ли,  и вошло в обиход,  а
сами уже не летают...
   Летунья обошла план„р, чуть ли не принюхиваясь к нему, и начала целую
лекцию.  К  нам  стали  прислушиваться.  Но  Хелен  так  увлеклась,  что
продолжала рассказ,  без всяких деталей --  видно,  о  них говорить было
запрещено,  --  зато очень красочно.  Описала, как два таких вот "Короля
морей" сожгли руссийский крейсер в северном море,  один после того упал,
и летуну нипочем бы не выжить,  но товарищ его сел рядом и выловил друга
из студеной воды. Он даже взлететь попытался, чего никогда не удавалось,
но толкачи замочило водой, и ничего не получилось. Так они и качались на
волнах сутки,  ждали,  пока первый же  легкий шквал разнесет их план„р в
щепки.  Но на счастье проходил мимо торговый корабль,  подобрал героев и
их машину.
   Сквозь  собравшуюся толпу,  которая разразилась аплодисментами,  едва
Хелен  закончила рассказ,  пробился служитель.  Уставился на  летунью  с
явным восторгом:
   -- Простите... графиня Хелен?
   Я  уже  давно  делал  летунье  знаки,  но  только  тут  она  виновато
замолчала.
   -- Никаких  комментариев!  --  отрезала Хелен,  и  мы  ушли,  оставив
посетителей в приятном недоумении.
   -- Теперь  каждый  будет  знать,  что  знаменитая  летунья  в  Стране
Чудес...
   -- Ладно... И так бы слух пошел...
   Ругать ее я не стал.  Уж больно был хорош рассказ. Конечно, если Марк
тут,  и до него дойдет слух о Хелен, он сразу ударится в бегство. Но тут
ли маленький принц... вот в чем вопрос...
   Мы поднялись в лифте на этаж выше.  Прошли по залу магнетизма --  там
показывали,  как магнит тянет железо,  желающим предлагали попробовать и
разнять два исполинских магнита.  Посреди, в прозрачном стеклянном кубе,
плавала огромная магнитная стрелка,  указывая на север.  Очень много тут
продавалось лечебных магнитов --  от браслетов, которые спасают от удара
и  улучшают память,  и  до магнитных сундуков,  полежав в  которых можно
исцелить любые болезни.  Торговля шла бойко, похоже, все тут позволялось
при  желании купить.  За  сундуки,  правда,  никто деньги выкладывать не
спешил --  даже в  Миракулюсе не  стоит демонстрировать такие богатства.
Зато многие платили стальную марку за право полежать в  сундуке четверть
часа.  Мужчины нарасхват брали магниты-подковки и  пили железистую воду.
Уж не знаю,  насколько это средство эффективно,  но то что модно --  это
без сомнения.  Дамы хихикали,  в наигранной стыдливости отворачиваясь от
кавалеров. Зато отыгрывались возле стенда, где продавали магнитные маски
на  лицо,  избавляющие от  морщин.  Стоили они совершенно чудовищно,  но
маски покупали.  К Хелен привязался служитель,  пытаясь уговорить купить
магнитный  браслет  "который  косточки  вправит  так,  что  и  следа  не
останется!"  Летунья  остановилась,   и  на  миг  я  решил,  что  сейчас
высокородная графиня полезет за деньгами.
   Оказывается, плохо я ее знал.
   Очень коротко и  ярко летунья объяснила служителю,  что  ему делать с
браслетом,  как  применить,  и  что  случится,  если он  еще  раз к  ней
подойдет.  Бледный служитель исчез в толпе --  видимо знал,  что если уж
аристократия сердится, то гнев ее бывает сокрушительным.
   -- За что ты его так? -- спросил я.
   -- Шарлатанство это.  Наши лекари проверяли,  ни  от  чего магниты не
лечат.
   -- Правда? Так может, он не знает...
   -- Да вс„ они знают...  Тут работать, и не знать -- надо совсем тупым
быть. Магнит железо любит, а человечья плоть ему без разницы.
   Она  глянула  на  женщин,  выслушивающих рассказ  о  чудесной  маске,
усмехнулась:
   -- Вреда-то  не  будет,  только и  пользы никакой.  Разве что Державе
польза...
   -- Миракулюс принадлежит Дому?
   -- В основном. Есть акции у частных владельцев, у городов и провинций
немного. А в основном -- Дом владеет.
   -- Умно.
   -- И не говори. От Миракулюса дохода больше, чем от любого рудника.
