ове. - Из-за тебя мы оба погибнем!
   - Куда же мне идти?!
   - Все равно! Хотя бы в Нарн!
   Пятясь, Лиан осторожно вылез из палатки,  не  сводя  глаз  с  Караны,
которую он с трудом различал в слабом свете звезд.  Она  снова  крикнула
ему: "Уходи!" - он повернулся и бросился по берегу реки к тропе.
   Карана осталась сидеть на одеялах  и  смотрела  ему  вслед,  обхватив
голову руками. Когда он исчез из виду, она упала навзничь  на  одеяла  и
зарыдала от горя и отчаяния.
 
*** 
 
   Ночь была ясной, наступило новолуние, на небе светили только вереница
крупных звезд,  известная  под  названием  Тихидской  Дорога,  да  яркая
Туманность Скорпиона. За  несколько  минут  Лиан  добрался  до  тропы  и
припустил в сторону Нарна. Над землей клубилась легкая дымка, в  которой
окрестности  казались  нереальной  сказочной  страной.   Паника   Караны
передалась Лиану, и он мчался вперед, не разбирая дороги, проваливаясь в
ямы с водой, цепляясь за кусты, спотыкаясь, не обращая внимания на грязь
на лице, царапины, ветки и колючую траву.
   Кустов стало меньше, и впереди открылась  поляна,  дремавшая  в  тени
раскидистых деревьев. Лиан остановился  на  опушке  и,  прислонившись  к
шершавой коре векового лесного исполина, натянул  сапоги.  Ему  хотелось
верить, что он спит. Он ощущал себя опьяненным или околдованным, не  мог
ни о чем думать или пытаться разобраться в происходящем. Некоторое время
вокруг царила  гробовая  ночная  тишина,  вдруг  рядом  кто-то  тихонько
запищал, где-то слева что-то  защелкало,  а  потом  сразу  с  нескольких
направлений раздался резкий металлический стук.
   Внезапно кто-то заскребся у ног Лиана  и  в  сухую  траву  прошмыгнул
какой-то мелкий грызун. Мелькнула  беззвучная  тень,  захлопали  крылья,
кто-то пронзительно  взвизгнул,  и  наступила  тишина;  потом  в  воздух
поднялась ночная черная птица, из клюва которой свисала маленькая тушка.
Со своей добычей в клюве она тяжело взлетела на ближайшее  дерево.  Ночь
наполнилась привычными шорохами, но Лиан задрожал,  словно  почувствовав
спиной чей-то взгляд, острый, как лезвие ножа. Он вскинул на плечо мешок
и быстро пересек поляну, шурша сухой травой. На небе ярко светила череда
звезд; несколько раз Лиану чудилось, что за ним следует чья-то тень.  Он
достиг противоположной опушки, и над ним сомкнулся лесной мрак.
   Лиан шагал  еще  часа  два,  стараясь  не  сбиться  с  едва  заметной
тропинки, вдыхая влажный, напоенный лесными ароматами ночной воздух.  Он
переходил вброд маленькие ручейки  и  карабкался  по  скользким  склонам
оврагов. Постепенно его панический ужас почти испарился, превратившись в
туманное воспоминание.  Его  место  заняла  легкая  грусть,  похожая  на
сожаление о чем-то безвозвратно потерянном, ушедшем навсегда.
   Наконец Лиан оказался на вершине крутого голого  обрыва.  Под  ним  в
густой тени шумела река, а на другом берегу мигали желтые огоньки Нарна.
Вниз по течению холмы были более пологими,  а  лес  на  их  склонах  был
вырублен. То там, то здесь мерцали огоньки одиноких крестьянских  домов,
а в отдалении, где светилась целая кучка огней, наверняка стоял какой-то
поселок.
   Лиан разглядывал огни, по-прежнему не очень четко  осознавая,  что  с
ним происходит, но внезапно почувствовал порыв холодного ветра,  который
помог юноше прийти в себя и понять, что до утра ему не  переправиться  в
Нарн. Слева на вершине холма была  площадка  шагов  двадцать-тридцать  в
ширину, поросшая низкими, льнувшими  к  земле  деревьями.  Лиан  забился
между двумя валунами, нашел под одним из деревьев пятачок ровной земли и
тут же погрузился в сон, от которого этой ночью он, собственно говоря, и
не пробуждался.
 
