все его попытки образумить его натыкаются на враждебную холодность со стороны Лагхи. Он видел, что Зверде удалось не только уполовинить силы гнорра, околдовать его тело, но и внушить ему доверие и любовь. И сколько бы не твердил Альсим о своекорыстии баронов Фальмских, гнорр оставался высокомерен и отрешен, как всегда.
     Все, что происходило в Своде и во дворце с тех пор, как странное судно принесло в гавань Пиннарина фальмское посольство, его очень и очень расстраивало.
     Альсим вызвал Эгина в Пиннарин, лелея призрачный расчет на то, что вдвоем, когда его трезвость и опыт будут помножены на жизненную силу и удачу Эгина, они смогут убедить Лагху.
     Или хотя бы убить Зверду.
     Поскольку приходилось признать, что убить Зверду, а заодно с ней и Шошу, при помощи тех сил, которыми он располагал как пар-арценц, он попросту не в состоянии.
     Из отряда, который он в тайне от Лагхи выслал против баронов, когда те возвращались из Старого Ордоса, не уцелел никто. А если уцелел, то отчего-то не считал возможным выходить на связь.
     Альсим был склонен объяснять эту неудачу кознями пар-арценца Сонна, как на это указывали некоторые обстоятельства.
     Заподозрить Зверду и Шошу в том, что они вдвоем уничтожили хорошо обученных офицеров? Нет, Альсим считал их всего лишь опасными колдунами. А Зверду еще и удачливой шлюхой. "Но воины из них никудышные! Толстяк Шоша гроша ломаного не стоит без своего змееживого бича", - негодовал Альсим.
     В любом случае, факт провала операции был налицо: Зверда и Шоша прибыли в Пиннарин целыми и невредимыми.
     А Лагху как будто подменили! Мало того, что на его груди теперь едва различимо теплится "пятно Урайна", так он еще и в рассудке повредился!
     Вчера, например, когда Альсим пришел к нему доложить о жутком положении, в котором оказалась Опора Вещей после того, как во время землетрясения разорвалась Комната Шепота и Дуновений, что грозило в ближайшем будущем превратить столицу Варана в заповедник говорящих духов с катунцами, серным дождем и прочими прелестями, он просто выставил его вон!
     Делая вид, что не узнает Альсима, гнорр назвал его "дружком" и заявил, что у него неотложное дело! Что он, видите ли, идет играть в шары вместе с Сиятельной и госпожой Канной!
     Гнорр идет играть в шары, отложив в сторону меч магической власти, который самое время сжать покрепче, пока ветры из нижних миров не вырвали его вместе с руками!
     Все это привело Альсима к крайне рискованному решению. Убить Зверду самому и сделать это как можно скорее.
     Тем более, что в последнее время видение белой медведицы, которая, жутковато похохатывая, посасывает сладкий компот из фарфоровой чашки, буквально не давало ему уснуть.
     Альсиму казалось, что под медвежьей мордой, которую он полагал аллегорией, подброшенной его рассудку сном, он может различить женские черты. И эти черты принадлежали баронессе Зверде.

5

     Пройдя через весь город, бароны фальмские, а вместе с ними и Альсим в обличье старика-попрошайки, оказались на окраине.
     Альсим знал это место.
     Оно называлось Пустырем Незабудок.
     "Какого Шилола они здесь забыли?" - спросил себя Альсим и затаился за грудой строительного мусора. В последние дни на Пустырь Незабудок целыми подводами свозили с Желтого Кольца всякий хлам. В городе велась кропотливая расчистка улиц.
     Зверда и Шоша, казалось, что-то искали. И, судя по всему, никак не могли это "что-то" найти. Оба были недовольны.
     Бароны отличались неуживчивым нравом - это Альсим помнил. Поэтому, когда они начали ругаться, он не удивился. Ругались они столь громогласно, что многое из того, о чем говорилось, Альсим прекрасно слышал.
     Он был уверен: бароны не видят его.
     Как человек, опытный в слежке, он мог сразу определить, искушен ли человек в искусстве наблюдения или нет. Судя по тому, что за весь путь Зверда обернулась лишь однажды, бароны не принадлежали к числу искушенных.
     Он не боялся быть раскрытым. Заподозрить Зверду или Шошу во владении Взором Аррума пар-арценцу не хватило смелости. Бароны казались ему легкой добычей.
