есла их. Деревня сделала для  меня  очень
много.
   - Нам следует слиться с Моуки, пока мы отдыхаем  на  берегу,  -  сказал
Укатонен.
   Джуна кивнула и протянула руки. Слияние все еще беспокоило ее,  но  она
знала - оно необходимо, чтобы стать хорошим ситиком для Моуки.  Слияние  с
Моуки не действовало на Джуну так сильно, как слияние с Укатоненом  или  с
Анито. Укатонен сейчас сам позволял ей задавать  слиянию  темп  и  уровень
интенсивности.
   Укатонен и Моуки взяли ее руки, Джуна ощутила  укол,  а  затем  слияние
увлекло ее в глубину.
   Она следовала  за  Укатоненом,  она  осмотрела  сломанную  руку  Моуки,
видела, как срастаются концы костей, хотя сами  костные  мозоли  были  еще
слабы. Его внутренние органы почти залечили  свои  ушибы,  а  пострадавшая
аллу явно поправлялась. Укатонен  излучал  радость  по  поводу  того,  как
быстро выздоравливает Моуки.
   Когда осмотр Моуки кончился, Укатонен повел Джуну в путешествие  по  ее
пищеварительному   тракту.   Она   увидела   весь   процесс   пищеварения,
почувствовала, как растворяется  пища  в  желудке,  как  подвергается  она
второй стадии переработки и всасыванию в тонких  и  толстых  кишках,  пока
наконец отходы не выбрасываются наружу. Удивительно сложное преобразование
пищи в энергию, сырье и отходы.
   Они прервали контакт и обнаружили,  что  за  это  время  облака  успели
разойтись  и  солнце  сияет  ослепительно  ярко.  Джуна  подставила   лицо
солнечным лучам. Почти все их путешествие шло под небом, плотно  затянутым
насыщенными дождем облаками. Редкие проблески  солнца  воспринимались  как
нечто  драгоценное.  Джуна  выложила  компьютеры  так,  чтобы  они   могли
подзарядиться. Деревенские принялись разгружать плоты и раскладывать  свои
грузы на песке для просушки. Они  искали  протечки  в  промазанных  воском
корзинах, следы плесени и тому  подобное.  Джуна  помогла  Нинто  и  Анито
разложить их вещи. На двух сосудах с медом были обнаружены  мягкие  черные
пятна плесени. Анито оставила сосуды на солнце, и когда мед в них нагрелся
и растопился, его перелили  в  другие  емкости.  Старые  же  разломали,  а
остатки меда в них тщательно вылизали.
   - Сколько тебе лет?  -  спросила  Джуна  Укатонена,  когда  вылизывание
закончилось.
   Укатонен погладил подбородок и подумал.
   - Не знаю,  -  ответил  он.  -  Я  живу  долго.  -  Окраска  его  стала
ностальгически серо-голубой. - Это была хорошая жизнь.
   - Ты старше, чем был ситик Анито? - продолжала она.
   Укатонен высветил утвердительный символ.
   - Гораздо старше.
   - Как гораздо? - спросила Джуна. Представления о времени у  тенду  были
невероятно путаные.
   - Когда я стал энкаром, ситик Анито еще не родился. А прежде чем  стать
энкаром, я был главным старейшиной в моей деревне. Я видел деревья  -  вот
такие,  -  он  показал  на  искривленного  древнего  гиганта,  украшенного
длинными бородами мха, - и они росли и умирали на моей памяти  по  крайней
мере шесть раз.
   Изумленная Джуна порозовела. Значит, Укатонену не меньше семисот лет!
   - Должно быть, ты самый старый из тенду!
   На груди Укатонена появился знак отрицания.
   - Есть много энкаров, которые куда старше. Есть такие, которые жили раз
в десять дольше меня, но даже и они не самые старые из моего народа.
   - А вы... - Джуна опять искала слова для выражения своей мысли, - а  вы
не становитесь с возрастом слабее?
   Уши Укатонена разошлись, а голова удивленно откинулась назад.
   - А зачем? - спросил он.
   - Мои люди живут только около ста  ваших  лет.  Когда  нам  исполняется
восемьдесят, наши тела начинают сдавать. Мы легко заболеваем,  наши  кости
делаются хрупкими. Иногда мы теряем  память.  В  конце  концов  мы  совсем
старимся и умираем.
   - И вы  не  умеете  управлять  своими  телами,  чтобы  остановить  этот
процесс? Как же вы ухитряетесь подготавливать  следующее  поколение,  если
так мало живете?
   - Мы очень рано обзаводимся детьми. Большинство рожает их в 20-30  лет.
