а статуи. Разновысокие, сделанные из самых разнообразных материалов - песчаника и греоверда, бронзы и меди, глины и даже дерева - они хаотически заполняли всю новую набережную от края до края.
     Все статуи изображали женщин, но для того, чтобы понять и это, Эгину потребовалось бы время, которого у него сейчас не было. Потому что среди статуй он наконец заметил и живых людей. То тут, то там прогуливались небольшие группки и одиночки, расхаживали продавцы снедью и озерными сувенирами вразнос.
     По широкой каменной лестнице, ведущей из Верхнего Города в Нижний, прорезающей набережную и в конце концов скрывающейся под водой, спешило вниз множество людей. Едва ли не каждый второй среди них был мальчиком или подростком.
     "А соискателей этой проклятой кольчуги тут несчетно, - подумал Эгин. - Неужели на Севере так много бессердечных родителей и опекунов, которым не жаль своих детей?"
     "Баоммм", - девятый, последний удар, пробитый часами, был особенно раскатист и сочен. В Ите была продвинутая система исчисления времени: здешние сутки насчитывали целых восемнадцать часов.
     - Милостивый гиазир!
     Эгин, который был всецело поглощен Нижним Городом, полностью забыл о существовании придирчивого чернокафтанника.
     Его голова уже начала поворачиваться в сторону голоса, как вдруг на самом краю поля зрения Эгину померещилось что-то знакомое. Проигнорировав стражника, он во все глаза уставился на гребень затопленной стены безвестного разрушенного здания.
     Стена, шириной кирпичей в восемь, уходила в озеро довольно далеко. Возможно даже, это был остов одной из вспомогательных крепостных стен старого доброго Ита.
     Остов был длиннее большинства причалов, у которых стояли широкие рыбацкие и грузовые барки - все сплошь обшитые медью, с высокими решетками вдоль фальшбортов.
     По гребню стены шли двое. Мальчик и невысокий человек с осанкой старика. Вода Сигелло была в каких-то полутора локтях от их подошв. А там, куда они направлялись, гребень уже шел вровень с озерной гладью и по нему бежала мелкая тревожная рябь.
     Ошибиться было невозможно - чересчур характерная фигура. Мальчика звали Есмаром. Как зовут старика Эгин не знал. Но догадывался: это Дрон Большая Плешь. Смущало лишь то, что вместо плеши его макушку украшали густые светло-каштановые волосы почти без седины.
     - Милостивый гиазир! - Эгин почувствовал у себя на плече тяжкую длань итской власти.
     А вот теперь времени на разговоры не было. Не приходилось и выбирать: купить разрешение на оружие или сдать его от кровавых соблазнов подальше?
     Не поворачивая головы, Эгин перехватил кисть чернокафтанника левой рукой, с силой рванул в сторону стола и одновременно с этим аккуратно подсек его ноги неуловимым, подлым ударом сапога.
     Страж рявкнул что-то негодующее и вместе с легким столом, вместе с объедками и еще двумя стульями врезался в каменный парапет террасы.
     Эгин был уже на ногах.
     Второй чернокафтанник, не готовый к такому обороту дел и не успевший даже отставить кружку в сторону, получил такой точно кружкой по голове. С мягким "пух-пух" в сладкий пирог вошли крупные осколки.
     "Так, этот временно не противник."
     Вуймол и Лилума вместе с их строгим бородачом (отцом? хозяином?) уже успели покинуть "Щучью поживу". Но художники и дама с модной прической оценили подвиг Эгина и поприветствовали его одобрительным дробным стуком по столу.
     Первый противник успел подняться на ноги, бешено дергая за рукоять меча, зацепившуюся за подвернутый край кафтана.
     - Ишиот, - прошипел он, теряя от злости свое чистое варанское произношение. - Мы ваши дружья. Вам надо пойти с нами...
     Эгин быстро оказался возле него. Тот как-то вяло попытался попасть ему носком подкованного так же, как и у Миласа сапога в коленную чашечку. Эгин ловко убрал ногу из-под удара и простым прямым ударом в лоб раскрытой ладонью уронил сомнительного "друга" на каменный парапет.
     Тот сполз на землю. С одной стороны его черные волосы задрались и обнажили ухо. Там торчали три серебряных "гвоздика" с алмазными шляпками.
     "Шил-лол Изменчиворукий... Действительно друзья, - Эгин почувствовал, что краснеет. - А с другой стороны - кто их знает? Если они и впрямь побратимы Миласа, то почему сразу не открылись? К чему были эти гнилые разговоры об оружии? Именем Итской Девы интриганы, Хуммер вас раздери..."
     Делать было нечего. Эгин двусмысленно улыбнулся рукоплещущим художникам и быстрым шагом направился к выходу из "Щучьей поживы".