     - Вы же клялись мне, Шоша, что запомнили место так же хорошо, как имя своей кормилицы! - громко негодовала Зверда, испепеляя Шошу взглядом.
     - Клялся. И я, шилолова дыра, его действительно запомнил! - возражал озадаченный Шоша.
     - И где оно?
     - Мне кажется, где-то здесь, - Шоша сделал неопределенный жест, очерчивающий значительную территорию.
     - Где именно? - язвительно поинтересовалась Зверда.
     - Здесь. Или, может, здесь. Вы что, не видите, эти муравьи натаскали сюда столько мусора! Его не было, когда мы прадедушку вашего прикапывать изволили! За последние два дня здесь все совершенно изменилось! Тех камней, что я приметил, уже нет! Здесь теперь не пустырь. Здесь теперь мусорка! Но я точно помню, что где-то недалеко от этой осинки...
     - Допустим, что где-то недалеко. А где именно? Что прикажете, мне все здесь перекопать?
     - Перекопать могу и я, - виновато буркнул Шоша.
     - Много вы перекопаете, гиазир магдорнская черепаха! - презрительно шикнула Зверда и стала раздеваться, готовясь к трансформации.
     Ей было очевидно, что с задачей отыскания гроба прадедушки ни она, ни Шоша не справятся в человеческом обличье. Придется искать нюхом и чутьем медведицы. Так и гроб отыщется быстрее, и откапывать будет легче.
     - В конце концов, чей это прадед, мой или ваш? Вот вы и выкапывайте, раз так! - подбоченился Шоша.
     - Ах вот какой вы кавалер... Еще муж называется! - обиженно взвыла Зверда.
     - Ну ладно-ладно. Я вам помогу... - сдался Шоша и расстегнул свою куртку. - Трансформация так трансформация. Но имейте в виду, раз так - завтра нам придется уехать.
     - Имею. Сама не дура, - огрызнулась Зверда, поеживаясь на холодном зимнем ветру. Она была совершенно обнаженной.
     "Они что там, трахаться собрались?" - встревожился Альсим, который слышал лишь обрывки разговора, из которых не складывалось ничего занимательного.
     Он видел, как разделся барон Шоша.
     Когда барон и баронесса остались нагими, Альсим уже не сомневался в том, что сейчас ему предстоит зрелище любовной схватки. "Может, на диком Фальме так принято?" - подумал Альсим.
     Он сжал рукоять своего "облачного" клинка.
     Все складывалось идеальным образом для нападения. Бароны пребывали в первозданной наготе. А их одежда и, главное, оружие лежали на земле.
     Альсим помедлил, решив дождаться, пока бароны не займут самую невыгодную для себя позицию. А именно - пока они не улягутся на одежду. Это было его роковой ошибкой.
     Как бы в подтверждение хода мыслей Альсима Зверда бросила красноречивый взгляд на Шошу и встала на четвереньки.
     "Прекрасно, прекрасно!" - мысленно откомментировал Альсим, сбрасывая с плеч плащ и снимая шапку.
     Теперь вся эта стесняющая свободу движений маскировка была ни к чему. Он вынул из ножен "облачный" клинок. Сейчас он зарежет баронов Маш-Магарт как поросят.
     Но когда он вернулся к наблюдению, он заметил, что Шоша, вместо того, чтобы обнять Зверду, тоже встал на четвереньки рядом с ней. Его мужское достоинство комично болталось между толстых мохнатых лягвий. Выражение же лица у барона было неуместно серьезным и сосредоточенным.
     Альсиму стало смешно. Вспомнились рассказы о женщинах диких народов Юга, которые уверены, что можно забеременеть от морского ветра и которые становятся вот так же на берегу и... но додумать свою мысль до конца Альсим не успел.
     Потому что в следующий момент правильное белое тело Зверды как будто взорвалось. И частички этого тела словно рассеялись плотным, тяжелым туманом.
     Этот туман стал стремительно уплотняться, снижаться, завихряться. Казалось, сама почва над местом взрыва как-то просела, потом вздыбилась и пошла волнами, как будто была не почвой, а густой, вязкой жидкостью. Туман закружился вихрем и начал слипаться: клочок к клочку, кусочек к кусочку.
     Тут взорвалось и тело Шоши.
     У Альсима пересохло во рту и, как показалось, кровь во всем теле потекла медленней. Стало жарко. Сразу вслед за тем - холодно. Дыхание потеряло ритм, рассудок - способность контролировать происходящее.
