нул Алаэддин/ - Здесь ничего нет. Так вот вам третье
испытание. Из этого ничего до завтрашнего утра сделайте мне нечто. Да
такое, чтоб подобного не было при дворах земных владык.
  - Всего-то? - хмыкнул Лис. - Это можно. Только давай, чур, уговор: если мы
сегодня управимся, то ты сразу сестрицу мою и возвращаешь.
  - Будь по-твоему, - кивнул исмаилит. - Но сначала - нечто из ничего.
  - "Капитан, этот умник решил удивить нас своим вопросом. Так мы удивим его
своим ответом. Лично я предлагаю запустить хохму с голым королем. Ну,
помнишь, там столько вы с вашим тонким вкусом", трали-вали три педали?
Наверняка ж бабушка не читала ему в детстве сказок Андерсена на сон
грядущий".
  - "Может выйти, а может - нет", - с сомнением бросил я. - "У меня есть
другой вариант. Правда, он потребует кое-каких технических
приспособлений". Монсеньор, - начал я, - только вы с вашим ясным умом,
блистающим во всех краях земли подобно солнцу, могли придумать это
задание, делающее честь вашей мудрости. Конечно же, оно вовсе не так
просто, как о том говорит мой друг. Вряд ли во всем мире найдется еще
кто-либо, способный совершить то, о.чем вы нас просите. Мы действительно в
силах сделать это. Однако нам понадобятся кое-какие мелочи, например
жаровня с углями, кальян, наилучший воск...
  - Только не пытайтесь обмануть меня, подсунув на блюдо какую-то ерунду!
  - Ну что вы, монсеньер, у нас и в мыслях этого не было. Мы просто желаем
отсечь у ничего все лишнее.

