ет богатыря. Полетите вы с Ансельмом. Как раз по дороге
изобразите жуткий бой Руслана с головой.
  - У тебя у самого бой с головой. Причем ты, похоже, побеждаешь. Ты шо же
это думаешь, я тебя здесь одного оставлю? А то я твой почерк не знаю! Тебя
ж без меня враз к смертной казни приговорят.
  - Не надо меня оставлять, я тоже домой хочу. Сделаем все просто и без
лишнего шума. Вы с Ансельмом летите к могиле Синедриона, распугиваете
карезминов, а я привожу коней, не оставлять же их здесь на добрую память.
Затем можно устроить последнюю гастроль с летающими по воздуху камнями,
молниями, прочей показухой в таком же роде. Потом дракон исчезает, а
Ансельм остается. Причем, заметь, не просто в качестве способного ученика
знаменитого венедского мага, а победителя ужасающего дракона и, понятное
дело, защитника союзных императору карезминов.
  Лис посмотрел на меня с показным удивлением.
  - А шо, ничего. Еще, конечно, не "о великий", но уже где-то так "о
грандиозный". Ну шо, прямо сейчас и ломанемся?
  - Слушай, - вздохнул я. - Завтра уже должны отцов Церкви на волю
выпускать. А кроме того, я слышал во дворце, что если все нормально, то
как раз завтра и свадьба Алены с Людвигом. Может, чуток задержимся? Опять
же, какой смысл ночью лететь, чего доброго, с курса собьемся. Да и в
потемках Черный дракон смотрится не так эффектно.
  - Не, ну кому шо, а курци просо. Все бы тебе на свадьбах нажираться! В
конце концов не тебя женят! - возмутился Лис, видимо, пропуская мимо ушей
остальные мои доводы. - В конторе-то, поди, заждались! Мы уже год лишку
здесь носимся.
  - Учитывая темпоральные искривления Болховитинова-Роджерса, что-то около
трех месяцев, - поправил я. - И то, если мы в красном секторе спирали
Литмана.
  - Ну ладно. Бог с тобой, - сжалился Венедин. - Будем считать это твоим
последним желанием. Но учти, если эти "папы" и "мамы" завтра выползут из
церкви и начнут тереть по ушам, что им еще нужно посовещаться в комиссиях,
мы плюем на все с самой высокой здешней колокольни и наконец-таки делаем
всем ручкой. Потому как прежде, чем они в третьем чтении утвердят текст
своей капитуляции, рак на горе свистнет.
  Я молча кивнул, надеясь на лучшее.

  * * *

  Утро следующего дня в Иерусалиме ожидали так, как, вероятно, не ожидали ни
одно другое за всю его тысячелетнюю историю. Еще с ночи к воротам цитадели
тянулись толпы зевак, надеющихся краем глаза увидеть предстоящее зрелище и
услышать хоть единое слово из того, что должно было быть сказано нынче
затворниками храма.
  Мне с великим трудом удалось пробиться к воротам сквозь окружавшую
недостроенную цитадель толпу. Провожаемый завистливыми взглядами, я
предъявил охране пропуск с императорской печатью и был пропущен внутрь
крепостных стен, где в узких улочках, оттесняемая многочисленной стражей,
жалась к стенам кучка избранных, тех, кому в заветный час было позволено
находиться близ императорской ложи. Караульный начальник, знавший меня в
лицо, молча кивнул, указывая на узкий проход меж молчаливых шеренг
копейщиков.
  - Император уже прибыл?
  - Да, совсем недавно. Вы еще ничего не пропустили.
  Государь ждал урочного часа на том самом месте, откуда неделю назад
провозглашал свою, вероятно, самую важную в жизни речь. Сейчас он был
бледен, пальцы, лежавшие на эфесе привешенного к поясу меча, сжимались и
разжимались так, словно грозный монарх никак не мог решить, выхватывать
клинок из ножен или же повременить.
  Я поклонился государю, но он, похоже, не заметил моего движения, как,
возможно, и меня самого. В толпе придворных, также взволнованных, негромко
и нервно переговаривающихся, я увидел Хонштайна, де Леварье, с которым на
днях организовал его величеству приватную встречу, и, к немалой своей
радости, изрядно повзрослевшую за последние дни принцессу Альенор, Нашу
маленькую Алену Мстиславишну.