     Самым же странным было то, что это очевидно магическое действо не выглядело магическим действом с точки зрения любых критериев Свода!
     Альсим был уверен, что будь при нем Зрак Истины - он бы безмолвствовал так же, как если бы через него смотрели на снежную бабу, разорвавшуюся от того, что в нее попала стрела из стреломета! Магия, которая выглядит как магия, но определяется как природное действо? Это невозможно! Это абсурд!
     Вдруг вспомнился один престарелый колдун, который, перед тем как Альсим отправил его на смерть, предсказал ему его собственную гибель.
     "Ты, молодой-неженатый, умрешь еще хуже, чем я, - шамкал колдун. - Место, где тебя коснется твоя смерть, будет глупым, поражение - полным, а перед смертью ты увидишь то, чего не может быть".
     Тогда он рассмеялся вещуну в лицо. Тогда он был победителем. Он был молод и самонадеян.
     А теперь, теперь, когда перед ним из грязи и мусора, из взрыва и тумана выросла огромная белая медведица с лучащимися льдом глазами, та самая медведица, что являлась ему во сне, он думал иначе.
     "Место смерти и впрямь глупое, - согласился Альсим. - Пустырь Незабудок, что за название!".
     Медведица-Зверда сразу заметила человека, прячущегося за грудой мусора, поскольку искристый блеск "облачного" клинка Альсима не заметить было невозможно. "Опасность", - пронеслось в мозгу у баронессы.
     Она хрустнула суставами и напрягла мышцы, удостоверяясь, что трансформация прошла успешно. Бросив косой взгляд на Шошу, трансформация которого была в самом разгаре, она прыгнула в направлении Альсима.
     Последнее жизненное усилие Альсима исторгло из "облачного" клинка вращающийся пламенный шар величиной с тыкву. Рывком высвободившись из области близкодействия меча, шар с огромной скоростью ринулся к Зверде.
     Но страх Альсима перед тем, "чего не может быть", перед магией без магии, перед полным и окончательным поражением, предсказанным ему еще тридцать лет назад, лишил его возможности направить шар верно.
     Зверда играючи увернулась от смертоносного летуна и в один гигантский прыжок настигла Альсима.
     Шар, врезавшись в молодую осинку, испепелил дерево в мгновение ока.
     Но Зверда не видела этого. Ее огромные острые когти уже рвали грудь Альсима и превращали его лицо в кровавое месиво. Это лицо показалось Зверде знакомым, но ей было лень ворошить свою память в поисках точного соответствия. Главное, знакомый незнакомец был мертв, а его меч, теперь безопасный, тихо шипел, словно раскаленная сковородка, которую вынесли под дождь.
     Когда трансформация Шоши окончилась, дело было уже сделано. "Как всегда, всю грязную работу приходится делать мне", - фыркнула Зверда.
     Медведица опустила к груди Альсима свою длинную морду и лизнула кровь. На вкус кровь была кисленькой, вроде еловой хвои.

6

     - Мы уезжаем, - выпалила Зверда, ввалившись в гостиную гнорра.
     - Когда? - Лараф сонно таращился на Зверду.
     - Сегодня. Сейчас. Я зашла с тобой попрощаться.
     Лицо Зверды было озабоченным и мятым. Чувствовалось, что настроение у нее - не из лучших.
     - А я?
     - А ты остаешься.
     Лараф посмотрел на Зверду умоляюще. Оставаться в Пиннарине одному было страшно.
     Как-то само собой разумелось, что во время его эрхагноррата Зверда все время будет находиться где-то рядом. Вовремя сообщать о неприятностях. Давать добрые советы. Рассказывать о каверзных опасностях и о том, с кем нужно подружиться и что сказать...
     И хоть Лараф боялся ее, пожалуй, больше, чем кого-либо в своей жизни, он также отдавал себе отчет в том, что эта женщина-медведица, эта ведьма с ледяной душой, эта шлюха с аристократической осанкой - его единственная верная союзница. Не считая книги, конечно.
     - Госпожа Зверда... Я прошу вас... Останьтесь. Здесь одни психи, все кругом какие-то придуренные. Не столица, а странноприимный дом. В Своде все через пень-колоду... Вчера говорили о каких-то бунтах в Урталаргисе... Слышали вон, ночью пар-арценца зарезали на мусорке, Альсима... Мне теперь надо какое-то расследование назначить...
