у, из которого не осталось без последствий
ни одно слово, служил незначительный эпизод собираясь поставить  возле  г-на
Доремю чашку для полоскания рук, кулинарша внезапно окатила водой его  брюки
и краешек скатерти: ей почудилось, будто кто-то за нею следит поверх ограды.
   - Я вас понимаю, - утешал се г-н  Доремю,  горестно  оглядывая  брюки.  -
Странное все-таки место, господа, этот городок!
   - Натуральное кладбище, - подтвердил кулинар.
   - Или необитаемый остров! - сказал г-н Эстеффан.
   - Если бы так! - отозвался со вздохом г-н Аусель. - Может быть,  не  всем
известно, - продолжал он наставительным тоном, - что это одно из  древнейших
поселений Европы! Важный  культовый  центр:  здесь  имелись  дольмены  -  их
обломками вымощены улицы Ноодорта... В письме одного  центуриона  говорится,
что римские легионеры нашли здесь и  восстановили  разрушенный  храм  Януса,
чего, конечно, не может быть, хотя...
   - Почему же не может? - не удержавшись, воспротивился г-н Эстеффан.
   - По-вашему, следует допустить, что  культ  Януса  возник  в  краю  наших
предков-варваров раньше, чем в самом Риме?
   - Нет-нет! - поспешно отступил эрудированный медик. - Ни в коем случае!
   - Однако они вполне могли иметь своего двуликого  бога...  Вы  замечаете,
господа, как часто речь заходит о  развалинах?  Странное  дело:  этот  город
иногда пропадает на  десятилетия,  а  то  и  на  века  -  не  упоминается  в
летописях, княжеских завещаниях, налоговых документах, затем - как ни в  чем
не бывало! - появляется опять; и то, и другое происходит без всякого шума...
   - Вы серьезный ученый, господин Аусель! - сказал нотариус, слушая  крайне
внимательно.
   - Вы мне льстите. Я попросту  очень  люблю  всякие  истории  об  островах
блаженных, заколдованных местах, исчезнувших городах и  людях  -  копаюсь  в
архивах,  разыскиваю  старинные  географические  карты,  привлекаю  сведения
геологии, археологии... Существуют  своего  рода  полюса  мифотворчества,  ј
сколько же раз стрелка компаса, образно говоря, отклонялась в сторону  этого
городишка!  Можно  считать  достоверно  установленным,  что  история  Спящей
Красавицы пошла гулять по свету именно отсюда, где-то здесь  находился  этот
замок, погруженный в  столетний  сон!..  У  одного  малоизвестного  хроника,
ровесника Саксона Граммачика, я вычитал пересказ легенды о том,  что,  когда
орды Атиллы сюда направились, этот город скрылся под водою - здесь  когда-то
протекала река - и гунны не получили сокровищ,  снесенных  со  всей  здешней
округи!
   - Сокровищ? - переспросил кулинар. Глазки его замаслились.
   - Да, - подтвердил г-н Аусель. - И в их числе  была  какая-то  серебряная
чаша, которую хронист почему-то поминает особо, не объясняя, в чем  дело,  -
говорит о ней, как о вещи всем известной. Согласно легенде, когда  эта  чаша
будет найдена и использована по своему  прямому  назначению,  городок  вновь
появится на поверхности и произойдет нечто чудесное, весьма  значительное  -
опять-таки неизвестно, что именно! Упоминается  лишь  какой-то  таинственный
обряд, какой-то жребий, но весьма невнятно.
   - Никогда об этом не слыхал, вы меня заинтриговали до крайности, - сказал
г-н Когль. - Ведь вправду имеется что-то вроде обряда, а вернее  -  попросту
традиция: когда сходились за одним столом для совета главы семейных  кланов,
ремесленных цехов - случай вроде сегодняшнего  -  им  подавалась  для  питья
особая посуда! Упоминание о  жребии..,  гм..,  существует  и  жребий,  таков
способ без споров избрать председателя, так  что  с  пресловутой  серебряной
чашей вы, господин Аусель, имеете сегодня случай познакомиться!
