Снова пришлось пожалеть  об  отсутствии
компьютера. Был бы он с ней, она смогла  бы  хоть  закаталогизировать  эту
находку. Сколько же данных протекает у нее сквозь пальцы без компьютера!
   Головастик рванулся, выскользнул из  рук  Джуны  и  со  слабым  плеском
плюхнулся в пруд. Спираль прыгнул за ним,  схватил  его  обеими  руками  и
уколол шпорой. Тот перестал биться и обмяк. Спираль снова подал его  Джуне
и нырнул в пруд.
   Маленький темно-зеленый туземец подошел  к  пруду,  неся  туго  набитый
мешок. Джуна принялась с интересом наблюдать за ним. В деревне имелось  по
меньшей мере дюжины две таких туземцев. По цвету они были  темнее  обычных
инопланетян, и у них отсутствовали красные полосы на спине. Джуна  никогда
не  видела,  чтобы  маленькие  меняли  свой  цвет.  Крупные   туземцы   их
игнорировали. Маленькие беззвучно двигались  где-то  на  задворках  жизни,
помогали готовить еду, переносили тяжести. Они очень заинтересовали Джуну.
Если это молодняк, то где же их родители? Может,  это  родственный,  менее
разумный вид? Или бесполая форма, вроде рабочих пчел?
   Маленький туземец достал из мешка пригоршню объедков пищи и швырнул  их
в пруд. Спокойная поверхность воды вдруг  заволновалась,  вскипела,  когда
голодные головастики жадно набросились на еду. Они  поедали  все  -  мясо,
фрукты, овощи, даже большие прочные листья, заменявшие  туземцам  тарелки.
Джуна открыла пасть мертвого головастика,  лежавшего  у  нее  на  коленях,
обнажив и явно  хищные  клыки,  и  мощные  широкие  коренные  зубы.  Такое
вооружение позволяло головастикам питаться любой пищей.
   Внезапно вода закипела еще сильнее - это  Спираль  схватил  кормящегося
головастика. Туземец уколол его шпорой и швырнул Джуне. Спираль  убедился,
что головастик находится в руках Джуны, и снова нырнул, тут же  появившись
с новым головастиком. Он поймал около дюжины, вылез на  берег  и  принялся
потрошить их деревянным ножом. Внутренности Спираль выкидывал в пруд,  где
они поедались, не успев погрузиться  в  воду.  Джуну  шокировало  то,  что
туземцы едят головастиков, но затем она напомнила себе, что  ведь  есть  и
люди,  которые  любят  обезьянье  мясо.   Должно   быть,   головастики   -
какой-нибудь родственный вид. Возможно, рабочие  туземцы  отдают  хозяевам
деревни часть своей молоди за  защиту,  которую  им  обеспечивают  крупные
туземцы? Джуна покачала головой - гипотеза была  неплоха,  но  она  ей  не
нравилась - все же какие-то важные звенья в ней отсутствовали.
   Когда головастики были нарезаны на небольшие кусочки, Спираль  завернул
мясо в большой лист и отнес в  свою  комнату.  Оттуда  они  отправились  в
верхний ярус  леса.  Джуна  провела  все  утро,  собирая  фрукты,  Спираль
охотился. Они вернулись с тяжелыми, туго набитыми мешками, полными дичи  и
фруктов.
   В комнате велась  подготовка  к  пиру  гомерических  масштабов.  Стояли
огромные, устланные листьями корзины,  полные  фруктов  и  мяса,  листовые
тарелки с сотовым медом. Даже Рябь и тот помогал в  готовке.  Сегодня  его
цвет был ярче, и он уже не казался таким слабым. Может, это  влияние  того
круга, который образовали вчерашние гости? Может быть, таким  образом  его
лечили? И может быть, сегодня празднуется выздоровление инопланетянина?
   Джуна стала помогать нескольким темно-зеленым малышам наполнять корзины
едой и относить их наверх на  развилку  дерева,  где  несколько  старейшин
наблюдали  за  подготовкой  пира.  В  воздухе   чувствовались   непонятное
оживление и суета, селяне что-то чирикали и красками переговаривались друг
с другом.
   Джуна сидела на развилке,  выкладывая  еду  на  блюдо,  когда  услышала
громкий крик. Она огляделась. Огромная змея - Джуна таких и не видывала  -
обвила своими кольцами одного из "рабочих". Ноги инопланетянина дрожали  и
как-то рефлекторно взбрыкивали, но голова его уже исчезла в огромной пасти
змеи. Джуна видела, как кожа туземца  обретает  почти  белый,  серебристый
цвет. Другие рабочие разбежались. Они сбились в испуганные группки,  молча
следившие за тем, как  змея  пожирает  свою  добычу.  Кто-то  из  туземцев
покрупнее поднял было взгляд, но тут же вернулся к своим делам.
