су, поклонился, намереваясь обратиться к нему с вопросом. - Нужен
ли я вам еще?
  - Нет, дружище, спасибо, ты нам очень помог.
  Самурай, скромно потупясь, пропустил мимо ушей благодарности.
  - Будет ли позволено мне узнать, - не поднимая глаз, спросил он, -
заслужил ли я сегодня услышать слова: "Ты свободен".
  - Об чем речь? - Лис взмахнул рукой в воздухе, словно собираясь хлопнуть
японца по плечу. - Ты свободен.
  - Прощайте, мой господин, - склонился в поклоне Санада и исчез. Но не
растворился в воздухе, как обычно, а взмыл к небу ярким фейерверком.
  - Не понял?! - уставился вверх Лис. - Эй, японский городовой! Японский
городовой!!!
  Молчание было ему ответом.

  * * *

  Встреча двух частей нашего славного воинства была, безусловно, радостной,
лишь Алена Мстиславишна, заподозрив подвох в представленном ей плане
операции, обиженно надулась и, гордо задрав вверх нос, демонстративно не
желала общаться ни со мной, ни с Лисом. Так до возка она и хранила
молчание. Когда же наконец мы достигли дороги и вновь двинулись в путь,
солнце уже стало подниматься над лесом, знаменуя начало нового дня.
  Мы ехали уже довольно долго, все не встречая обещанных фон Нагелем гонцов,
пока вдруг навстречу нам в клубах пыли не вылетел мчащийся галопом
всадник. Едва не проскочив мимо нас, он сдержал свою лошадь и, окинув
кавалькаду острым взглядом, проговорил, все еще задыхаясь от быстрой
скачки:
  - Вы господа Вальтер фон Ингваринген и Лис Венедин?
  - Да, - коротко ответил я за нас обоих. - Чем обязаны?
  - Фух, ну слава Богу, успел! Я Карл из Риббека. В городе бунт. Сборщик
дорожных податей, доверенное лицо барона Херсирка, прискакал ночью в
Риббек, набатом поднял город и сообщил бюргерам, что тевтонцы напали на
барона и теперь хотят захватить сам Риббек. Когда рыцари вошли в город, их
ожидала засада. Они захватили надвратную башню и в ней отбиваются. Ульрих
фон Нагель послал меня предупредить вас о том, что в Риббек идти нельзя. Я
покажу вам другую, безопасную дорогу. А господин Ульрих с людьми догонят
вас по пути. Если, конечно, останутся живы.