   - По правде говоря, я на  что-то  подобное  рассчитывал,  -  ответил  г-н
Аусель. - Само ваше письмо, господин  Когль...  Вообразите,  вдруг  получить
приглашение из того самого географического пункта, вокруг которого  кружатся
твои мысли...
   - Этим вы обязаны не мне, - сказал г-н Когль. - Прошу откупорить кувшины!
- И сам принялся освобождать свой кувшинчик от печати. - Превосходное  вино,
господа! Долгонько оно вас дожидалось, давайте посмотрим, не  пошло  ли  это
ему во вред! А теперь пусть  каждый  откроет  Свой  ларец  -  любезная  наша
хозяюшка сделает это за отсутствующего, увидим, кому  выпал  жребий  править
нашим застольем! - Нотариус настороженно проследил за тем,  как  открывались
ларцы, по наружному  виду  все  совершенно  одинаковые,  во  всех  лежали  в
гнездах, точно вырезанных по их размеру, старинные, горного хрусталя, кубки,
только  в  одном,  крышку  которого  подняла  кулинарша,   тускло   блестела
потемневшая от времени чаша.

   Странник описывает сноп света, вырвавшийся из-под крышки  ларца,  сиянье,
озарявшее лица, когда чаша пошла по рукам для осмотра. Ничего  подобного  на
самом деле не было.

   Чаша  являла  собою   оправленный   в   серебро,   гигантский   природный
кристалл-самоцвет: никто не смог определить природы  этого  камня,  впрочем,
довольно Тусклого, емкость ее, наверное, была невелика.
   - Весьма разумно и справедливо со  стороны  господина  Случая,  -  сказал
нотариус, когда чаша, побывав во всех руках, вернулась на выпавшее по жребию
место.  -  Наливайте!  Предлагаю  выпить  за  здоровье   и   счастье   моего
отсутствующего клиента, - он  указал  на  пустующее  кресло,  перед  которым
красовалась легендарная чаша, - отблагодарим его этим тостом за удовольствие
сегодняшней встречи!
   Странник, обойдя стол, занял свободное  кресло,  тоже  обернул  кувшинчик
салфеткой, вынул длинную пробку...
   Бокалы со звоном сошлись над столом. Вино, хранящее прохладу  подземелий,
источало необычный, но изысканный аромат дикого меда и диких  роз,  а  также
нескольких знакомых и незнакомых г-ну Эстеффану луговых трав, теперь  нельзя
уже  выяснить,  где  г-н  Когль  раздобыл  такое  угощение,  но,   судя   по
дальнейшему, редкостный напиток оказывал также незаурядное действие на умы и
языки.
   - Это вы верно отметили, - заговорил кулинар, обращаясь к г-ну Ауселю - Я
насчет неожиданности!.. Ни с того ни с сего  вдруг  приходит  письмо  насчет
наследства. А мы ни про какую родню в этих краях понятия не имеем! Я  вообще
об этом городе  ни  разу  в  жизни  не  слыхал!  Вот  какая  история.  Когда
отпрашивался, на службе очень были недовольны. Всяко может обернуться! Ладно
еще, если будет о чем  толковать,  не  то...  Господин  нотариус,  вы  верно
знаете, что нам с супругой что-нибудь причитается?
   - Иначе вы не были бы приглашены, - г-н Когль  с  легким  неудовольствием
отставил бокал. - Вижу, что мы уже перешли к делу. Ну что ж!.. Ваши прадеды,
любезнейший, пекли булки.  Они  оставили  вам  целое  хозяйство  в  довольно
сносном состоянии.
   - А наличными оставить не догадались? - присвистнув, спросил кулинар.
   - Нет, - ответил г-н Когль.