И дети  тоже  становятся  взрослыми  рано.  Мы  в  20  лет  считаемся  уже
взрослыми.
   Удивление Укатонена быстро усиливалось.
   - Но разве вы готовы в такие молодые годы  к  тому,  чтобы  воспитывать
детей?
   - Мы всегда были такими. Тысячу лет назад большинство  людей,  доживших
до 40 лет, почитали себя счастливчиками. Они рожали детей уже лет в 13-14.
Половина родившихся умирала в детском возрасте, так что меньше 6-8 детей в
семье не бывало.
   - За раз? - в изумлении спросил  Укатонен,  светившийся  ярким  красным
цветом. - Какие же они были эгоисты!
   - Им дети были необходимы, чтобы те заботились  о  них  в  старости,  -
объясняла Джуна. - В те времена дети были главным богатством.
   - Но так много молодых? Как же вам удавалось обучать их за такое  малое
время? Как можно было прокормить столько?
   - Мы очень много работали. Мы... - Тут Джуна опять поискала слова, чтоб
объяснить, что такое продовольственные культуры и домашние животные. -  Мы
выращивали много растений, идущих в пищу, животных на мясо, как вы держите
нейри.
   - Твои люди очень странные, - сказал Укатонен.
   - Мои люди - другие, - сказала Джуна. И подумала: а как  бы  она  могла
рассказать Укатонену про такие вещи, как войны или голод? Воевали ли тенду
хоть когда-нибудь? Умирали ли они от голода? Она отвернулась. Мысль о том,
чтобы задать такого рода вопросы этим миролюбивым существам, вызвала у нее
краску стыда. И она вспомнила лагерь беженцев, вспомнила, как терзал голод
ее желудок. Побурев от стыда, она припомнила, как воровала пищу для себя и
для Тойво, когда умерла их мать. Она делала это, чтобы выжить, но вряд  ли
это могло извинить те ужасные вещи, которые ей приходилось делать.
   Джуна посмотрела на небо - солнце вдруг  померкло.  Надвигалась  мощная
гряда облаков. Деревенские бросились собирать свои вещи и складывать их на
плоты. Она тоже побежала помогать Нинто и Анито тащить  грузы  на  палубу.
Она видела тенду, видела их влажные тела,  блестевшие  в  опаловом  свете,
предвещавшем близкий ливень. Как не походила их жизнь на  жизнь  людей!  И
сможет  ли  она  хоть  когда-нибудь  объяснить  им   мотивы   человеческих
поступков?
   На следующий день пришлось остановиться и перетаскивать плоты и грузы в
обход большого водопада. Это заняло половину этого дня и весь следующий  -
надо было разбирать плоты, переносить бревна и грузы, снова собирать плоты
и нагружать их. После водопада характер  реки  совершенно  изменился.  Она
стала  широкой,  а  вблизи  дельты  разбилась  на  множество   рукавов   с
заболоченными берегами. Джуна научилась хорошо залечивать  свои  порезы  и
ссадины. Когда они вышли в область мангровых зарослей,  окаймлявших  берег
океана, на них обрушился шквал  мелких  черных  кусачих  насекомых.  Анито
показала Джуне, как синтезировать в  своей  ому  особый  репеллент  против
насекомых и как изменить свою кожу, чтобы ее  не  обожгла  сильно  соленая
вода океана. После нескольких дней плавания по тихим  протокам  и  заводям
они услышали шум прибоя. Деревья  расступились,  и  перед  ними  открылась
широкая бухта.
   Укатонен прыгнул в воду  и  исчез  под  накатом  волн.  Деревня  ждала,
всматриваясь в воду. Стояла тишина, нарушаемая лишь слабыми шлепками  воды
по бортам плотов да далеким ревом прибоя.
   Внезапно вода  перед  плотом  заволновалась.  Гладкое  лоснящееся  тело
вынырнуло из воды; за ним еще несколько таких же. Когда они  приблизились,
плоты сбились теснее, а  на  телах  деревенских  тенду  замелькали  пятна,
говорившие о сильном возбуждении. Затем морские существа окружили плоты. К
удивлению Джуны, Нинто наклонилась и  помогла  одному  из  них  влезть  на
палубу. Было видно, как  трудно  ему  стоять  на  своих  толстых  коротких
ножках.
   - Меня зовут Мунато. Я провожу вас к нашему острову, - сказало существо
на языке кожи. - А у вас есть мед?



17

   Тихая рябь  улыбки  прошла  по  коже  Анито,  когда  она  увидела,  как
изумилась ее атва, увидев слова лайли-тенду.
