скоро узнает, кто там собрался, но сначала разберется в
их плане. И вот он приблизился, а они  говорили  о  заговоре,  о  других
союзниках и о том, что надо обратить народ Тобин-Сера против Сартола;  и
Ньялль все  более  отчетливо  понимал,  что  ему  следует  сделать.  Все
сомнения в вине Бадена и правоте Сартола испарились за несколько секунд.
Он был уже так уверен в правоте Сартола, что почувствовал себя  в  силах
убить этих магов, о чем еще недавно и помыслить не мог.
   Чуть позже, услышав уже достаточно, он вышел на  поляну,  поднял  над
головой церилл  и  заставил  его  сиять  светом  справедливости  подобно
молнии, готовой обрушиться на изменников.
   За последние несколько дней многое изменилось, он снова  хотел  жить,
вернул себе цель и страсть, вернул самоуважение. Но ничто не  могло  его
подготовить к потрясению, которое старый Магистр испытал, увидев молодых
магов.  Он  сначала  решил,  что   это   их   Неприкаянные   духи.   Но,
приглядевшись, он понял, что эти двое были людьми из плоти и крови,  что
не укладывалось у Ньялля в голове.
   Он долго молчал, не зная, что и  подумать.  А  они,  словно  им  было
неважно, что он  потом  наговорит  Сартолу,  не  обратились  в  бегство,
несмотря на заметный по их глазам охвативший их страх и отчаяние.
   Сонель тоже смотрела на  него,  но  по  ее  лицу  он  ничего  не  мог
определить.
   Наконец Ньялль опустил церилл и приглушил его свечение.
   - Надеюсь, вы простите меня, - сказал он, глядя на молодых  магов,  -
но я не знаю, радоваться ли,  что  вы  живы,  или  требовать,  чтобы  вы
сдались и предстали перед судом.
   - Мы не предатели! - вспыхнул Джарид. - И Сонель тоже! И уж тем более
Баден, Транн и Оррис!
   - Я знал, что вы это скажете, - холодно сказал Ньялль. - Ведь Баден -
твой дядя.
   - Зная меня, - относительно спокойно сказала  Элайна,  -  мог  ли  ты
ожидать, что я обвиню Сартола в убийстве Джессамин и  Передура?  Что  он
загнал нас с Джаридом в Рощу Терона?
   У Ньялля пересохло во рту, он не знал, что и  ответить.  Элайна  была
ученицей Сартола, они были близкими друзьями. Сартол говорил о ее гибели
так, что сердце разрывалось. Но вот  она  стояла  на  поляне,  живая,  и
заявляла, что Сартол хотел ее убить. В этом не было смысла,  но  был  ли
смысл Элайне лгать о таких вещах?
   - В-вы действительно были в Роще Терона?
   - Да.
   - И ушли оттуда живыми?
   - Да.
   - Вы говорили с ним? Выполнили миссию отряда?
   - В общем, да, - сказал Джарид осторожно,  но  уже  не  враждебно.  -
Терон не имеет никакого отношения к этой истории, но он помог нам искать
виновных.
   Ньялль покачал головой:
   - Те, из Излучины, они действительно...
   - Когда мы приехали, они были уже мертвы, - сказала Элайна.  -  Транн
был с нами. Но, учитывая то, что рассказали Баден и Оррис,  а  несколько
раньше Терон, мы поняли, что это были лишь двоими прибывших в  Тобин-Сер
совершать преступления* за которые сейчас судят наших друзей.
   У Ньялля кровь застыла в жилах.
   - Чужеземцы?
   Они снова кивнули.
   - Что им нужно?
   - Мы точно не знаем. Но они, похоже, собираются ослабить Орден, чтобы
мы не смогли спасти Тобин-Сер от вторжения.
   - Вы думаете, Сартол связан с этими людьми?
   - Так сказал Терон. А Баден и Оррис  уверены,  что  люди  в  Излучине
узнали Сартола и хотели с ним заговорить, но он их убил.