  Она по-прежнему оставалась единственной дамой, допущенной на церемонию, а
ее будущий супруг принц Людвиг, пожалуй, единственным человеком, которого
все происходящее здесь не волновало ни малейшим образом. Он глядел на свою
суженую влюбленным, даже восхищенным взором так, будто именно она была
главной действующей фигурой предстоящего церемониала, и, невзирая на
разницу в возрасте, казался юным пажом близ гордой королевы. Альенор
благосклонно улыбалась ему, изредка поворачивая к жениху свою
очаровательную головку, но негромкие краткие реплики, которыми она
обменивалась со всемогущим Фридрихом, похоже, занимали ее куда более, чем
изящный вид стоявшего рядом принца. Император внимательно слушал девушку и
порой улыбался, не разжимая губ.
  Наконец настал обозначенный час, когда первый луч солнца, восходящего над
Иерусалимом, коснулся запертых ворот храма. И тут же взвыла трубная медь,
ударили гулкие литавры, и многотысячный рев ждущей внутри крепости и за ее
стенами толпы единым оглушительным приветствием встретил четкую команду
Фридриха:
  - Отворите врата!
  Несколько десятков полуобнаженных силачей, собранных во всех подвластных
здешним монархам землях, принялись отваливать в сторону камни, вернее,
скалы, которые заграждали вход в храм. Медленно разошлись в стороны
огромные створки ворот. Ждавшие этого мига копейщики четким движением
ударили древками о каменные плиты площади и подняли оружие на плечо,
приветствуя отцов Церкви.
  Они выходили по одному, по два, отвыкшие от дневного света, порядком
исхудавшие, настороженные, но, по всему видать, довольные исходом дела.
Над площадью висела напряженная тишина. Никто и никогда еще не проводил
подобной церемонии, а потому, вероятно, никто не знал, кому следует
говорить первым.
  - Досточтимые святые отцы, - нарушая молчание, начал император громким,
почти командным голосом. - С почтительным смирением и трепетом я жажду
узреть ту вершину человеческой мудрости, которую подвиг вас достичь дух
Господень. Мы все здесь ждем вашего слова.
  Из молчаливой плеяды иерархов Веры не спеша, словно все еще сомневаясь в
правильности своих действий, вышел седобородый старец, бывший архиепископ
Афинский, а ныне Иерусалимский патриарх Иосиф. За время, предшествующее
храмовому затворничеству, мне довольно часто приходилось видеть его в
императорском лагере, куда он бежал, спасаясь от карезминов. Вероятно,
именно этому "близкому знакомству" он и был обязан высокой роли докладчика.
  - Сын мой, - начал церковный иерарх, - почитаемый всеми нами государь
Священной Римской империи, покровитель Иерусалима, высокий защитник Рима и
Константинополя. Дни и ночи, проведенные нами в храме Гроба Господня, увы,
с неопровержимой ясностью показали, как глубоки еще пропасти, отделяющие
верования друг от друга.
  - Так, - тонкие, но весьма крепкие пальцы Фридриха сжались на рукояти
меча. По-видимому, от патриарха Иосифа тоже не ускользнул этот жест, и он
поспешил продолжить:
  - Но мудрость и доброта Божья для всех нас едины, как един для всех нас
свет солнца, а потому, собравшись в этом священном месте, мы приняли
решение: каждый из нашей паствы будет волен славить Господа так, как велит
ему обычай, и никто не повинен мешать ему в этом. Здесь же, в Святом
граде, а затем и в иных великих местах мы решили возвести новый храм,
именуемый храм Многих Врат. Через врата эти каждый верующий сможет ступать
своим путем, ибо там всякий путь ведет к Господу. - Он замолчал, выжидающе
глядя на императора.
  - Ну, слава Тебе, Всевышний, свершилось! - осеняя себя крестным знаменем,
выдохнул Фридрих. - Быть посему.
  Отряды сигнальщиков ждали этого жеста и этих слов. Едва смолкло их эхо,
как над Иерусалимом загремели на разные лады колокола, в неурочный час
завели свой заунывный напев муэдзины, и вопль радости пронесся над Вечным
городом, вспугивая дремлющих на крышах голубей.
  - Почтеннейшие святые отцы, - с нескрываемой радостью в голосе начал
государь. - Сегодня во всех концах земли не найдется невежды, не
разделяющего это ликование. И только слепец нынче не узрит того
благостного света, коим озарили вы жизнь всех сущих в мире народов. Нынче
же я разошлю гонцов во все концы, дабы оповестить земных владык о той
великой радости, свидетелями которой мы стали.
