дня ночью, - потребовал он дрожащим
голосом.
   - То есть как это "что случилось"? Ты поджег мою руба...
   - Как это случилось? Что я говорил, что я делал?
   - Ты долго вертелся в постели, - медленно начал он, - словно  не  мог
устроиться поудобнее. А потом ты заговорил...
   - Что я сказал?
   Ройден покачал головой:
   - Я не понял. Я разобрал только слово "огонь", но все остальное  было
просто бормотанием. А потом ты вскрикнул, и моя рубашка загорелась. - Он
помолчал, потом снова спросил:
   - В чем дело?
   Джарид глубоко вдохнул:
   - Значит, тот сон про воду действительно был вещим.
   - Не понимаю.
   - Мне  снилось,  что  я  тону,  -  начал  объяснять  Джарид  голосом,
показавшимся ему самому странно высоким. - А на следующий день они нашли
Арли.
   - Ну, это просто  совпадение,  -  сказал  Ройден,  стараясь  говорить
убедительно.
   - Хорошо, - продолжил Джарид. - Думаю, мы сумеем разобраться. Сегодня
мне снился огонь.
   Ройден помолчал.
   - А при чем здесь моя рубашка? - наконец спросил он.
   - Извини, - с сожалением сказал Джарид. - Мама тебе сошьет новую.
   - Нет, - Ройден  покачал  головой  и  усмехнулся.  -  Я  не  об  этом
спрашиваю. Мне интересно, почему она  загорелась.  Ведь  и  тебе  самому
кажется, что это ты ее поджег.
   - Именно так, - с неожиданной уверенностью сказал Джарид.
   - Но как это может быть?!
   - Не знаю.
   - Тогда откуда ты знаешь, что это сделал ты?
   - В этом я тоже не уверен. Я просто знаю. Но я не  хочу,  по  крайней
мере сейчас не хочу, никому об этом рассказывать. Даже маме с папой.
   Ройден  не  ответил,  и  Джарид  перевел  дыхание.  Ему  не  хотелось
объясняться. Он даже не был уверен, что сможет это сделать. Он знал, что
его видения напугают мать, и этого тоже не хотелось. Представить реакцию
отца было трудно, Бернел всегда был ближе к Ройдену,  и  Джарид  боялся,
что своим рассказом может только усугубить положение. Но  ему  хотелось,
чтобы Ройден молчал не только поэтому. Он боялся самого себя. Он казался
себе  каким-то  калекой  или  уродом.  И  пока  не  нашлось   объяснения
случившемуся, следовало хранить свои сны в тайне. Наконец Ройден сказал:
   - Ладно, чтобы избежать ненужных расспросов, давай  спрячем  то,  что
осталось от рубашки, и проветрим комнату.
   Джарид улыбнулся с нескрываемым облегчением:
   - Спасибо, Ройден.
   В ту ночь они больше не говорили о случившемся, не упоминали об  этом
и на следующий день. В комнате все еще пахло дымом, и  Ройдену  пришлось
соврать родителям, что они с братом забыли перед  сном  погасить  свечу,
вот рубашка и загорелась. Пока мать суетилась на кухне и бранила  парней
за беспечность, Ройден сверлил Джарида пристальным взглядом.
   Вечером дело приняло более серьезный оборот. Джарид весь  день  места
себе не находил, снова и снова переживая свой сон и ожидая, не  окажется
ли он пророческим. Ответ пришел, как только стемнело. Когда семья сидела
за ужином, с площади донесся тревожный колокольный звон.
   - Должно быть, пожар, - сказал отец, вскакивая на ноги. - Пошли!
   Сыновья не двигались с места. Они смотрели друг на друга через  стол,
бледные как мел.
   - Ну же, мальчики! - нетерпеливо сказала мать.
   Бернел схватил куртки, кинул их сыновьям и выбежал на улицу. Ройден и
Джарид вышли вслед за ним. Вдалеке за деревьями бушевал огонь. Небо  над
деревней почернело от клубящегося дыма и мигало оранжевыми всполохами.
   - Похоже, большой,  -  мрачно  заметил  Бернел,  запустив  пятерню  в
редеющие волосы. - Лучше бы поторопиться.
   Они с Дриной побежали на площадь, оставив Ройдена и Джарида у дома.
   - Тебе придется сказать им! - В  голосе  Ройдена  слышался  вызов.  -
Нельзя хранить это в тайне, особенно сейчас.
   - Я скажу им, когда буду готов, - упрямо ответил  Джарид.  -  Сначала
надо понять, что это такое.
   - Джарид, это серьезно, это...
