нать в орудии
убийства татарскую стрелу значило расписаться в полном военном невежестве.
Она была явно русская и, судя по характерной форме обрезки перьев, еще
сегодня с утра, вероятно, занимала свое место в колчане у кого-то из
киевских дружинников.
  - Ты что же это, пес смердящий, меня в смерти отца своего обвинить
вздумал?! - рванулся из темноты на свет Мстислав Киевский. - Или повинен я
за каждою стрелою на поле брани следить?
  - Твой умысел против отца нашего, - хмуро набычившись, процедил новый
великий князь Владимира, - каждому ведом.
  - Что?! - Меч Мстислава тяжело свистнул в воздухе. В ответ Игорь,
отскакивая, обнажил свой.
  - Хватит! - Муромец обрушил кулак на дубовую столешницу, отчего доска, на
которую пришелся удар, переломилась пополам, словно свежая вафля. - Нынче
все больно горячие. Завтра поутру соберемся. Не то порушите друг друга
хуже Орды. Ступайте все да ночью поразмыслите, как далее жить будем. Утро,
оно вечера мудренее. А, побратимы, нашлись-таки, - окликнул нас Володимир
Ильич, очевидно, заметив долговязую Лисовскую фигуру в расходящейся толпе.
  - Погодите немного. Слово к вам есть.
  Мы послушно остановились в ожидании обещанного слова.
  - Видел вас нынче в бою. - Муромец крепко, но осторожно сжал каждого из
нас в объятиях. - Молодцы, великое дело сделали.
  - Да шо там в самом деле, - отмахнулся Лис. - Чуть шо, обращайтесь.
  - Тебе, Воледар, особое спасибо. - Муромец склонил голову. - Я-то сначала
грешным делом подумал, что Ганза тебя следить за мной приставила. Рад, что
ошибался. Но ныне о другом молвить хочу. Дело-то вы сладили, да вот врагов
себе нажили, други мои верные, весьма опасных.
  - Да, Яросвет что-то такое говорил, - почесал щеку Лис. - Это из-за того,
что я чингисхановского мага завалил? - Слова моего друга, похоже, вызвали
у Володимира Ильича полную оторопь.
  - Ты что же, Кеукче убил? - справившись наконец с собой, проговорил
Муромец.
  - А чего он драконом прикидывался? - начал оправдываться Лис, постепенно
соображая, что произошло нечто, выходящее за рамки нашего понимания.
  - Плохо ваше дело, побратимы, - вздохнул Володимир Ильич. - Князья на вас
осерчали за то, что вы удумали половецкие полки за их спинами ставить. На
меня-то вызвериться опасаются, а на вас, поди, зло сорвут. Видали, чай,
каковы молодцы! Поди теперь разбери, чья стрела Всеволода сыскала. А на
вас они всем скопом недобро глядят. Говорят, мы своих витязей ложили, а
чужеземцы пришлые половецкими саблями спины наши подпирали. Хотел я вас с
посольством в Орду отослать, да теперь, знать, не судьба. Чингисхан вам
брата своего сводного не простит. - Он вздохнул. - Что делать, ума не
приложу. - Он опустил свои ручищи нам на плечи. - Ступайте в лагерь.
Глядишь, до утра чего и удумается.