  Моя же радость и вовсе безмерна. Ибо сегодня, в этот великий день, я женю
своего любимого сына Людвига на племяннице русского царя очаровательной
принцессе Альенор. Сегодня вес жители Иерусалима - мои гости, и да не
будут они знать ни в чем отказа. Я нижайше прошу вас, ваше святейшество, и
вас, досточтимый патриарх Константинопольский, свершить обряд таинства
брака - первый обряд нового времени. И это будет тем более символично, что
вместо обычных венчальных корон я дарую молодым венцы короля и королевы
Иерусалимских.
  - "Вот это да-а!" - восхитился Лис на канале связи. - "Вот это выход из-за
печки! Это по крути! Где бы себе так сходить под венец?"
- "Сходить лучше в другое место", - отозвался я. - "А насчет короны,
по-моему, очень ловкий ход. Он отобрал у церковников право распоряжаться
этой короной. К тому же у многих противников Фридриха претензии лично к
нему, а вовсе не к его сыну. Так что на время руки у него будут развязаны,
а управлять этими землями все равно будет он".
  - "В этом я как раз сильно сомневаюсь. Но, думаю, здешним управлением
император будет доволен".
  - Отелло, готовь эскадру к выходу в море. Отряды тюрингцев и вестфальцев
отправляем к Константинополю, да пошли вперед быстроходный корабль
обнадежить моего дражайшего кузена императора Византии, что мы уже идем
ему на помощь. От короля Армении Левона сообщение прибыло? - распоряжался
император, повернувшись спиной к ликующей толпе.
  - Да, ваше величество. Он обещает задержать Орду в горных ущельях, но
просит прислать ему подмогу. Его сил не хватит.
  - Прекрасно. Значит, так, отпиши от меня магистру ионитов депешу с
просьбой направить королю Левону подмогу с Кипра. Как только тюрингцы
прибудут в Константинополь, пусть выступают навстречу Орде. Мы с Аль
Кемалем и карезминами ударим им в спину и запрем Субедэя в малоазиатской
горловине. Да, вот еще что, де Леварье. Где де Леварье?
  - Я слушаю вас, ваше величество.
  - Вы обещали мне помощь ордена, она мне нужна. Я знаю, вы можете
передавать сообщения с невероятной скоростью на огромные расстояния.
  - Это так, ваше величество.
  - Необходимо как можно скорее доставить известие моему доброму союзнику
царю руссов Володимиру, я прошу его поддержать наш поход против Орды.
Пусть подопрет Константинополь и короля Левона своими полками.
  - Луна не успеет смениться, как царь Володимир узнает о вашей просьбе, -
поклонился мсье Сальватор. - Вы можете и впредь рассчитывать на нашу
поддержку. Это великая победа. Храм Множества Врат - нечто доселе
небывалое. Вы сокрушили косность...
  - И так, и не так, - меняясь в лице, вздохнул Фридрих. - Сегодня я одержал
победу. Полагаю, храм действительно будет воздвигнут, однако время для
пего еще не настало. Слишком велико расстояние, отделяющее иудея от
эллина, скифа от варвара и раба от свободного. Сегодня мы победили. Быть
может, завтра все пойдет прахом, но этот шаг надо было сделать, иначе бы
его пришлось делать кому-то другому, и одному Богу известно, удалось бы
ему это. С этого же дня все будут знать, что такое возможно. И это главное.
  А сейчас самое время позаботиться о свадьбе.
  Государь в окружении свиты стремительным шагом прошествовал мимо, рассекая
грудью жаркий левантийский воздух, спеша заняться неотложными делами. Я
печально вздохнул, внутренне соглашаясь с правильностью его слов,
повернулся и... буквально нос к носу столкнулся с Чурилой Олеговичем,
киевским витязем, некогда командовавшим отрядом во время похода на Изборск.
  - Воледар Ингварович? - ошарашено глядя на меня, спросил он. - Вы ли это?
  Я галантно поклонился богатырю в алом плаще и богатом доспехе с золотой
гривной на груди. Поклонился не столько из вежливости, сколько лихорадочно
соображая, что ответить старому знакомцу.
  - К вашим услугам.
  - Дык ведь... вас же казнили. У Калки. Я ж воочию... - Он протянул ко мне
руки, чтобы убедиться, что я ему не грежусь.
  - Эх, - вздохнул я безысходно, - было дело, казнили.
  - Да как же ж... такое быть-то может?
  - А вот может. Город здесь такой, постоянно кто-нибудь оживает.