   Магистр перевел дыхание, пытаясь осмыслить услышанное. Он  знал,  что
все трое пристально смотрят на него, наблюдая за реакцией.  Над  поляной
зависла неловкая тишина, которую прерывали лишь потрескивание  сучьев  в
костре и далекий крик козодоя. Несколько минут назад он собирался  убить
этих магов как предателей. Теперь.., теперь он не знал, что и думать. Их
обвинения были не более убедительны, чем те, что Сартол выдвигал  против
Бадена и его друзей. Впрочем, даже менее. Сартол, в конце концов, привез
в Амарид посохи Джессамин и Передура, и у него были свидетели.
   Но Элайна и Джарид заявляли, что Сартол, а не Оррис убил Премудрую  и
ее помощника, что они были в Роще Терона и что их  туда  загнал  тот  же
Сартол. Это был полный бред, но, слушая их  рассказ,  Ньялль  интуитивно
почувствовал какое-то зерно истины. Само присутствие молодых  магов,  да
еще в добром здравии, заставляло усомниться в правоте Сартола; что-то  в
их поведении убедило Ньялля не убивать  их  бездумно.  Как  бы  ни  была
ужасна эта мысль, Ньялль заставил себя рассмотреть возможность того, что
Сартол лгал всем.
   - У вас есть доказательства, хорошо. Докажите.
   - У нас  есть  некоторые  вещественные  доказательства,  -  осторожно
сказал Джарид. - Остальное тебе придется принять на веру.
   Элайна провела напряженной рукой по волосам:
   - Было бы больше, но Сартол почти все уничтожил.
   - Вы видели, как он это делает?
   - Нет, мы сделали такой вывод.
   Ньялль снова глубоко вздохнул:
   - Тогда, может, вы мне  покажете  то,  что  у  вас  есть?  Посмотрим,
достаточно ли этого.
   Увидев улики, Ньялль не был полностью  переубежден,  но  его  вера  в
Сартола основательно пошатнулась. Джарид и Элайна, конечно,  побывали  в
Роще Терона, но предметы, которые они показали, хоть и  очень  странные,
не доказывали со всей очевидностью, что страну терроризируют чужеземцы.
   - Вам  надо  рассказать  это  всему  Ордену,  -  сказал  он,  нарушая
затянувшуюся тишину. - Идем со мной, вы сможете завтра присутствовать на
суде.
   - Нет! - Сонель заговорила впервые со времени появления Ньялля.
   - Ты не можешь противиться, Сонель. Мне даны полномочия...
   - Я знаю, что ты не дурак, Ньялль. И еще я знаю, что  ты  не  станешь
сознательно вредить Ордену и его членам. - Она вышла вперед,  высокая  и
прямая, и встала перед ним, глядя ему в глаза. - Но, похоже, ты выслушал
много и не услышал ничего. Эти молодые  люди  -  единственные  свидетели
преступлений Сартола. Он уже пытался убить их. Если  ты  отведешь  их  в
Амарид, он обязательно совершит вторую попытку.
   -  Я  отвечаю  перед  Орденом,  Сонель!  Ты   обвиняешь   Сартола   в
предательстве и убийстве, а он говорит, что преступники - Баден и Оррис.
Я сам не могу судить, кто лжет, а кто нет. Это должен решать весь Орден.
   - Очень хорошо, - мягко сказала она. - Но этих двоих не обвиняли ни в
чем, кроме гибели. Конечно, твой долг не велит тебе подвергать их  жизни
опасности.
   - Я не уверен, что их жизни в опасности. Это ты утверждаешь.
   - Довольно и возможности! - Сонель потеряла  терпение.  -  Подумай  о
том, что ты от них услышал! Посмотри на то, что они  привезли  с  собой!
Или ты верен Сартолу, а не Тобин-Серу?
   Ньялль стоял как громом пораженный.