   - Что это за существо?  -  спросила  Иирин,  когда  Нинто,  обменявшись
приветствием со странным морским животным, протянула  ему  солидный  кусок
сотов.
   - Это лайли-тенду - морской человек, - объяснила Анито.  -  Это  тенду,
которые живут в море.
   - Но он же выглядит совсем иначе! - Анито посмотрела на лайли-тенду.  И
в самом деле, Мунато  обладал  куда  более  развитыми  жабрами,  короткими
руками, длинные пальцы которых были  соединены  перепонками,  и  широкими,
похожими на ласты, ступнями. На спине у него, однако, были такие же, как у
деревенских,   жгучие   красные   полосы.   Голова    вытянутая,    хорошо
приспособленная к плаванию, но глаза - самые обыкновенные, такие же, как у
самой Анито. Кровь отличалась повышенной концентрацией соли, но  сердечный
ритм  тот  же.  Для  общения  с  себе  подобными  на  больших  расстояниях
лайли-тенду  пользовались  сильными  протяжными  звуками,  но  на  близких
говорили на языке кожи. Как может Иирин сомневаться, что это тоже тенду!
   Мунато с интересом разглядывал Иирин.
   - А это что такое? - спросил он.
   - Это Иирин, - ответила Анито. - Она - новое существо. Ее  народ  очень
далеко. Они оставили ее тут по ошибке.
   Облако сочувствия цвета темной охры заволокло кожу Мунато.
   - Это очень тяжело - жить вдали от своего народа.
   - Они придут за ней, - обнадежила его Анито.
   - В последнее время тут произошло много странных событий. Морские  люди
видели, как огромный камень упал  в  воду.  Потом  он  поднялся  и  поплыл
подобно колоссальному обломку дерева. Держался он на воде с большим шумом.
Я слышал, что его  выбросило  на  берег  возле  Лайнана  и  что  существа,
сидевшие внутри, принесли много вреда.
   Иирин потемнела от стыда.
   - Это были мои люди, - сказала она. - Они не  знали,  что  лес  кому-то
принадлежит. Они потом исправят принесенный вред.
   - Иирин помогает людям Лайнана  восстановить  лес,  -  добавила  Анито,
беспокоясь и чувствуя необходимость защитить Иирин.  У  нее  и  так  много
проблем, не хватало еще вызвать враждебность морского народа.
   - Я слыхал что-то насчет состязания  по  вскапыванию  земли,  -  сказал
Мунато. - Вы там не были, когда это случилось?
   - Иирин в этом участвовала. Она выиграла состязание.
   Уши Мунато растопырились, и от удивления он порозовел.
   - Ты плаваешь так же хорошо, как копаешь?
   Иирин снять потемнела.
   - Сомневаюсь, что я плаваю так же хорошо, как ты.
   - Она плавает довольно прилично, - сказала Анито.
   На груди Мунато вновь проступила рябь улыбки.
   - Руви-тенду вряд ли являются крупными специалистами по таким вопросам.
Всю свою жизнь они карабкаются по деревьям. Давай сплаваем,  пятипалая,  -
сказал он Иирин. И тут же почти без брызг ушел в воду. Иирин вопросительно
поглядела на Анито.
   - Плыви, - сказала та. - Тут безопасно.
   Иирин последовала за Мунато. Он, как  бы  играя,  описывал  вокруг  нее
круги, а потом вдруг ушел в глубину. Иирин нырнула за ним, но  выплыла  на
поверхность куда  раньше  лайли-тенду.  Мунато  тоже  всплыл.  Он  казался
разочарованным.
   - Ныряет она не слишком хорошо, а вот плавает недурно, -  произнес  он,
лежа на спине, чтобы можно было прочесть символы, выступившие  у  него  на
груди. - Я иду за остальными моими людьми.
   Он опять нырнул.  Через  несколько  минут  еще  шестеро  морских  людей
подплыли к плоту. Нинто, Баха  и  Анито  бросили  им  буксирные  концы,  и
лайли-тенду потащили плот за собой.
   Солнце уже зашло за горизонт, когда они  оказались  в  виду  острова  -
черной массы на фоне темно-синего, усыпанного яркими звездами неба.  Анито
услышала шум прибоя задолго до того, как перед ними открылся белый пляж  и
фосфоресцирующий  бег  валов,  накатывающихся  на  берег.  Команда   снова
принялась грести, и лайли-тенду, оседлав большую волну, вытащили  плот  на
берег, где уже лежали другие плоты.