  - "Капитан", - услышал я. - "Послушай боевого товарища. Валить тебе оттуда
надо со скоростью необычайной. Свадьба побоку, я тебе, так и быть, дома
налью. Иначе придется всей русской делегации объяснять технологию
приживления голов. А не дай Бог, кто еще поэкспериментировать захочет! Так
шо чмокни от меня Алену в щечку, пожелай успехов в боевой и политической
подготовке и сваливай. Тем более что щас все напразднуются в зюзю, знать
попрется в храм на церемонию, так что у камеры перехода ну максимум
человек десять - двадцать останется. Другого такого случая до крестин со
всеми звездинами и полумесяцинами может не представиться. Ну и, кроме
того, народ скоро изрядно под градусом будет, так что, поди, потом пойми,
приглючился им Черный дракон или действительно что-то такое по небу
летало".
  - Прости, дружище, - вздохнул я, - как-нибудь потом поговорим. Меня тут
Лис Венедин ждет.
  - Как, и он?.. - Удивление в глазах храброго витязя сменилось полной
растерянностью.
  - А как же, - бросил я, спеша уйти, пока он не пришел в себя.

  * * *

  Огромный четырехкрылый дракон, черной молнии подобный, пикировал на башню
карезминов, стоявшую над могилой Синедриона. Клубы дыма стелились вокруг
него, и пламя, исторгаемое из пасти, превращало в песок камни, из которых
была сложена твердыня. Стражники, те немногие, оставленные, как видно, в
наказание, караулить в день свадьбы, с душераздирающими криками
выскакивали из разрушаемой крепости и, закрыв руками голову, падали лицом
ниц, стараясь хотя бы этим спастись от вида леденящей душу твари. Кто-то
из них попробовал вскочить в седло, но не тут-то было. Обезумевшие лошади,
привязанные к коновязи, вырвав ее с корнем, неслись подальше, подальше,
подальше от _этого_.
  "Пора", - самому себе скомандовал я, давая шпоры Мавру и ведя в поводу
Лисовского андалузца и легконогую лошадку Ансельма. Их пришлось довольно
долго приучать к образу Черного дракона, прикармливая при этом всякими
вкусностями.
  - Эх, хороша была штука. - Лис похлопал стоявший у развалин башни
летательный аппарат по плоскости крыла. - Жаль рушить, да что делать.
  - Так может, оставите? - испытующе глядя на него, произнес Ансельм.
  - Не время для аэропланов. Ну а если шо, все расчеты у тебя остались.
  Ансельм кивнул, Венедин поднял руку, из пальца его сорвалась вполне
всамделишная молния, и биплан вспыхнул ярким пламенем.
  - Это как? - недоуменно спросил я, глядя на "о великого".
  - А бес его знает, - тихо, так, чтобы не слышал Ансельм, пробормотал Лис.
  - Вот, подумал, оно и вышло. Может, я все время так мог?
  - Учитель, - отводя завороженный взгляд от пламени, пожирающего ручные
крылья, начал Ансельм, - а как же я? Вы же обещали сделать меня бакалавром!
  - Роднуля! - Лис крепко обнял ученика и мягко толкнул его от себя. - Об
чем речь? Если я сейчас спущусь с холма и начну втирать, что Ансельм
Кордовец бакалавр магии, меня ж люди на смех поднимут. Зовись, уж так и
быть, магистром. Ежели у кого вопросы возникнут, посылай сразу ко мне. А я
уж так пошлю, вовек не дойдут.
  - Но вы же исчезаете, - расстроено шмыгнул носом новоиспеченный магистр.
  - Фигня делов, - махнул рукой Лис. - Раскрою тебе великий секрет: ежели
где шо убудет, так куда-то оно обязательно прибудет. Так шо даст Бог,
свидимся. А это, - "о великий" вытянул из-под камизы талисман с Черным
драконом, - на, носи. На память.
  - Учитель! - задыхаясь от волнения, прошептал Кордовец. - Да как же?..
  - Носи-носи, заслужил, - хлопнул его по плечу мой напарник.
  Молодой маг с замиранием сердца принял из его рук волшебное сокровище.
  - Да, вот еще, - встрепенулся он, отрывая от талисмана зачарованный
взгляд. - Сегодня ночью мне удалось расшифровать в трактате Зеедорфа еще
нечто очень важное.
  - Например?