   Покинув  зал  магнетизма,   мы   продолжили  восхождение  по   этажам
Хрустального Дворца.  Вскоре  у  меня  начало  рябить в  глазах,  а  все
увиденное и услышанное спуталось.
   Чего стоил один лишь оружейный зал!  Умом я  понимал,  что  все равно
самых хитрых и новых вооружений не показано,  не то место. Но все равно,
хватало того,  что я видел лишь мельком,  того,  о чем только слышал,  и
такого, о чем и не догадывался.
   Пулевики -- старые, кремневые, и новые, в которых пуля и порох вместе
в картонную гильзу зажаты.  Ручные пулевики -- и револьверы, и перечницы
многоствольные.  Скорострельные пулевики -- правда, только самые старые,
эти тайны Держава до сих оберегает ревностно. Огнеметы -- и большие, где
меха пять человек качают,  такие обычно на  крепостных стенах ставят,  и
мелкие, ручные, где заранее в медный цилиндр сжатый воздух накачивают, а
потом стоит лишь кран повернуть...
   Ручные  бомбы   --   и   мелкие,   и   большие,   медные,   чугунные,
керамические...
   Пушки --  самых разных калибров, с ядрами обычными и взрывающимися, с
нарезным стволом, с ракетным зарядом, с зажигательной смесью...
   А уж оружия попроще --  мечей,  кинжалов, арбалетов и луков.... Глаза
разбегались.  В  зале в основном толпились мужчины и дети,  женщин почти
что и не было. Воняло порохом -- за отдельную плату позволяли стрельнуть
из простенького пулевика в толстый дубовый щит. Этим развлекались больше
мальчишки.  Я  стал  приглядываться --  здесь было  полно ребят возраста
Марка. Нет, конечно, его не оказалось...
   Под  самой  крышей  Хрустального Дворца,  в  залитом  красным  светом
заходящего    солнца    пирамидальном    зале,    помещалось    "Царство
Электричества".  Хелен здесь явно было интересно,  мне --  не  очень.  Я
посмотрел,  как  с  треском  проскакивают между  медными  шарами  искры,
потолкавшись в  очереди,  подставил  руку  под  щелчок  электричества от
медной  пластины --  забавно,  конечно...  На  высоких подставках стояли
дуговые лампы --  и  служители виновато объясняли,  что  их  зал следует
посещать  вечерами,  чтобы  вдоволь  полюбоваться  электрическим светом.
Впрочем, желающие могли посмотреть на него в специальной темной комнате.
Я заглянул --  это,  как ни странно,  было бесплатно.  Зрелище оказалось
таинственным,  но  унылым.  Между  двумя  угольными стержнями трещала  и
билась электрическая дуга. Света от нее было, по-моему, чуть больше, чем
от  стеариновой свечки,  причем  неприятного,  режущего  глаз.  А  когда
экскурсовод стал объяснять,  что электричество добывается в  специальной
динамической машине,  на  которую пошло сто килограммов меди и  тридцать
килограммов железа,  а крутит ее водяное колесо... Глупо это все, что уж
тут говорить.  За  такие деньги получать неприятный свет?  Куда уж лучше
газовый рожок,  которыми в  больших городах новые  дома  оборудуют,  или
карбидный фонарь...
   И  только в  одном  месте  этого расхваленного,  но  скучного зала  я
остановился как  вкопанный.  Там  показывали  электрическую машинку  для
взрыва пороха,  пригодную и  в  военном деле,  и  в  разных строительных
работах.  Показывали, конечно, не в работе -- стали бы они так рисковать
своим драгоценным стеклянным дворцом... Никто особо и не смотрел на этот
макет.  Только  я  --  потому  что  маленький цилиндрик,  где  хранилась
электрическая искра для запала, был мне знаком.
   Подошла Хелен. Глянула, кивнула:
   -- Да,  конечно.  Запал на план„ре электрический.  А ты что думал,  я
каждый раз фитиль поджигаю?
   -- Нет, но... разные есть штуки...
   -- Ну,  правильно,  раньше мы  использовали химический запал.  Только
недели не  проходило,  чтобы он  сам по  себе не сработал,  причем когда
ненужно. А с электрическим -- гораздо надежнее. Я довольна.
   -- Надо же.  Все таки есть одно полезное применение, -- признал я. --
Не буду больше судить сгоряча...
   -- Правильно. Ну что, граф, нет тут сыночка нашего?
   Я мрачно улыбнулся.
   -- Пошли тогда.  Я устала как собака.  Да и поздно уже. Или ты хочешь
на дуговые лампы посмотреть?
   -- Вот еще забава. От них глаза болят. Идем.