                                  Глава 14


  Мы пойдем другим путем.
  Симбирский гимназист

  Судя по одежде, наш новый проводник напоминал то ли зажиточного
крестьянина, то ли средней руки торговца. Добротная куртка-вамс и то, как
спокойно он держался в седле, выдавали в нем человека, привыкшего к
странствиям и стремящегося по возможности облегчить себе их невзгоды.
  - Жители Риббека весьма почитают своего барона. Все шесть поколений рода
Херсирков считаются в этих краях благодетелями местного люда, его
защитниками. Но я знаю. - мужчина мрачно оглянулся по сторонам, словно
боясь, что его подслушают, - что все это ложь. Мне рассказывал мой дед, а
ему его дед, как началась власть этих самых Херсирков.
  Когда-то, когда Риббек был еще небольшим поселком у дороги, в этих краях
повадился свирепствовать огромный черный волк. Он резал скот, охотился на
детей, женщин, а потом начал нападать и на взрослых мужчин. Жители поселка
несколько раз устраивали облавы, пытаясь выследить и убить кровожадного
зверя, однако ему всякий раз удавалось ускользнуть. Затем все повторялось
сначала.
  Жители Риббека уже стали опасаться выходить из дому - даже днем их могли
настигнуть волчьи клыки. Тогда-то и появился первый Херсирк. Никто не
ведает, откуда он пришел, помнят лишь, что у него было оружие, щит да
одеяние из волчьих шкур. Он вызвался изгнать волка из этих мест, если
жители Риббека огласят его своим покровителем и станут впредь платить за
защиту десятую часть своих доходов.
  И он сдержал свое обещание - волк перестал тревожить округу. Очень скоро
первый Херсирк построил себе замок на холме и объявил своей собственностью
все леса в округе. Тогда Риббек и все окрестные земли принадлежали роду
графов Грамбрехтов, которые постоянно враждовали с другим графским родом
Урселау. Войне не было видно конца, и Грамбрехтам весьма кстати были
сильные вассалы. Не прошло и пяти лет с того дня, как Херсирк пришел в эти
края, а он уже величался бароном Херсирком. По зову своего сюзерена барон
являлся под его знамя служить верой и правдой, покуда не закончится запас
провизии, прихваченной с собой из имения. При известном на всю округу
аппетите запас этот заканчивался очень быстро, но зато и первый Херсирк, и
его сыновья прослыли грозными защитниками здешних границ графства.
  Владения их быстро росли. Они не заключали выгодных браков с соседними
сеньорами, жен им всегда привозили откуда-то издалека. Но стоило кому-либо
из свободных хозяев воспротивиться воле барона, как тот снимал с него
защиту, и в ту же ночь у несчастного начинались неприятности: волки
вырезали его скот, нападали на людей, никто более не отваживался покупать
у него молоко, мясо и мед. Бедолага очень скоро был вынужден вновь просить
защиты у барона или же нищенская сума - вот все, что доставалось ему в
удел.
  Эта же участь постигла и моего отца, - печально вздохнул наш новый
знакомый. - У него была большая ферма довольно далеко на восток от этих
мест. И он, и его предки много поколений держали эту землю, гордясь тем,
что им она была пожалована за верную службу еще самим Карлом Великим. Но
однажды, много лет назад, барон Херсирк со своими воинами приехал на нашу
ферму и потребовал у отца, чтобы тот признал его своим господином. Отец
отказался, и Херсирк уехал.
  На следующую ночь, это было тоже полнолуние, как и нынче, ферма была
атакована волчьей стаей, и никакие попытки отца и его работников отогнать
тварей огнем или железом не принесли успеха. Волки резали все живое, что
попадало им на глаза: от племенного быка до кошки. Когда настало утро,
стая схлынула, и отец, вскочив на чудом уцелевшего коня, помчался в замок,