  - У императора Цинь Шихуанъ-ди была многотысячная армия неуязвимых
терракотовых воинов. По уверению фон Зеедорфа, она и по сей день ожидает
приказа властелина Черного дракона. И с этой армией хозяин талисмана по
своему повелению может в единый миг перенестись в любое место, какое
пожелает.
  Лис обалдело посмотрел на нового повелителя Черного дракона.
  - Ты хочешь сказать... В смысле, мы с самого начала могли сюда... - Он
ткнул пальцем в темный зев пещеры. - Это правда?
  - О да, конечно!
  - Вальдар, пошли. Мы зажились в этом мире. - Он повернулся и, понурив
плечи, зашагал к камере перехода. - От Калки!!!
  - Ансельм, - позвал я будущего придворного мага иерусалимской королевы. -
У меня к тебе две просьбы.
  - Я готов. К вашим услугам, господин рыцарь.
  - Благодарю. Запоминай, налет дракона на башню карезминов - прекрасный
повод императору расторгнуть договор с Субедэем. Дракона последний раз
видели у монголов, а Хорезм-шах нынче союзник Фридриха. Так что после
этого вероломного нападения он может без зазрения совести прекратить
поставки продовольствия в Орду.
  - Но я не вхож к его величеству, - с сомнением в голосе начал Ансельм.
  - Ерунда. Передай мои слова королеве Альенор. Она сама придумает, как
довести их до императора. И вот еще что, - я тяжело вздохнул, - будь добр,
дай знать графине Аделаиде Мекленбургской, что ты нагнал нас в Иерусалиме
и испепелил своими молниями.
  - Но для чего?
  - Для чего? - повторил я, пожимая плечами. - Да как тебе сказать, нам уже
все равно, а женщине будет приятно.

  ЭПИЛОГ

  И все же конец мой - еще не конец,
Мой конец - это чье-то начало.
  В.Высоцкий

  - ...Ну, в общем, сидим мы в ямс, сверху решетка, дерьма по уши, вонь,
крысы, и тут припирается этот крендель хренов с самострелом...
  Сергей Лисиченко, все еще в облачении доблестного Лиса Венедина - рыцаря и
мага, - восседал за раскладным пиршественным столом, на котором красовался
весь малый джентльменский набор наскоро собранного друзьями фуршета.
  - Да вы пейте. - Мой напарник заботливо подхватил стоящую перед ним бутыль
из-под шампанского, наполненную, как я знал, совершенно иным содержимым.
Напиток этот, бывший предметом Лисовской гордости, именовался "Лисовым
напием" и поражал употреблявшего его на месте не хуже венедских стрел. -
Пейте, пейте, щас я колбаски дорежу.
  По взглядам, которые мой друг бросал на симпатичную барышню из отдела
материального обеспечения, очевидно, впервые посетившую подземелье
лаборатории рыцарства, я вполне догадывался о его планах на сегодняшний
вечер. В сущности, все звучавшие здесь страшные боевые рассказки были
рассчитаны именно на нее.
  - ...Ну и начинает он тереть нам по ушам, что мы замочили его брата. Поди
ему растолкуй, что это не мы, а одна такая нежная хрупкая тетка. Вон,
кстати, его любовница.
  Я сидел, обложившись картами и путеводителями по Иерусалиму разных веков
издания. Из головы моей не шло пророчество, осуществившееся только
наполовину. Я усмехнулся, слушая Лисовскую версию истории несчастного
Ропши, перевернул очередную страницу и...
  - Сережа!!!
  - Ну ладно, не тетка. Прекрасная дама. Уболтал. Но я вам скажу, как она
Ропшиного братана по чайнику навернула, это что-то! У того весь кипяток из
носика вытек.
  - Лис, помолчи минуту. Помнишь старца из Мегидо? Предсказание?
  - Ну, помню. А шо такое? Мы уехали, и Красное море тут же затопило
Иерусалим?
  - Оставь свои шуточки. Иди сюда. Вот, смотри, видишь. - Я ткнул пальцем в
современный путеводитель по городу трех тысячелетий.
  - Ну, карта. Шо я должен видеть?
  - Сюда смотри. Вот могила Синедриона.
  - Ну?
  - А вот улица Красного моря. Камера перехода как раз под ней. Ты понял?
Под _камнями_ Красного моря!
  - Точно! - Лис хлопнул по карте ладонью. - И про путь тогда все ясно. У
нас он там заканчивался, а у Ансельма начинался.
  - Дедуля говорил "у других", а не "у другого".
  - Ладно, оставь, - махн