлах. Все такое родное, такое рельефное вернулось