чтобы изъявить покорность баронской воле.
  Когда он туда прибыл, сборщик податей, не этот, , а его отец, едва
приоткрыв окошко в калитке ворот, сказал, что барон отдыхает и никого не
принимает до полудня. Отец пошел прочь, чтобы в тени деревьев подождать
назначенного часа, и вдруг увидел, как мчится сквозь лесную чащу волчья
стая. Распростившись мысленно с конем, он тут же залез повыше на дерево и
начал наблюдать оттуда за происходящим. Стая, во главе которой мчался
огромный черный волк, добежала до толстенного дуба и окружила его кольцом.
И тогда черный волк на глазах начал меняться, принимая человеческий облик.
  - Это был барон? - не удержался от вопроса-утверждения Лис.
  - Да, он. - Проводник согласно кивнул. - Он потянул за одну из веток, и
между корнями гигантского дерева открылся потайной лаз. Волки, один за
другим, начали скрываться в нем. Барон спустился в лаз последним и вновь
закрыл ход.
  А в полдень, как ни в чем не бывало, его милость барон Херсирк принял
моего отца. Конечно же, в замке не было никаких волков, но отец все понял.
Его охватила жуть. Не слушая, он согласился на все, что говорил ему
Херсирк, а потом, едва добравшись до Риббека, он за гроши продал все наше
хозяйство и купил лавку возле городских ворот, чтобы никогда больше не
покидать стен города, находящихся, впрочем, под все той же ужасной защитой.
  Когда я подрос и сообщил отцу, что сидеть на одном месте - это не по мне,
что я желаю посмотреть свет, он воспринял это с неожиданной радостью, дал
мне немного денег и повелел, если будет такая возможность, не возвращаться
больше в отчий дом.
  Я немало постранствовал, был солдатом, матросом, пробовал даже изучать
писарскую науку, да, видать, не судьба. - Рассказчик развел руками. - Ни
одно из этих ремесел не принесло мне какой-либо выгоды. Я вернулся в
отцовскую лавку. Совсем недавно мой батюшка умер. На смертном одре он
раскрыл мне тайну того, что увидел в лесу у замка Херсирк. Это была
великая тайна, которую долгие годы он опасался доверить даже моей матери.
  Когда же нынче ночью прискакал сборщик податей, а затем в город пришел
отряд рыцарей, я понял, что возмездие небес наконец-то свершилось. Видит
Бог, я ничем не мог помочь фон Нагелю. Никто до самого утра не имел
возможности выйти из города, но когда господин Ульрих вместе с другими
рыцарями поняли, что попали в засаду, они ворвались в мою лавку, и я
показал им ход через крышу в надвратную башню. Тогда-то фон Нагель и
попросил меня предупредить вас. И вот я здесь и рад, что имею возможность
сослужить вам службу. Поверьте, господа, для меня высокая честь, я
счастлив быть полезен победителям этих мерзких тварей.
  - Откуда ты знаешь, что они побеждены? - спросил я, соображая, что фон
Нагель никак не мог знать о результатах Лисовского похода в замок.
  - Когда я скакал, чтоб предупредить вас, я видел зарево, поднимающееся над
лесом, и дым со стороны Херсирка.
  Что и говорить, ларчик открывался просто.
  - А куда мы теперь направляемся? - поинтересовался я.
  - На старую императорскую дорогу, - любезно объяснил проводник. - До того,
как Херсирк проложил часть дороги вблизи своего замка, она шла восточнее.
Но сейчас там почти не ездят. К тому же это владения рода фон
Штраумбергов, а они почти сто лет враждуют с Херсирками из-за этих земель.
Так что за вами сюда никто не полезет. Бароны фон Штраумберги всегда
отличались скверным нравом.
  - В кого они превращаются? - на секунду прекращая любезничать со спасенной
девушкой, хмыкнул Лис.
  - Что? - Рассказчик, кажется, не понял вопрос. - А, нет-нет, - он замахал
на Венедина руками, - вроде бы никто ни в кого не превращается. По крайней
мере так говорят.

