ченного до божества демона из каких-нибудь темных
языческих верований, которые-исключительно из политических
соображений-возведены были в сан "святых".
  Может быть, Клостергейм, истины в мире и меньше, чем пышной лжи, но
крупицы истины этой дороже мне, чем гора вашей выдуманной романтики.
  
  Клостергейм, похоже, утратил уже интерес к обсуждаемой теме. Ему явно
  наскучило слушать мои излияния, которые к тому же,
насколько я понял, привели его в недоумение. Взгляд его, устремленный в
пространство, сосредоточен был на предметах, видимых только ему. Спутник
его слегка распахнул черный свой плащ, обнаружив под ним пышное одеяние в
турецком стиле. Он издал какой-то неопределенный звук. Кто он такой?-снова
спросил я себя. Какой-нибудь восточный монгол, решивший добраться до дома
самым быстрым путем-по воздуху?
  
  Сент-Одран вдруг заулыбался.
  
  - А не настало ли время, фон Бек, выкинуть этих двоих за борт и
посмотреть заодно, могут они летать с помощью хваленой своей магии или нет?
  
  Я рассмеялся, хотя ужас, смешанный с неуверенностью вновь обуял меня.
  
  Сент-Одран достал из походной кладовки вино и провизию. Наши одетые в
черное мрачные пассажиры не пожелали присоединиться к нам. Мы с шевалье,
впрочем, не стали их уговаривать и, усевшись на пол по-турецки, принялись
за еду-на раскачивающейся в миле, наверное, над землей платформе.
  Когда мы завершили трапезу мягким вальденштейнским flenser, Сент-Одран
вытащил из кармана свои часы. (Часов у него было двое-тщательно выверенных;
и он пользовался обоими.)
  - Мы уже скоро должны пролететь над Веной,-заявил он, сосредоточенно
глядя на циферблат.-При такой скорости мы еще засветло доберемся до
Адриатики. Вот это полет! Просто чудо, насколько он точен. Еще ни разу я
так не летал.-Он искренне восхищался своей же машиной. Порывшись в своем
ларце, где все инструменты его были свалены в беспорядке, шевалье достал
деревянную планку и кусочек древесного угля и снова занялся вычислениями.
При этом он то и дело вскакивал и выглядывал за борт гондолы.
  
  - Клянусь небом, фон Бек, не вижу причины, почему бы мы с вами- изучив
надлежащим образом течения ветра и воздушных потоков-не смогли бы рассылать
воздушные корабли во всему миру! Я начинаю склоняться к мысли, что на
различных высотах существуют различные типы воздушных течений, точно как
говорил тот стражник. Таким образом, получается, что мы теперь движемся в
главном южном потоке. Поднимаясь или же опускаясь на определенную высоту,
каждый корабль сумеет тогда войти в соответствующий поток воздуха и
передвигаться, по необходимости, от одного течения к другому. Знаете ли,
фон Бек, мне вдруг пришло в голову, что мы с вами могли бы открыть-и на
законных вполне основаниях-какую-нибудь торговую контору... мы были бы
первыми, кто приспособил современные воздушные судна для коммерческих
рейсов. Мы бы вытеснили в скором времени все морские перевозки! Нужно
обдумать это как следует, дорогой мой фон Бек. Неплохая возможность
получить прибыль законным путем... и имена наши станут еще достоянием
истории!-Все это он оглашал, не обращая внимания на молчаливых наших
пассажиров, для которых, похоже, мы с шевалье тоже как бы и не
существовали.
  Чем дольше летели мы в небе, тем грандиознее и неуемнее становились
прожекты Сент-Одрана. Вскоре он пустился в пространные описания летающих
барж-длиною этак в полмили-предназначенных для перевозки грузов. А к тому
времени, когда синева небес обратилась в пурпурное свечение и блики его
заплясали в вечернем безмолвии по шелку шара и облакам, шевалье рассуждал
уже о корабле размерами с целый город. Хорошо еще-красота заката весьма
впечатлила его и отвлекла от дальнейших умствований.
  
  Я полагал, что Клостергейм тоже должен хоть как-то проникнуться
благоговением перед великолепием природы, но когда я украдкою поглядел на
него, я заметил, что он лишь хмурится, вперив невидящий взгляд в это
пурпурное сияние, словно бы вспоминая то время, когда весь мир был
раскрашен в цвет крови,-дни его, Клостергейма, славы. А потом, и весьма
неожиданно, спутник его поднял руку, затянутую в перчатку, молча указывая
на юг.
  