*** 
 
   Лиан наконец исчез в темноте. У Караны опять началась резь в  глазах.
Боль набухала, как нарыв, пока у девушки не начала раскалываться голова.
К ней вернулись страшные сны и кошмары. Ей снова привиделись глаза.  Где
же она видела раньше эти пылающие красным пламенем черные глаза?!  Потом
они пропали, но Карана не  могла  пошевелиться.  Она  была  парализована
таким ужасом, какого еще никогда не испытывала, ощущая  себя  невероятно
жалкой, беспомощной и бессильной. Прямо над ней сквозь верхушки деревьев
светила Туманность Скорпиона. Она казалась намного больше  и  ярче,  чем
прежде.
   Опять эта собака! Мертвая  собака  из  ее  давнишних  снов,  та,  чей
ледяной разлагающийся язык когда-то скользнул по  ее  шее,  оставив  там
полоску зловонной слизи. Какая мерзость! Никогда  Карана  не  испытывала
такого глубокого отвращения, это мерзкое прикосновение  разрушило  чары,
парализовавшие Карану. Она встрепенулась, поняла,  что  совсем  раздета,
вскочила, натянула штаны и рубашку и подбрасывала в костер ветки до  тех
пор, пока он не вспыхнул ярким пламенем.  Затем  девушка  вытащила  свой
маленький нож и стала ждать. Она с удовольствием убежала бы,  но  бежать
было некуда. Не  было  такого  места,  где  она  могла  бы  скрыться  от
подкрадывавшихся к ней тварей, прекрасно знавших все ее слабые места.
   Эти глаза! Это лицо! Огромное, невыносимо привлекательное,  лживое  и
жестокое! Как часто это лицо приходило к ней в сновидениях, и каждый раз
взгляд человека из сна был все более властным, все более требовательным,
все  более  неумолимым.  Тем  не  менее  Карана  чувствовала,  что  этот
загадочный незнакомец тоже пленник, тоже страдает  от  желания  получить
что-то недоступное. И снова  собака!  Глаза!  Тиски,  сдавившие  голову!
Боль! Глаза! Столбняк! Собака!
   Карана хрипела, ловя ртом воздух. Перед ее широко раскрытыми,  как  у
безумца, глазами поплыли  черные,  потом  огненно-красные  круги.  Потом
опустился  мрак.  Откуда  ни  возьмись  подул  ветер.  Зашуршали   ветви
деревьев. Потом все звуки замолкли.
   Карана покрылась гусиной кожей. Сначала по ее шее, а  потом  вниз  по
спине побежали мурашки. Она обливалась холодным потом, руки, ноги  снова
сковал столбняк, и внезапно Карана поняла, что они совсем  рядом.  Среди
деревьев замелькали черные тени. Сухая трава зашуршала у них под ногами.
Пришли вельмы! А она не могла пошевелить ни рукой ни ногой,  потому  что
вельмы теперь знали, кто она такая и как с ней бороться!
   В палатку просунулась чья-то рука. У Караны замерло сердце. Она  была
бессильна!
   Но где-то в глубине ее сознания еще теплился огонек надежды. Все-таки
в душе сохранился маленький  уголок,  о  существовании  которого  вельмы