   Спускались мы по лестнице,  неторопливо,  у  лифтов собралась слишком
большая очередь.  Видно все торопились по ресторанчикам,  гостиницам,  а
кто и на последние паромы. Небольшая толпа еще была в кунсткамере, но ни
у меня, ни у Хелен не было желания любоваться уродами.
   Уже на втором этаже я остановил Хелен.
   -- Подожди. Мы тут не были.
   -- "Железная сокровищница"? Принцу тут делать нечего, он на это добро
в Версале насмотрелся...  --  буркнула летунья. Но все же неохотно пошла
за мной.
   Марка  здесь  не  было.  Да  и  людей уже  немного оказалось,  больше
стражников в  штатском,  потому что зал и  впрямь был похож на  кладовую
влиятельного   маркиза.    Большинство   посетителей   собралось   возле
старичка-экскурсовода, надтреснутым голосом рассказывающего о железе.
   И вот тут, как ни странно, мне стало по-настоящему интересно.
   -- Скажите, что более ценно... -- в одной руке старик держал железный
брусок, если на взгляд судить -- так сотой пробы, не меньше, в другой --
несколько булыжников. -- А, господа?
   Разумеется,  все понимали, что в вопросе подвох. Некоторые, видимо, и
ответ знали --  улыбались тихонько,  но  не  отвечали.  Довольный старик
продолжал:
   -- И правильно делаете, что молчите...
   -- Что за чушь,  разумеется,  ценнее железо!  -- не выдержал какой-то
аристократ, по виду -- мелкий барон или даже просто шаттлэн.
   -- Я  не  спрашиваю о  цене!  --  старик протестующе покачал головой.
Тяжело опустил брусок и камни. -- Я говорю о ценности.
   -- Все равно,  --  говорящий оглянулся в поисках поддержки.  -- Такой
брусок стоит изрядных денег. А камни...
   -- Значит -- дело в ценности железа?
   -- Конечно.
   -- А  между тем в  этих камнях железа не меньше,  чем в слитке.  Даже
более, на взгляд скромного рудознатца.
   Добившись ожидаемого внимания, старик продолжал:
   -- Железа,  ниспосланного  Господом,  в  земле  много.  Очень  много,
поверьте.  Но  металлы,  подобно людям,  испытывают любовь --  как мы ее
называем, сродство. Железо состоит в сильном сродстве с водой, воздухом,
с другими природными элементами.  И чтобы разбить этот союз, высвободить
железо в чистом виде, годится лишь редкая порода...
   -- Я знаю,  рудознатец,  -- спорщик не сдавал позиции. -- У меня есть
шахта.
   Старик кивнул:
   -- И  много ли  она дает железа?  Нет,  нет,  я  не  пытаю о  цифрах,
любезный господин! Скажите, прибывает ли добыча, или падает?
   -- Меня устраивает, -- уклонился тот от ответа.
   Рудознатец развел руками:
   -- Высокородные  господа,  полагаю  здесь  многие  владеют  железными
рудниками...  И я рискну предположить,  что добыча железа год от года не
увеличивается.   А  ведь  наука  шагнула  вперед,  теперь  редкая  шахта
обходится без  паровой машины...  Я  веду свою речь к  тому,  что  когда
божественные законы любви вступают в силу,  то человеку не дано устоять.
Не так ли?
   Если только что  слушатели были напряжены,  то  эта  фраза напряжение
сняла.  Не прост старик,  и понимает,  как успокоить аристократов.  Дамы
заулыбались,  поглядывая  на  кавалеров,  те  снисходительно взирали  на
старого рудознатца.
   -- Так и  божественные законы сродства минералов...  человеку дано их
постигнуть,  но не дано превзойти.  Мы научились разбивать хрупкие союзы
железа,  но  подлинное сродство обойти  не  можем.  Вот  почему  железо,
которого еще  так  много  в  земных недрах,  не  дается нам.  А  давайте
представим, как изменилась бы жизнь, будь железо легко доступно?
   -- Оружие, -- предположил кто-то.
   -- Да,  --  радостно согласился старик. -- Первое, что приходит на ум
-- оружие.  Низкопробное железо не  так уж  и  дорого,  но  оно не может
превзойти оружейную бронзу,  идущую на простые клинки и пушечные стволы.
А вот настоящий булат, высокая сталь -- дороги, и становятся все дороже.