  Туда, где над горизонтом громоздилась стена черных туч, взлохмаченных и
зловещих,-такая плотная, что казалось, там возвышается горный кряж.
Сент-Одран даже подался вперед со своею подзорной трубою. Он не сразу сумел
разобрать, что же это такое. Наконец шевалье опустил телескоп, со
встревоженным видом схватился рукою за подбородок и вновь склонился над
картами. Огня зажечь мы не могли, так что Сент-Одрану приходилось вертеть
лист так и этак, подставляя его под бледнеющий свет. Клостергейм заглянул
ему через плечо и тоже принялся сосредоточенно изучать карту. Шевалье
пробормотал что-то себе под нос, развернул еще одну карту, потом-еще.
  
  - Это не могут быть горы,-заметил я.-Хребта такой высоты просто не
существует.
  
  - Но это именно горы,-невозмутимо ответствовал мне Клостергейм.-Просто на
этих картах их нет. Справьтесь лучше по другим вашим картам.
  
  Сент-Одран угрюмо покосился на Клостергейма, окончательно, видимо,
убедившись в том, что пассажир наш не в себе.
  
  - Пожалуйста, помолчите, сударь. Мне и так сложно справиться с
управлением, без всякий еще идиотов, сообщающих мне, что какие-то горы
возвышаются себе там, где должна быть Вена!
  
  - Вы движетесь от Вены в противоположную сторону, сударь,-не без
некоторого торжества провозгласил Клостергейм.-Посмотрите на компас.
  Сент-Одран насупился, сверля Клостергейма недружелюбным взглядом. Мы,
безусловно, летели на север, хотя еще менее получала назад держались твердо
курса на юг. Но ведь не могли же мы не заметить такой радикальной перемены
ветра!
  
  - Клостергейм.-Шотландец мой посуровел.-Скажите-ка мне, любезный, вы
что-то сделали с компасом? Если так, то вы поступили весьма необдуманно,
проявив просто дьявольский идиотизм, ибо от этого может зависеть, выживем
мы или нет!
  
  - Ничего я не делал, Сент-Одран.
  
  Кроваво-алые облака обступили воздушный корабль со всех сторон и неслись
мимо нас, словно полки отступающей армии.
  На нас надвигались черные горы. Теперь уже стало ясно, что это именно
горы.
  
  Зазубренные вершины, слишком острые для силуэта туч-с каждым мгновением
они подступали все ближе и ближе. За ними сияли звезды, но я не сумел
распознать созвездий. Может быть, из-за влажности воздуха, искажающей
видимость, звезды казались огромными, каждая- размером едва ли не с Луну...
  
  Сент-Одран бросился к крану клапана. Он собирался спустить корабль на
землю! Его даже не волновало, с какой скоростью мы опускаемся... лишь бы
только опускаться. Но тут второй наш пассажир-молчун в турецком
наряде-сбросил свой черный плащ, обнаружив простеганное одеяние,
рассчитанное на холодную погоду. В правой руке его вдруг появился большой
кавалерийский пистолет; левой отвел он ударник затвора.
  
  Голос его был мне знаком:
  
  - Если кремень ударит о сталь, джентльмены, уже будет неважно, куда я
направлю свой выстрел. Соблаговолите оставить клапан в покое, шевалье!
Отойдите от крана, сударь!
  
  - Боже!-Сент-Одран узнал нашего таинственного пассажира.-Вы-молодой
герцог, верно?
  
  - Прошу прощения,-вмешательство Клостергейма явилось, как всегда,
бестактным и неуместным.-Разве я не представил вам герцога Критского?
  
  Но я не слушал его. Я смотрел в эти ясные, язвительные глаза за темною
маской-домино-глаза, привыкшие повелевать.
  
  - Это не герцог Критский!-В этом я был абсолютно уверен.
  
  Сент-Одран с Клостергеймом в недоумении уставились на меня, а лицо
мрачной фигуры, что угрожала нам пистолетом, озарилось улыбкой.
  
  Теперь я понял, в чем заключался источник всех этих слухов относительно
странных пристрастий герцога: наряжаться в женское платье и в таком виде
бродить по городу. Я также понял, почему упорные мои поиски герцогини
всякий раз заводили меня в тупик-она славно бы растворялась в воздухе,
подобно дыму. (А герцог при этом всегда почти был где-то рядом.) Я
задохнулся в восторге, близком к экстазу.
  
