олосами и полной грудью.
   - Что случилось? - спросил он, хотя язык  уже  не  очень  хорошо  его
слушался.
   - Вчера ночью я... забыла тут одну вещь, - сказала  Тандива,  избегая
смотреть ему в глаза.
   - Я вижу, что-то случилось. Что? Говори!
   - Ах, Лиан. Мне велели держаться, от тебя подальше.
   - Что-что?
   - Меня только что  целый  час  мучили  Вистан  и  его  отвратительный
лизоблюд Турль. Если я буду с тобой встречаться, меня выгонят из Школы.
   - Будь они прокляты!
   - Будь проклят ты сам, Лиан! Я не  знаю,  что  ты  там  натворил,  но
теперь мне приходится это расхлебывать! Пока еще у меня есть возможность
выступить со своим сказанием на Испытаниях в будущем  году  и  закончить
Школу. И ты прекрасно понимаешь, как много это для меня значит! Я просто
не знаю, что мне делать! Если сейчас меня из-за тебя выгонят, получится,
что все жертвы, на которые пошли ради меня родители, были напрасны!
   - Я понимаю, - сказал Лиан, хотя его и мучила обида.
   - Поверь, Лиан! Это не потому, что я не хочу  тебя  видеть...  Просто
какое-то время мы не должны встречаться. -  Тандива  глядела  на  Лиана,
широко открыв свои карие глаза, в них не было гнева,  скорее  безмолвная
мольба войти в ее положение. Лиан хорошо понимал девушку, хотя и не  мог
избавиться от ощущения, что она его предала.
   - До свидания, - сказал он, стараясь не выдать волнения.
   Обливаясь слезами, Тандива бросилась вниз по ступенькам и выбежала из
здания. Лиан упал на постель. Весь привычный мир  рушился  вокруг  него,
как карточный домик, а он ничего не мог изменить.
   Юноша достал свою книгу сказаний и начал бесцельно  листать  ее.  Эта
книга  была  его  первой  серьезной  работой,  которую  он  закончил   к
предварительному испытанию четыре года назад. На сотнях ее страниц  были
кратко изложены все Великие Сказания. В конце он когда-то оставил немало
чистых страниц для нового сказания. Сейчас он  усмехнулся,  вспомнив  об
этой  наивной  мечте.  Книга  действительно  была  очень   красивой,   с
замечательными рисунками, раскрашенными в небесно-голубые и ярко-красные
цвета. Кое-где он даже украсил ее с помощью тайком раздобытой золотой  и
серебряной краски. Она была ему очень дорога, хотя он и понимал, сколько
в ней недостатков.
   Лиан отложил книгу и несколько часов лежал неподвижно, уставившись  в
бурый потолок, пока на небе не  взошла  Туманность  Скорпиона,  залившая
сквозь окно его мрачное жилище своим  красноватым  свечением.  Какие  же
новые беды она предвещала?
 
*** 
 
   И  беды  не  заставили  себя  ждать.  Несколько  дней  спустя   Лиан,
расписавшись в книге посетителей, прошел в  библиотеку,  чтобы  еще  раз
взглянуть на документы  времен  появления  Непреодолимой  Преграды.  Эти
полки с грудами истрепанных свитков,  пергаментов  и  ветхих  рукописных
книг были его давними и добрыми друзьями. Четыре года он  с  мучительным
напряжением  трудился  здесь,  разыскивая   в   бесчисленных   Преданиях
неуловимые сюжетные нити, из которых плел свое  сказание.  Сейчас  же  у
него не выходила из головы смерть девушки-калеки, и он решил посмотреть,
не пропустил ли что-нибудь важное из того, что касалось этого события.
   Двигаясь вдоль бесконечных полок, он прошел в дальний угол и еще  раз
расписался при входе в помещение, где хранились самые древние  и  ценные
документы. Лиан повернул за угол, с удовольствием вдыхая книжную пыль  и
приятный терпкий запах красного дерева,  из  которого  были  изготовлены
книжные шкафы. И тут он замер как вкопанный. Целый ряд полок  был  пуст.
На них не осталось ни одного документа, имевшего  отношение  ко  времени
появления Непреодолимой Преграды.
   У Лиана так защемило сердце, что он испытал почти физическую боль. Он
бросился к дежурному.
   - Ничего не знаю, - сказал ему дежурный, гладя свою роскошную  черную
бороду, с которой на его до блеска начищенные  сапоги  сыпались  хлебные
крошки. - Обратись к директору библиотеки.
