Но она не слышала меня. Она
продолжала петь. Древние люди Британии владели чашей, но упустили ее. Персы
знали о ней. Она пребывала и в Индии, и в Китае, и во всех христианских
землях. Но что это такое, дающее жизнь? Подвигающее людей на рискованный
поиск, ведущий к погибели? Всадники направляли неспешно громадных коней
своих. Когда будет соткан последний узор, они вырвутся на свободу. Но узор
еще не завершен.
  Никому не дано прозреть будущее, даже Богу. Они утверждают, что видят
будущее, но они видят прошлое, повторившееся опять. А истинное будущее не
откроется никому. Корабль плывет в медном небе, под ним блистает океан, а в
темных глубинах его рыщет тварь, что лишилась дома...
  
  Я поцеловал ее в губы, и песня иссякла. То была песня провидицы,
изрекающий невыносимую истину. Она снова спала в опийное забытье. Ветхие
строения над нами вновь сотряслись беспокойной дрожью. Они кренились и
скрежетали-камень терся о камень. Я задышал как запыхавшийся гончий пес. Я
опустился на мостовую рядом со спящей девочкой, пытаясь прийти в себя.
  
  Она неожиданно заговорила самым обычным голосом, но глаза ее оставались
пусты:
  
  - Всякий из нас, уроженцев Амалорма, наделен по природе своей неким
душевным чутьем. Это-не выбор наш и не какой-нибудь выдающийся дар. Моя
интуиция мне подсказывает, что тебе нужно найти Королеву-Козлицу в лесу.
  
  - В лесу? Но, малышка, здесь нет никакого леса!
  
  - Вон там.
  
  Она села прямо и показала,-но глаза ее так и остались пусты и незрячи,-на
брешь в стене, откуда сочился бледный свет лампы. То было окно, на одном
уровне с мостовой. И там не могло быть никакого леса.
  
  - Вон там,-настойчиво повторила слепая.
  
  Я тогда подобрался к окну и заглянул туда, но ничего не увидел. Я
протиснулся в узкий проем и свалился в тесную комнатушку, забитую
отсыревшими книгами и заплесневелыми пергаментами. Тусклый свет лампы
теплился за дверью из толстого стекла. Отодвинув ржавый засов, я открыл
дверь и направился к источнику света на короткому сумрачному коридору. Свет
стал ярче. Серый камень заблестел. На цепях, что свешивались с потолка,
колыхался громадный фонарь. За ним располагался прудик кристально чистой
воды, а на той стороне пруда возвышался исполинских размеров дуб,
источавший свежий аромат вечнозеленых лесов Аркадии.
  
  Здесь, в Миттельмархе, не было и быть не могло вольтеровой закрепленной
неподвижности природы, и особенно в самом центре его. Я приблизился к этому
дереву-лесу для слепой девочки. Но где же Королева-Козлица? Я огляделся,
ища глазами Царицу Козлов, не надеясь, впрочем, найти ее. Потом принюхался,
но ничего не почувствовал, прислушался, но ничего не услышал.
  
  Сжимая в руке рукоять шпаги,-что придавало мне уверенности,-я подошел еще
ближе к дубу, обогнув прудик по краю. Я вновь убедился, что мною движет
некое таинственное предопределение. Но как разгадать его? Я не мог даже
сказать, было оно милосердное или же злобное. И все же меня оскорбляла сама
мысль о том, что нечто-что бы там ни было-распоряжается мной, подавляя
свободную мою волю. Я обошел вокруг дуба и наткнулся на грубо сколоченную
скамью.
  На скамье этой восседала хрупкая старая дама в серебряном венце. Она
подняла на меня глаза-добрые, подслеповатые, покрасневшие. У нее была
беленькая бородка и заостренные уши, но,-в отличие от господина
Реньярда,-ничто в ее облике не указывало на то, кто она: зверь, человек или
гибрид. Ее полные губы раскрылись в беззубой улыбке.
  
  - Малышка прислала тебя ко мне?-Голос ее был высоким и легонько дрожал.
  
  - Да, мадам.
  
  - Что тебе было обещано?
  
  - Так сразу сложно сказать, мадам.-Со шпагой в руке я себя чувствовал
неуклюжим и каким-то несуразным. Я потихонечку прислонил клинок к дубу. Она
заметила неловкое мое движение.-Если у вас есть какая-то информация,
которая может представлять для меня интерес, я буду весьма вам признателен,
мадам. Может быть, мне обещано было убежище. Я спасаюсь теперь от
преследования врагов и ищу одну даму, с которой мы были вместе и которая
бесследно исчезла около часа назад. А вообще, мне все в голос твердят, что
я вышел на поиск Святого Грааля.-Тут я улыбнулся.
  