  * * *

  После нескольких попыток моя затея увенчалась успехом. К полудню уже под
остывшее блюдо с обрубком кальяновой трубки, торчащим из полусферы, было
торжественно представлено пред ясные очи Алаэддина.
  - Что это? - поинтересовался могущественный владыка Долины Демонов,
принимая блюдо из моих рук.
  - О великий, - начал я, склоняя голову.
  - "Э-э-э! Капитан, ты чего-то путаешь! "О великий" это я, а он просто
банальный царь царей", - возмутился Лис.
  - "Не морочь голову. Пусть он тоже немного побудет "о великим". Хотя бы до
тех пор, пока мы не выберемся из его владений".
  - "Ну разве что так".
  - Наш дар, - продолжил я, - воистину достоин только вас, величайшего из
земных владык, ибо он содержит частицу той субстанции, в которой
позволительно сиять лишь звездам. Сей сосуд полон вакуума, - я поднял
вверх указательный палец, - и это чистейший вакуум, который только может
добыть человек в наше время.
  - Ну-ка. - Старец Горы попробовал поднять крышку. Со школьной скамьи я
помнил картинку из учебника физики, на Которой пара упряжек фризских
скакунов пытались разорвать две соединенные полусферы, "полные" вакуума.
Им это не удалось. Куда уж было до них этому, пускай и маститому, чабану.
  - Только ради Бога, - умоляюще попросил я, - не срывайте печати, мешающие
вакууму вырваться наружу! Ибо ни одна башня, ни одна стена не устоит в
вакуумном взрыве.
  - Он не знает, что такое взрыв, - напомнил мне Лис.
  - Сомневаюсь. Порох сюда китайцы уже довезли.
  Выслушав меня, Алаэддин еще раз попытался поднять крышку, покрутил блюдо
перед носом, ища подвоха, и, отставив нечто, полученное из ничего, в
сторону, со вздохом произнес:
  - Что ж, мои слова - слова Аллаха. Коли я обещал, обещание будет
исполнено. - Он сделал знак ассасинам, несшим стражу в его покоях. - Пусть
приведут девушек.
  - Девушек? - переспросил я. - Но нам нужна только одна, Альенор из
Штраумберга.
  - Тише, - едва шевеля губами, прошептал Лис. - Остальные, наверно,
премиальные.
  Увы, мой напарник заблуждался. Дверь в комнату отворилась, и в нее,
сопровождаемые заунывной мелодией стандартного арабского квартета, вплыли
девять девушек одного роста, облаченных в просторные хабары из черной
глянцевой тафты, закрывавшей все их тело с головы до ног, оставляя
открытой лишь узкую полоску прорези для глаз. Все они мелко переступали в
такт музыке, словно ведя какой-то танец, все они были сероглазы и все они,
черт побери, в этом идиотском наряде были неотличимо похожи друг на друга.
Я пригляделся получше, всматриваясь в глаза танцующих, надеясь узнать
ясные очи юной княжны. Увы, зрачки девушек были сужены и глаза туманны,
как октябрьское утро над Темзой.
  - "Гашиш", - прокомментировал увиденное Лис. - "Ну, урод, дай только я до
тебя дотянусь".
  - Я обещал вам отдать девушку, если вы исполните три моих задания. Вы
справились с ними. Теперь любая из них ваша. Какая, вам лучше знать. -
Алаэддин щедрым жестом указал на танцующих. - Выбирайте. Но если вы
попытаетесь окликнуть ту, которую ищете, не получите ни одной. И навсегда
останетесь в Вади-эль-Джан.
  - "Не боись, поиграем", - обнадежил меня Венедин, поправляя кинжал фон
Зальца, висевший на ремне. - "Быть того не может, шоб я этого басмача не
уделал!" Вашство, - он отвесил Старцу Горы некую пародию на поклон, - ты б
не мог скомандовать своему ансамблю песни и пляски повременить с
выступлением. Шо они все крутятся? Думать мешают!
  Алаэддин махнул рукой, музыка стихла, и девушки остановились.
  - О! - довольно хмыкнул Венедин. - Это ж совсем другое дело. - Он гоголем
расправил плечи и неспешным шагом двинулся мимо закутанного в черную тафту
строя.
  Я увидел то же, что увидел мой друг. Глаза седьмой по счету танцовщицы
блеснули, и Лис, убрав ладонь с яблока серебристого кинжала магистра
Тевтонского ордена, тут же положил ее на плечо полонянки.
  - Тю, да вот же она!
  - Вы уверены в этом? - медленно спросил Старец Горы.
  - Как Бог свят!
  - Ну что ж, тогда снимите покрывало.
  Я вдохнул в грудь побольше воздуха, словно готовясь к прыжку. Впрочем,
именно к нему я и готовился, и не угадай мой друг сейчас под непроницаемым
покрывалом нашу маленькую принцессу - только самоличное вмешательство
Аллаха со всем скопищем его пророков могло бы спасти Алаэддина от моих рук.
  Длинный лоскут черной материи, сорванный Венедином, медленно упал на пол
и... Лис распахнул объятия, спеша подхватить девушку, и, подбросив ее
вверх, закружил по залу.
  - Аленушка, радость моя! Вот мы и свиделись. Я потер пальцем уголок глаза,
вытирая непрошеную слезинку.
  - Лис, Воледар, Ансельм! Откуда вы? Почему вас так долго не было? Отчего
вы такие поцарапанные? - как ни в чем не бывало защебетала Алена
Мстиславишна, спеша обвить руками шею "брата".
  - Ну что ж, ступайте, - хмуро бросил Старец Горы, наблюдающий картину
всеобщей радости. - Эй! - крикнул он одному из ассасинов. - Выведи гостей
из дворца.
  - Э-э-э! Почтеннейший! Шо за кидалово?! Из какого дворца? А из крепости? А
из долины? - опомнился Лис.
  - Вы пришли сюда, не спрашивая у меня дороги. И теперь вольны возвращаться
тем же путем.
  - Вот ты хитрый, это что-то! - возмутился Лис. - Может, та дорога уже
быльем поросла. Может, мы вообще с неба свалились.
  - Тем лучше, - пожал плечами повелитель Долины Демонов. - Все небо над
вами, возвращайтесь туда. Впрочем, - вздохнул он, приобретая интерес к
гостям, - я могу выпустить вас из своих владений. Но я видел у вас одну
вещицу. Вчера. На башне. Я был бы рад иметь ее.
  - "Ну, шо делать будем?" - спросил Лис. - "Признаться, этот свободный
труженик Востока меня уже порядком притомил. Шантажист хренов!"
- "Нельзя отдавать подарок дэва. Без него они нас, конечно, выпустят из
долины, но тут же догонят".
  - "Может..."
- Отдавайте, - донеслось до меня из-под каменных плит пола. Мы с
напарником переглянулись. Похоже, он слышал то же самое. - Отдавайте, -
еще раз явственно услышали мы. Но, как ни странно, только мы.
  - Аллах с тобой, аксакал, - махнул рукой Лис. - Ты у нас все же Старец
Горы, а старость нужно уважать. Так что держи мою штуковину, играйся,
сколько тебе влезет. Ну и вспоминай нас при случае...
  Но едва успел предмет, похожий то ли на крупную пудреницу, то ли на
плоский объектив фотоаппарата, перекочевать в жадные руки Алаэддина, как
пол у нас под ногами разверзся и мы, теряя равновесие, рухнули... прямо в
предупредительно подставленные ладони Каменного дэва. И стоило нам
оказаться в них, как плиты над головой сошлись, как будто и не размыкались
никогда.
  - Коварный, - похвалил Старца Горы наш спаситель. - Это хорошо, будет
думать, что разделался с вами, и погони не снарядит.
  - Дэв, родной, это ты, что ли?! - ошарашенный Лис, потирая ушибленную
нижнюю конечность, уставился на нашего спасителя. - А какого ж беса мы
тогда отдавали этот самый артефакт?
  - Ну, кто его знает, куда бы он вас иначе засадил, - развел руками хозяин
Подгорного царства. - А кроме того, ему же неизвестно, что это глаз
василиска. И он обязательно захочет посмотреть, что там внутри. А порошка
из праха феникса у него нет. Так что пусть ему, вам же, славные пеклеваны,
пора бы и в дорогу, кони заждались.