2

     На одной из многочисленных лестниц, ниспадающих в Нижний Город и обсаженных неимоверными для внутренних земель Севера кипарисами, Эгин обогнал бородача и Вуймола, волокущих свой загадочный плоский сундук. Эти тоже спешили на набережную, но с такой ношей за Эгином им было не угнаться.
     Поворот, поворот, еще поворот...
     В спину ему бросили возмущенное "Невежда!", но он даже не замедлил свой бег. Подумаешь, оттоптал чей-то подагрический палец!
     Довольно широкий бульвар, пышная процессия, всадники со штандартами... Придурки с дудками, какие-то закутанные с головы до пят фигуры... Щуплый молодец с корзиной, в корзине - несколько здоровенных толстых змей... нет, пиявок, таких точно, каких он видел на берегу Сермелы... О Шилол!
     Эгин протолкался сквозь толпу, получил пару затрещин и тычков от празднично настроенных горожан и вновь перешел на бег. Пустынная булыжная мостовая настолько круто уходила вниз, что крыша каждого последующего дома всякий раз оказывалась самое большее на уровне груди Эгина, когда он пробегал мимо предыдущего.
     Набережная!
     Эгин резко остановился.
     Из-за угла двухэтажного особняка с заколоченными окнами он увидел городскую стражу в черных кафтанах.
     Их было немало. Между статуями и людьми, которых с каждой минутой становилось все больше, приблизительно через каждые пятьдесят шагов можно было видеть патруль из трех-пяти стражей. Этакими важничающими индюками они степенно прохаживались вперед-назад, ощупывая пристальными взглядами всех и каждого.
     "Когда я глядел сверху, их еще не было, - подумал Эгин. - Неужели же те, кого я вырубил в "Щучьей поживе", каким-то магическим образом успели связаться с коллегами? Впрочем, не может же вся городская стража принадлежать к клану Миласа! Мои-то были ряженые. Или не ряженые, а настоящие служилые люди? Шилол, ну почему меня не готовили к иноземной разведке!?"
     Ближайший к Эгину патруль вдруг разом обнажил мечи. Не успел он глазом моргнуть, как четверо стражей прижали к подножию одной из статуй с виду безобидного толстяка с мальчишкой.
     Словно из-под земли рядом с четверкой в черных кафтанах появилась стройная женщина в темно-вишневом платье с меховыми врезками. К ее широкому поясу было привешено не менее дюжины разновеликих мешочков.
     Женщина ткнула в мальчишку пальцем.
     Мальчишка конвульсивно задергался, по всей его вжавшейся в камень фигуре пробежала подозрительная рябь - и вместо мальчика Эгин увидел голого мужчину среднего роста и крепкого телосложения. А толстяк, который вроде бы являлся его папочкой, неожиданно сдулся, обмяк и... заструился по плитам темным, вялотекущим маслом.
     Голого мужчину связали чернокафтанники, а женщина, раздраженным жестом отбросив ото лба прядь волос, сняла с пояса один из мешочков и принялась посыпать маслянистые останки фальшивого толстяка порошком, неотличимым с виду от обычного мела.
     Несколько зевак, поухмылявшись, пошли своей дорогой. Складывалось такое впечатление, что подобного рода эксцессы здесь были в порядке вещей. Ну то есть форменные мелочи жизни. Обыденней, чем в Пиннарине - поединок на площади Восстановленного Имени.
     "Да что же у них за город-то такой многоморочливый!?" - едва не до крови прикусив губу, мысленно возопил Эгин.
     Пока внимание стражников было поглощено преступником, суть преступления которого оставалась не вполне ясной, надо было решаться. Не стоять же у заброшенного особняка весь день.
     Эгин с беззаботно прогуливающимся видом пересек набережную.
     Он успел!
     Как Эгин и рассчитывал, булыжный спуск вывел его на набережную приблизительно там, где начиналась затопленная стена. На самом конце ее стояли двое: старик и Есмар.
     Есмар был совершенно наг, если не считать большой серой шерстяной накидки, наброшенной на его плечи. Оба всматривались в воду под своими ногами.
     Крикнуть или нет? Что, если его крик спугнет их? Повредит Есмару? Кто знает, что у старика на уме?
     Эгин перевел дух и осмотрелся.
     Есмар был, мягко говоря, далеко не единственным, кто решил попытать счастья в затопленных кварталах Нижнего Города.
     Возле колонн, торчащих из озера, на главном плесе, тут и там, среди возвышающихся крыш и под анфиладой каменных арок, которую не было видно с террасы "Щучьей поживы" и которая теперь открылась взору Эгина на востоке - плавали лодки и большие плоты, а в одном месте даже неуверенно перебирала веслами, как мокрица - ножками, низкобортная галера.