ничего не знали, о котором вообще не знал никто, кроме нее самой! В  нем
таилась ее непоколебимая воля, которая  встрепенулась  и  заговорила  со
своей хозяйкой, сказав ей, что неуязвимых существ нет и ей лучше  многих
известно, что вельмы тоже смертны!  Разве  она  не  была  свидетельницей
того, как Идлис умирал на солнце без  одежды,  и  именно  Карана  спасла
его?! Столбняк отпустил пришедшую  в  ярость  девушку,  и,  когда  вельм
протянул к ней свою корявую руку, она ударила ее ножом.  Вельм  завыл  и
выдернул руку из палатки.
   Но это был не Идлис со  своей  компанией.  Этими  вельмами  руководил
другой  изощренный  и  жестокий  разум.   Карана   снова   почувствовала
назревавшую у нее в голове невыносимую боль. Хотя девушка уже не  спала,
перед ее глазами снова возникло  предательски  привлекательное  жестокое
лицо из ее снов. Что же она  будет  делать?  Справятся  ли  они  с  ней?
Палатку разорвали в клочья, лапы вельмов потянулись к Каране. Ее  голова
лопалась  от  невыносимой  боли,  а  рука  нанесла  удар,  кож  вошел  в
податливую плоть, и один из вельмов с хрипом упал, но другой вельм зашел
сзади и выбил у нее нож. Корчась, как в тисках, сознание Караны возопило
о помощи, лихорадочно рассылая призывы во все стороны.  И  вдруг  кто-то
совсем близко откликнулся на ее призыв. Не может быть!
   "Магрета!" - воскликнула Карана. У нее  в  глазах  вспыхнули  золотые
лучи, и она метнула в пространство петлю контакта.
   Казалось, сама ночь испустила вздох облегчения, почувствовав,  что  к
Каране идут на помощь, но звезды на ее черном покрывале  превратились  в
слезы, застывшие хрусталиками льда и осыпавшиеся  водопадом  острых  игл
прямо в глаза  девушке.  Связь  с  Магретой  была  тут  же  разорвана  и
затерялась в мрачной бездне.  В  голове  Караны  снова  вспыхнуло  пламя
жгучей боли, она почувствовала на горле лапы вельмов, липкие,  как  язык
дохлой  собаки.  Потом  боль  прошла,  сознание  помутилось,  и   Карана
погрузилась в черные воды забвения. Последним же, что она ощутила,  была
вспышка дикого ликования, потрясшая вельмов.
   - Это же наш любимый хозяин! - воскликнули вельмы.  -  Наконец-то  мы
снова тебя обрели!
   -  О,  мои  верные  слуги!  -   прогремели   страшные,   зловещие   и
оглушительные слова. -  Близится  страшная  схватка,  и  вы  должны  мне
помочь! Слушайте и повинуйтесь! Я чувствую, что скоро связь  между  нами
снова пропадет!.. Вы помните, кто вы такие?
   - Да, хозяин! Мы вспомнили! Мы - гаршарды!
   - У меня есть смертельный враг, мои верные гаршарды!
   - Теперь мы знаем, кто он!
   - Не давайте ему покоя! Идите за ним по пятам! Сведите его с ума!  Но
пока не трогайте его! Призовите остальных  гаршардов  и  при  подходящей
возможности завладейте тем, что мне необходимо!
 