   - Ройден! -  воскликнул  Джарид.  -  Уж  кому,  как  не  мне,  знать,
насколько это серьезно! Ты дал мне слово, что будешь молчать!
   Ройден  мгновение  смотрел  в  глаза  разгневанного  Джарида,   потом
отвернулся.
   - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, - сказал он  бесстрастно,  -  ради
всех нас.
   Не сказав больше ни слова,  он  направился  к  месту  пожара.  Джарид
последовал  за  ним,  все  еще   дрожа   от   возбуждения   и   пугающей
неизвестности.
   На площади они увидели народ, выстроившийся в цепочку с ведрами между
рекой и пожарищем. Братья вместе со всей деревней  до  утра  боролись  с
огнем, и все же ущерб, причиненный  огнем,  был  велик.  Сгорело  четыре
лавки, и погиб один человек - аптекарь Ирам: он  пытался  спасти  ценные
лекарства, когда крыша обрушилась и погребла его под собой.
   После пожара сны Джарида  на  некоторое  время  прекратились.  Однако
ждать, когда возникнет следующее видение,  оказалось  намного  хуже.  Он
привык к кошмарам,  но  страстно  желал  узнать,  откуда  они  приходят.
Хотелось понять их  причину  и  объяснить  Ройдену  и  родителям.  После
сердитого объяснения в ночь пожара  братья  отдалились  друг  от  друга.
Впервые в жизни Джарид почувствовал, что не может обратиться  к  Ройдену
за помощью. Было  слишком  ясно,  что  в  создавшейся  ситуации  это  не
принесет облегчения.
   И он ждал. Зима ослабила  ледяную  хватку,  наступил  период  дождей.
Видения больше не возникали. Но как  только  дожди  закончились,  Джарид
снова увидел сон - еще более реальный и пугающий, чем предыдущие. Джарид
увидел, что его деревня захвачена конными  разбойниками,  с  черными  от
сажи, иссеченными шрамами лицами,  в  кожаных  куртках  без  рукавов,  с
большими изогнутыми саблями, копьями и дубинками.  Они  громили  дома  и
сараи Аккалии, убивали мужчин, насиловали и убивали  женщин.  На  глазах
Джарида его  отцу  отрубили  голову  саблей,  в  широкую  грудь  Ройдена
вонзилась стрела, брат рухнул, и кровь  хлынула  из  раны.  Мать  и  еще
нескольких женщин преследовали двое всадников. А он сам неподвижно стоял
и смотрел на все это, а потом с искаженным яростью лицом раскрыл  рот  в
отчаянном крике и поднял странный  посох,  с  конца  которого  сорвалось
смертоносное  сапфировое  пламя,  которое  окутало  и  поглотило  людей,
преследующих его мать. Затем он испепелил и других  разбойников  и  спас
то, что осталось от деревни.
   Джарид проснулся в поту, тяжело дыша. Горела свеча, и мрачный  Ройден
сидел рядом с ним: брат был явно встревожен.
   Джарид немного полежал, глядя, как отсветы пламени  свечи  пляшут  на
стене, и потихоньку восстанавливая дыхание, потом повернулся к Ройдену и
устало улыбнулся:
   - Я тебя разбудил?
   Брат кивнул.
   - Извини.
   - Опять видел сон?
   Джарид сел и выпил немного воды из чашки, стоящей на тумбочке.
   - Теперь я готов рассказать всем о том, что мне приснилось, -  сказал
он, отбрасывая со лба прядь мокрых от пота  волос.  -  Надо:  разбойники
идут.
   - Скоро? - спросил Ройден.
   - Скоро. Думаю, ближе к вечеру. По крайней мере так мне показалось.
   Джарид описал свой сон, не упомянув лишь о том, что видел в нем себя.
Это нужно было обдумать в одиночестве.
   Пока он рассказывал, рассветные лучи пробились в окно спальни. Братья
оделись и пошли  в  комнату  родителей,  разбудили  Бернела  и  Дрину  и
рассказали им об этом видении Джарида и о тех, что являлись ему  раньше.
Кузнец и его жена слушали молча и, когда братья закончили рассказ, долго
ничего не говорили. Дрина неподвижно сидела на кровати, разглядывая свои
темные от загара руки, то и дело  отбрасывая  характерным  жестом  пряди
волос со лба. Бернел  отошел  к  окну  и  стоял  неподвижно,  лицо  его,
лишенное какого бы то ни было выражения, четко  вырисовывалось  на  фоне
утреннего неба.
   - Так оно и случилось, как он предсказывал,  -  тихо  сказала  Дрина,
обращаясь к мужу.