   Джуна вцепилась в ветку, наблюдая, как туземец исчезает в желудке змеи.
Она просто не верила своим глазам. Смерть  туземца,  видимо,  значила  для
обитателей дерева не больше, чем смерть мыши или птицы. Джуна отвернулась,
когда змея, изо рта которой еще торчали ноги  ее  жертвы,  уползла  прочь.
Джуна предоставила кому-то закончить свою работу и отошла к концу ветви  -
ей было плохо от того, что она видела.
   Ее взгляд скользил по  зелени  джунглей.  Почему  никто  не  попробовал
спасти туземца? Ясно, это не юношеская форма инопланетян. Джуна  не  могла
себе  представить,  чтобы  разумные  существа  предоставили  своим   детям
умирать, а сами и пальцем не пошевелили, чтобы их спасти. Туземцы, видимо,
считали рабочих легкозаменимыми. Значит, версия о защите неверна. Так  что
же тут происходит? Она посмотрела на пустую ветвь,  где  только  что  была
змея, и вздрогнула. Это была страшная смерть, ставшая  еще  более  ужасной
оттого, что никто пальцем не пошевелил, чтобы помочь несчастному.
   Громкий гулкий удар,  отраженный  всей  толщей  дерева,  прервал  мысли
Джуны. Итак, пир начинался. Поглядев вниз, она увидела группу инопланетян,
которые большими дубинками колотили по толстым  ходульным  корням  дерева.
Рои пчел вылетали из дупла подобно разноцветным клубам дыма.
   Когда пчелы разлетелись, из  глубин  дупла  на  развилку  вышла  группа
туземцев. Все были украшены гирляндами цветов или ожерельями  из  раковин,
зубов или чешуи рыб.  На  ком-то  было  даже  ожерелье  из  нанизанных  на
веревочки высушенных птичьих тушек. Другие тащили пучки веток. Джуна  даже
подумала, а нельзя ли найти какой-нибудь  способ,  чтобы  выменять  у  них
часть этих ожерелий  -  особенно  из  высушенных  птичек  -  это  были  бы
бесценные экспонаты.
   Туземцы двигались медленно и торжественно, рассаживаясь широким  кругом
вблизи отверстия, ведущего  в  дупло.  Потом  появилась  еще  одна  группа
туземцев,  но  ростом  чуть  поменьше.  Они  вышли  из  дупла  без  всяких
украшений. Каждый из них сел позади и чуть левее разодетых туземцев.
   Наконец  из  дупла  появились  Рябь  и  Спираль,  которые   уселись   в
оставленном для них промежутке, на месте чуть более высоком и более хорошо
видном, чем у остальных. Все прочие обитатели деревни  разом  повернулись,
чтобы увидеть их появление. Возле Ряби  водрузили  огромную  незаконченную
корзину. Было ясно, что он  тут  почетный  гость.  Спираль  знаком  позвал
Джуну, чтобы та села с ними рядом.
   Если отмечалось выздоровление Ряби, то, видимо, это было  очень  важное
событие. Присутствовала вся деревня - около восьмидесяти взрослых и  около
десятка рабочих, которые им прислуживали. Яркие узоры вспыхивали на  телах
туземцев - голубые, зеленые, пастельные тона  иногда  затягивала  туманная
серая дымка.
   Но было тут и что-то странное.  Рябь  ничего  не  ел.  Спираль  казался
задумчивым и рассеянным, он  еле  притрагивался  к  еде,  хотя  Рябь  явно
уговаривал его поесть. Хотя оба явно были почетными гостями, никто из  них
не казался особенно счастливым.
   После того как туземцы наелись, а рабочие  унесли  остатки  пира,  Рябь
встал и обратился к собравшимся селянам.  Светящиеся  текучие  узоры  даже
Джуне казались невыразимо прекрасными, несмотря на то, что они  ей  ничего
не говорили.
   Когда Рябь кончил свою речь, каждый из разукрашенных туземцев  встал  и
обратился к собранию, а затем подошел и опустил свое украшение в  корзину,
стоявшую перед Рябью. Речи еще не кончились, когда пошел дождь. Но туземцы
не замечали дождя и продолжали свои речи.
   Соревнования в  красноречии  продолжались  до  полудня.  Джуна  сидела,
теплый дождь барабанил по ее коже, сводя  с  ума  и  без  того  утомленную
бесконечной и непонятной церемонией женщину.