  * * *

  - Ну что, Капитан, - спросил меня Лис по дороге к лагерю, - какие еще
будут предложения по сбору материалов для доклада?
  Я пожал плечами.
  - По-моему, и так все ясно. Если вдруг старший Муромец, скажем так,
исчезнет до того, как его сын войдет в полную силу, все здесь рухнет
немедля.
  - Я тебе больше скажу, - усмехнулся Лис. - Муромец непременно, как ты
выразился, исчезнет. Ужо князья об этом позаботятся. Действительно, нельзя
же быть по положению и выше их, и ниже одновременно. У них от такого
состояния дел разум возмущенный кипит, да так, что аж шеломы поднимает.
Так что если Володимир в ближайшее время себе на голову шапку Мономаха не
натянет с криками: "Аз есмь царь! Щас всех порешу!" - Русь вернется в
прежнюю позицию.
  - А Ганза?
  - А что Ганза? - хмыкнул Лис. - Я думаю, шо в их одноколейных немецких
мозгах вариант, шо можно покорить страну и не объявить себя монархом,
просто не рассматривается как полностью абсурдный.
  Я вздохнул. Мой друг, несомненно, был прав, и от этой правоты хотелось
рыдать в голос. Однако, как ни крути, в наши задачи не входило создание на
Руси единого мощного государства, а личные симпатии и антипатии в недрах
Института могли заинтересовать только штатных психоаналитиков.
  - Уходить пора, - немного помолчав, сказал Лис с мрачной тоскливой
интонацией в голосе.
  Конечно же, спорить с этим было бесполезно. Засиживаться далее в русских
землях нам было не с руки, да и не по чину. Но известному витязю на
распутье было куда как проще выбрать себе дорогу: на Руси на нас точили
зуб оскорбленные князья; по ту сторону степи жаждал крови Чингисхан; в
спину дышал Генрих Шверинский, вполне вероятно, уже прослышавший о нашем
чудесном спасении из лап тролля.
  - Может, катер вызвать? - жалобно произнес Лис. - Ведь, блин, куда ни
кинь, везде клин.
  Я помотал головой.
  - Вызвать-то мы можем, но кто ж нам его пришлет? Вот если б перед
сражением, тогда, может, еще и прислали.
  - Я не понял. - Лис уставился на меня. - Ты предлагаешь прокрутить эту
песню по второму кругу? Невозможно, да и некем.
  Он говорил верно. От полка иностранного строя уцелела в лучшем случае
треть, да и то изрядно потрепанная. Я с тоской вспомнил стройные ряды
генуэзских арбалетчиков, встречавших сегодняшний рассвет, и с еще большей
остротой осознал, что и в Суроже в Крыму, и на Кавказе уже владения Орды,
а стало быть, путь в Константинополь для нас также отрезан.
  В мрачных раздумьях мы дошагали до лагеря. Часовой, узнавший
отцов-командиров, отсалютовал копьем и доложил:
  - Ропша Хват велел, как только вы придете, сообщить, что среди взятых
нынче в полон монголов есть весьма знатные богатуры. Он хотел бы
посоветоваться с вами об их участи.
  - Хорошо, - кивнул я. - Где он?
  - Во-он у того костра, - указал стражник.
  - А что там за пленные, не слыхал?
  - Три мурзы, нукеров ханских с десяток, темник монгольский, а между них
птица особая - Буринойон, сын Актая, повелителя Хорезма, внук самого
Чингисхана.
  Мы с Лисом переглянулись и, не сговариваясь, едва ли не маршевым шагом
поспешили к указанному костру.