  - Самозванец?-приподнял бровь Сент-Одран.
  
  Я покачал головой. Все тело мое сотрясалось восхитительной дрожью.
  
  - Добрый вечер, миледи,-проговорил я, низко поклонившись герцогине
Критской.

                               ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

  Провалы, успехи и откровения. Описание Миттельмарха. Город в Осенних
Звездах.

  Настал серый вечер; мы летели среди молчаливых вершин невообразимо
громадного горного кряжа. Герцогиня Критская, твердо держа правой рукой
пистолет, левой откинула капюшон и сняла маску. Я жадно смотрел на нее,
пытаясь узреть на прекрасном лице ее некий знак, некий намек на то, что я
ей все-таки не безразличен.
  - Либусса.-Мы не были с нею любовниками, но именно благодаря ей оказался
я в этой странной стране, не обозначенной ни на одной из карт, стране,
наделенной телесною твердостью и в то же время проникнутой духом.-Либусса.
  Больше уже не смеясь, она признала меня быстрым движением сосредоточенных
глаз.
  - Мадам,-пылая гневом, пробормотал Сент-Одран,-нет никакой нужды в этой
мелодраматической позе!
  Либусса осторожно опустила свой пистолет с боевого взвода и положила его
на пол у своих ног.
  
  - Теперь уже нет, я согласна. Ибо вы выполнили свою часть сделки. -Она
вдруг потянулась и сладко зевнула, словно бы только пробудилась от сна.-Мы
вели с вами переговоры через Ойхенгейма, и это я вас снабдила столь
необходимым вам газом!
  
  Сент-Одран был сражен, едва ли не оскорблен. С неодобрением и испугом
смотрел он на громоздящиеся вокруг нас вершины гор, а потом его плотно
сжатые губы слегка приоткрылись.
  Лицо его выражало теперь несказанное изумление. Взгляд его впился в
западный горизонт. Проследив за направлением его взгляда, я разглядел
полосу розоватого свечения по ту сторону самых дальних утесов. Полоса эта с
каждым мгновением становилась все шире. Клостергейм и моя герцогиня не
выразили, однако, ни малейшего удивления. Солнце село каких-нибудь полчаса
назад... и вот оно восходило снова! Я бросил затравленный взгляд на компас
и тут же вспомнил, что стрелка показывает вообще в противоположную сторону
от той, куда должна бы показывать. Обстоятельство это, понятно, вовсе меня
не утешило. Я повернулся к востоку. Розовое сияние стало уже золотистым и
бледно желтым. Мне не требовалось больше уже никаких доказательств того,
что мы действительно очутились в волшебном царстве, существование которого
я недавно еще отвергал с таким пылом. Снедаемый любопытством, я вновь
обозрел устрашающие эти скалы. Далеко внизу серебрились узкие ленты рек;
среди черного камня утесов то и дело возникали зеленые пятна-долины.
Интересно, там жили обычные люди, или край этот был населен только злобными
троллями и прочею всякою нечистью. Если раньше я ничему подобному не верил,
то теперь я готов был поверить во что угодно!
  
  Однако солнце, поднявшееся из-за гор-ослепительно бронзовый диск,
нависающий над вершинами-оказалось знакомым, привычным светилом. Солнцем
нашего мира. Нам навстречу не вылетели никакие драконы и гиппокрифы, только
ласточки парили под нами в воздушных потоках. Утро в неведомом этом мире
выдалось на удивление теплым; стало едва ли не жарко, и вскоре мы все
поснимали верхние наши плащи. Сент-Одран замкнулся в себе. Он явно никак не
мог примириться с тем, что Либусса противостояла ему, пригрозив пистолетом;
и в то же время само приключение, как вполне очевидно, его взволновало.
Клостергейм же, небрежно облокотившись о край гондолы, делал какие-то
прозаические замечания относительно знакомых ему наземных ориентиров, над
которыми мы пролетали.
  Замечания свои адресовал он герцогине, но та, похоже, уделяла речам его
мало внимания.
  