   Наконец  отговорил  последний  из  украшенных  ожерельями.  Рябь  опять
поднялся на  ноги,  сделал  знак  Спирали,  чтобы  он  встал  рядом.  Речь
окончилась, а Джуна все еще продолжала сидеть,  дрожа  под  дождем.  Затем
вперед вызвали Джуну и представили собранию. Когда и эта  речь  кончилась,
Рябь взобрался на самую высокую  ветвь  и  прыгнул  вниз.  Джуна  услышала
мягкий  мокрый  шлепок,  когда  тело  инопланетянина  ударилось  о   землю
далеко-далеко внизу.
   Отупев от многочасовой нудной церемонии, Джуна бессмысленно смотрела на
место, где только что стоял Рябь, и не могла поверить тому, что видели  ее
глаза. Она посмотрела туда -  вниз  на  далекую  землю  леса.  Там  лежало
искалеченное тело Ряби, а под ним расплывалось яркое красное пятно.  Члены
были переломаны, голова свернута под немыслимым углом. С трудом  проглотив
слюну, Джуна отвернулась. Все прочие сидели, выжидающе глядя на Спираль  и
не обращая внимания на изуродованное тело Ряби.
   Через несколько минут Спираль встал и обратился к аудитории в  скромных
серых и черных тонах. Когда Спираль кончил, огромная корзина с украшениями
была на канате спущена на землю. Затем все присутствующие вместе с  Джуной
спустились вниз и окружили тело Ряби. Они смотрели, как  Спираль  разрезал
живот туземца и вложил туда темно-коричневый  предмет  размером  с  кулак.
Затем он бережно положил  изломанное  тело  в  корзину  поверх  украшений.
Туземец укрыл тело листьями папоротника и методично зашил корзину.
   Все деревенские знали, что Рябь собирается умереть. И все  празднование
было организовано в честь самоубийства. Джуна  тяжело  присела  на  корень
дерева. Сначала смерть работника, теперь еще  это.  Она  внезапно  ощутила
себя  бесконечно  одинокой,  поняв,  какая   пропасть   разделяет   ее   и
инопланетян. Пришла горькая тоска по дому  -  такому  знакомому  и  такому
безопасному.



5

   Ани  кончила  плести  корзину,  превратившуюся   теперь   в   полностью
завершенный  кокон,  и  поднялась  на  ноги.  Четверо  обитателей  деревни
подвесили гроб к двум прочным шестам и взвалили их  на  плечи.  За  гробом
следовала Ани, остальные селяне выстроились за ней. Процессия двинулась  в
глубь леса к тому месту, где будет похоронен  Илто.  Носильщики  поставили
гроб Илто возле ямы, которая была вырыта заблаговременно.
   Рядом с ямой  высилась  куча  листьев,  веток  и  плодородного  черного
гумуса. Ани молча смотрела, как другие бейми выстилают могилу  листьями  и
компостом, а затем опускают туда гроб.  Когда  гроб  был  установлен,  все
жители деревни по очереди испражнились в нее, дабы получше удобрить  почву
для того саженца, в котором будет обитать душа  Илто.  Затем  могила  была
засыпана гумусом и гниющими  листьями,  а  на  невысокую  насыпь  навалили
ветвей, чтобы уберечь ее от размыва дождями.
   Ани стояла молча, пока селяне складывали ветви на  могилу.  Гроб  вышел
чудесный, его отлично сплели руки тех, кто хорошо знал Илто. Да и сам Илто
успел потрудиться над ним. На прощальном пире  Ани  внимательно  выслушала
все произнесенные хвалебные речи  и  наблюдала,  как  подносятся  памятные
подарки. Она тоже произнесла требуемую речь и тоже  принесла  полагающийся
дар. Она же вложила семя дерева на в желудок Илто. Все было чинно  и  так,
как положено по обычаю. Но все это не утешило Ани.
   Теперь  внутри  Ани  образовалась  пустота,  которую  ничто  не   могло
заполнить. Через год светло-зеленый саженец потянется  из  могилы  Илто  к
вершинам леса, храня в себе дух старейшины. Когда-нибудь это дерево станет
приютом для ее нейри и нейри ее бейми, которые останутся жить в  дупле.  А
поколений через  шесть-семь,  возможно,  там  разместится  целая  деревня.
Предполагалось, что такие мысли должны успокаивать осиротевшую  бейми.  Но
этого не произошло. Илто  умер.  И  никогда  Ани  не  ощутить  больше  его
присутствия и не увидеть его слов. Будущее простиралось перед ней -  серое
и пустынное. И в сравнении с этим будущим саженец был ничто.