                                  Глава 9


  Кто хорошо прячется - долго живет.
  Третий принцип снайпера

  - Ну, что делать будем? - Лис посмотрел на меня взглядом, не вызывающим
сомнений в том, что ответ на этот риторический вопрос ему уж давно
известен.
  - Заманчиво, конечно, - нахмурился я. - Но если вдруг узнают, что ты
завалил чингисхановского братца, у нас возникнут изрядные проблемы с
самостоятельным передвижением.
  - А мы никому не скажем, - не сомневаясь ни секунды, выпалил Лис. - Мы
скромные.
  - Не говори ерунды, - отмахнулся я. - В нашем войске уже, почитай, все
знают о твоей прицельной стрельбе. А кто еще не в курсе, будут знать к
утру. Сколько среди них лазутчиков, одному Богу известно. К тому же наш
Чингизид еще не согласился поработать универсальным пропуском.
  - Ну, это мы в миг организуем. - Венедин поднял руку в обнадеживающем
жесте. - Ознакомительная экскурсия по застенкам НКВД, и он согласится
работать пропуском, паспортом, свидетельством о рождении, водительскими
правами, даже справкой о беременности, если понадобится.
  - Сомневаюсь, - печально вздохнул я. - По уставу монгольского воинства, он
должен бояться лишь грома небесного и гнева начальства. Ты не подходишь ни
под первое, ни под второе.
  - Слушай, - мой друг перешел на серьезный тон, - а что, если мы с ним
сыграем в князя Игоря?
  - Что ты имеешь в виду? - Я непонимающе уставился на Венедина, пытаясь
уразуметь, что именно в поведении старшего Всеволодовича может помочь нам
убедить Буринойона в необходимости сотрудничества.
  - Да нет же! - поморщился Лис. - Я не Игоря Суздальского имею в виду, а
того, который: "Сдайте, дайте мне свободу!" Там в опере один половецкий
изменник Родины помогает князю сдернуть из плена. - Лис остановился и
выразительно посмотрел на меня. - Только, пожалуйста, не говори, что
твоему роду тысяча лет и звание "изменника Родины" противоречит кодексу
строителя развитого феодализма.
  - Ну-у... - тоскливо начал я.
  - Все. Понятно. Дальше можешь не продолжать. Давай подойдем к этому с
другой стороны. Как сотрудник Института сотруднику Института скажи мне
честно: мы свою миссию уже выполнили? Или у тебя еще есть какие-нибудь
светлые идеи по уточнению данных для доклада? Скажем, мы еще не все
княжества объехали. Может, не стоит останавливаться? Их у нас порядка
шестидесяти. Глядишь, года за три управимся. Если, конечно, за это время
нас с тобой самих не управят напрочь и навзничь.
  Я кивнул, соглашаясь с аргументацией своего друга.
  - Хорошо, - удовлетворенно констатировал Лис. - Этот пункт проехали.
Следующее. Мы с тобой здесь кто? Былинные богатыри Алеша Попович и Добрыня
Никитич, радетели за землю русскую? Ни хрена подобного! Мы подлые
наемники. То есть, конечно, да, мы хорошо работаем, пока нам хорошо
платят. Но я бы сказал, что наша честность уже заходит слишком далеко.
Когда интересы Отечества начинают расходиться с нашими собственными, мы
как честные люди, в смысле, честные наемники, должны в первую очередь
заботиться о себе, любимых. Так вот, ты меня, конечно, извини, но у меня
нет никакой охоты защищать весь этот княжеский и великокняжеский сброд в
тот момент, когда они прикидывают, каким образом нас лучше всего извести.
Так что, как ни крути, самое время менять хозяев.
  Я обреченно вздохнул. Мысль о дезертирстве торчала из-под всех аргументов
Лиса, словно кость в горле. Но вес же в лотке его рассуждениям отказать
было нельзя. И что самое противное, на данный момент этот вариант пути
представлялся наиболее реальным способом добраться до заветной камеры
перехода.
  - Ладно, - страдальчески поморщился я, - линия зашиты суду ясна. Но это
все слова, а этот самый нойон еще не изъявил желания бежать отсюда вместе
с нами.
  - Ага, - хмыкнул Лис, - он как раз собрался выехать с семьей на Русь на
ПМЖ, скрываясь от зверств дедушки Чингиза, а тут, откуда ни возьмись, мы
со своей электрификацией всей Орлы. Предоставь это мне. В конце концов
военспецы везде нужны. Доберемся до Хорезма, а там прости-прощай.
  Я неохотно кивнул.
  - Ладно, поступай, как знаешь.
  - Ну вот и славно, - усмехнулся Лис. - Так, если что, запомни: меня нашли
в детстве в степи. Вырос я, значит, там же. Ну а дальше - военная судьба,
ля-ля, тополя.
  Я молча махнул рукой. В какие бы одежды ни рядился мой верный напарник,
мешок с хитростями всегда висел у него за спиной.