  * * *

  Дорога от Долины Демонов была много легче, чем путь к ней. Во-первых,
воодушевляло то, что нам все-таки удалось вырвать из бандитских лап Алену.
Во-вторых, согревала мысль о том, что до вожделенной камеры перехода
оставалось не более двухсот миль. Да и вообще, то, что эта несносная, не
умолкающая ни на секунду своенравная девчонка, нежно любимая нами, опять
была среди друзей, придавало силы нам и, казалось, нашим скакунам.
  - Дядя Воледар! - барабанила меня по спине проказница, сидя на крупе
Мавра, когда наш крошечный отряд, сопровождаемый проводниками друзами,
несся в сторону Тиберийского озера. - А Ансельм говорит, что Каменный дэв
родственник тех, маленьких, мохнатых. Это правда?
  - Чистейшей воды.
  - Ой, а совсем не похож. Та-акой большой! А эти Мохнатенькие, они вообще
не виноваты, что меня стащили. Их противный риббекский купец каким-то
страшным заклятием заставил. Они так плакали, когда меня ему отдавали!
  - Все, отторговался купец.
  - Да-а! А он меня солдатам шверинским отдал и велел куда-то везти. Я не
знаю куда. К морю. Но трогать меня запретил, сказал, что так я дороже стою.
  - Хоть на том спасибо.
  - А потом меня другому купцу привезли. Когда он за меня деньги заплатил, я
ему тут же сказала, кто я такая. Как он бегал, волосы на себе рвал!
Сказал, что его хотят погубить, по миру пустить. Потом сел императору
писать, но чего-то испугался, швырнул пергамент в очаг, а на следующее
утро вышел г море, а нас-то на корабле и было всего человек двадцать. Не
он меня берег, не обижал, я в его каюте жила. Он такой добрый был.
  - Добрый. Аж до самого Костаматиса.
  Похоже, девчонку, обрадованную освобождением, теперь не слишком волновали
перипетии ее судьбы, воспринимаемые как необычайное и в общем-то
благополучное приключение. Все обошлось, и слава Богу.
  Не слава Богу началось несколько позже, когда, миновав границу друзских
земель, у Тиберийского озера мы к ужасу своему обнаружили широкую равнину,
покрытую исклеванными полураздетыми телами, кое-где уже обглоданными
шакалами, но все же вполне сохранявшими возможность опознания.
  - Оба-на, - тихо произнес Лис, увидев с очередного холма картину недавней
сечи. - Ансельм, отъедь-ка с Аленой чуток в сторону, незачем ей на такое
смотреть. Да будь осторожен, здесь могут таскаться банды мародеров.
  - Мародерам тут уже делать нечего, - мрачно бросил я. - Но все же будем
осторожны. Лис, съезди-ка разберись, что там произошло, а я тебя здесь
прикрою. И Алену с Ансельмом тоже.
  - Ничего не понимаю, - произнес Лис, возвращаясь. - Вон там, - он ткнул
пальцем в груду трупов, - европейцы. Те вон - арабы. А те, которые ближе к
нам, Капитан, ты, конечно, можешь смеяться, но это монголы. Может, ты мне
объяснишь, кто тут с кем сражался?
  Я молча покачал головой. Дальше мы ехали не разговаривая, пытаясь отогнать
вновь и вновь встающий перед глазами призрак мертвого поля. Начало
темнеть, когда на глаза нам попался лесистый холм, вполне способный укрыть
от посторонних глаз ночующих путников.
  Мы медленно поднимались в гору по едва заметной тропе, кружившей меж
странных сосен местной породы с пучками иголок на конце, ища место для
ночлега, когда вдруг...
  - Э-эй, добрые люди! Если вы уж так хотите оказаться под землей раньше
времени, я очень вас прошу, воспользуйтесь лестницей, и не надо
вламываться ко мне через крышу. Тем более верхом.