*** 
 
   На следующее утро Лиан проснулся таким измученным, словно не спал всю
ночь, а в ужасе метался по дремучему лесу. Куда бы Лиан ни  прятался  во
сне, погоня была тут как тут. Его чудовищный  недруг  был  все  ближе  и
ближе, становясь по мере приближения все  сильнее  и  страшнее,  а  Лиан
никак не мог уйти от него, потому что его сознание сковывал  еще  чей-то
образ, мешавший Лиану скрыться от грозного преследователя.
   Лиан почувствовал на лице лучи утреннего солнца. Все тело  мучительно
болело. Он с трудом разомкнул веки, застонал, закрыл  ладонью  глаза  от
яркого света, поднялся на ноги, и тут же чуть не упал от резкой  боли  в
спине. Он попытался вспомнить, что же  привело  его  на  эту  пустынную,
открытую всем ветрам вершину холма. Сначала очень медленно, а потом  все
быстрее к нему стали  возвращаться  воспоминания  о  событиях  прошедшей
ночи.
   Карана! Что за безумие заставило его  вчера  бросить  ее  и  умчаться
сюда?! Безумие?!  А  может,  трусость?!  Как  же  он  мог  ее  оставить,
согласиться выполнить свое нелепое обещание?!
   Лиан закинул мешок за плечо и взглянул на  солнце.  Было  уже  начало
восьмого. Он обязательно должен найти  Карану!  Она  могла  быть  уже  у
парома! Он подбежал к тропе  и  посмотрел  в  сторону  реки.  На  другой
стороне он увидел Нарн - кучку домов  и  деревянные  мостки  на  берегу.
Через реку на эту сторону плыл паром. Лиан стал лихорадочно  осматривать
берег под обрывом, на котором стоял, и  разглядел  маленький  деревянный
причал, наполовину скрытый кучкой деревьев. Рядом с причалом стоял сарай
без крыши, в котором вращалось солидных размеров колесо  с  канатом.  До
причала было около лиги. Если он помчится бегом, он окажется  там  минут
через двадцать и наверняка успеет к парому!
   Лиан бросился вниз огромными  прыжками,  но  тропа  была  неровной  и
каменистой, а мешок колотил его по спине. Два раза Лиан упал и  чуть  не
переломал себе ноги. После этого  он  замедлил  шаг  и  стал  спускаться
осторожнее. Добравшись до подножия обрыва, он снова  припустил  бегом  и
бежал около получаса. Когда он оказался у причала, у него дрожали колени
и он был весь мокрый от пота. На  причале  было  несколько  дикого  вида
крестьян, тупо, без малейшего любопытства смотревших на Лиана.
   Паром уже отчалил и был саженях в ста от берега.  Несмотря  на  вопли
Лиана, его прыжки и размахивание руками, паром и не подумал вернуться, а
под  аккомпанемент  скрипучего  колеса,  травившего   канат,   методично
двигался к противоположному  берегу,  глубоко  осев  правым  бортом,  на
который напирало стремительное течение реки.  На  пароме  стояло  десять
человек, но никто из них не выделялся бледной кожей или рыжими волосами.
   Лиан бросился назад,  к  группе  крестьян,  карабкавшихся  по  крутой
тропинке вверх по склону, и окликнул последнего  -  высокого  неуклюжего
парня с  мотыгой  на  плече,  одетого  в  мешковатую  зеленую  рубаху  и
коричневые панталоны. Ни он, ни его спутники не остановились и  даже  не
обернулись.
   - Эй ты, в зеленой рубахе! - крикнул Лиан еще раз.  Парень  продолжал
подниматься, но все-таки обернулся. У  него  была  недельная  щетина  на
щеках и нос картошкой.
   - Ты не видел здесь женщину с рыжими волосами и зелеными глазами? Вот
такого роста. Она не  садилась  на  паром?  -  спросил  Лиан,  показывая
ладонью рост Караны и карабкаясь вверх по склону вслед за крестьянами.
   - Чего? - переспросил парень, гундося  себе  под  нос.  Лиан  громко,
медленно и отчетливо повторил свой вопрос.
   Крестьянин раздвинул в ухмылке свои отвислые губы,  обнаружив  черный
зев, обрамленный обломанными гнилыми пеньками.
   - Рыжая девушка, красивая! - с трудом выговаривая слова, пробубнил он