   Со следующего утра началась торговля. Анито выложила свои товары  рядом
с другими деревенскими.  Лайли-тенду  садились  прямо  на  песок  и  жарко
торговались. Анито старалась получить за товары как можно  больше,  но  на
этот раз они прибыли позже остальных и поэтому получить хорошую цену  было
нелегко.
   Потом подошел Укатонен, который уселся возле Анито как раз в то  время,
когда торг из-за рыболовной сети был в самом разгаре. Наконец она выменяла
16 полотнищ йаррама и связку сушеной рыбы на свою сеть. Лайли-тенду забрал
сеть, оставив Анито несколько бирок с зарубками.
   - Ты хорошо торговалась, - сказал энкар, когда морской человек ушел.  -
Я видел, как Миато продал такую же сеть всего за 12 полотнищ  и  маленький
горшочек соленой икры.
   - Да, но это тоже мало! -  возразила  Анито.  -  Даже  со  всем  медом,
который я привезла, у меня наберется всего лишь  116  полос  йаррама,  два
колобка сухого су-инна, связка  сушеной  рыбы,  две  фляжки  соли  и  один
пустотелый стебель камыша с гуано внутри. А в прошлом году Илто привез 500
полос йаррама, 5 пузырей с рыбьей пастой,  8  связок  сушеной  рыбы  и  10
фляжек соли. А можно было взять и больше, если б не трудности с доставкой.
   - У других дела не лучше, - пристыдил ее Укатонен.
   Анито отвернулась, побурев от стыда.
   - Я знаю. Это моя вина. Если б они так долго не ждали моего возвращения
с берега, они приплыли бы сюда раньше, и торговля была бы куда лучше.
   - У каждой деревни бывают  плохие  годы,  -  сказал  Укатонен.  -  Твоя
деревня - процветающая. Один год похуже ничего не изменит.
   - Все равно, вина моя.
   - Ты могла бы договориться о нересте с лайли-тенду.
   - О нересте? Но ведь сейчас не брачный сезон.
   - Ну и что? В других деревнях к этому прибегают нередко, а ты  получишь
много товаров, - сказал Укатонен. - Сохранишь икру в себе до тех пор, пока
не подойдет нужное время. Ты молода, твой статус невысок,  а  в  Нармоломе
самцов мало. Здесь же у тебя будет большой выбор  партнеров.  Кроме  того,
это принесет в ваш регион новые гены. Скрещивание с лайли-тенду -  хорошее
дело. Благодаря этому  укрепляются  связи  между  сухопутными  и  морскими
тенду.
   - А что я на этом потеряю?
   - Ты не сможешь участвовать в гоне у себя  в  деревне  в  этот  брачный
сезон.
   - А как много товаров я смогу получить за нерест с лайли-тенду?
   - Если ты поторопишься и будешь хорошо торговаться, то сможешь получить
еще 400 полос йаррама и много других товаров. С Иирин и Моуки  ты  сможешь
унести больше, чем унес в свое время Илто;  тебе  хватит,  чтобы  уплатить
Нинто и другим деревенским за то, что им пришлось ждать тебя.
   - А почему ты советуешь мне это? - с подозрением спросила Анито.
   - По многим причинам, - ответил Укатонен.  -  Ты  начала  готовиться  в
энкары. Я хочу, чтобы у тебя была возможность получше узнать  лайли-тенду.
Совокупление с ними даст тебе крепкие связи  с  этой  группой,  что  очень
пригодится, когда ты станешь энкаром. Кроме того,  я  не  хочу,  чтобы  ты
оказалась в долгу перед своей деревней. Так тебе будет легче  прощаться  с
Нармоломом.
   Анито отвернулась. Укатонен провел по ее плечу костяшками пальцев.
   - Тебе все равно бы пришлось уйти оттуда, даже если б ты не  обратилась
ко мне с просьбой решить вопрос,  касающийся  Моуки.  Эти  новые  существа
исключительно важны для нас, Анито. Когда люди Иирин вернутся,  мир  сразу
же начнет меняться. Мы должны быть готовы к этому. И в  первую  очередь  к
этому должна быть готова ты. - Облако сожаления  прошло  по  его  коже.  -
Жаль, что у нас так мало времени. Мне бы очень хотелось, чтобы ты подольше
прожила в своей деревне. Вообще  было  бы  хорошо,  если  б  у  тебя  было
побольше опыта пребывания в старейшинах, прежде чем ты станешь энкаром. Но
это невозможно. Я обещаю, что не заберу тебя из Нармолома до тех пор, пока
не буду вынужден сделать это.
   - И сколько же у меня времени?