Между  тем  лишь  высокая  сталь,  сваренная хорошим мастером,  способна
отрешиться от сродства к  элементам и  служить в оружейном деле.  Стволы
пулевиков,  хорошие клинки --  все это высокая или булатная сталь. Ее до
обидного мало, даже ювелирное железо, идущее на монеты -- не годится для
пулевика.  А  будь оно доступнее...  рядовой ополченец мог бы вооружится
скорострельным пулевиком.
   -- Холопам  --  пулевики?  Благодарю  покорно!  --  основной  спорщик
радостно ухватился за эту промашку. -- Нет уж, лучше без этого!
   -- Почему  же?  --  притворно изумился рудознатец.  Такой  разговор у
него, видно, каждый день происходил.
   -- Почему?   Да  потому,  что  тогда  чернь  разграбит  з(мки,  убьет
сеньоров, опустошит города. Нельзя будет ночью на улицу выйти, за каждым
углом притаится бандит с пулевиком!
   -- Зачем же черни бунтовать?  Если железо станет доступно всем,  если
наступит сказочный железный век?  Урожаи поднимутся,  добротная железная
утварь появится в каждом доме, строительство неизмеримо облегчится...
   -- И  не  станет ни богатых,  ни бедных,  --  фыркнул аристократ.  --
Утопия,  старик.  Утопия в чистом виде.  Может быть ты и знаешь побольше
моего о сродстве элементов,  но уж о природе душ я тебе могу рассказать!
Крестьянин не  плуг  поспешит сковать,  если  ему  дать железо.  Он  меч
захочет! И пойдет в леса, грабить проезжих, резать стражу...
   -- Почему же...
   -- Да  потому,  что  у  божественной любви  свои  пути,  прихотливые!
Порадуйся лучше,  что Бог в  своей милости не  дал людям достаточно ума,
сродство железа разбивать.  Иначе  не  стоял бы  тут,  рядом с  умными и
добросердечными людьми, а прислуживал бандитам, у которых кулак побольше
головы!
   Раздался взрыв  смеха.  Хелен,  устало прижавшаяся ко  мне,  тихонько
сказала:
   -- Браво.  Рудознатец не  дурак,  но ведь этот баронишко захудалый --
умнее.
   -- Полагаешь?
   -- Конечно.
   -- Милостивый господин,  --  старик  склонил голову.  --  Я  не  смею
спорить,  но, видно, лишь сам Господь мог бы нас рассудить. Нам не дано,
увы, знать, как сложилась бы жизнь, стань железо вещью обыденной...
   -- Такого и быть не могло, -- безжалостно добил его аристократ.
   -- А  вот  тут  вы  не  правы,  господин...  --  старик оживился.  --
Известно, что еще в средние века, в году тысяча четыреста пятидесятом от
обожествления Искупителя,  в британских землях добывали железо из земли,
ныне непригодной для обработки...
   -- Видно, все и добыли!
   Снова хохот. Аристократы потешались от души.
   -- В Китае,  наряду с тайной гибкого стекла,  так долго не дававшейся
державным мастерам,  знали и секрет добычи железа... -- рудознатец почти
кричал в меру своих слабых сил,  --  из пустой породы.  Но потом Чингиз,
будущий руссийский хан, взял Пекин, и велел отсечь головы всем мастерам,
сказав, что только трус прикрывает себя латами...
   -- Надо же, а я думал, что он небольшого ума был человек!
   Смех...
   -- Пойдем,  --  сказала Хелен.  -- Про булаты он уже рассказывал, это
так, напоследок.
   Я  кивнул,  и  мы тихонько двинулись к выходу.  Неприятно было видеть
унижение старого мастера,  пусть он и  заслужил его пустыми разговорами.
Уже на улице я спросил летунью:
   -- Интересно, а он прав?
   -- О чем ты?
   -- О том, что люди умели добывать железо из пустой породы.
   -- Да. Уверена, что да.
   -- Но  почему никто не  пытается восстановить секрет?  Ведь  это  так
изменило бы всю человеческую жизнь!
   -- Ты сам ответил.
   -- Хелен, я не понимаю.
   -- Ты все-таки не настоящий аристократ...  --  смягчив слова улыбкой,
летунья пояснила: -- Вся жизнь, и у нас, и в Руссии, и в Китае, зиждется
на железе.  Оно --  мера стоимости. Как прикажите торговать, если железо
упадет в цене?
   -- Есть еще серебро, золото наконец... медь...
   -- Все  давным-давно завязано на  железо.  Все сокровищницы наполнены
им.  К тому же железо --  не бесполезное золотишко, которое годится лишь
на дешевые украшения.  Это и деньги,  и товар.  Железо прочно и красиво.
Началась война -- и ты пустил его на оружие, например. Понимаешь теперь?