  - Малышка жалеет меня,-проговорила беленькая старушка.-Она присылает сюда
ко мне всякого, кто захочет прийти. Она-славное, мечтательное дитя. Если
вас оторвали от важных дел, сударь, приношу вам свои извинения. Я не сочту
вас поспешных уход невежливым.
  
  - Прошу прощения, мадам, я, возможно, излишне любопытен, но позвольте
задать вам вопрос: что держит вас здесь в одиночестве?
  
  - Я полагаю, привычка, сударь. И мои обезьяны, конечно. Они сейчас спят.
И мое дерево. Видели вы подобное дерево в каком-нибудь еще городе?
  
  - Нет, мадам. Но я все равно не пойму, где придворные ваши или посланцы
других монархов?
  
  - Мы давно вышли из моды.-Она подняла свои красные очи и посмотрела мне
прямо в глаза. На губах ее промелькнула улыбка.
  
  - Надеюсь, вы вскоре снова войдете в моду. Быть может, мадам, вы мне
подскажете, где искать джентльмена по прозванию Рыжий О'Дауд?
  
  - Рыжий О'Дауд-негодяй и бандит, сударь. Он затеял безумную бойню во всем
Нижнем Граде, совершенно бессмысленную и беспричинную. Моя охрана... все
четверо...
  погибли в сражении с этим придурочным гунном. И все же, когда он одержал
победу, он не потребовал ничего, не взял никаких трофеев, не стал притязать
на какую-то власть. Сие безразличие весьма странно, сударь. Он-настоящая
росомаха!
  Что вам нужно от него? Вы ищете мести?
  
  - Мне сказали, мадам, что он знает, где можно найти Грааль.
  
  - Я тоже об этом слышала, сударь.-Она почесала свою бородку искривленной
артритом рукою.-Но я не знаю, где он обитает. Он никого не посещает и
никого не принимает. Не издает никаких указов. Вовсе не по-королевски, не
правда ли, сударь? Даже как-то неподобающе. Ничего не решается, все
пребывает в подвешенном состоянии, и так продолжается вот уже двадцать лет.
Он не правит, но и не отрекается от престола. Не взимает никаких податей.
Что это, как не дикие действа неотесанного варвара, сударь?
  
  - Я надеюсь найти ответ, мадам.
  
  - Идите туда, сударь.-Она указала рукою на низенькую дверь.-Раз вы
говорите, вас преследуют враги, то вам своего безопаснее будет укрыться
там.
  
  - Очень вам благодарен, мадам.
  
  - Это я благодарна вам, сударь. И возьмите факел.
  
  - Если, мадам, я могу сослужить вам какую-то службу...
  
  - Нет, сударь, спасибо. Поесть мне приносит малышка.
  
  Я поклонился, пытаясь поцеловать ее руку, но она не позволила мне.
Тихонько смеясь про себя, она убрала за спину свое скрученное артритом
копытце и пожала плечами.
  
  - Удачи вам, сударь.
  
  Я отсалютовал ей шпагой.
  
  Я направился к выходу, который она указала мне. Погоня опять
приближалась. Я различал уже голоса Монсорбье и Бреснворта,-словно бы
отдаленный разнотонный лай. За спиной у меня Королева-Козлица неожиданно
проговорила:
  
  - Будь Тезей больше верен своей Ариадне, ей, может быть, не пришлось бы
пролить столько слез. Но познает ли мир столь могучую битву?
  
  То была явно цитата, но я не сумел распознать-откуда. Снова Тезей!
Похоже, Крит был повсюду. Весьма тревожное состояние для рационального
человека, который не сумел даже одобрить классических притязаний
французского парламента и чей латинский и греческий всегда, что называется,
оставляли желать лучшего. Что же касается упомянутого героя, я знал о нем
только то, что он имел пагубную привычку похищать нежных девиц, каковая
привычка имела весьма неприятные последствия для слишком многих афинян (по
крайней уж мере, доставила им ощутимые неудобства) и что, убив по
недоразумению родного своего отца, он сделался царем Афин. Были и другие
легенды.
  О том, как он сразил в битве последнего из чудовищ древней Земли и
положил конец царствованию богов. Не это ли имела в виду Королева-Козлица?
  