   - Кто предсказывал? - спросил Джарид, переводя  взгляд  с  матери  на
отца.
   Бернел повернулся к Дрине, закрыв свет широкими плечами.
   - Я не хочу обсуждать это сейчас, - решительно сказал он.
   - Но, папа...
   - Не сейчас, Джарид!  Есть  и  поважнее  дела.  Нам  надо  оповестить
соседей на случай, если и этот твой сон окажется вещим.
   - Бернел, - сказала мать, по щекам ее текли слезы, - мы же оба знаем,
что сон - правдивый. Мы знали...
   - Хватит, Дрина! - крикнул Бернел. Он закрыл глаза и вздохнул,  потом
продолжил несколько мягче:
   - Мы обсудим это позже, обещаю. А сейчас не время.
   Ройден и Дрина провели остаток дня дома, баррикадируя окна и  собирая
все, что могло пригодиться в качестве  оружия.  Бернел  и  Джарид  пошли
предупредить старейшин Аккалии. С помощью Леуэля, Хранителя Храма  Арика
в Аккалии, они собрали почти весь совет поселка и стражей. Сначала главы
общины отнеслись к их рассказу скептически, но Бернел предоставил  некие
таинственные доказательства в пользу того, что сны его сына сбываются, и
смог убедить старейшин организовать и вооружить  людей  перед  возможным
нападением.
   По дороге домой Джарид разрывался между желанием расспросить  отца  и
страхом вызвать его гнев - Бернел, похоже, все еще не хотел  углубляться
в суть происходящего. Наконец, не в силах более сдерживать  любопытство,
он начал как можно осторожнее:
   - Папа, почему вы с мамой поверили в  то,  что  я  видел  пророческий
сон?
   - Ты наш сын, - просто ответил Бернел. - Если ты  говоришь  нам,  что
видел все то, что видел, - мы тебе верим.
   Джарид покачал головой:
   - Я не это хочу сказать. Почему вы так верите в то, что мои сны могут
сбыться?
   Бернел немного помолчал, и Джарид пожалел, что затеял этот  разговор.
Они с отцом редко заговаривали без особой необходимости - Джарид даже  и
вспомнить не мог, когда это происходило в последний раз.  В  тех  редких
случаях, когда Джарид заговаривал  с  отцом,  он  чувствовал  себя  так,
словно нарушил безмолвное соглашение выдерживать некую дистанцию. Но  на
этот раз отец удивил его. Он отвечал мягко, даже доброжелательно, хоть и
осторожно.
   - В моем роду проявлялись похожие.., качества.
   - Качества?
   Бернел вздохнул. Казалось, он жалеет, что согласился ответить.
   - Способность видеть вещие сны, предсказывать будущее.
   - И ты на это способен? - изумленно спросил Джарид.
   - Нет, но моя мать и бабка видели вещие сны. И другие - тоже.
   - А ты пробовал?
   Бернел печально улыбнулся:
   - Да, было как-то раз, но больше я и не пытался. Ты либо способен  на
это, либо нет.
   Джарид задумался.
   - Кого имела  в  виду  мама,  когда  сказала,  мол,  он  предрек  мое
будущее?
   Этот вопрос был явно лишним.
   - Хватит, Джарид! - оборвал его отец привычно суровым тоном. -  Я  же
сказал, что сейчас не время углубляться во все эти вещи.
   - Извини, папа.
   В ответ Бернел обнял сына за плечи; они вернулись домой в молчании.
   В тот вечер, когда напали разбойники, их встретили разъяренные жители
поселка, вооруженные факелами, кольями, молотками  и  кухонными  ножами.
Нападающие были убийцами, они явились верхом и во всеоружии,  но  те,  с
кем они столкнулись в ту ночь, защищали свои дома и семьи. Битва длилась
менее часа. Разбойники не смогли причинить  большого  ущерба  поселку  и
были изгнаны. Когда все закончилось, оказалось, что двое из них  мертвы.
Из местных жителей только семеро были ранены.
   После   успешного   отражения   набега   разбойников   Джарид    стал
знаменитостью. Все слышали о его пророческом сне и признавали,  что  дар
предвидения ставил его в особое положение в общине. Кое-кто,  поддавшись
древним суевериям, начал бояться его, но  большинство  считало,  что  он
обладает даром, достойным  восхищения.  Что  не  мешало  многим  жителям
держаться от него подальше. Друзья стали обращаться  с  ним  иначе  -  с
уважением, конечно, но  без  былой  доброжелательности  и  свободы.  Еще
больше его беспокоили переменившиеся отношения с матерью и отцом.