   Спешить, конечно, было особенно некуда, но Лиан все равно помчался на
самый верх, где в башне, как кондор в  своем  гнезде,  сидела  в  гордом
одиночестве директриса, окруженная бесчисленными каталогами,  совсем  не
оставившими в ее комнатке места для настоящих  книг.  Скрестив  руки  на
груди, она выслушала Лиана. Ее можно  было  бы  назвать  привлекательной
женщиной, если бы не надменное выражение лица и не ротик, крошечный, как
куриная гузка.  Она  была  одета  с  королевской  роскошью  в  пурпурную
шелковую кофту, украшенную золотыми кистями на плечах, и широкую юбку из
зеленого атласа, прошитую золотыми нитями.
   - Недопустимо, чтобы столь ценные документы валялись  без  присмотра.
Так они могут оказаться у кого попало. А что если их вообще украдут?!  -
сказала  она,  поправляя  карандаши,  лежавшие  перед   ней   на   столе
безукоризненно ровными рядами. -  Они  слишком  истрепались  от  частого
использования, и мы их убрали.
   - Разве библиотеки существуют не для того, чтобы люди могли читать  в
них то, что хотят? - спросил Лиан с усмешкой.
   - Нет. Библиотеки - для того, чтобы в  них  хранились  книги.  И  чем
меньше книги трогают руками, тем лучше.
   - Хорошо, это не важно, - сказал Лиан. - Мне надо  взглянуть  на  эти
документы.
   Директриса уткнула нос в  каталог,  искривив  в  недовольной  гримасе
губы, обильно накрашенные лиловой помадой в тщетной попытке придать  рту
желаемый вид.
   - Для этого нужно специальное разрешение.
   - И где же я могу его получить? - Впрочем, он и сам уже догадался.
   - Только у Вистана.
 
*** 
 
   Вскоре Лиан  начал  привыкать  к  новому  образу  жизни.  Он  вставал
довольно поздно, почти  совсем  не  отдохнув,  и,  кое-как  позавтракав,
отправлялся в библиотеку продолжать свои поиски. Это было  неблагодарное
и бесполезное занятие,  так  как  по-настоящему  нужные  документы  были
теперь ему недоступны, но он не сдавался и читал до тех пор, пока у него
не начинали слезиться  глаза.  Потом  он  бродил  от  корчмы  к  корчме,
развлекая посетителей непристойными байками, главным героем которых  был
чаще всего Вистан, зарабатывая себе таким образом на кусок хлеба. Собрав
денег на завтрашний обед,  хотя  и  это  ему  не  всегда  удавалось,  он
отправлялся нетвердой походкой спать  к  себе  в  комнату.  Иногда  Лиан
мельком видел Тандиву, но в присутствии других людей она  поворачивалась
к нему спиной, и через какое-то время он научился не  попадаться  ей  на
глаза.
   Однажды утром, когда на улице было еще темно, Лиана разбудил  громкий
стук в дверь. К нему ломился угрюмый стражник.
   - В чем дело? - спросил Лиан.
   - Тебя требует Вистан! - Стражник схватил Лиана за рукав.
   В кабинете Вистана было холодно, и при  свете  единственной  свечи  у
директора Школы был весьма зловещий вид. Он угрожающе пошевелил  тяжелой
челюстью и злобно взглянул на Лиана.
   - Весь этот город существует благодаря тому, что тут находится Школа.
Моя Школа! - начал Вистан не предвещающим ничего хорошего тоном. - Стоит
мне сказать одно только слово, и тебя выбросят  на  улицу,  выставят  из
библиотеки, и даже самый жалкий торговец печенкой не возьмет  тебя  мыть
свою тачку.
   Лиан уставился на Вистана.
   - Турль рассказал мне  о  твоих  подвигах  в  тавернах,  -  продолжал
Вистан. - Я не позволю глумиться над именем директора Школы!
   Турль злорадно ухмылялся, спрятавшись за спиной своего начальника.
   - Вчера вечером Турль  хохотал  не  меньше  других,  -  сказал  Лиан,
улыбнувшись управляющему. - Хотя, если бы он  выслушал  мою  историю  до
конца, ему стало бы не до смеха.
   - Замолчи! Оставь свои штучки и не  заговаривай  мне  зубы!  Чего  ты
добиваешься?.. Впрочем, молчи, не лги мне! Я и так все знаю!  Ты  хочешь
стать директором Школы. Ты выставляешь меня на посмешище,  ждешь,  чтобы
меня отправили в отставку и все хором предложили тебе занять мое место!