  За дверью оказалась какие-то каменные дебри. Я двинулся вперед, полностью
положившись на замысловатую схему подземелий Нижнего Града и вверив жизнь
свою милосердному Провидению. Я решил, что попробую все же найти Либуссу, а
если все-таки не смогу, тогда попытаюсь вернуться к князю Мирославу и
попросить помощи у него.
  
  Либусса! Я люблю тебя!
  
  Разум мой, кажется, отключился-я шел наугад, не разбирая дороги, по
глухим коридорам и узким лестницам, что уводили меня все ниже и ниже, в
темные недра Амалорма. Мой факел давал достаточно света, но дрожащее пламя
его не защищало от стужи. Я бы многое отдал за теплый плащ! Меня бил озноб,
зубы стучали. Я остановился перевести дух на площадке между двумя
лестничными пролетами, вперив невидящий взор в какую-то золотистую дымку,
разлившуюся внизу. Я даже не сразу сообразил, что гляжу на свечение
рассвета!
  
  Это насторожило меня. Я, вполне очевидно, находился теперь под землей, но
воздух здесь был таким свежим и теплым, каким он бывает весною в Саксонии!
Но все же потребность тела моего в тепле и удобстве пересилила нарастающую
подозрительность, и я продолжил свой спуск. Лестница привела меня в
громадный зал с высоким, как будто отвесным, сводчатым потолком,
изукрашенным замысловатою росписью и узкими окнами, сквозь которые лился
свет. Я как будто вошел в неф готического собора. Витражи на окнах
представляли простые сцены из сельской жизни, сработанные рукою некоего
гения, но что-либо разглядеть сквозь них было никак не возможно. На дальнем
конце зала,-всю обстановку которого составляли белые плиты каменного пола,
скамьи из темного оникса, резное деревянное кресло и стол,-сидела какая-то
сумрачная фигура. Сидящий сделал мне знак подойти поближе.
  
  - Наконец-то, фон Бек, выпало мне удовольствие приветствовать вас у себя.
Вы, как я вижу, совсем не похожи на моего давнего друга, вашего предка.
Хорошо, что вы все-таки разыскали меня.-Я не разобрал, мужчина то говорит
или женщина. Луч света, что падал из дальнего окна, слепил мне глаза и
мешал разглядеть лицо, окутанное этим светом, точно сияющим покрывалом. Я
моргнул и поднес руку к лицу, чтобы защитить глаза от слепящего луча.-Друг
мой, у вас есть одно преимущество.
  
  - Я только об этом и слышу в последнее время, сударь.
  
  Я все еще держал в руке горящий факел. Надобность в нем отпала, но я не
сумел найти здесь ничего, обо что его можно было бы потушить или хотя
бы-куда поставить. Теперь я попытался защитить глаза, прикрывая лицо
клинком шпаги. И не то чтобы свет этот был необычно ярким, просто он
обладал неким странным свойством: он как будто дрожал,-зыбкий,
непостоянный,-и именно зыбкость его, а не яркость ослепляла меня.
  
  Фигура поднялась на ноги. Силуэт ее окружала некая блистающая аура, и я
сумел разобрать только, что она-хорошо сложенная и высокая. Лицо ее
оставалось сокрыто сиянием, но у меня создалось впечатление небывалой,
неземной красоты.
  
  - Сударь, не соблаговолите ли вы разъяснить мне, где я и с кем говорю.
  
  - Отчего же нет, сударь. В данный момент вы находитесь в промежуточной
сфере, ибо половина комнаты сей пребывает в царстве земном, другая же
половина ее-в Преисподней. И хотя называют меня многими причудливыми
именами, мне всего предпочтительнее-Люцифер. Тот самый, кто заключал сделку
с графом Ульрихом, сударь.
  
  Я не поддался так просто. За последние дни я познал уже столько обмана,
что подобное заявление уж никак не могло убедить меня.
  
  - Весьма затруднительно в это поверить, сударь.
  
  - И тем не менее, это так.-Голос его был мелодичен, и держался он с
неподражаемой грацией. Люцифер шагнул мне навстречу. Только тут я заметил,
что рост его составляет уж никак не меньше двух с половиною ярдов!-Я не
могу предложить вам заключить со мной сделку, рыцарь фон Бек. Не могу я и
вознаградить вас как должно. У меня, видите ли, есть свои обязательства,
которые должен я чтить. Но у меня есть подарок для вас.
  