                                  Глава 27


  Я еще вернусь!
  Джек Слейтер, последний герой боевика

  Семь ступенек, вытоптанных в скальной породе, вели в малюсенькую комнатку,
в которой с трудом поместилось наше милое общество.
  - Добро пожаловать в Мегидо, почтенные путники. - Хозяин апартаментов,
человек, которому в зависимости от освещения можно было дать и семьдесят,
и сто двадцать, поднял руку, приветствуя ночных гостей. Остроносая
светильня выхватывала из мрака то одну, то другую часть его морщинистого
седобородого лица с удивительно молодыми насмешливыми глазами и, вероятно,
уже намертво запечатленной на нем ироничной усмешкой. - Я не спрашиваю,
куда вы держите путь, потому что в конечном итоге мы все держим путь в
одно и то же место. Но если вы не слишком спешите в нем оказаться,
пожалуй, вам не следует ехать дальше. И уж тем более ночью.
  - Впереди нас может поджидать опасность? - насторожился я.
  - Для большинства обитателей этих мест все опасности остались позади. Вся
эта земля - один огромный некрополь.
  - Дедуля, - усмехнулся Лис, - мы не боимся мертвецов. Поверьте мне, это
самые спокойные из людей.
  - Охотно вам верю, молодой человек, - кивнул житель некрополя, сам
казавшийся ожившим мертвецом. - Но и вы мне поверьте, стоит проехать
немного дальше, и вы так быстро присоединитесь к ним, что даже не успеете
понять, как это произошло. Мегидо - слоеный пирог, вернее, головка сыра,
изъеденная мышами. Вы сделаете один только маленький шаг и окажетесь так
глубоко под землей, что в день Страшного суда сможете выбраться на
поверхность только к самому его окончанию.
  Честно говоря, после картины побоища, наблюдаемой сегодня утром, разговоры
о покойниках весьма меня раздражали.
  - Простите, досточтимый хозяин, мы не представились. Я рыцарь Вальтер фон
Ингваринген, а это мои друзья...
  - Мне бы следовало назвать себя, - грустно усмехнулся старик, выслушав
наши имена, - но я так стар, что не помню, как меня именовали в детстве.
Признаться, я даже не помню, было ли это детство. Порой я думаю, что даже
Господь забыл, как меня нарекли, иначе с чего бы он так долго не призывал
меня к себе. Для жителей этих мест я просто отшельник из Мегидо, но вы
можете величать меня любым иным именем.
  - Вы отшельник? - спросил я, ища на стенах атрибуты веры. - Христианин? 
- Ой, не говорите глупостей! Думаете, Всевышнему есть дело до того, на
каком языке с ним говоришь? Или вам кажется, что Он лучше услышит вас,
если пять раз в день демонстрировать западу свою задницу? Хотя нет, вы-то
как раз тычете в себя пальцами. Поверьте, я беседую с Ним безо всех этих
ухищрений. И зелень этого холма Ему куда приятнее сумеречных громадин,
возведенных во славу Его.
  - Это Он вам сказал? - съязвил Лис.
  - Ну да, - просто ответил отшельник из Мегидо. - Но вам бы, пожалуй,
следовало уложить спать юных спутников, они совсем выбились из сил. К
сожалению, мне нечего предложить вам на ужин, вся моя вечерняя трапеза -
вот эта миска чечевичной похлебки. Увы, я слишком стар, чтобы бить птицу
так метко, как в прежние годы, а силки сегодня оказались пустыми.
  - Как, - удивился я, - разве вы употребляете в пищу мясо убитых животных?
  - Быть может, я бы и стал есть мясо живых, но не с моими ногами их
догонять.
  - Но дух?..
  - О Господи! Молодой человек, где вы набрались этих глупостей? Лучше сытым
помышлять о Боге, чем голодным о еде. Однако мы заговорились, а дети уже
спят. - Хозяин, кряхтя, полнился с плоской каменной лежанки, накрытой
звериными шкурами. - Увы, здесь мало места для пятерых. Тут и втроем-то не
больно разляжешься. Но я по ночам все равно не сплю, так что, если
пожелаете, я охотно скоротаю время с кем-нибудь из вас, беседуя о том о
сем и охраняя коней.
  - Лис, первые полночи твои, - скомандовав я, помогая старику выбраться на
поверхность.
  Прохлада заставляла отшельника кутаться в нелепое меховое одеяние,
вероятно, с первого дня не имеющее сколь-нибудь определенного покроя. Я
тоже поглубже запахнулся в черное друзское покрывало, прекрасно защищающее
от холода зимней левантийской ночи.
  - А что, почтеннейший, - спросил я, усаживаясь на выступающий из земли
камень у выпаса, - недавно здесь была битва?
  - Ох уж эти битвы, - глядя на наших красавцев коней, вздохнул старец. -
Здесь вечная битва, всегда и везде. Народы приходят и говорят: "Мы хозяева
этой земли". Хозяева так хозяева, разве я спорю? Если они думают, что у
земли может быть хозяин, что можно им объяснить? Пусть считают себя
хозяевами солнечного света, лунной дорожки на волнах... Разве солнечному
свету или лунной дорожке есть до этого дело? Они говорят "Хозяева!" - и я
им не перечу. Пусть себе. Потом приходят другие и говорят, что это они
хозяева, и начинается битва. И все они ложатся в нее и становятся частью
земли. А это куда как больше, чем быть ее хозяином. Они уже не истлевшее
мясо и не обветренные кости, они - этот лес, эта трава... Вот так-то,
молодой человек. В этой земле вечная битва, - вновь повторил он. - В
давние годы я слышал, что и последняя битва произойдет здесь, возле
Мегидо. Ар Мегидо.
  Я хотел еще что-то спросить о недавнем побоище, но промолчал. В сущности,
что мог знать отшельник о хитросплетениях мировой политики и интригах
земных владык. Все это было лишь прахом, который он попирал ногами, даже
не задумываясь о нем.
  Полночи мы провели в беседах, весьма поучительных для меня и, надеюсь,
довольно приятных для отвыкшего от человеческого общения безымянного
отшельника. Утром же нас ожидало жаркое из утки, подстреленной расторопным
Лисом, и холодная ключевая вода из бившего неподалеку родника. Но главным
трофеем Венедина была не несчастная птица, а красавец арабчак, пойманный
им у водопоя. Судя по богатству сбруи, совсем недавно он принадлежал
одному из местных военачальников, погибших в битве близ Тиверийского
озера. Теперь же, потеряв седока, он бродил по округе, удивляясь своей
свободе.
  Но солнце уже поднималось все выше над линией горизонта, и нам следовало
отправляться в путь.
  - Счастливой дороги, добрые люди! - напутствовал нас старец из Мегидо. -
Мне, право, жаль расставаться с вами, но у каждого свой путь. - Он
замолчал, улыбаясь чему-то, ведомому ему одному. - Да, кстати, о дорогах:
сегодня я разговаривал с Ним...
  - И что? - спросил я, внутренне напрягаясь. При всем своем чудачестве
старец отнюдь не напоминал умалишенного и, стало быть, его Собеседник...
  - Да то же, что и всегда, - пожал плечами он. - Я слушаю, Он говорит.
Затем мне в голову приходят слова, в которые я пытаюсь облечь услышанное.
Но уж понимать эти слова. - Он развел руками. - Быть может, вы сумеете?
Как же это было? - Старец поскреб выбеленную временем макушку. - Ага, вот:

  Черная лилия в залитом солнцем поле
Там, над скалой,
Где под камнями Красного моря
Кончается путь у одних,
У других начинается путь.

  - В добрый путь лам, добрые люди. Рука Господня над вами.
  - Капитан, ты что-нибудь понял? - спросил меня Лис, когда мы отъехали на
приличное расстояние. - Белая армия, черный барон. Какие-то лилии,
какое-то море, скалы, камни, поля. Бред полнейший!
  - Вряд ли. Но, честно говоря, я и сам ничего не понял. Хотя Красное море
здесь рядом.
  - Ага, классная идея. Щас все бросим, поедем на Красное море. Не, Вальдар,
девочку сдаем и домой.
  - О великий, - подъехал к нам Лисовский ученик. - Я хотел вам рассказать,
что в книге фон Зеедорфа есть упоминание о вашем талисмане.
  - Ну и что он там пишет? - заинтересованно посмотрел на него Лис.
  - Я, правда, еще не все смог прочитать, - печально вздохнул Ансельм. - Там
много иносказаний, много зашифровано. Но вот что излагает покойный
риббекский купец, ссылаясь на неизвестный мне трактат Монлюка "Бриллиант
магической премудрости четырех сторон света": со дня восшествия на престол
Цинь Шихуань-ди и до самой