   - Очень  даже  странно!..  Как  я  понимаю,  они  все  тут  повымерли  от
какой-нибудь эпидемии, гак  что...  -  Кулинар  взглянул  на  г-на  Когля  с
подозрением.
   - Или от радиации! - трепеща воскликнул г-н  Доремю.  -  Господин  Когль,
если это была радиация...
   - В самом деле, - сказал г-н Эстеффан. - Легенды легендами, но куда могло
деваться население?
   - Не беспокойтесь, -  отвечал  нотариус,  -  причина,  по  которой  город
обезлюдел, была на этот  раз  самая  прозаическая.  Это  не  эпидемия  и  не
радиация, это...
   - Бетон! - подсказал г-н Аусель.
   - Совершенно верно. Город жил своими каменоломнями, вы можете  видеть  их
повсюду в окрестностях. Но когда строители предпочли здешнему камню бетон...
О прочем легко догадаться. Молодежь разъехалась,  старики  повымерли,  затем
военное ведомство реквизировало землю под испытательный полигон, и в течение
нескольких десятилетий сюда был вообще  закрыт  всякий  доступ.  Удивительно
ли...
   - Короче, такое наследство можно и на Луне получить!  -  пропела  ядовито
кулинарша. - Я это чувствовала, я предупреждала: не связывайся, пока нам  не
объяснят толком!..
   - Я-то при чем? С него  вон  спрашивай!  -  кулинар  довольно-таки  нагло
мотнул головой в сторону г-на Когля.
   - Еще  и  налоги  возьмут!  Нет,  дешевле  будет  отказаться,  -  заявила
кулинарша уверенно.
   Продолжение проще передать в протокольной записи.
   Нотариус: Предупреждаю, господа: в случае отказа от прав, владение  будет
продано с молотка. (Кулинар фыркает.) Такой возможности никто вас не лишает,
но глядите, не пришлось  бы  покаяться.  (Кулинар  обменивается  взглядом  с
кулинаршею,  она  согласно  кивает.)  Господин   Биллендон,   поскольку   вы
недостаточно  осведомлены,  сообщу   вам   вкратце:   некто,   располагающий
достаточными средствами, пожелал воскресить этот славный,  хотя  запущенный,
правду сказать, городок. С мотивами я не ознакомлен, говорю это во избежание
напрасных расспросов. Мой клиент пожелал также, чтобы имя его было сохранено
в тайне. Мне поручено пригласить  всех  правомочных  наследников,  но  я,  с
согласия клиента, решил начать с  представителей  старейших  и  почтеннейших
фамилий. От такой пробы немалое зависело.  Признаюсь,  я  не  надеялся,  что
явится хоть кто-нибудь, - и вот все вы здесь!  (Весело  чирикает,  наполняет
опустевший бокал г-на Ауселя, продолжает доверительнее.) Готов  согласиться:
затея  дерзкая,  можете  назвать  ее  сентиментальной,   нелепой,   но   она
увлекательна, господа! Даже я, старый гриб.., эх, о чем толковать! К тому же
гарантируется, что от участия в ней вы никаких потерь не понесете. Каждый из
вас может получить на обзаведение ссуду, не подлежащую возврату...
   Кулинар: В каком размере?
   Нотариус: В пределах необходимости.
   Эстеффан: А условия?..
   Нотариус: Одно-единственное: согласие здесь поселиться.
   Биллендон (задумчиво): Конечно, это не  господин  президент.  Уж  тог  бы
растрезвонил на  всю  Европу:  они  принимают  меры  для  ликвидации  спада,
возрождают отечественное захолустье, свет в конце тоннеля, всякое такое,  но
было бы хоть понятно! А тут поневоле раздумаешься: сумасшествие, или  афера,
или...
   Нотариус: У меня нет оснований сомневаться как в здравомыслии,  так  и  в
возможностях моего клиента.