  Моя неуверенность все возрастала. Даже если он и не Дьявол, несомненно,
создание это наделено было великим могуществом.
  И снова мой страх проявился в этакой неуместной веселости:
  
  - Будь я проклят, сударь, но меня с детства учили не доверять дарам
Сатаны. Разве эти дары не приводят к весьма неприятным последствиям для
тех, кто решится принять их?
  
  - Я не стану вас уговаривать, сударь. Я обещал не использовать данных
средств для достижения своих целей. Ваш предок, Krieghund, сослужил мне
великую службу, добыв Грааль. Это он вызвал движение потока событий,
каковой и привел к нашей нынешней встрече. Не напомните ли вы мне, сударь,
тайный девиз вашего рода?
  
  - Тебе исполнить работу за Дьявола.
  
  - Точно так, сударь. И в чем же она заключается, эта работа, как вы
полагаете?-Голос его, красивый и нежный, убаюкал меня, но я все-таки не
поддался его гипнотическому эффекту, хотя это мне стоило немалых усилий.
  
  - Я так и не разобрался, сударь.
  
  - Нести гармонию человечеству. Искать лекарство от Боли Мира. Но вам на
собственном опыте пришлось убедиться, что определенные политические
эксперименты не могут унять эту боль. И вот теперь наступает то, что
алхимики называют "Согласием Светил". Вам понятно их рвение, сударь?
  
  - Я буду дьявольски вам признателен...-тут я в смущении умолк и
поправился:-Буду весьма вам признателен, сударь, если вы потрудитесь меня
просветить в данной области.
  
  - У них есть шанс изменить ход истории. Изменить самые принципы, что
лежат в основе деяний человечества. Тот, кто достигнет доминирующего
влияния во время Согласия Светил, изберет метод, определяющий, как Человек
обретет спасение свое.
  
  - Но все пути ненадежны, так, сударь?
  
  - Все пути ненадежны. Но я не в том теперь положении, чтобы выказывать
свои пристрастия.
  
  - Но ведь вы уже выказали их, сударь, иначе меня бы здесь не было, верно?
Если только вы-действительно Люцифер!
  
  - Но что вы изберете, фон Бек? Откуда мне знать. Я полагаю, вы заключили
союз с герцогинею Критской.
  
  - Похоже на то... да, сударь. Если только она еще жива.
  
  - Я хорошо знаю ее семью. Весьма выдающиеся умы,-все они,- пытливые,
ищущие, испытующие. Они и прежде уже помышляли добыть Грааль. И вы теперь
тоже ищете чащу, верно?
  Снова ищете чашу? Грааль, может статься, чует кровь фон Бека и ожидает
верного своего друга. Или он сам придет в руки к вам, отыскав некий
таинственный путь? Как вы, сударь, думаете?
  
  - Ничего я не думаю. Я вообще не задумываюсь о Граале. Все эти загадки...
у вас больше возможностей подобрать к ним ключи, нежели у меня.
  
  Похоже, упрямство мое доставило ему самое искреннее удовольствие. Он
тихонько рассмеялся.
  
  - Я не могу открыть вам, где теперь пребывает Грааль, равно как и то, под
какой он сокрыт личиной. Также я не могу прозреть, что станет с нами, когда
вы найдете его. Окажет сие благотворное воздействие или же принесет вред
немалый нам обоим! Но я-Люцифер, Дитя Утренней Зари. Такова уж природа
моя-рисковать. Я рискну, сударь, и поставлю на вас, как поставил когда-то
на вашего предка, и я очень надеюсь, что вы станете действовать к обоюдной
нашей выгоде!
  
  - Поставите, сударь? Рискнете? А мне говорили, что Бог уже отдал земные
царства в безраздельное ваше владение.
  
  - Воистину так.
  
  - Но тогда ваша власть должна быть беспредельной. По крайней мере,
достаточной, чтобы определять всякий ход событий! Любую судьбу!
  
  - Мое соглашение с Богом включает, в частности, пункт о том, что я не
могу вмешиваться в ход событий. Я могу лишь наблюдать за тем, что делает
человечество для своего спасения. Эмиссары мои-это те люди, чья
независимость мысли сформировалась уже в полной мере. Как у вас.
  
  - Сие, сударь, звучит как известная лесть Сатаны.-Я действительно
искренне изумился.-Вы говорите сейчас о Клостергейме? О Монсорбье? Фон
Бреснворте? Обо всей этой шайке, что пытается достать меня?
  