   - Как ты смеешь меня обвинять?
   Сонель невозмутимо посмотрела ему в глаза:
   - Я не подумала о тебе ничего такого, чего ты уже не подумал обо мне.
   Ньялль открыл было рот, но промолчал. Конечно,  она  была  права.  Он
ведь решил, что она предательница. Сартол предупреждал его,  как  опасны
заговоры,  как  они  сеют  панику  в  умах.  Но  Магистр,  если   здраво
посмотреть, сам питал  его  страхи,  заставляя  видеть  заговорщиков  на
каждом шагу. Это как нельзя лучше согласовывалось с рассказом  Элайны  и
Джарида: если Сартол заставит Магистров подозревать друг друга,  они  не
будут подозревать его самого.
   - Не знаю, кто из нас сильнее как маг, - сказала Сонель, - но, думаю,
разница несущественна. Если хочешь забрать их в город,  сразись  сначала
со мной. А против нас троих биться слишком рискованно. Давай не будем до
этого доводить. Возвращайся в Амарид, Ньялль. Иди с миром.
   Ньялль посмотрел на нее и устало улыбнулся:
   - До этого не дойдет, Сонель. Тебе не придется  убивать  меня.  -  Он
обернулся к молодым магам и тихо сказал им:
   - Что бы вы обо мне ни подумали, пожалуйста, знайте: я  рад,  что  вы
живы. Сонель права: я не причиню вам вреда сознательно.
   - Спасибо, Ньялль, - сказал Джарид. Гнев исчез  с  его  лица,  и  оно
снова выглядело молодым, хотя и не таким юным, как запомнилось Ньяллю. -
Ты хотел, чтобы мы все рассказали на суде, и, хотя с тобой мы сейчас  не
пойдем, мы сами собираемся это сделать. До завтра.
   - И все же, - добавила Элайна, - будет лучше, если об этом  никто  не
узнает заранее.
   Ньялль задумался. Все было так сложно и запутанно.
   - Тогда приходите все трое перед самым судом. Я  следил  за  вами  по
приказу Сартола, но не только я  видел,  как  ты,  Сонель,  приходила  к
Бадену. Кто-то может решить, что есть еще другие участники..,  заговора,
и, если Сартол узнает, что вы в союзе с обвиняемыми, ваша жизнь будет  в
опасности.
   Сонель мрачно кивнула:
   - Спасибо, Ньялль. Я ценю твою заботу.
   Не отвечая, Ньялль  повернулся  и  отправился  прочь,  не  зная,  как
согласовать просьбу Элайны держать все в секрете  и  доверие,  оказанное
ему Сарто-лом. Мысли роились, как мошки, смущая его и сбивая с толку.
   Сонель, похоже, заметила это.
   - Ньялль!
   Он остановился не оборачиваясь и подождал.
   - Если ты все  еще  сомневаешься  в  том,  что  мы  рассказали,  могу
предложить еще одно доказательство. Баден уверен,  что  Сартол  изменяет
Созывающий Камень, пытаясь завладеть им. Он заметил, как там  отражается
цвет церилла Сартола, когда он проходит мимо.  Понаблюдай,  -  возможно,
твои собственные глаза убедят тебя лучше, чем мы.
   Ньялль  постоял  еще  немного,  потом  зашагал  дальше.   Мысли   его
возвращались к  недавней  встрече,  особенно  к  тому,  что  сказала  на
прощание  Магистр  Сонель.  Если  Сартол  и  вправду  предпринял   нечто
подобное, доказать правоту молодых магов будет непросто.  Маг,  желающий
возглавить Орден законным  путем,  не  станет  менять  природные  законы
Волшебной Силы.
   Седой Магистр просто представить себе не мог,  каких  усилий  требует
контакт с таким огромным кристаллом и какую безмерную  силу  может  дать
Камень.