  * * *

  Беззвездная ночь благоволила побегу из плена. Рваные тучи неслись по небу,
лишь изредка выпуская изрядно отощавший бледный месяц на волю из своих
объятий. Раздававшиеся еще кое-где глухие стоны добавляли мрачности обшей
картине, заставляя даже отменных храбрецов воздерживаться от выездов в
степь без особой нужды. Очевидно, именно поэтому наши стражники,
сочувственным взглядом проводив отцов-воевод, покидающих лагерь, вновь
сбились у костра, ища не столько тепла, сколько света. Вряд ли кого-нибудь
из них обеспокоил этот поздний выезд. Возможно, даже тот факт, что за
спиной Лиса вторым номером восседал высокопоставленный пленник, остался
ими незамеченным. А даже если и заметил кто связанного по рукам
Буринойона, кому могло прийти в голову, что направляемся мы не к шатру
Муромца, а совсем даже наоборот, в ставку Субедэя.
  Продвигались мы медленно. Кони, кажется, боясь запачкаться, ступали
осторожно, выбирая в потемках им лишь известный путь. Без особых
препятствий проехав линию передовых постов, мы углубились в степь, почти
не тронутую сегодняшним побоищем. Лишь изредка то справа, то слева при
нашем приближении взлетали с возмущенным карканьем ненасытные вороны,
сожалея об оставленной трапезе.
  - Долго еще? - поворачиваясь назад вполоборота, спросил Лис, изо всех сил
имитируя ломаный татарский язык.
  - Долго, - хмуро кинул его собеседник, явно не расположенный к
продолжительным разговорам. - К утру будем.
  Я молчал. Невзирая на все доводы друга, у меня было на редкость тошно на
душе. Как ни крути, как ни обманывай себя, мы совершали измену. И это
чувство не оставляло ни на секунду, сжигая сердце серной кислотой вины.
  - А ну тихо! - Лис остановил коня и прислушался. - Верховые, - переходя на
шепот, произнес Лис, настороженно поворачиваясь в сторону еле слышного
топота. - Человек десять.
  Я тоже уже различал звуки, о которых говорил Венедин. Очевидно, это был
татарский разъезд, посланный в дозор многоопытным Субедэем.
  - Ну что? - Лис посмотрел на меня. - Объедем?
  Я кивнул. Мы повернули коней, спеша подальше уйти с пути ордынцев. Но
нашему плану не суждено было осуществиться. Стоило неясным теням ордынских
всадников приобрести едва различимые во тьме очертания, как пленник,
дотоле проявлявший интерес к жизни не более чем мумия Тутанхамона, рубанул
Лиса связанными руками по шее, соскочил с коня и, петляя по-заячьи,
метнулся к своим, выкрикивая на бегу пронзительно:
  - Я здесь! Я здесь!
  - Сейчас я его тормозну! - Лис, сбитый наземь ударом, зло выругался и
натянул лук. - Спринтер-недоучка! - Он присел на колено, выцеливая ногу
мечущегося из стороны в сторону монгола. Тренькнула тетива, Бури нойон в
очередной раз отпрыгну! и... споткнувшись, рухнул. - Я к нему! -
воскликнул Лис, хлопая коня по холке и на ходу вскакивая в седло.
  - Быстрее! - крикнул я, глядя на приближающихся татар, явно услышавших
обращенные к ним вопли.
  Спустя пару мгновений Лис поравнялся с распластанным телом, наклонился в
седле, собираясь схватить жертву за ворот, и вдруг, резко выпрямившись,
вновь начал прислушиваться.
  - Лис! - заорал я во весь голос, уже не думая таиться. - Уходим!
  Андалузский жеребец моего друга резко встал на дыбы, словно почувствовав
где-то рядом хищника, и в следующую секунду мы уже мчались по направлению
к позициям нашего войска, волоча на хвосте большую часть ордынского
дозора. К счастью, луна надежно спряталась в облачной мути, и вычислить
нас было делом отнюдь не простым. Но лишь когда впереди замелькали костры
передовой сторожи, мы смогли вздохнуть спокойно.
  Вылазку в Хорезм можно было считать оконченной.