   Лиан горько усмехнулся:
   - Разве может дзаинянин стать директором  Школы  Преданий?!  Нет,  не
видать мне этого места как своих ушей! - Лиан в очередной  раз  мысленно
выругал праотцев своей расы за их недальновидность. Хотя дзаинян  теперь
уже не преследовали, но по-прежнему не любили и не особенно им доверяли.
Дзаиняне  же,  так  долго  подвергавшиеся  гонениям,  в  свою   очередь,
презирали власть имущих, правда, в большинстве случаев  им  хватало  ума
этого не показывать.
   - Точно!.. Но если ты еще хоть раз оскорбишь меня, ты получишь  пинок
под зад и вылетишь из Чантхеда в чем мать родила!.. Все! Пошел вон!
   "Плевал я на твои угрозы,  -  думал  Лиан.  -  У  меня  еще  остались
друзья!" Но на самом деле у него не было денег  и  заступиться  за  него
было некому. Вскоре из-за горизонта должно было появиться солнце, и Лиан
побрел к одному из  открывавшихся  на  заре  трактиров,  но  на  полпути
остановился.
   "Нет, так продолжаться не может, - подумал он. - Я  пью  каждый  день
уже целую неделю".
   Он сел на придорожный камень, опустив ноги в канаву. У него  не  было
ни гроша. В карманах лежала пара медных гринтов, а в такую рань никто не
стал бы слушать его байки. Ему пришлось бы самому платить в трактире, и,
хотя выпивка почти ничего не стоила, двух гринтов ему хватило  бы  очень
ненадолго.
   Он вернулся на вершину холма к дверям библиотеки, но они были еще  на
замке. Разумеется, он мог попробовать разбудить привратника, однако вряд
ли тот стал бы ему открывать. В последнее время с Лианом тут не очень-то
считались.
   Лиан выругался. Куда ему было податься, как не обратно к себе,  чтобы
опять завалиться спать?! Но в этот момент он заметил парня  с  девушкой,
которые нетвердой поступью брели домой после ночного похода по  кабакам.
В девушке он признал одну из студенток  Школы,  а  вот  парень  был  ему
незнаком. А почему бы и не попробовать?! Если они могли  позволить  себе
пить всю ночь напролет, то, может, не откажутся  угостить  и  его  парой
стаканов!
   Изобразив на лице  улыбку,  Лиан  бросился  им  навстречу  в  надежде
утопить в вине свои неудачи.
 
3 
В ПЛЕНУ У ПРОШЛОГО 
 
   Когда отзвучали последние слова чудесного сказания, толпа вынесла  за
собой на улицу и Карану, рыжеволосую девушку, привлекшую к себе внимание
Лиана. Она очень любила слушать Великие Сказания  и  всегда  с  огромным
удовольствием посещала Школу Преданий.  Воспринимая  все  намного  живее
остальных людей, эта юная чувствительница была во власти повествования и
не могла избавиться от впечатления, будто сама побывала в башне вместе с
Шутдаром и девушкой-калекой.
   Наконец пламя в горящей башне, высившейся перед ее мысленным  взором,
улеглось, Карана осмотрелась и поняла, что стоит  в  полном  одиночестве
посреди лужайки, окруженной кустами лаванды и розмарина. Кто она? И  что
здесь делает?.. Ей потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя.
   Лиан с друзьями  уже  ушел  по  тропинке,  ведущей  вниз  по  склону,
удалялись последние слушатели. Каране надо было поскорее уносить  отсюда
ноги, пока стражники не обнаружили, что  она  тайно  проникла  в  Школу.
Поскольку на Выпускные Испытания  посторонних  обычно  не  пускали,  то,
появившись  сегодня  здесь,  девушка  рисковала  нарваться  на   большие
неприятности. У нее болела голова. Однако после  сделанной  ею  глупости
по-другому и быть не могло, правда, девушка старалась сейчас об этом  не
думать. Она надвинула на лицо капюшон и пошла на постоялый  двор,  самый
дешевый в Чантхеде, где снимала комнату.
   Карана  была  невысокого  роста,  ее  излучавшее   доброжелательность
бледное круглое  личико  обрамляли  густые  взъерошенные  рыжие  волосы,
напоминавшие своим цветом всполохи зарниц на ночном  небе.  У  нее  были
глаза цвета малахита. В свои двадцать три  года  она  выглядела  намного
моложе. Прежде  она  была  довольно  пухленькой,  но  после  пройденного
долгого пути в Чантхед очень похудела.