   Биллендон: Еще бы, коли вы его представляете. Но, может быть, тем хуже...
   Аусель: Назовите это подарком судьбы, господин Биллендон.
   Эстеффан: В конце концов, если  этот  Некто  предлагает  нам  попуститься
другими перспективами...
   Биллендон (саркастически): Перспективами! Я довольно покатался по  свету,
видывал всякое... Нету здесь ни  одного  удачника.  Съехались  горемыки.  Не
разит ли от этих затей бесплатным супом, вот что хотел бы я знать.
   Кулинар (ехидно): Доводилось пробовать? Супчик-то?
   Биллендон: Нет, но знаю, кто его готовит, парень!
   Кулинар, и впрямь служивший в  сомнительном  филантропическом  заведении,
приходит в себя не сразу.
   Нотариус (Биллендону): Не хотите одалживаться - тем лучше! Можете открыть
мастерскую. На первое время я обеспечил  бы  вас  заказами  из  Ноодорта,  в
дальнейшем же мой клиент будет готов помочь вам  любым  достойным  способом,
исполнить любое ваше пожелание! Это  ко  всем  относится,  господа!  Если  у
кого-то из вас имеется  заветная  неисполнимая  мечта  либо..,  назовем  это
причиной для опасений - только намекните, шепните словечко! Будьте  уверены,
мы с моим клиентом не поленимся. (Очень серьезно.) Это не пустые слова.
   Биллендон: Ай да Некто!..
   Кулинар: Ваш клиент может гарантировать, что моя булочная..,  которую  он
за свой счет восстановит, будет приносить нам приличный доход?
   Нотариус: Было бы лучше обозначить точную сумму...
   Кулинар.: Это после! Надо обмозговать. У меня  ведь,  господин  нотариус,
сами видите: дочери, они подрастут, понадобится приданое...
   Нотариус: Можете не беспокоиться.
   Доремю (робко): Смогу ли я завести оркестр?
   Нотариус: Только пожелайте!
   Доремю: Всего-навсего скромный  духовой  оркестр,  господин  Когль!  Быть
капельмейстером - мечта моя с младенчества.
   Нотариус: Не слишком ли умеренное  требование?  Подумайте  еще,  господин
Доремю!
   Доремю (подумав): Инструменты должны быть самые лучшие - не та дрянь, что
тускнеет  после  первого  дождя!..  (Зажмурившись,  взмахивает  воображаемой
палочкой.) Это будет великолепно! (Открывает глаза, в испуге.) Вы слышали?!
   Кулинар (кулинарше): Потеха!
   Доремю: Не слыхали?! Никто?..
   Взмах несуществующей палочки был столь выразителен, что  кое-кому  впрямь
почудилась музыка, смутно, на миг. Г-н Эстеффан уверяет, что это были первые
такты увертюры к "Долицигенхаллю",  совпадение  могло  бы  вызвать  интерес,
однако не исключено, что музыкант сам  об  этом  как-нибудь  нечаянно  после
обмолвился.
   Нотариус: Налейте ему!
   Доремю (лепечет): Не надо!.. Извините меня, господа! Это все  ваше  вино,
господин Когль. Я не привык, пить, мои дорогие роди гели были строги...  Это
было прекрасно! (Вновь неуверенно взмахивает руками.) Неужели сбудется?
   Биллендон: Экая  наступит  благодать.  Булочник  испечет  булки  Аптекарь
угостит пилюлькой. Лев пойдет рядом с ягненком, а Доремю сыграет на трубе!..
Остается господин Аусель. Эй, господин Аусель! Вам чего надо для счастья?
   Г-н Аусель, словно разбуженный, вздрогнул и рассмеялся.
   Доремю (в хмельной отваге): Да, пусть скажет!
   Эстеффан. Позвольте, мы не вправе...
   Кулинар: А чем он лучше других?
   Доремю: Господа, я прошу, л требую.., и настаиваю! Пусть господин  Аусель
тоже скажет, чего он хочет!