     - Слышала-слышала, - кивнула Зверда. На мгновение она задумалась над тем, стоит ли посвящать Ларафа в то, что произошло вчера вечером на Пустыре Незабудок. И решила, что посвящать не стоит. - Вот и назначил бы расследование! Пошли человек пять за его домом следить, опроси кто и где видел его в последний раз, награду назначь за ценные сведения, ну, все честь по чести! Ты же сам хотел этой власти, правильно?
     - Правильно, - Лараф потупил глаза. - Мне нравится эта власть. Я только пока не научился ее правильно направлять.
     - Научишься!
     - Научусь... Когда-нибудь. Если раньше не зарежут, как того Альсима, - Лараф, казалось, совсем пал духом.
     - Разве тебе не нравится быть гнорром?
     - Кое-что мне нравится. Но не все. Например, кабинет гнорра в Своде. Ну, мой кабинет... Просто ужасен!
     - Не могу взять в толк, что в нем ужасного?
     - В нем самом - ничего. Просто я боюсь высоты, - признался Лараф. - Как подумаешь, что там, за куполом - больше ста саженей...
     - Ничего, привыкнешь, - отмахнулась Зверда.
     Проблемы Ларафа ее волновали мало. Сегодня у нее было полно собственных. Первое место среди них занимал вопрос, как устроить так, чтобы ненароком не превратиться в медведицу, стоя на сходнях собственного корабля с видом на пиннаринский порт и кабинет гнорра.
     Энергия ее гэвенг-формы таяла прямо на глазах. Каждая минута времени была на счету.
     - Понимаете, мне кажется, эта власть, которая у меня... что она ненастоящая! - вдруг выпалил Лараф.
     - Что значит "ненастоящая"?
     - То и значит. Вот если бы она была настоящая, я бы вам сказал таким властным голосом: "Баронесса, я приказываю вам остаться!" И вы остались бы.
     Зверда не удержалась и расхохоталась так, что едва не перегнулась напополам.
     - Вот видите, - зло сказал Лараф. - Я не могу вам приказать. Я даже задержать вас в Пиннарине не могу.
     - Выбрось эту дурь из головы, - Зверда похлопала Ларафа по плечу. - Но, главное, даже не думай о том, чтобы пытаться задержать меня в Пиннарине или приказывать мне. Поскольку тогда мне придется оторвать тебе голову. Точно так же, как я ее оторвала Альсиму.
     Про Альсима Зверда все-таки ввернула. Для должной убедительности.
     Подействовало. "Эта дурь" мгновенно вылетела из головы Ларафа. Вместе со способностью соображать. Лараф замолчал и погрузился в гнетущую пучину эмоций.
     - Не грусти, мой сладкий. Когда будет нужно, я свяжусь с тобой. Это будет скоро. А пока готовь экспедицию на Фальм. Это твое главное дело. Если что - книга тебе поможет, - сказала Зверда примирительно.
     - А я?
     - Что "я"? - несмотря на то, что прошло уже четыре дня, Зверда так и не смогла привыкнуть к Ларафу в теле гнорра. Для нее эта подмена, как ни крути, все-таки выглядела несусветной. "Пожалуй, если душу речной выдры пересадить в тело коршуна, и то будет выглядеть естественней", - признавала Зверда.
     - Как я смогу с вами связаться?
     - Точно так же, как ты связался со мной в первый раз.
     Лараф вспомнил свою первую Большую Работу и по его спине поползли мурашки. Тогда, помнится, медведица снесла ему голову. Он своими ушами слышал, как захрустел его сломанный хребет. Хороша связь... Уж лучше тогда связываться по почте!
     - Только, пожалуйста, оставь это средство на крайний случай, - Зверда сразу поняла, что так испугало Ларафа. - На самый крайний. Видишь ли, когда ты в первый раз позвал меня тогда, из Казенного Посада, меня едва не разрезало на ленточки. Это было неожиданно и ужасно не вовремя. Своими заклинаниями ты вытащил меня из ванной и заставил стать медведицей. Ты меня чуть не убил!
     - Но я не хотел!
     - Может и не хотел. Но только твои семиконечные звезды были больше похожи на каракатиц. Большую Работу нужно выполнять тщательно, особенно в том что касается начертания знаков. Ну-ка, нарисуй в воздухе семиконечную звезду.