  * * *

  Мы ехали уже несколько часов, забирая все восточнее и все дальше удаляясь
от негостеприимных владений покойного барона Херсирка. В одном месте мы
свернули со столбовой дороги в лес на едва заметный проселок и ехали так
довольно долго, кое-где расчищая путь от упавших деревьев и ветвей,
тянущихся справа и слева и едва не смыкавшихся посреди малоезженой колеи.
Кое-где возок приходилось подпирать плечами, чтобы не дать ему завалиться
на сторону, кое-где забрасывать камнями и ветками немилосердные ухабы,
грозившие оставить транспорт нашей подопечной без колес, в общем, назвать
эту дорогу проезжей язык не поворачивался.
  - Знаешь что. - Лис утер пот рукавом со лба. Процесс вытаскивания экипажа
из широкой грязной ямы, не высыхающей, наверное, даже в самую жару,
наводил моего друга на философский тон. - Работа нам, конечно, блатная
досталась, красну девицу из грязи в князи толкать, но одно меня все же
несказанно радует.
  - Ты о чем? - кинул я, упираясь изо всех сил во вместительный продуктовый
ящик возка, нависавший над задними колесами.
  - Я вот еду и все прислушиваюсь, не рыдает ли кто поблизости. Ночью после
оборотней слушал, сегодня весь день - кажись, тихо. - Он поднажал,
чувствуя, что колеса выкатились наконец на твердый фунт. - Тьфу, тьфу,
тьфу, вроде отстало. Так что все наши дорожные невзгоды почти ерунда.
  Подбадриваемые кнутом одного из воинов, занявшего место убитого возницы,
кони рванули и Лис, не удержавшись, плюхнулся в грязь.
  - Или у меня со слухом плохо? - поднимаясь из зловонной жижи, пробормотал
он. - Блин, а еще утверждают, что Западная Германия славится своими
дорогами. - Он начал возмущенно отряхиваться. - Ну что за жизнь?!
  Мы двигались в таком темпе еще несколько часов, пока не выбрались на
обещанный риббекским торговцем старый императорский тракт.
  - Это уже земли фон Штраумбергов, - прокомментировал он. - Они как против
императора выступили, так мимо них дорогу и провели.
  - Так что, - невольно холодея, произнес я, стараясь говорить с выражением
досужего интереса на лице, - они примыкают к Лиге северных баронов?
  - Штраумберги? Нет. Просто склочная семейка. Со всеми враждуют. Император
до них еще доберется. Ежели б не Святая земля, куда его величество, что ни
год, шлет новые отряды рыцарей, давно б уже в этих местах порядок был. А
то чуть от города отъедешь - плати, через лес переедешь - снова плати,
через мост перебраться - опять мошну развязывай.
  Замечание о деньгах было явно излишним. Как говаривал время от времени
Лис: "Не будите Лихо, пока спит тихо". Где-то поблизости заржала лошадь,
одна из наших ответила на этот призывный зов, и едва успел стихнуть звук,
как на дорогу выехал вооруженный всадник, за ним еще, еще и еще.
  - Таможенный контроль, - пробормотал Лис. - Там можно, а здесь не можно.
  - О, не волнуйтесь, господа, - поспешил успокоить нас риббекский купец,
указывая на зелено-черные нарамники конников, - это люди здешнего барона.
Они тут всегда стоят. Надеюсь, вас не затруднит заплатить дорожную
пошлину? У его милости вздорный характер, но он всегда радушно относится к
тем, кто готов платить за его гостеприимство. А в последнее время гостей
не так уж много.
  Говоря по чести, перспектива платить кому-либо меня не слишком радовала. И
вовсе не из-за какого-то приступа жадности, а по вполне объяснимой
причине: в момент, когда ганзейский когг, на котором мы плыли, пошел ко
дну, туда же отправилась большая, да нет, не большая, а просто подавляющая
часть нашей наличности. Пока мы путешествовали вместе с тевтонцами, эта
проблема не напоминала о себе, теперь же на счету была каждая монета.
Однако по негласному уговору деньгами в нашем коллективе распоряжался Лис,
и я перевел взгляд на него, ожидая окончательного решения.
  - Заплатим, пожалуй, - горестно вздохнул мой друг, словно речь шла о литре
крови из его жил. - Нам бы сейчас добраться до первого порядочного города,
там поменяем у ганзейцев расписку Штолля, - произнес он немного погодя,
видимо, для собственного утешения.
  В это время старший из всадников сделал знак остановиться и,
приблизившись, начал объезд остатков некогда пышного кортежа.
  - Десять серебряных монет, - без обиняков выдал он результаты осмотра.
  Венедин мысленно записал мытаря в число своих смертельных врагов и с явной
неохотой полез за требуемой суммой.
  - До ночи вам до города не доехать, - заметно подобрев после получения
пошлины, произнес начальник поста. - Дальше по дороге будет постоялый
двор. Ночуйте там, иначе спать придется под открытым небом, а на здешних
дорогах неспокойно.
  - Спасибо за заботу, - произнес мой раздосадованный напарник. - На
дорогах, выходит, неспокойно. А то мы не заметили! - Он тронул поводья
андалузца. - Н-но! Постоялый двор, так постоялый двор, все крыша над
головой.