  * * *

  - Не, ну ты, блин, видел?! - сокрушался Лис, не находя себе места после
нашего бесславного возвращения. - Ну какого рожна его понесло?
  Я пожал плечами.
  - Может быть, он решил, что мы с тобой на досуге собираемся заняться
шпионажем.
  Моя версия была пропущена мимо ушей.
  - Вот что я скажу тебе, Вальдар. - Лис досадливо поморщился, словно от
изжоги. - Ты как хочешь, можешь считать это истерикой, но здесь все совсем
не так просто, как кажется.
  - Что ты имеешь в виду?
  - Буринойон всецело повелся на нашу игру. Это я тебе лаю рубь за сто.
Вплоть до своего побега, он, похоже, и не думал нас предавать.
  Я недоверчиво хмыкнул.
  - Хмыкай, хмыкай. Но я об заклад готов биться, что мысль бежать обуяла
его, что называется, вдруг. Я же, когда целил, ты сам видел, бил по ногам.
А он возьми да споткнись. Хотя я посмотрел, спотыкаться там не обо что.
Результат: стрела в горло и летальный исход.
  - Плохо, конечно, - согласился я. - Не повезло мужику. Но что делать,
бывает.
  - Бывать-то оно, конечно, бывает, - не унимался Лис. - Но есть одно
маленькое "но": сапоги на этом уроде были точь-в-точь такие, как вчера на
Эрхарде из Вагры. А когда я был рядом с телом, , явственно услышал чьи-то
стоны и всхлипы. Это Горе-злосчастье, черт бы его побрал! Хотя ума не
приложу, каким образом оно за нами увязалось.
  - Ты это серьезно? - Я внимательно посмотрел на не на шутку разошедшегося
друга.
  - Да уж куда серьезнее. - Лис мрачно обвел взглядом округу. - Если эта
пакость прицепится, мечом да стрелами от нее не отобьешься. Так что самое
время вызывать Базу и требовать катер. Потому что иначе мы никуда никогда
не доедем. Это как пить дать. Если хочешь, можешь сказать, что у меня
забастовка, нервный срыв и паранойя, вместе взятые.
  - Ладно, попробуем, - вздохнул я, видя состояние Лиса и активизируя
"символ веры". - "База "Европа-центр"! Джокер-1 вызывает базу
"Европа-центр"."
- "Слушаю тебя, Джокер-1", - раздалось у меня в голове.
  - "Послушай, солнце мое", - начал я как можно ласковее. - "Там еще нашу
камеру перехода от тролля не очистили?"
- "Нет", - с затаенным ехидством поспешила ответить девушка-оператор. -
"Криптобиологи бьются в истерике и говорят, что либо вы им доставите точно
такого же тролля, и тогда они дадут добро на ликвидацию останков их
любимца, либо им на все наплевать и опыты по превращению каменного тролля
из фторсиликоновой в белковую структуру будут продолжаться".
  - "Да где ж мы им тут тролля-то найдем?!"
- "А это их не волнует ни в малейшей степени".
  Слушающий все это Лис умоляюще посмотрел на меня и сложил руки в виде
летящей птицы.
  Я молча кивнул.
  - "Милая моя, а как насчет катера?"
- "А при чем тут катер?" - удивилась девушка. - "У вас же все нормально.
Сражение закончилось, вы оба живы..."
- "Это у нас нормально?!" - возмутился Лис. - "Да у нас тут полное дерьмо!"
- "Джокер-2, с вами я вообще не разговариваю!"
- "Ты достала! Тоже мне, Джоконда выискалась! Не разговаривает она! За
нами тут Горе-злосчастье увязалось, а у тебя там "Все нормально". Ты хоть
знаешь, что это такое - Горе-злосчастье?"
- "Фольклорный элемент", - очевидно, не мигнув глазом, кинула девушка.
  - "О-о-о-о", - застонал Лис. - "Капитан, разбирайся с ней сам. Только
знай, если утром здесь не будет катера, я заберусь на эту чертову сопку и
буду оттуда орать, что я агент Института экспериментальной истории, и
требовать интернировать меня в ближайшую камеру перехода".
  - "Как вы себя ведете!" - возмутилась диспетчер. - "Я доложу куда следует".
  - "Доложи, доложи!" - не унимался разошедшийся Лис. - "Может, тогда нас
куда следует и заберут".
  - "Сударыня", - поспешил вмешаться я, понимая, что дело пахнет грандиозным
скандалом, - "Горе-злосчастье - это не фольклорный элемент, это
действительно крайне неприятное существо. Мы шагу ступить не можем без
опасения сломать шею".
  - "Ну хорошо", - вздохнула девушка, смягчаясь. - "Предположим, я вам
поверю. Как я должна обосновать ваш запрос?"
- "Да так и обосновывай", - вновь встрял Лис, - "пока Горе-злосчастье за
нами тянется, делов не будет".
  Пауза на том конце связи растянулась, как перевод Шекспира на эстонский
язык.
  - "Вы что, смеетесь?" - наконец проговорила наша собеседница. - "Если я
так доложу, меня уволят до вашего возвращения, а вас сразу после. За
профнепригодность. Да кто же из начальства поверит, что операция может
сорваться из-за присутствия в окрестностях Горя-злосчастья?"
Мы с Лисом обменялись жалобными взглядами, словно младшеклассники, облыжно
обвиненные старшими соучениками в разбитии стекла директорского кабинета.
  - "Ладно, попробую что-нибудь придумать. Только у меня к вам огромная
просьба: вы, пожалуйста, никому не говорите об этом своем Злосчастье, а то
потом неприятностей не оберешься".
  - "Это уж точно", - вздохнул Лис.
  - Пошли спать, - сказал я, отключая связь. - Как говорил Муромец, утро
вечера мудренее.

  * * *

  Проснулся я от мысли, которая буквально выбросила меня из сна в явь
подобно тому, как катапульта выбрасывает летчика из горящего самолета.
  - Лис! - Я усиленно затормошил спящего рядом напарника. - Вставай!
  - А? Что? - вскинулся он, автоматически нащупывая лежащий рядом лук. - Нас
атакуют?
  - Лис, мы с тобой два идиота!
  Пораженный такой феноменальной новостью, Лис моментально навел резкость во
взгляде и, оценив по положению солнца, что времени никак не больше шести
утра, резонно заметил:
  - Ну уж, во всяком случае, один, так это точно. Ты чего вскинулся?
  - Почему ты вдруг решил, что Горе-злосчастье гонится именно за нами?
  - А за кем же? - возмутился Лис, уязвленный тем, что Горе-злосчастье может
здесь гнаться за кем-то еще.
  - Ну сам посчитай. Кеукче, на котором пояс был, он кто?
  - Маг, - ни секунды не думая, брякнул Лис.
  - Да нет. я о другом. Он сводный брат Чингисхана. А Буринойон, на котором
были сапоги...
  - Стоп-стоп-стоп! Буринойон - внук Чингисхана. Возможно, и Субедэю
какая-нибудь малость пер