   Карана встала рано, натянула  на  себя  мешковатые  зеленые  штаны  и
просторную рубаху,  усеянные  заплатами,  ополоснула  лицо  и  с  трудом
расчесала волосы костяным гребнем; впрочем, на ее прическу эта процедура
не очень повлияла. Карана обмакнула пальцы в лимонную воду, провела  ими
по волосам и на этом сочла утренний туалет законченным.
   Ее завтрак состоял из половины буханки черствого хлеба и двух  яблок,
ведь у нее было так туго с деньгами, что она жалела даже  медный  гринт,
за который ее накормили бы завтраком на  постоялом  дворе.  Жуя  яблоко,
Карана надела походный  мешок  и  вышла.  Домой!  Она  жила  в  Готриме,
небольшом замке, находившемся в  бедной  горной  провинции  Баннадор.  В
хорошую погоду путь по горным тропам занимал у нее семь дней. Сейчас,  в
конце лета,  такое  путешествие  было  даже  приятным,  хотя  зимой  оно
становилось трудным и опасным.  Она  не  боялась  идти  одна,  так  как,
несмотря на свою хрупкость, вполне могла за себя постоять.
   Едва миновав городские ворота, Карана  снова  задумалась  о  чудесном
сказании и даже начала про себя повторять  его.  Сначала  ей  предстояло
подняться по крутому склону горы, и идти было легче, заняв  голову  этой
увлекательной   историей.   Вскоре   ей   вспомнилось,   как,   завершая
выступление, Лиан прервался на миг и посмотрел ей прямо в глаза. В ту же
секунду она вступила с ним контакт,  прикоснулась  к  его  сознанию,  на
мгновение выведя Лиана из  состояния  равновесия.  Карана  старалась  не
думать об этом совершенно несвойственном ей  безрассудстве.  Обычно  она
была в высшей степени осторожна.
   Девушка присела на глыбу известняка и посмотрела вниз  на  извилистую
тропу и сверкавшие вдали черепичные крыши  Чантхеда.  Что  заставило  ее
обнаружить  свой  талант  перед  незнакомым  человеком?  Теперь  он  мог
попытаться использовать ее в своих целях или неосмотрительно  разболтать
о ее секрете другим! Мало кто обладал такими способностями, и по  вполне
понятным причинам эти немногие старались жить так, чтобы никто  не  знал
об их возможностях, бесценных для жаждущих получить власть  над  людьми.
Во времена войн чувствительников покупали и продавали из-за  их  редкого
дара. К счастью, о войнах  на  Сантенаре  уже  почти  позабыли.  Сколько
Карана себя помнила, в ее части Мельдорина всегда царил мир.
   До сих пор она была очень осторожна, и о ее способностях было  трудно
догадаться. Распознать их смог бы, пожалуй,  другой  чувствительник  или
человек, хорошо владеющий Тайным Искусством.
   Каким же образам Карана стала обладательницей этого дара? Дело в том,
что она родилась от смешанного брака: ее  мать  принадлежала  к  древней
человеческой  расе,  испокон  веков  населявшей  Сантенар,  а  отец  был
наполовину аркимом.
   Около четырех  тысячелетий  назад  на  Сантенаре  появились  еще  три
человеческие расы, охотившиеся за  Золотой  флейтой.  Аркимы,  рослые  и
смуглые, как ее отец, пришли из Аркана. Каронов, высоких и сильных, было
мало. Они владели Тайным Искусством и мастерством обращения с  машинами.
Третьим  народом  были  феллемы,  невысокие  люди  с  розовой  кожей   и
золотистым цветом глаз, пришедшие из Таллалама. Они не обладали  большой
физической  силой,  но  умели  отводить  глаза  и  насылать  чары.   Эти
представители потусторонних миров жили дольше  людей  и  сыграли  важную
роль в истории Сантенара, но те времена уже  миновали.  Теперь  основная
часть населения Сантенара принадлежала  к  коренной  человеческой  расе.
Кароны исчезли, а аркимы и феллемы или давным-давно куда-то попрятались,
или научились ничем не выделяться среди остальных.
   В браках между представителями разных рас  дети  рождались  редко,  а
если это и случалось, они часто страдали от безумия. Однако, несмотря ни
на что, они нередко оказывались обладателями необычных способностей.