   Все еще беспокоясь о грозящих Ордену, в  случае  если  Сонель  права,
бедствиях, Ньялль обратился к наиболее насущному  вопросу:  что  сказать
Сартолу, ведь утром тот потребует немедленного отчета? Будучи в  здравом
уме, он не мог пересказать то, что услышал, даже если в этом содержалась
лишь малая толика правды. Вардис не раз ловила его  на  неумении  лгать,
когда угадывала, какой подарок он приготовил ей на день рождения или  на
годовщину  свадьбы.  Поэтому  он  никогда  не  выигрывал  в  рен-дра.  В
последнее десятилетие у него не  было  ни  повода,  ни  желания  учиться
лукавству, а ставки были более чем высоки. Умный Сартол  мог  немедленно
что-то заподозрить и потребовать подробностей. А Ньялль просто не  знал,
что ему и сказать.
   Он довольно быстро вернулся в Амарид и все еще  думал  над  возникшей
проблемой, идя по мосту через Лариан в сторону старого  города.  К  себе
возвращаться не хотелось, и Магистр почти до рассвета бродил по  улицам,
наслаждаясь тишиной ночного города.
   Солнечные лучи еще не позолотили небо, когда блуждания привели его  к
Великому Залу. Осознав, где он находится, Ньялль решил  идти  дальше,  к
дому Первого Мага. Это было недалеко, на западе.
   Но  тут  ему  в  глаза  бросилось  нечто  такое,  что  заставило  его
задуматься еще более крепко, чем все  слова  Джарида  и  Элайны.  Сквозь
прозрачное окно Палаты Собраний Ньялль увидел  бледный,  мерцающий,  как
свеча на ветру, свет Сартолова церилла. Он наполнял собой все здание, но
особенно был ярок на западе,  где  на  массивном  деревянном  постаменте
покоился Созывающий Камень.
   Ньяллю на мгновение захотелось прокрасться в Зал  и  посмотреть,  что
именно делает Сартол. Но если Сонель была права - а это казалось  теперь
уже вполне вероятным, - Сартол почти ничего не  потеряет,  убив  его,  и
едва ли потратит на это много сил. Потом Магистру  захотелось  вернуться
на поляну, но для  этого  не  было  более  убедительных  причин,  нежели
запоздалое желание извиниться. И  потом,  у  них,  наверное,  были  свои
планы, учитывающие то, в чем он убедился. Более того, ввиду  предстоящей
встречи с Сартолом, чем меньше он знал, тем было лучше.
   В итоге, постояв еще  немного  под  окнами,  Ньялль  зашагал  дальше.
Однако его мысли приобрели иное направление. Выбора  у  него  больше  не
было: придется лгать Сартолу. Вопрос в том,  как  это  сделать  наиболее
достоверно.
   До первых солнечных лучей он  бродил  у  дома  Амарида.  На  рассвете
пришли из своих скромных домов служители и  принялись  прибирать  старый
квартал: как всегда, намечался большой приток посетителей. Они  смотрели
на Ньялля с нескрываемым  любопытством,  но,  к  счастью,  держались  на
расстоянии. И все же, отправляясь в Великий Зал, он все еще не знал, что
сказать Сартолу. У него было несколько вариантов, но ни один из  них  не
представлялся ему убедительным.
   У него участился пульс, лицо побледнело. Руки дрожали; одну он  сунул
в карман, другою судорожно сжал посох.  Наверху  он  остановился,  чтобы
немного успокоиться. Войдя, движимый инстинктом  и  страхом,  он  первым
делом взглянул на Созывающий Камень. На первый  взгляд  в  нем  не  было
ничего необычного. Лишь подойдя  ближе,  он  различил  слабое  свечение,
исходящее от огромного кристалла. Он был  светлее  Сартолова  церилла  и
цветом напоминал пески Нижнего Рога, и все же невозможно было  отрицать,
что  если  свечение  усилится,  оно  будет  точным  отражением   церилла
Магистра.