   Дрина всегда чересчур опекала его, намного  больше,  чем  Ройдена,  а
после того случая это стало еще заметней. Временами она даже  испытывала
к Джариду  что-то  вроде  благоговения,  что  печалило  его  и  вызывало
неловкость.  А  отец,  несмотря  на  тот  теплый  разговор,  еще   более
отдалился. Но и это было еще не все. Джарид мог сколько угодно  твердить
себе, что ему это только кажется, однако он не мог не заметить, что отец
завидует его теперешней славе.
   Даже работу  в  школе  он  получил  в  результате  своего  сбывшегося
пророчества. Правда, он всегда был первым учеником. Но в семнадцать  лет
он стал самым молодым из учителей, о которых здесь когда-либо слышали, и
прекрасно понимал, почему его выбрали на эту должность. Вот такой и была
жизнь Джарида с тех пор, как он начал видеть вещие сны: сплошные  почет,
уважение, но почти  никаких  друзей.  Вообще-то,  был  человек,  который
обращался  с  ним  совершенно  нормально  -  без   страха,   зависти   и
благоговения, - Ройден.  Была  какая-то  странная  ирония  в  том,  что,
обособившись от всей Аккалии, он вернул  любовь  и  доверие  брата.  Они
проводили вместе почти все свободное время, и в поселке многие верили  в
то, что таинственным даром хранить покой Аккалии обладают они оба.
   Джарид знал, что люди судачат о каждом его поступке, что нарушало его
душевный покой. Ройден уговаривал его не обращать внимания на сплетни  и
тех, кто их распространяет. Но Джарид  часто  ловил  себя  на  том,  что
пытается расслышать чужие пересуды у себя  за  спиной.  Так  он  впервые
узнал, что люди считают его одним из Сынов Амарида. Само  упоминание  об
этом заставило сердце Джарида забиться от волнения. Сыны Амарида,  с  их
эффектными птицами и  сияющими  кристаллами,  служили  Тобин-Серу  более
тысячи лет, защищая его границы и помогая его народу. Джарид за всю свою
жизнь видел только двух странствующих магов. Первым из них был, конечно,
маг Радомил, служивший северо-западному Тобин-Серу больше двадцати лет и
известный всем  мужчинам,  женщинам  и  детям  Аккалии.  Дородный  лысый
волшебник был неизменно ко всем расположен и щедр, и Джарид полюбил  его
как второго отца. Он с нетерпением ждал регулярных визитов  мага  и  его
красивого светлого ястреба - ждал не меньше, чем ежегодных праздников  в
честь богов.
   И  все  же  воспоминания  о  другом  маге,  которого   Джарид   видел
единственный раз, воплощали для него все то чудесное, что он связывал  с
жизнью члена Орденов. Этот маг приходил много лет  назад,  когда  Джарид
был еще ребенком. Однако он помнил волшебника совершенно отчетливо.  Тот
был высок и строен, с волосами такого же  цвета,  как  у  Бернела,  и  с
ясными голубыми глазами. На нем был зеленый орденский  плащ,  в  руке  -
длинный посох, покрытый искусной резьбой и увенчанный сияющим  оранжевым
кристаллом. На плече  мага  сидел  великолепный  серый  сокол  с  умными
темными глазами. Насколько Джарид помнил, маг был доброжелателен,  тепло
улыбался и долго говорил с ним, но  вот  что  удивительно  -  содержание
этого разговора в памяти не сохранилось. Джарид  запомнил,  однако,  что
его мать и отец, похоже, были знакомы с магом и отец о чем-то  спорил  с
ним, а потом человек в плаще ушел. И  с  того  дня  он,  Джарид,  мечтал
носить такой же зеленый плащ, обозначающий принадлежность к Ордену магов
и Магистров.
   На эту картину накладывалась другая, еще более явственная:  он  видел
себя самого поражающим разбойников голубым огнем, бьющим из посоха. Если
его сны и вправду предсказывали будущее, то не следовало  ли  из  этого,
что однажды Джарид и сам будет носить такой посох и  владеть  искусством
магии?
   Впрочем,  как  это  часто  случается,  в  особом  положении   Джарида
обнаружились  и  свои  зловещие  стороны.  Вскоре  бродячие  торговцы  и
музыканты донесли до Аккалии весть о  предательстве  некоторых  магов  и
растлении Ордена. По слухам с далекого  юга,  на  местах  разрушительных
пожаров, разоренных полей и даже рядом с изуродованными трупами находили
перья -  ужасное  извращение  традиции  Ордена,  согласно  которой  маги
оставляли перья в знак дара или помощи. Джарид относился к  этим  слухам
скептически, но они разрастались, а преступления,  приписываемые  магам,
становились все более страшными, так что юноша день ото  дня  мрачнел  и
боялся не только за себя, но и за весь Тобин-Сер.