   - Год. Может, два. Но мне придется забрать тебя в этом  году  на  время
брачного сезона, чтобы ты могла познакомиться с другими энкарами. Если  ты
примешь участие в нересте сейчас, то, значит, не пропустишь вообще брачный
сезон этого года, как могло бы произойти. Это твой первый год пребывания в
старейшинах, и мне вовсе не хочется лишать тебя права на нерест, хотя  это
произойдет и не с твоими деревенскими друзьями. - Он снова  прикоснулся  к
ее плечу. - Прости меня, Анито.
   Анито  долго  сидела  отвернувшись.  От  горя  ее  кожа  окрасилась   в
темно-серый  цвет.  Она  так  ждала  этого  брачного  сезона,  в   котором
нерестилась бы со своими деревенскими. Это одно из  тех  событий,  которые
делают жизнь старейшин привлекательной. А теперь Укатонен отбирал у нее  и
эту радость. По мягким, ласковым очертаниям его слов Анито видела, что  он
и в самом деле огорчен тем, что предлагает. В ней  снова  вспыхнула  искра
гнева. У нее забирают жизнь, а она ничего не может с этим поделать.
   Она взглянула на Иирин, которая  вместе  с  Моуки  сидела  в  окружении
любопытных лайли-тенду. Все из-за вон той! Если б Илто не нашел Иирин,  не
произошло бы ничего подобного! Она все еще была бы бейми Илто,  готовилась
бы занять свое место среди старейшин Нармолома. Какой же далекой и  легкой
кажется ей сейчас жизнь бейми!
   Должно быть, Укатонен следил за направлением ее  взгляда,  видел  он  и
вспышку гнева и неприязни к Иирин.
   - В том, что ты станешь энкаром, я виноват не меньше, чем она, - сказал
он. - Но знаешь, эта жизнь не такая уж плохая.
   Анито отвернулась от Иирин.
   - Я договорюсь о нересте с лайли-тенду, эн,  -  сказала  она,  переводя
разговор на более безопасную тему. - Только я прошу  не  уводить  меня  из
Нармолома до тех пор, пока у меня не будет шанса принять участие в нересте
с моими друзьями.
   - Я постараюсь, кене, - ответил он ей, - но обещать ничего не могу.
   Анито отправилась к вождю отряда лайли-тенду и принялась торговаться  о
цене ее участия в нересте. Торговалась она  умело  и  получила  420  полос
йаррама, шесть больших рыбьих пузырей с рыбьей же пастой, три фляжки соли,
четыре связки  сушеной  рыбы  и  мешочек  крючков,  сделанных  из  спинных
позвонков глубоководной рыбы.
   Когда о цене договорились, торговля Анито своими  товарами  пошла  куда
лучше. И неудивительно - большинство ее  покупателей  составляли  мужчины,
которые готовы были отдать свои товары за бесценок, надеясь на  ее  доброе
отношение во время гона. Анито была очень обрадована таким  вниманием,  но
никаких обещаний не давала.
   Домой они пойдут тяжело нагруженными. Хорошо еще, что Иирин может нести
кладь более тяжелую, чем тенду. Анито  планировала  отдать  большую  часть
того, что она получит, жителям деревни, уплатив этим  большинство  долгов,
сделанных за это путешествие.
   К полудню следующего дня вся торговля между деревенскими и  лайли-тенду
была свернута. Все стали готовиться к торжественному пиру, который  должен
был ознаменовать это  событие.  Тенду  собрались  на  берегу  и  расселись
широким  полукругом.  Большие  плоские  створки  раковин  были   наполнены
традиционными кушаньями, символизирующими единение тенду суши и моря.  Там
были рыба и морские водоросли, приправленные  медом,  разведенным  морской
водой, и вымоченные семена,  смешанные  со  свежими  рыбьими  молоками.  В
дополнение к этим  традиционным  блюдам  стояли  корзины,  доверху  полные
морскими ракообразными, блюда с нарезанными ломтями фруктами, собранными с
деревьев на острове, огромные самки интази в  собственных  раковинах,  чье
мясо было обложено горками только что снесенных яиц.
   Все ели, пока животы не вспухли. Потом прямо на песке был выложен  круг
из корзинок со светящимися грибками. Откуда-то притащили барабан, флейты и
рога из витых  раковин.  Танцоры  укрепили  ремешками  на  руках  и  ногах
погремушки, сделанные из раковин  и  бутылочных  тыкв,  надели  на  головы
пышные головные уборы и маски. Когда суета подготовки кончилась,  Укатонен
сыграл на своем роге из раковины длинную басовую  и  не