  Перекрестные токи воздуха бросали корабль наш то туда, то сюда,-словно бы
нас направляла рука Талоса,-и вот мы плывем уже над зеленою чашей долин,
над лугами, не покрытыми снегом, над полянами ярких цветов позднего лета.
Здешние времена годы тоже были как отражение нашей реальности. Там, в своем
мире, мы могли бы сейчас пролетать над Швейцарией или Карпатами.
Нагреваемый солнцем воздух был свеж и сладок.
  Он словно бы располагал к вялой неге-целебный бальзам, обволакивающий мою
душу, в течение многих недель осаждаемую только страхами и тревогами.
Уныние мое словно рукой сняло.
  Под нами проплывала земля, крошечные домики, маленькие поселения, города,
опоясанные крепкими стенами. Древняя архитектура их казалась приятно
знакомой и напоминала мне старую германскую готику за тем исключением, что
ядра вражеских пушек, как очевидно, ни разу еще не потревожили этих замков
и башенок, устремленных ввысь, этих спокойных виадуков и рифленых
крепостных стен, этих аркад из резного гранита и известняка, выстроенных на
вершинах холмов, что возвышались над тихими реками, чьи крутые берега,
густо заросшие лесом, услаждали взор всеми оттенками зелени.
  
  - Это здесь, вы говорили, прошли полчища Ада?-спросил я Клостергейма.
  
  - Нет, не здесь.-Тут он сделал указующий жест рукою.-На западе. За
Ирландией. За горизонтом.
  
  Либусса,-не такая уже напряженная, теперь больше похожая на ту
необыкновенную женщину, которую встретил я по дороге в Лозанну,-любезно мне
пояснила:
  
  - Миттельмарх-не единое царство реальности, не какой-нибудь замкнутый в
себе мир, как вы его себе представляете. Он как волна перехлестывает ту,
нашу, реальность, то проникая в нее, то вновь отступая. Можно перейти из
одного мира в другой и даже этого не заметить. Но если вы преднамеренно
ищете вход сюда и знаете, где и когда возникают Точки Соприкосновения или
просто-когда дуют нужные ветры, вы сумеете проникнуть в Миттельмарх без
труда... что мы и сделали. Мы пересекли черту6 разделяющую миры,
приблизительно между Венгрией и Австрией. Срединный Предел занимает
громадную площадь в пространстве, многие тысячи квадратных миль... и
все-таки можно пройти сквозь него за какие-то считанные секунды. Или же
вдруг оказаться в каком-то другом царстве реальности Миттельмарха.
  Пространство и Время-явления не ограниченные, каковыми объявляет их
Разум, фон Бек. Ваша натурфилософия, основанная на анализе величин
неизменных, вряд ли может служить непогрешимейшим и отточенным инструментом
познания, на чем вы настаиваете с таким упорством. Подобною логикой,
сударь, вы заключаете мир в узкие, тесные рамки. А мы, алхимики, принимаем
мир в его сложности и беспредельности и не желаем сводить его к меньшему.
Мы тоже стремимся к постижению вселенной, но иными путями.
  
  Мне почему-то казалось, что словами своими она имеет в виду наказать
меня. Сладкая боль вдруг скрутила мне чресла. Я желал ее с такой силой, что
мог лишь молча стоять, застыв без движения, вцепившись обеими руками в край
борта гондолы, качающейся под громадным шелковым шаром. Немного придя в
себя, я спросил ее нарочито небрежным тоном, который дался мне не без
труда:
  
  - А что вы надеетесь отыскать в Миттельмархе, мадам? Почему вы направили
наш кораблю сюда?
  
  - Я ищу только то, чего ищем мы все, фон Бек. И поскольку Время теперь
спрессовано, ваш корабль несет нас к нашей цели быстрее самых стремительных
лошадей... и потом вынесет нас назад.
  
  - "Чего ищем мы все"? Но чего же, мадам?
  
  Она улыбнулась и так на меня посмотрела, словно бы подозревала, что
неведение мое-напускное.
  
  - Грааль. Интересы мои большей частью лежат в сфере алхимии. "Единение" и
"гармония"-вот два слова, наиболее употребительные в речи нашего цеха. А
Грааль, безусловно, олицетворяет собой эти качества?-Она не
спрашивала-утверждала.
  
  - Ваш предок верил, как верил и князь Люцифер, что Грааль принесет
облегчение сердцу, положит конец всем мучениям...-проговорил Клостергейм в
пространство.
  
  Сент-Одран, все еще не пришедший в себя и настроенный крайней враждебно,
обратился к моей герцогине:
  
  - Если вы, мадам, посвященный адепт, как вы сами только что заявили, вам
было бы много проще построить свой собственный воздушный корабль. Зачем вы
связались с нами?
  