   Кто-то притронулся к ее плечу. Ани  подняла  глаза.  Это  оказалось  то
животное. Не в состоянии больше  сдерживаться,  Ани  полыхнула  красным  и
зашипела.  Животное  попятилось  в  испуге,  и  Ани  опять  погрузилась  в
оцепенение. Затем рядом с ней появилась Нинто,  напомнившая,  что  деревня
ждет, когда же Ани положит на могилу Илто  последнюю  ветку  и  тем  самым
завершит  погребальную  церемонию.  Автоматически  она  сделала  все,  что
требовалось по ритуалу. Нинто увела ее от могилы и проводила до дому.  Ани
шла, глубоко погруженная в горе.
   Когда они пришли в деревню, Нинто  отвела  Ани  к  себе.  На  платформе
комнаты были устроены три постели.
   - Ты останешься с нами, пока не кончится верран, - сказала Нинто.
   - Спасибо, Нинто. - Блеснули символы на коже Ани, благодарной,  что  ей
не придется оказаться в пустой комнате, где они прожили с Илто  так  много
лет.
   - Иди поспи, - продолжала Нинто. - Сегодня ты начнешь свой верран.
   - Так  скоро?  -  спросила  Ани,  удивляясь  той  быстроте,  с  которой
разворачивались события.
   - Деревня будет в минг-а, пока пустота в рядах старейшин не заполнится,
-  ответила  Нинто.  -  Лучше  не  оттягивать  и   поскорее   восстановить
равновесие. А сейчас - поспи.
   Нинто отправила Ани спать, будто та была еще  совсем  юной  бейми.  Это
напомнило Ани о первых днях жизни с Илто. Память послала в сердце Ани тучу
новых стрел горя. Она  зарылась  лицом  в  свежую  подстилку  из  листьев.
Хотелось поскорее уснуть" чтобы, проснувшись, обнаружить, что Илто  жив  и
что никакого нового животного нет и никогда не было. Нинто присела к ней и
взяла за руку.
   - Хочешь, я помогу тебе уснуть?
   Ани до боли хотелось поскорее забыться.
   - Да.
   Она почувствовала слабый укол, когда Нинто соединилась с ней,  а  затем
на мир опустилось безмолвие. Казалось, однако, что прошло лишь  мгновение,
когда Нинто разбудила ее.
   - Ани, время, - сказала Нинто, когда Ани села на постели.
   Нинто помогла ей встать, потом отвела к группе ожидавших ее  бейми.  Те
толпой проводили Ани к тихой заводи на протекавшем неподалеку ручье. Здесь
Ани выкупали. Она же вспомнила, как всего лишь месяц назад они купали  тут
бейми Кирито, когда тот начинал проходить свой верран. Все они  плескались
и смеялись, все были полны радости за Киху, который важно сидел, пока  они
резвились вокруг него. Ани пошутила насчет  возможного  нереста  с  Кихой,
когда он станет старейшиной, и все хохотали. Киха теперь стал  старейшиной
Кихато. После веррана он заважничал и вел  себя  официально,  а  их  былая
дружба заметно поблекла. А теперь вот она сидит как каменная  и  не  может
разделить с ними радость по  поводу  ее  грядущего  превращения.  Открытое
проявление ее чувств казалось  ей  чем-то  шокирующим,  но  каждая  минута
уносила ее все дальше от счастья, наполнявшего ее жизнь,  когда  она  была
бейми, и влекла к тяжелому и одинокому будущему.
   Ее друзья видели ее горе, и оно удивляло их,
   - Ты была бейми дольше нас всех,  уже  ведь  есть  старейшины,  которые
стали бейми позже тебя. Неужели ты не готова стать старейшиной? - спросила
ее подружка Калла.
   - Мне его не хватает, - ответила  Аня.  С  ее  стороны  было  невежливо
вспоминать о мертвецах, но теперь, когда Илто не стало, ей  казалось,  что
она потеряла какую-то часть себя самой.
   Веселья у других бейми поубавилось, и они поспешили соединиться с  Ани,
чтобы разделить ее печаль и дать ей почувствовать их любовь.
   - Мне вас всех будет не хватать,  -  сказала  она,  когда  контакт  был
разорван.
   - Ты говоришь так, будто готовишься к смерти, - сказал Баха.
   - Нет, но я видела других бейми, прошедших верран. Они менялись.  Когда
я стану старейшиной, у меня почти не останется свободного от дел  времени.
И отношения между нами изменятся.
   - Ничего, через несколько лет мы тебя догоним, - успокоила ее Калла.  -
Когда-нибудь мы все станем старейшинами. И даже скоро. Вот увидишь.