  * * *

  Когда наш провожатый говорил, что эта дорога в последнее время малоезжая,
он не кривил душой. Постоялый двор, куда направила нас пограничная стража,
был ярким свидетельством этого непреложного факта. Располагался он близ
старой облупленной башни, перенесшей когда-то пожар и с тех пор почти не
восстановленной. Очевидно, она служила своеобразной казармой для
встреченных нами солдат, во всяком случае, трава возле примыкавшей к ней
коновязи была начисто вытоптана. Здесь же поблизости виднелась небольшая
закопченная кузница да несколько лачуг, наглухо закрытых и, вероятно, уже
не первый год стоявших без хозяина. Не знаю, правду ли говорили баронские
стражи, утверждая, что засветло до города нам не добраться, но я
подозреваю, что за направление несведуших путников в эти захолустные
хоромы их хозяин выплачивал гарнизону немалый процент. Впрочем, невзирая
на внешнюю запущенность, почтенный хозяин этого странноприимного заведения
встретил гостей более чем радушно.
  - О, заходите, заходите, пожалуйста, - низко кланяясь, тараторил он, не
забывая обнажать в улыбке два ряда зубов, способных заставить захлебнуться
собственной слюной практикующего дантиста. - Всегда рады! Пожалуйте на
белую половину. О, с вами раненый. Мы дадим ему чудодейственный отвар из
лесных трав. Вот увидите, он поправится буквально на глазах. Эй, Курт,
Альберт! Отведите господских коней в конюшню да задайте им сена. Извините,
государи мои, - хозяин развел руками, - овса у меня нет.
  - Понятно, - кивнул Лис, морально готовый вести переговоры по поводу
оплаты. - Овес нынче дорог.
  - О да-а, - протянул трактирщик, чувствуя в собеседнике . понимающего
человека, - все так дорого. А с тех пор как по этой дороге перестали
ездить, и вовсе еле сводим концы с концами. - Он вновь смерил моего
напарника проникновенным взглядом, словно оценивая, сколько можно
запросить с неожиданных постояльцев. - Давно бы перебрался в город, да
только кому сейчас продашь все это. - Он обвел рукой свои владения.
  - Хорошо, - перебил его Лис, - как только у меня появится покупатель, я
тут же пришлю его к тебе. А сейчас давай лучше поговорим об оплате.
  Я отошел, не желая вмешиваться в финансовые махинации друга. Даже и не
слушая предстоящий торг, можно было бы держать пари, что хозяин останется
внакладе. В противном случае Лис не смог бы сомкнуть ночью глаз,
сокрушаясь по поводу падения нравов и грабежа на больших дорогах.
  Не знаю уж, насколько долго мог затянуться спор между хозяином и Лисом,
который, невзирая на усталость, готов был до смерти торговаться за каждый
гроттен, но тут дверь постоялого двора приоткрылась и я увидел сверкнувшую
в лучах солнца кольчугу и белую ткань нарамника поверх нее. "Неужто
тевтонец!" - обрадовался я, соображая, что, видимо, одному или даже
нескольким воинам из отряда фон Нагеля удалось вырваться из риббекского
капкана и догнать нас.
  Но, увы, надеждам моим не суждено было оправдаться. Вместо черного креста
тевтонца вошедший нес на груди алый крест ордена Храма Богоматери Горной с
приподнятыми вверх боковыми частями так, будто стоящий человек воздевает в
молении распростертые руки. Золотой щиток с пятилепестковой алой розой,
окруженной черным терновым венком, расположенный в медальоне на груди
неизвестного рыцаря, также свидетельствовал о его орденской принадлежности.
  Оглядев присутствующих, неожиданный посетитель повернулся к нам спиной и
широко распахнул дверь. Затем, в полном молчании, он кивком головы дал
понять кому-то стоящему во дворе, что удовлетворен осмотром. Мгновение
спустя человек в точно таком же, как и первый, убранстве властной
стремительной поступью вошел вовнутрь постоялого двора. Еще четверо его
спутников следовали за ним, но, невзирая на равенство в одежде, всякому
постороннему наблюдателю было абсолютно ясно, кто из них имеет право
повелевать.
  - Комната на пятерых, - резко произнес начальствующий в этой странной
процессии. Тон его не допускал ни вопросов, ни разночтений, а сказано это
было так, что, даже не будь нынче на постоялом дворе свободного помещения,
хозяин наверняка бы бросился выгонять прочь постояльцев, чтобы только
услужить этому господину.
  Я слышал, что, вступая в орден, новации дают обет избегать суесловия, но
видеть исполнение обета вживе мне довелось впервые.
  - Конечно, сию минуту, - радостно запричитал трактир-шик, забывая о своих
расчетах с Лисом. - Какой счастливый день!
  - Ночлег, ужин, кони, - распорядился несгибаемый, словно Александрийский
столб, рыцарь Храма Богоматери Горной и, едва удостоив нас взглядом,
добавил нехотя, словно внутренне стыдясь столь длинной фразы: - ЕдУ в
комнату.
  Не могу сказать, что появление новых посетителей на постоялом дворе меня
обрадовало столь же бурно, сколь хозяина и его двух слуг. Обычная
непринужденная атмосфера, царящая в подобных заведениях, да вино, да
сытный ужин развязывали языки усталых путников, что позволяло порой узнать
немало интересного о происходящем в мире, стране и ближней округе. Правда,
порой блуждающие из уст в уста слухи приобретали вовсе уж невероятный вид,
но и тогда можно было в них сыскать рациональное зерно, если, конечно,
постараться.
  От новых гостей новостей ожидать не приходилось. Не то чтобы в этом были
повинны именно эти приехавшие вслед за нами люди, такова была обычная
практика их ордена. Принявший его обеты и надевавший белое одеяние с
красным крестом Ноттердам де Монтес, не становясь монахом, тем не менее
отдалялся от мира и стремился свести к минимуму контакты с непосвященными.
  Ходили слухи, что во Франции, бывшей своеобразной метрополией ордена, из
одного командорства в друг