   Ньялль задержался у Камня, отметил страшное,  хоть  и  незначительное
изменение, которого Сартол добился за ночь. И тут ему  в  голову  пришла
идея. Рассказать  историю,  которая  убедительно  обрисует  беспокойство
Ньялля и в то же время настолько понравится Магистру, что тот не захочет
проверять, истинна ли она. Ньялль усмехнулся. "Я выучился этой  игре,  -
подумал он. - Вот бы Вардис повеселилась". Но тут лицо его  снова  стало
серьезным, и он постучал в дверь.
   Будь Ньялль так подавлен виной и горем, как он собирался  представить
Сартолу, он, наверное, не заметил бы  лицемерия  Магистра.  Но  в  свете
событий  этой  ночи  Ньялль  увидел  все:  манипуляции,  лесть,   ложное
сочувствие. Сердце у него сжалось при мысли о том,  с  каким  стоицизмом
Элайна говорила о предательстве Сартола. Он  надеялся,  что  еще  сможет
перед ней извиниться.
   Покинув  Сартола,  он  вышел  на  улицу  и  почти  сразу  же   ощутил
последствия бессонной ночи. Усталый и издерганный, он  вздрогнул,  когда
вдруг зазвонили колокола. Безумно хотелось спать,  и,  проклиная  ночные
прогулки, Магистр помчался в "Кристалл", зная, что Сартол  хочет,  чтобы
он сопровождал обвиняемых на суд. Уже по дороге в  Зал  он  подумал,  не
воспользоваться ли этой возможностью, чтобы сказать Баде-ну, что  Джарид
и Элайна живы и что он солидарен с ними. Но он не был до конца уверен  в
последнем. Он шел словно погруженный в транс, и  только  внезапный  гнев
Бадена и его ошеломляюще точная догадка  о  Сонель  вырвали  старика  из
этого состояния. Ньялль  мог  рассказать  Бадену  о  своем  разговоре  с
молодыми магами и уже подумывал об этом, но  что-то  его  остановило,  -
возможно, жалящие  слова  Бадена  или  боязнь,  что  тот  слишком  остро
отреагирует и тем самым  отдаст  преимущество  Сартолу.  А  в  следующий
момент Оррис разорвал узы, которые могли связать Ньялля  с  обвиняемыми.
Резкие слова Бадена, выросшие  из  страха  за  друзей,  еще  можно  было
вынести, но прямые обвинения Орриса - нет.
   Оскорбленный и разгневанный,  Ньялль  шагал  дальше;  гнев  гнал  его
вперед. Однако же это чувство мгновенно улетучилось,  как  только  вошел
Сартол и Ньялль взглянул на Созывающий Камень. Личная обида на Бадена  и
Орриса была ничто по сравнению с угрозой, которую представлял для  всего
То-бин-Сера этот  эффектный,  обаятельный  маг.  Слишком  поздно  Ньялль
понял, что в Бадене и Орри-се, в Транне и  трех  магах,  с  которыми  он
говорил ночью на поляне, - вся надежда на спасение Ордена и страны.
   Но  когда  Сартол  заговорил,  Ньялль   испугался,   что   этих   сил
недостаточно.  Магистр  умел  говорить  достаточно  веско,  у  него  был
красивый глубокий голос, и, как Ньялль убедился на собственном  примере,
он  в  совершенстве  владел  умением  придавать  почти   любому   своему
утверждению  черты  правдоподобия.   Эти   качества,   в   сочетании   с
уверенностью в себе и повелительным тоном, давно  сделали  темноволосого
мага одним из наиболее влиятельных членов Ордена. Слушая ложь из его уст
и видя, как каждое слово Сортала ловят Магистры, Ньялль  думал:  одолеют
ли его Баден с друзьями? Даже он сам не мог устоять, и все то, о чем  он
узнал ночью, словно отошло в  сторону  и  сменилось  темными,  пугающими
образами заговора и предательства. Он знал, что Сартол лжет, и все же не
мог не слушать его. Стало быть, Баден и Транн настаивали на  поездке,  а
Оррис вообще почему-то согласился участвовать в последний момент. Ньялль
не мог не признать, что было нечто странное и  в  поведении  Бадена,  не
дававшего убить людей, громивших Излучину. И, кроме того, в речи Сартола
явственно читалось нечто отличное от  суровых  обвинений  и  призывов  к
наказанию. Я бы не сделал этого, если бы Баден не довел нас до нынешнего
положения. Но уже ничего не  поделаешь,  остается  лишь  выполнить  свой
долг. Ньялль почувствовал, что начинает соглашаться с оратором.