   - И тогда уж тебе придется домогаться моей благосклонности в нерестовом
прудике, - воскликнул Баха, прихорашиваясь.
   Калла окатила его водой, и вскоре тихая  заводь  закипела  от  играющих
вокруг Ани тел. А она с радостью смотрела, как по коже друзей  бежит  рябь
счастливого смеха.
   Наконец усталые и задыхающиеся бейми вылезли из речки. На берегу  Калла
надела  на  Ани  ожерелье  из  высушенных  баким;   их   голубые   радужно
переливающиеся крылья прямо-таки  светились  в  ночном  сумраке.  Друг  за
другом выходили бейми вперед, чтобы одаривать Ани, пока она от  головы  до
бедер не оказалась укрытой ожерельями и гирляндами цветов, семян, раковин,
птичек и насекомых. Скрытая этими пышными украшениями, Ани снова  и  снова
шепотом повторяла имя Илто.
   Кончив украшать Ани, бейми церемонно и с сознанием серьезности  момента
повели ее к Нинто, которая ухе ждала вместе с другими старейшинами.
   Старейшины отвели Ани назад к дереву-деревне, спустились с ней  на  дно
дупла и кольцом окружили прудик. То короткое  оживление,  которое  ощутила
Ани во время веселой свалки в заводи, уже прошло. Она ощущала  себя  такой
же безжизненной и оцепеневшей, как камень. Долгий  ритуал  с  ритмическими
выкриками, танцами и поздравлениями обтекал ее, как вода обтекает  камень.
Она совершала все предписанные действия, говорила слова, которые следовало
произнести, но все это совершенно автоматически. Все это шло мимо Ани. Она
чувствовала себя так, будто смотрит на ритуал со стороны, а он совершается
ради совсем другой бейми.
   Наконец вперед выступила Нинто с  вытянутыми  для  аллу-а  руками.  Ани
подошла, и они соединились. Наступило время  последнего  превращения.  Ани
ощутила в себе присутствие Нинто, она чувствовала, как та проходит  сквозь
нее, даря ей гормоны, которые должны вызвать окончательное возмужание Ани.
   Их эффект проявится только через несколько часов. Затем на два дня  она
впадет в кому и очнется уже старейшиной. Нинто повела ее вверх по дереву в
свою комнату.  Там  уже  была  приготовлена  обильная  трапеза.  Ани  едва
притронулась к еде. Во время веррана ей потребуется много энергии, но горе
переполняло Ани, есть не хотелось,  она  чувствовала,  что  засыпает.  Как
хорошо заснуть. Забыться во сне все равно что быть отпущенной на  свободу.
Мысль о жизни без Илто была непереносима. Хорошо  бы  заснуть  так,  чтобы
больше не просыпаться.
   Вряд ли Ани чувствовала, как Нинто опускает ее на постель. Она  заснула
быстро и легко - как камень падает на дно глубокого пруда.
   Странные видения явились Ани. Она шла сквозь лес по следам Илто, чутьем
отыскивая знакомый запах на стволах деревьев и на земле. Ей казалось,  что
так она идет уже многие дни. Тело Ани ощущало  боль  в  самых  неожиданных
местах. Она замерзла, была голодна, усталость валила ее с ног.
   Наконец она вышла на обширный пляж. На его песке были  видны  отпечатки
ног Илто. Они вели в океан. Следы виднелись и на воде, по которой он  шел,
и терялись где-то на горизонте. Она хотела следовать за Илто, но  вода  не
выдерживала ее веса. Надо было плыть за  Илто,  но  вода  была  невероятно
холодна. Вокруг колен Ани кружились ледяные  водовороты.  Холод  делал  ее
неповоротливой и тупой. Надо торопиться, иначе  будет  поздно,  не  хватит
сил, чтобы продолжать путь. Она шагнула в стылый  океан.  Волна  нахлынула
выше колен и покатилась обратно, обнажая песок. Вода охватила ноги  Ани  и
потащила ее за собой.
   И вдруг откуда-то  пришла  теплота,  как  будто  солнце  своими  лучами
согрело спину Ани. Там - за плечами  -  она  ощущала  чье-то  присутствие.
Казалось, это Илто. Она обернулась, ища его и  недоумевая,  как  он  может
быть рядом, если его следы исчезли за горизонтом? Она  вышла  из  ледяного
океана. Где же Илто?  Если  закрыть  глаза,  то  кажется  -  стоит  только
протянуть руку, и она дотронется до него. Ани  сделала  еще  один  шаг  по
песку, она настойчиво чирикала, призывая Илто, она  рисовала  его