   Впрочем, Каране было не много прока от ее  таланта,  потому  что  она
далеко не всегда могла на него положиться.  Она  была  способна  заранее
ощутить чье-либо приближение и даже предчувствовать то,  что  собираются
сказать или сделать люди, особенно когда ей самой угрожала опасность,  а
также отправлять мысленные послания другим, хотя обычно они  и  состояли
из неразберихи чувств  и  образов;  к  тому  же  передача  мыслей  редко
происходила  по  ее  собственному  желанию.  И  все  же  Каране  нечасто
удавалось вступить в настоящий контакт с кем-либо и на самом деле начать
общение двух сознаний. За всю жизнь у нее это получилось всего несколько
раз. Вот  поэтому-то  возникший  между  ней  и  Лианом  контакт  казался
поразительным, а ведь все произошло само собой, помимо ее воли.  "Может,
во мне говорят желания, о которых я и сама толком не знаю!"  -  подумала
она.
   Однако ее дар доставлял ей и неприятности:  она  чувствовала  острее,
чем остальные; порой она переживала столь сильно, что нахлынувшие эмоции
парализовали ее. Кроме того, она всегда  чувствовала  себя  плохо  после
того, как прибегала к своим способностям: ее слегка подташнивало или  же
у  нее  целый  день  раскалывалась  голова.  Вот  почему  Карана  обычно
остерегалась использовать свой дар.
   И тем не менее, когда  близился  конец  выступления,  она  не  смогла
удержаться и послала Лиану вопрос: "Кто же убил девушку?" -  потому  что
сказание захватило ее настолько же, насколько очаровал его автор.
   Каране приходилось слышать Лиана и раньше. Ради его сказаний,  обычно
звучавших на Чантхедском Празднике, люди сходились со всего  Мельдорина.
Лиан впервые завоевал  известность  четыре  года  назад.  Карана  хорошо
помнила, как все происходило. Может быть, именно он стал причиной  того,
что она пробралась на  закрытые  для  посторонних  Выпускные  Испытания,
использовав документ дальнего  родственника,  учившегося  в  Школе.  Уже
сейчас  она   предвкушала   удовольствие,   которое   доставит   осенний
Чантхедский Праздник. Это будет самое замечательное событие года:  целых
две недели она сможет наслаждаться самыми разнообразными сказаниями!
   "Что ж, пора идти дальше! Довольно глупостей! -  подумала  Карана.  -
Зачем ты нужна этому сказителю? Что ему делать с тобой в  Готриме?"  Она
глотнула воды из фляги, натянула на уши  широкополую  фетровую  шляпу  и
вскочила на ноги. Ей нужно было поскорее вернуться в поместье. Там полно
дел. Если она поспешит, то доберется до замка за шесть дней. К  счастью,
над Сантенаром поднялась огромная желтая луна, освещавшая девушке путь в
ночи.
   Но чем ближе была полночь, тем меньше было света  от  луны,  медленно
поворачивавшейся  к  Сантенару  своей  сумрачной  стороной,  испещренной
морями и кратерами, создававшими на ее поверхности  багровые  и  лиловые
тени. Период, когда к Сантенару была обращена темная сторона луны,  слыл
несчастливым: в это время не  следовало  принимать  важных  решений  или
отправляться в длительное путешествие. К  счастью,  девушка  знала,  что
успеет добраться до дому еще до того, как светлая сторона луны полностью
скроется. Утром четвертого дня Карана  миновала  маленькое  горное  село
Туллин, представлявшее собой несколько стоявших в беспорядке  домишек  и
корчму, единственную между Чантхедом  и  Готримом.  Девушка  напилась  у
колодца и продолжила путь: за ночлег под открытым кебом  не  нужно  было
платить, а в это время года по ночам было  еще  не  холодно.  На  заднем
дворе корчмы какой-то старик колол дрова, ловко  управляясь  с  топором.
Увидев Карану, он поприветствовал ее, а она помахала ему в ответ. Стайка
ребятишек бежала за ней до самой вершины холма. Там она улыбнулась им на
прощание и зашагала вниз по склону.
 
*** 
 
   Ну вот я почти и дома! Карана вздохнула, откинула со лба пряди волос,
упорно лезшие в глаза, и  начала  спускаться  к  Готриму  -  ее  родному
обветшавшему древнему замку. Размышляя о сказании, она не заметила,  как
преодолела большую часть пути, и так спешила, что не  стала  заходить  в
городок Тольрим, а решила перейти вброд обмелевшую реку Рим и  сократить
дорогу, пройдя лугами.  Вот  уже  показались  зеленые  черепичные  крыши
Гот