   Аусель (доверительно): Чуда, господин Доремю!
   Доремю (не веря ушам): Как вы сказали?
   Эстеффан: Это шутка, господин Доремю.
   Аусель: И не думал шутить. Я желаю чуда.
   Эстеффан: Странно слышать именно от вас. Представитель Науки...
   Аусель: Ах, наука!  (Поднимает  бокал.)  Уважаю  науку!  Давайте  выпьем,
господин Эстеффан, и возгласим соборне:  веруем  в  вещество  и  энергию,  в
пространство и время, хотя не знаем о них  ничего,  никогда  не  узнаем,  но
веруем в них и веруем в истинность веры!..
   Кулинар:  Ваша  правда!   (Дочерям,   строго.)   Слушайте,   вертихвостки
несчастные! Собирать их  в  церковь  -  сущее  наказание,  господин  Аусель!
Позвольте стаканчик, налью!
   Эстеффан: Ага, вот вам! Я всегда говорил: бесполезно отделять церковь  от
государства, пока образование в руках обскурантов!  (Победоносно  оглядывает
общество.)  Кулинар  (дочерям):  Выкатывайтесь,   живее!   Дверь   закройте!
(Эстеффану.) Не жениться бы вам никогда и детей не заводить: уж понятно, что
из них получится!
   Нотариус (перебивая): Какое чудо было бы вам угодно, господин Аусель?

   - И почему бы нет? - воскликнул странник, ликуя от предстоящей забавы.  В
конце концов, это все-таки сон! Отчего во сне не приключиться  чуду,  любому
чуду, кроме, разумеется, такого, которое могло  бы  помешать  явиться  Даме?
Отчего не увенчать долгий труд изящной  шуточной  импровизацией,  иероглифом
мастерства? - Говорите, господин Аусель!

   Нотариус (Ауселю): Смелее!
   Аусель (задумчиво): Мне кажется, что господин Биллендон не ошибся: все мы
здесь неудачники, я не исключение... Но разыщите  удачника,  приведите  его,
вглядитесь в это гнусное противоестественное существо! Спросите его, как  он
смеет: ведь и мир наш не слишком-то  удачлив,  господа...  Может  быть,  нас
стало слишком много, а?  Ведь  кролики,  чрезмерно  расплодившись,  мрут  от
инфаркта, лемминги впадают в безумие, массами топятся в  море,  это  правило
должно касаться человека? Не знаю. Когда нас было  меньше,  когда  нас  было
вовсе мало, человек все равно не умел жить на  этой  земле.  Первородный  ли
грех, изначальный порок, дефект ли генетического устройства - этого тоже  не
знаю, но вижу, что жить  становится  невозможно,  жизнь  сделалась  сплошным
катаклизмом. Начиная с семидесятых годов мы  пребываем  в  отчаянии,  иногда
казалось - мы остановили спад, но это был всего лишь был на месте,  безумный
и судорожный, пляска смерти! Нет, господа,  -  так  продолжаться  не  может!
Несчастная,  истерзанная  планета  не  вытерпит  своих   мучителей!   Что-то
случится! - Он отхлебнул из бокала. Никто не нарушил  молчания.  Г-н  Аусель
продолжал:
   - Когда-то я любил свою работу. В школе я строг, все смолкает... Но знали
бы они, как я боюсь их, этих детей, этих новых детей! И знали бы вы, как они
переменились! Я хочу их спасти, но бессилен. Они  ускользают,  чужие...  Да,
это не наши дети, это...  Не  знаю,  господа,  что  будет,  но  думаю:  либо
вселенская катастрофа, либо всечеловеческая мутация, иное, боже  мой,  чужое
нам всем человечество. Нестерпимо. Ужасно... - Это не помешало  ему  сделать
новый глоток. - Я не ретроград, нет!.. Если мы осуждены  на  прогресс  -  на
такой прогресс! - пускай он себе движется, но, господа,  без  меня!  Знаете,
что я люблю еще на этой планете? Карликовые государства! Небольшой  городок,
живописные окрестности, крохотный парламент, или диктатор, или даже монарх -
не имеет значения... Армия в полдюжины солдат. Как это забавно и  прелестно!