     При помощи указательного пальца Лараф изобразил что-то, отдаленно напоминающее требуемое.
     - Я всегда говорила, ты безнадежный идиот, - тяжело вздохнула Зверда.
     Лараф бросил на баронессу затравленный взгляд.
     Теперь он был совершенно уверен: стань он хоть приемным сыном Тайа-Ароан, хоть царем бесконечного пространства, хоть Владыкой Диорха, как Эррихпа Древний, отношение к нему Зверды не изменится ни на ноготь! Он едва не заплакал от злости и обиды.
     - Ладно, не будь таким нежным. Показываю в последний раз, как нужно рисовать правильно. Запомни и делай так же.
     Одним росчерком руки Зверда начертила на пыльной столешнице под носом у Ларафа семиконечную звезду с идеально правильными, узкими лучами. "Такая же, как в книге!" - ахнул Лараф.
     Тогда Зверда взяла его руку в свою и проделала ту же процедуру рука в руке.
     - Понял?
     И тут Ларафа осенило. Он в два счета повторил движение. Его пыльная звезда на столе была только чуть-чуть хуже!
     - Хвала Шилолу! - Зверда закатила глаза. - Потренируешься тут без меня. И, кстати, скажи Ниэле, что из твоей страсти к ее вислым телесам вовсе не следует, что пыль в гостиной можно не вытирать! Кстати, на твоем месте, я казнила бы кого-нибудь для острастки.
     - За что? - Лараф сглотнул воздух.
     - Например, за измену Князю и Истине. Или за потворство пораженческим настроениям. Начала бы с какого-нибудь недотепы из Свода.
     Лараф кивнул. Мол, за потворство так за потворство.
     Вдруг его взгляд упал на золотой медальон, усыпанный крупными сапфирами. Медальон украшал высокую грудь Зверды. От него веяло чем-то ужасно государственным. Побрякушка просто зачаровала Ларафа, что не укрылось от проницательной баронессы.
     - Хочешь знать, что это? - спросила она.
     Лараф кивнул.
     - Эту штуку мне подарила Сиятельная сегодня утром. Я теперь - Друг и Союзник Народа Варана. Шоше тоже такую дали. У нас таких две.
     С этими словами Зверда в последний раз улыбнулась Ларафу и быстро пошла к двери.
     - Госпожа Зверда! - крикнул ей вслед Лараф.
     Но Зверда не обернулась.

ГЛАВА 26. ВОЛШЕБНЫЙ ТЕАТР

     "Распитие эликсира ?Струя любви?, порча сценического реквизита, стрельба по актерам и бесплотное проникновение категорически запрещены. Театр охраняется котами-четырехглазами."
     Из программки

1

     Волшебный театр Ита находился в Мраморном Городе. Попасть туда можно было четырьмя способами: пешком, верхом, на пассажирской фуре и на подъемнике.
     В отличие от жизненно необходимых услуг вроде харчевания и ночлега, за остальное в Ите лупили изрядно со всех без исключения. В том числе и с гордых папаш вкупе с их геройствующими отпрысками. За внимание к своей скромной персоне со стороны всяких возчиков-перевозчиков, лодочников, носильщиков, лекарей и прочих надлежало платить.
     Таким образом, пешком было дешевле всего. Но восхождение от Канцелярии до Волшебного театра обещало занять не меньше пяти часов.
     Верхом вышло бы быстрее, но лошадей у них теперь не было, а купить их было не на что.
     Весьма соблазнительным вариантом представлялась пассажирская фура. Но оказалось, что по случаю празднеств в честь двухсотлетнего юбилея Сермельской плотины перекрыты для гужевого транспорта Приморская мостовая и, на пол-лиги выше - улица Сорока Дорналок.
     На обеих главных улицах идут торжественные процессии, народные гулянья, раздают дешевую выпивку и бесплатный мордобой в подворотнях. А потому никаких фур в Мраморный Город не будет до второго вечернего часа.
     Оставался подъемник. Стоил он, разумеется, бешеных денег: двадцать полновесных монет с носа. Зато он довозил до самого верха всего лишь за час с небольшим. Один раз Эгин мог позволить себе и, главное, Есмару это удовольствие под благовидным предлогом спешки.
     Кроме того, подъемник сулил повышенную безопасность