   Насмешливые аплодисменты Бадена  разрушили  чары  его  красноречия  и
вернули магов к суровой действительности суда. Но Баден  как  оратор  не
мог сравниться с Сартолом, и доказательств у него  было  мало.  Пока  не
пришла Сонель. Ее появление подействовало на  Ньялля  даже  больше,  чем
тактика Бадена: ему словно холодной водой в лицо  плеснули.  Он  перевел
взгляд на Созывающий Камень и снова подумал о  том,  что  с  ним  сделал
Сартол. И словно бурлящие воды Даалисмина, старого мага захлестнул гнев.
   Удовлетворенно усмехаясь, Ньялль наблюдал разворачивающуюся перед ним
сцену, отмечая, как Сартол внезапно утратил прежний блеск и уверенность.
Сартол узнал Сонель и с отчаянием посмотрел на нее, все еще не  понимая,
что происходит. Он побледнел, когда Баден сообщил о  доказательствах,  и
глаза его расширились, а из горла  вырвался  странный  клокочущий  звук,
когда в зал вошли Элайна и Джарид.  Прибытие  молодых  магов  превратило
заседание в хаос, маги бросились приветствовать  своих  молодых  коллег.
Ньялль  остался  в  стороне  от  этого,  как  и  Сартол,  который  стоял
неподвижно, не сводя глаз со стола и вцепившись в посох обеими руками.
   - Я надеялась, что ты рад моему появлению, Сартол, - сказала  Элайна,
подходя к столу вместе с Джаридом. В зале  воцарилась  странная  тишина,
маги медленно потянулись обратно к своим местам. - Я надеялась,  что  ты
поприветствуешь меня вместе совсеми. Но я  знала,  что  это  приветствие
будет неискренним.
   - Прости меня, дитя, - сказал Сартол, глядя ей в глаза. - Учитывая, с
кем ты общаешься в последнее время, не думаю, что ты  пришла  ко  мне  с
миром.
   Она невесело усмехнулась:
   - Похоже, столкнувшись с правдой, ты все  же  признал  ее.  -  И  она
заговорила громче, чтобы услышали все:
   - Не знаю, что вам наговорил  Сартол,  но  вот  что  скажу  я.  Мы  с
Джаридом нашли его над телами Джессамин и Передура, и он  загнал  нас  в
Рощу Терона. Он убил бы нас, если бы Оррис не вмешался.
   -  Ложь!  -  закричал  Сартол,  перекрывая  бормотание  магов.  -  Ее
совратили предатели!
   - Ты - единственный предатель в этом  зале,  Сартол,  -  презрительно
сказал Джарид.
   - Тихо! - зашипел Одинан и ударил посохом об пол. -  Это  суд,  а  не
маскарад! У нас есть правила, и я требую их соблюдения!
   - Магистр Одинан! -  вмешался  Баден  настойчиво,  но  вежливо.  -  В
соответствии  с  правилами,  установленными  Тералем,  прошу  разрешения
Джариду и Элайне, в рамках нашей защиты,  высказаться  и  изложить  свою
версию событий в Роще Терона.
   - Я протестую! - бушевал Сартол. -  Он  должен  был  заранее  назвать
своих свидетелей!
   - Он прав, Ба