   -- Но все равно, выгоды были бы несравнимы...
   -- Для кого,  Ильмар? Накопления Дома, или запасы Церкви -- огромны и
разнообразны.  И все же они в основном в железе. Для мелких аристократов
более того, кроме шахты-другой у них и нет ничего. Кто же захочет рубить
под собой сук?  Кто пожелает разоряться ради того, чтобы крестьянин имел
железный плуг, а ребенок играл стальным ножиком? Кому это надо?
   Я  даже  остановился.  Мысль  была  такой  ослепительно-яркой,  такой
простой, такой чудесно все объясняющей...
   -- Хелен...  Маркус  спер  книгу,  в  которой описана тайна  дешевого
железа!
   Она даже не удивилась. Помолчала, потом пожала плечами:
   -- Не знаю. Мне это не приходило в голову.
   -- Точно!
   -- Ильмар, слишком уж просто.
   -- А что тогда? Ну что?
   Хелен посмотрела мне в глаза:
   -- Ильмар, не дай Господь нам это узнать.


                            Часть четвертая.
                             Страна чудес.


   Глава первая,  в которой я дважды нахожу принца Маркуса,  а Хелен оба
раза смеется надо мной.

   Ни  один город в  мире,  даже Париж или  Рим,  не  выглядят ночью так
красиво, как Миракулюс.
   Все сияет!
   На аллеях зажглись газовые фонари,  причем зажглись сами по себе,  ни
одного фонарщика я не увидал.  То ли к ним шли электрические запалы,  то
ли применялось что-то еще более хитрое.  Хрустальный Дворец весь сиял --
верхний  этаж  мертвенным  светом  дуговых  фонарей,   остальные  --  от
нормальных  ламп.  На  нижних  ветках  деревьев  раскачивались маленькие
зажженные  фонарики,   их  развешивали,  быстро  скользя  на  деревянных
роликовых коньках,  подростки в униформе.  Разноцветными огнями пестрели
пиццерии,  ресторанчики,  пивные. И людей меньше не стало, наоборот, все
переместились из павильонов и дворцов на аллеи.
   -- Мне надо заглянуть на план„рную,  --  сказала Хелен. -- Пойдешь со
мной, или подождешь?
   -- Подожду, -- решил я. -- Давай встретимся вон там, у сцены...
   Огромный открытый театр и впрямь был одним из центральных мест ночной
жизни.  Никакой платы за  билеты не  бралось,  люди  просто сидели перед
сценой за столиками,  пили,  ели и общались,  особо и не глядя на сцену.
Хелен кивнула,  и  двинулась по аллее.  А  я присел за свободный столик,
заказал подавальщице коньяк  и  кофе,  уже  начиная привыкать к  местным
ценам, и погрузился в раздумья.
   По  всему выходило,  что наша авантюра обречена на провал.  Нет здесь
Марка,  и не было никогда.  Еще день-другой мы его поищем, а потом? Нет,
для меня все понятно --  надо бежать.  А  как поступит Хелен?  Повинится
перед Домом? Убежит со мной? Или решит сдать меня Страже?
   Честно говоря,  я  боялся последнего.  Наш  странный альянс был столь
хрупок...  столь необычен. И ладно бы это. Мне всегда нравились подобные
неустойчивые отношения.
   Беда в  том,  что соединила нас не  любовь...  не  то  "сродство",  о
котором так  вдохновенно толковал старый  рудознатец.  Стремление спасти
свою шкуру, причем за счет другого.
   А из дурного семени не вырастет добрый плод.  Сейчас мы ищем Марка, а
завтра будем ловить друг друга...
   Я  сделал  маленький глоток  коньяка.  Посмотрел на  сцену.  Шел  там
какой-то водевиль из современной жизни.  Актеры то ли не в духе были, то
ли просто посредственные,  но играли неважно. Зато острили удачно, видно
текст писал хороший комедиант.  Временами шутки пробивали даже увлеченно
жующих аристократов, и те начинали аплодировать.
   Водевиль был  про  Дом,  и  про  самого Владетеля,  который недоволен
роскошью Миракулюса,  превзошедшего Версаль. Вот Владетель и размышляет,
не   перебраться  ли   всему  двору  на  Капри,   чего  очень  не  хотят
придворные...
   Действие шло  на  самой-самой грани измены.  Спасало актеров лишь то,
что Владетель был потрясающе мудр,  красив и отважен,  так что ни у кого
язык  не  повернулся  бы  назвать  водевиль  насмешкой  над  ним.   Зато
аристократы,  лебезящие