   Когда он добрался до школы в то дождливое утро, промокший насквозь, с
охапкой отсыревших книг, почти все ученики уже были  на  месте.  Учитель
Фирт доверил ему самых младших детей, четырех-пяти  лет,  тех,  кто  еще
только начал учиться. Стоя в прихожей и встряхивая промокшую куртку,  он
услышал их крики и смех, но, войдя в класс, увидел, что дети притихли  и
быстро расселись по местам. "Одно из преимуществ того, что тебя боятся",
- не без иронии подумал он.
   Он  уже  научил  их  грамоте  и  счету  и  на  прошлой  неделе  начал
рассказывать им историю Тобин-Сера, сосредоточившись на  времени,  когда
Амарид раскрыл тайну Волшебной Силы и основал  Орден.  Сегодняшний  урок
начался с завоеваний аббориджей и успешной  борьбы  Ордена  с  северными
захватчиками. Джарид рассказал ученикам о Форделе,  Декле  и  Гленисе  -
трех Орлиных Мудрецах, которые в разные времена с промежутком  в  двести
пятьдесят лет водили армии магов и просто смелых людей против  наемников
из Аббориджа  и  изгоняли  их  обратно  за  пролив,  пока  последний  из
мудрецов, Гленис, не заключил мир с правителями Аббориджа, длившийся уже
более четырех столетий. Рассказывая, Джарид  с  трудом  скрывал  улыбку,
видя, как завороженно слушают ребятишки. Утро прошло,  и  в  полдень  он
отпустил учеников, с улыбкой глядя, как они с  криками  и  смехом  бегут
прочь из класса.
   Дождь уже едва моросил, когда Джарид покинул  школу  и  отправился  в
кузницу. Даже издалека, сквозь шум реки и капающей  с  крыш  и  деревьев
воды, он различал знакомые  звонкие  удары  отцовского  молота  и  более
глухие  и  тяжелые  -  кувалды  Ройдена.  Он  догадался,  что  они  куют
инструменты для Джоррина, и прибавил шагу, зная,  что  пригодится  им  -
раздувать мехи. Джариду не терпелось попасть в кузницу,  особенно  после
нескольких часов школьных  занятий.  Тяжелая  физическая  работа  всегда
приятна после сидячей. Часто он сам вызывался делать в кузнице  то,  что
не требовало особенной подготовки,  -  поддерживать  огонь  и  раздувать
мехи.
   Однако, идя через деревню на звуки  молотов  Бернела  и  Ройдена,  он
заметил  собравшуюся  на  площади  у  дома  собраний  толпу.   Некоторые
показывали пальцами вниз, на  тропинку,  ведущую  к  мосту  через  реку.
Джарид посмотрел туда, куда они показывали, и увидел на  дальнем  берегу
человека, приближающегося к мосту.  Сердце  забилось  у  него  в  груди:
незнакомец был одет в темно-зеленый  плащ  с  капюшоном;  на  плече  его
сидела большая птица.
   Глядя, как маг медленно идет по  мосту,  Джарид  понял,  что  это  не
Радомил: слишком высок и строен. У него в голове мелькнула мысль: а что,
если Орден послал второго мага служить в лесу Леоры и на Верхнем Роге? И
тут юноша заметил, что, как и у того мага из далекого детства,  у  этого
посох увенчан сияющим оранжевым камнем. Вместо серого сокола на плече  у
него сидела коричневая сова со светлым крапчатым брюшком и  ярко-желтыми
глазами. Стало быть, это Магистр - более опытный и авторитетный, чем тот
маг с ястребом на плече, которого Джарид видел  в  детстве.  Он  никогда
прежде не видел Магистра.
   Когда маг сошел с моста, толпа  затихла  в  напряженном  ожидании.  В
Аккалии помнили мрачные истории, связанные с Орденом. Народ расступился,
позволяя незнакомцу, все еще не снявшему капюшон, пройти, но внимательно
следил за каждым движением  мага.  Незнакомец  остановился  перед  домом
собраний и осмотрел народ  и  окрестности.  Когда  его  взгляд  упал  на
Джарида, маг застыл на мгновение, а потом скинул капюшон и направился  к
юноше. Джарид стоял неподвижно, оробевший и  пораженный,  и  смотрел  на
мага во все глаза. Когда тот подошел ближе