  - У меня не было времени строить новый корабль. Необходимая мне
информация дошла до меня лишь недавно. К тому же, от вас мне потребен не
только корабль.
  
  Сент-Одран нахмурился.
  
  - Стало быть, здесь затронуты личности?
  
  Либусса отвернулась, и теперь я не видел ее лица. Я так толком и не
понял, что имел в виду мой приятель-шотландец, когда задавал ей этот
вопрос, но слова его, кажется, попали в точку.
  
  - Клостергейм уже предлагал союз,-продолжал Сент-Одран, подозрительно
сощурив глаза.-который из нас двоих надобен вам для достижения ваших целей,
мадам? Я так понимаю, фон Бек?
  
  Она вздохнула, а когда вновь повернулась к нему, лицо ее так и пылало
гневом.
  
  - Вы мыслите в правильном направлении, Сент-Одран, только слишком уж все
усложняете. Мы не исследуем никакого сверхзапутанного лабиринта... мы лишь
предпринимаем обычную поисковую экспедицию к местам, где всего вероятней
сокрыт Грааль...
  
  - Каковой Грааль фон Бек должен узнать, буде случится, что сокрыт он под
обманной личиной!-Приподняв шляпу, Сент-Одран почесал в затылке.-Но вот в
чем ирония: даже если мы и отыщем Священную Чашу, он, скорее всего, так и
не узнает, что он такого нашел.-Теперь шевалье успокоился, полагая, что
одержал несомненную победу. Я уже знал эту его установку. Избранная им
тактика привела именно к тому результату, к которому он и стремился.
Либуссе моей слова Сент-Одрана пришлись явно не по душе. Она закусила губу,
пальцы ее непроизвольно сжались. Будь в руках у нее пистолет, она бы,
наверное, с превеликим удовольствием разрядила его в шевалье. Сент-Одран же
с довольным видом обозревал долину, простиравшуюся внизу. Он все-таки
отомстил герцогине за то, что она его перехитрила.
  
  - Ну разве не прелесть,-манерно протянул шевалье.-Чудесный вид. И погода
просто замечательная.
  
  Либусса, не прекращая хмуриться, одарила меня таким взглядом, словно бы я
был собакой, достаточно смышленой, чтобы понять несколько слов из беседы их
и перестать потому слушаться приказаний хозяйки. Она не могла знать
глубинной потребности моего естества служить ей, быть ею любимым или хотя
бы ей не безразличным. Душа моя пела. Значит, я все-таки нужен ей! Пусть
для чего-то, но нужен! Но тут Сент-Одран резко подался вперед и схватил
пистолет герцогини, который она положила на пол.
  - Сейчас мы восстановим равновесие,-ослепительно улыбнулся он.
  
  Клостергейм презрительно покосился на наведенное на него оружие.
  
  - Я умирал столько раз, что мне уже все равно, умру я опять или нет.
  
  - Один выстрел, сударь, и мы все погибли.-Я себя чувствовал по-дурацки.
Меня словно бы разрывало на части. Я действительно не знал, на чью сторону
встану, если дело дойдет до открытого столкновения. Видимо, почувствовав
мои колебания, Сент-Одран пожал плечами и поднес руку с пистолетом к плечу,
как дуэлянт, готовящийся к выстрелу на поединке.
  
  - Почему бы вам, сударь,-вполне дружелюбно проговорила Либусса, -не
принять происходящее с приличествующим джентльмену спокойствием. Нам
действительно нет причин ссориться. Вы проделали свой хитрый трюк, мы тоже
прибегли к обману. Но теперь это уже позади, и нам пора перейти к
сотрудничеству-открытому, без обмана-что, кстати, в ваших же интересах. К
тому же, сие приключение принесет нам взаимную выгоду. И немалую, уверяю
вас, выгоду. Согласитесь лишь передать мне командование, и вы сами увидите,
что я честна по отношению к вам и справедлива. Еще засветло должны мы
добраться до места нашего назначения, где, как еще будет возможность у вас
убедиться, шансы на обогащение воистину безграничны. И друг ваш, сударь...
поверьте, ему не грозит никакой опасности. Ни с моей стороны, ни со стороны
Клостергейма.
  
  Собственная его поза этакого оскорбленного достоинства, похоже,
прискучила уже Сент-Одрану.
  
  - Просто скажите, куда именно