Иногда выкраиваю себе каникулы, приезжаю, с краюхой  хлеба,  ломтем  сыра  в
котомке, брожу, сочиняю сказку о силе, которая отрезала бы государство-малыш
от всего света, от всех его ужасов, но  чтобы  оно  продолжало  беспечальное
житье под этим небом и под этим  солнцем,  одно!  Мир-приют,  мир-убежище!..
Если бы нашелся такой волшебник... Можете вы это сделать, господин Когль?
   Вопрос прозвучал шутливо.
   Нотариус (в том же тоне): Если таково ваше желание.
   Смех за столом.
   Биллендон: А неплохо придумано! В самый раз для меня.

   "Но не для меня. - подумал странник. - Не для меня!"

   Биллендон (продолжает): Только вот, прошу  извинить,  булочник-то  у  нас
имеется, а из чего он булки будет печь?
   Аусель (принимает игру): Что ж, нужны будут  фермы  и  фермеры.  Господин
Когль обещал ведь увеличить население.
   Нотариус: Эге, нет! Я не отвечаю за окрестности!
   А у сель: Вы, кажется, вздумали с нами торговаться?
   Нотариус (поднимая руки): Сдаюсь! Придется обдумать!..
   Эстеффан: Можно  сделать  большие  запасы  медикаментов,  продовольствия,
обуви и одежды.
   Кулинар (возмущенно): На консервах сидеть?!
   Аусель: Вот она, деловая почва. Она сразу же уходит из-под ног. Создавать
собственное хозяйство, администрацию...
   Эстеффан:  Может  быть,  господин  Когль  возьмет   на   себя   заботу?..
Руководство, хотел я сказать!
   Нотариус: Не забывайте: я стар. И приучен к тому же исполнять чужую волю,
а здесь нужна собственная, ч незаурядная.
   Кулинар:  Пустяки,  нанять  можно  человека!  За  хорошие  деньги   любой
согласится. Пускай о нас думает и себя не забывает,  от  бессеребренников  я
толку еще не видал, притворы! Самого толкового бы найти!..
   Аусель: Что ж, это мысль!
   Эстеффан: Ну, а проблема совместимости? Вечно видеть одни и те же лица  -
это, знаете ли...
   Доремю: Господа, о чем вы толкуете? (Облапив Биллендона, с  горячностью.)
Да я.., в такой-то прекрасной компании хотел бы прожить сто..,  нет,  триста
лет и умереть в один день, ей богу!.. Или вообще не умирать!
   Эстеффан: Но вы не будете против, если мы привлечем - ха-ха, - заманим  в
нашу  компанию  лучших,  умнейших,  талантливейших,  создадим  здесь   новые
Афины?..
   Доремю: Золотые слова!
   Биллендон, (иронически): Мир - приют, мир - убежище!..
   Кулинар: Это слишком все, господа, это слишком! Меры  никакой  не  знают!
Меру надо знать!

   - Так ли просят о чуде? - сказал странник.

   А у сель (слегка охмелевший, ударяет кулаком по столу): Господин Когль, в
конце концов, это ваша печаль!
   Нотариус (чирикая): Разве я отказываюсь?
   Эстеффан (настаивает): Все же как мы практически разрешим...
   А у сель (с величественным жестом): Не знаю. Пусть  это  совершится  само
собой, как и полагается.
   Нотариус: И немедленно? Или вы дадите нам время? Недостаточно продуманное
чудо, оно, знаете ли...
   Кулинap (подсказывает): Боком выйдет!
   А у сель (услыхав):