  - Никто из них мне не служит, фон Бек. Те, кто без стеснения использует
имя мое, могли с тою же легкостью прикрывать все деяния свои именем Божьим,
если бы только они посчитали, что сие лучше послужит их интересам. Они
отождествляют меня со своими глубинными извращенными устремлениями
властвовать над человечеством. Клостергейм, получи только возможность,
привнес бы войну и на Небеса, и в Ад. Его отношение ко мне весьма
специфично. Нет, я не отрицаю свои грязные и порочные качества; но в то
время, как я презираю их и пытаюсь их укротить, они, эти "слуги" мои, поют
им хвалу. И повторяю: эти растленные существа-такие же слуги мне, как
Клостергейм слуга Господу Богу.
  
  - Сударь, Я верю вам на слово: вы-Сатана. Но я должен знать, каково наше
с Либуссою место в сем грандиозном плане?
  
  - Она полагает, что вы с нею-две половинки одного яблока.
  
  - И она вам не служит?
  
  Он пожал золотыми своими плечами.
  
  - Как знать? Если воля ее сильна, она может добиться всего, на что
притязает для вас обоих, и установить, что-реальность, а что-пустая
абстракция. Теперь ей дан шанс-как и всем остальным-воплотить все мечты
свои в жизнь. Я бы даже сказал: она сильнее их всех. Но она, сударь, может
вас уничтожить в конечном итоге и тем самым разбить и мои надежды. Выбор, я
думаю, в немалой степени будет зависеть от вас...
  
  - Я так и не смог постичь, как можно сотворить новую реальность.
  
  - Это возможно только в период Согласия Светил. И лишь проявлением
непоколебимой воли. Сдвиньте границы человеческого восприятия мира, и вы
тем самым пересотворите миры заново. Как вы, сударь, сами должны понимать,
ставки в этой игре велики.
  
  Сия перспектива легла на раздумья мои тяжким грузом.
  
  - Так зачем вы меня сюда привели, сударь?
  
  - Я вас не приводил. Вы мне делаете честь, полагая, что я направляю пути
ваши! Начиная еще со Швейцарии, я пытался как-то пересечься с вами. В
Праге, в Карпатах... Но я не сумел застать вас одного! Не было случая,
чтобы вы оставались одни на достаточно долгое время. Да, у меняя были
причины желать встречи с вами... вы, разумеется, знаете о Парацельсе? Как
утверждают, он был творцом всех основополагающих идей вашей современной
натур-философии.
  
  - Да, Клостергейм упоминал это имя совсем недавно. Иные его почитают
великим алхимиком и утверждают, что его жизнь легла в основу историй о
Фаусте. Другие считают его шарлатаном. Но все согласны в одном: он пил
слишком много, и никто не стремился прибегнуть к его услугам.
  
  - Все утверждения сии верны. Он обладал выдающимся интеллектом- настоящий
новатор в области безошибочной интуиции. И запросы его были весьма неуемны.
И в его логике, и в репутации имелись существенные изъяны, но, возможно,
только такая личность... самовлюбленная, потворствующая всем своим
слабостям... и сумела бы вычертить карту извилистых троп к новому
пониманию...
  
  - В наши дни, сударь, сия точка зрения весьма популярна. Клостергейм
  упоминал некий меч.
  
  - Вот именно, сударь!-Мое замечание, похоже, доставило демону искреннее
удовольствие.-Этот меч оберегал его от врагов. Несмотря на всю его
невоздержанность... кого бы он ни оскорблял... что бы ему ни грозило... меч
этот всегда выручал его. Одной пьяною летнею ночью,-здесь, в
Майренбурге,-как раз перед тем, как вернуться в Прагу, Парацельс пустился
во все тяжкие. Предпринял этакий основательный поход по девкам и кабакам,
да так, что аж сам подпал под чары своих способностей к питию и
продолжительному услаждению плоти. В этом пьяном угаре он в конце концов
обменял свой меч на (привожу его собственные слова) благосклонность
сифилитичной шлюшки и две бутылки дрянного молдавского вина. И вскоре, как
вы, наверное, уже догадались сударь, он погиб при весьма загадочных
обстоятельствах. Что добавило новые краски к легенде о нем.
  Человек, получивший меч, вскоре понял, что предмет сей-слишком могуч для
него и странен. Он не на шутку перепугался и благополучно избавился от
меча, вручив его одному марокканскому завоевателю, к