и снова ухмыльнулся во весь рот, из которого исходил такой тяжелый  дух,
что Лиан поперхнулся и отвернулся.
   - Красивая? Я не говорил, что она... - начал было он, но  понял,  что
его описание породило в мозгу крестьянина какие-то свои образы.
   - Ты видел ее? Где? - стал настойчиво расспрашивать Лиан крестьянина,
карабкаясь вслед за ним по крутому  склону,  но  внезапно  споткнулся  и
растянулся во весь рост на земле.
   -  Не  видел  девушку.  Не  видел  рыжую,  -  пробубнил   крестьянин,
отвернулся от Лиана и поспешил за своими.
   Лиан так и остался сидеть там, где упал, глядя вслед  крестьянам.  До
него в последний раз донеслось бормотание: "Не видел девушку!  Не  видел
рыжую!" - и  крестьяне  скрылись  за  пригорком,  направляясь  на  поля,
лежавшие ниже по течению.
   Лиан стал лихорадочно прикидывать. Вчера ночью он  брел  по  лесу  не
меньше двух часов. Чтобы попасть  на  этот  паром,  Каране  пришлось  бы
встать задолго до рассвета. Лиан бегом спустился обратно на  пристань  и
замер там в нерешительности. Потом он  снял  мешок  и  сел  под  дерево,
поглядывая то в сторону Нарна, то на спускавшуюся с обрыва тропинку.  На
тропинке никого не было. Время шло, Лиан стал беспокоиться,  вскочил  на
ноги и начал нервно расхаживать по пристани.
   Где же она?! Ей давно пора было бы прийти  на  пристань!  Лиан  решил
оставить  мешок  у  причала  и  немного  пройти  по  тропе  в   обратном
направлении, просто подняться на обрыв, чтобы  посмотреть,  не  идет  ли
Карана со стороны леса. Он спрятал мешок в кустах и припустил  вверх  по
тропинке.
   Очутившись наверху, Лиан оглянулся. Паром уже почти доплыл до  Нарна.
На каменистой тропе не было никаких следов, даже его собственных;  тропа
же была пуста вплоть до густого леса, маячившего в отдалении.
   У Лиана защемило сердце. С Караной что-то случилось! Наверно,  Тензор
умудрился переправиться через реку и какими-то своими  тайными  приемами
заманил девушку в ловушку! Он уже вчера начал давить на сознание Караны.
Вот почему она прогнала его! А ему,  Лиану,  надо  было  не  удирать,  а
остаться и помочь ей отбиться от врагов. Какой  же  он  все-таки  идиот!
Жалкий трус!
   Лиан понял, что он  делает,  только  когда  преодолел  по  тропе  уже
половину расстояния до леса. Чем дальше он  продвигался,  тем  тревожнее
становилось у него на душе. Наконец  он  уже  не  шел,  а  бежал,  потом
припустил во весь дух, не смея остановиться, чтобы передохнуть.  У  него
закололо в боку и зашумело в ушах, а он все бежал и бежал, карабкался по
оврагам, прыгал через ручьи, судорожно  хватая  ртом  воздух,  несся  по
полянам. Наконец он добежал до речки, у которой они ночевали, и бросился
вдоль по берегу. Добежав до поляны, где стояла  палатка,  он  встал  как
вкопанный.
   Вокруг  царила  мертвая  тишина.  Лиан  слышал   только   собственное
прерывистое дыхание. Поросший травой пригорок погрузился в густую  тень.
Воздух был сырой  и  холодный.  Вокруг  безучастно  возвышались  вековые
деревья. Палатка находилась на своем месте, и  Лиан  почувствовал  волну
облегчения: значит, Карана просто решила задержаться тут еще на денек!
   - Карана! - крикнул он, но ответа не последовало.
   У Лиана по коже побежали мурашки. Он подошел к палатке и увидел,  что
она вся изорвана. Сквозь прореху он заметил мешок Караны. Мешок тоже был
порван. Тут же  валялось  его  втоптанное  в  землю  содержимое.  Внутри
палатки лежала куча одеял. Лиан поднял одно из них. Оно было изрезано  и
вымазано запекшейся кровью. Остальные одеяла были в таком  же  плачевном
состоянии. Лиан вытащил все из палатки. Земля  под  одеялами  тоже  была
пропитана кровью. Крови было так много, что никто не пережил бы такой ее
потери. Поняв это, Лиан рухнул на землю и зарыдал.
 
ЧАСТЬ 3 
 
30 
СВЯЗУЮЩЕЕ ЗВЕНО 
 
   Когда Феламора наконец направила лодку в тростник, солнце клонилось к
закату. Десять часов назад она освободила из Фиц Горго Магрету, и сейчас
та сидела, прислонившись к  борту.  Девушку  знобило,  и  она  почти  не
понимала, что с ней происходит. Под ее израненными  ногами  переливалась
черная зловонная  каша  из  грязи  и  болотной  воды.  Лодка  дернулась,
наскочив на прибрежную кочку. Магрета застонала, приоткрыв впавшие глаза
с пожелтевшими белками.
   Феламора шагнула в мутную воду и вытащила суденышко на берег, хотя  в
высоком тростнике течение его и так не унесло  бы.  Феламора  расправила
тростник, примятый лодкой, чтобы никто не догадался, что они пристали  к
берегу именно  здесь.  Затем  она  снова  вышла  на  берег  и  осмотрела
островок, к которому причалила. Везде была жидкая  глубокая  грязь.  Она
налипала Феламоре на сапоги, тянула ее ноги книзу. То и  дело  увязая  в
этой жиже, Феламора пробралась сквозь тростник на противоположный  берег
острова. Она не нашла ни клочка твердой земли: всюду была холодная серая
грязь, а посредине  островка  возвышался  ствол  давным-давно  засохшего
дерева. Солнце коснулось горизонта, и над водой стал  собираться  туман.
Ночь обещала быть темной и холодной.
   Вернувшись, Феламора обнаружила Магрету, перегнувшуюся через борт: ее
тошнило. Когда Феламора подошла к лодке, Магрета взглянула  на  нее,  но
тут же снова перевесилась за борт, поскольку у нее начался новый приступ
рвоты. Феламора невозмутимо наблюдала за ней.
   - Придется заночевать в лодке, - сказала она, когда  Магрете  немного
полегчало. - Кругом одна грязь... Дай-ка, пока  еще  светло,  я  осмотрю
твои раны.
   Феламора подняла рубаху на спине у Магреты.
   - Вот здесь в рану  попал  яд,  -  произнесла  она,  нахмурившись.  -
Очевидно, тебя пытали отравленными инструментами. Ну ничего, у меня есть
мазь, которая тебе поможет.
   Феламора прошла на корму лодки и стала рыться  у  себя  в  мешке.  От
холодного ветра у Магреты заныла спина. Отыскав нужную баночку, Феламора
вернулась к Магрете и смазала ее раны. При каждом прикосновении  пальцев
Феламоры девушка содрогалась от боли. Вскоре мазь подействовала, и  боль
начала утихать.
   - Мне нечем перевязать тебе раны. На,  надень  вот  это!  Теперь  они
быстро заживут. - Феламора вынула из мешка длинную  просторную  рубашку,
ткань которой, показавшаяся Магрете легче шелка, ласково прикоснулась  к
ее горевшей коже.
 
*** 
 
   На следующее утро Магрета проснулась поздно и обнаружила,  что  лодка
уже скользит по бесконечному заросшему деревьями болоту. Вода в нем была
чайного цвета. На ней качались  пожелтевшие  листья,  опавшие  с  росших
здесь повсюду сардовых деревьев. Они были высокими - не  менее  двадцати
саженей в высоту. Эти деревья,  необъятные  у  основания,  немного  выше
делились на несколько более тонких стволов. Их мягкая кора, по  цвету  и
на ощупь напоминавшая пергамент, свисала  с  ветвей  широкими  полосами,
плавала в воде длинными лентами. В просветы между листвой светило низкое
солнце. Лодка, как безошибочно определила  Магрета,  направлялась  почти
прямо на север.
   - Д