     Эта флотилия искателей неведомого успела отчалить за считанные минуты.
     Похоже, все только и ждали, когда уйдет Опарок. Эгин еще ранним утром краем уха слышал разговор, из которого понял, что с Опарком как-то связана активность озерных гадов.
     Когда Опарок поглощает Нижний Город, то лучше даже к воде близко не подходить. Но когда местная "погода" в высшем магическом смысле меняется, что безошибочно можно определить по поведению тумана, гады либо уходят на глубину, либо впадают в смертное оцепенение.
     Кто-то уже нырял, кто-то только собирался, растираясь жиром и всевозможными маслами.
     Вдали, за песчаными дюнами на западной окраине города, шевелилось нечто огромное, но Эгин даже не пытался разглядеть что именно. Там еще стелился туман и было невозможно понять, что же там происходит: вращается ли большое водяное колесо, мотыляются ли туда-сюда строительные стрелы-"журавли" или пара сотен солдат сводит счеты с гигантским спрутом, выбросившимся на берег.
     Есмар резко скинул шерстяную накидку, взмахнул руками и прыгнул в воду. Он вошел в нее очень ловко, почти не подняв брызг. Видать, и впрямь провел не один месяц, ныряя в Наирнском проливе близ Медового Берега.
     Так. Ожидать другого удобного момента - значит подвергать себя ежеминутной опасности встречи с "друзьями" в черных кафтанах, с женщиной-магом в вишневом платье, со всеми прочими любыми другими силами и силенками, подлинная расстановка которых ему пока совершенно не ясна.
     Не говоря уже о том, что чем дольше Есмар будет нырять, тем выше вероятность повстречаться ему отнюдь не с Итской Девой, но с паскудной пресноводной муреной длиной в десять локтей, которой - как знать? - на Опарок плевать, а жрать хочется.
     Кругом творилось такое копошенье-роенье-мельтешенье, что Эгин решил в свою очередь наплевать на всех и вся, как та умозрительная пресноводная мурена. Кому он нужен тут в конце концов, один из многих тысяч?
     Он забрался на парапет набережной, прикинул, что до узкой песчаной полоски под его ногами лететь не так уж много и спрыгнул вниз.
     Там, где стена, облюбованная стариком и Есмаром, выходила из-под песка и устремлялась в воду, стоял чернокафтанник.
     - Где ваш мальчик? - полюбопытствовал он.
     - Я один. Хочу нырнуть пару раз, поглядеть, что там внизу.
     - Но вы раза в два старше, чем надо! Зачем это вам? Внизу ничего интересного нет, кроме опасностей - именованных и безымянных.
     - Я знаю. Но мне надо.
     - Пять золотых.
     "Ого-го! Просто за прыжок в воду?"
     - Извольте.
     "А про разрешение на меч так и не заикнулся! Может, ему кажется невероятным, чтобы у меня его не было?"
     Эгин быстро вскочил на гребень и пошел вперед.
     - Постойте, а свидетельство об уплате взять!?
     Эгин только махнул рукой. В самом деле, зачем ему была нужна бумажка, удостоверяющая, что он заплатил деньги в казну города, если он и сам это прекрасно знал?
     Эгин быстро приближался к старику. Что делать - он толком не понимал.
     Зарубить Дрона на глазах у пестрой толпы, запрудившей набережную? Невероятно.

***

     Сказать "Отдай мальчишку?" Как-то неубедительно.
     "Именем Князя и Истины, верни варанского гражданина под мою опеку?" Вот уж воистину гениальная мысль...
     Удивительно далеко от того места, где он прыгнул в воду, показалась голова Есмара. Не оглядываясь, мальчишка глотнул воздуха и снова исчез.
     Старик как нарочно не смотрел в его сторону, продолжая что-то выискивать взглядом под водой.
     Там, в удивительно прозрачной глубине, шевелились широколистные бледно-голубые водоросли, а среди них неподвижно покоилось существо с широким плоским телом, похожее на морского ската.
     - Здравствуй, Дрон, - сказал Эгин первое, что легло ему на язык. - Спасибо за Есмара. Без тебя он был бы сейчас бессмысленным кусочком человеческой гнили.
     - Здравствуй, Эгин, - голос был отнюдь не старческий. Да и морщин на лице Дрона - а это был, конечно, Дрон, раз он не стал с ним спорить по поводу имени - оказалось куда меньше, чем Эгин ожидал.
     Отчего-то все колдуны-северяне представлялись ему заочно либо людьми возраста неопределенного, либо дряхлыми, ненавидящими весь мир старцами. Дрон был отнюдь не дряхл, да и ненависти в его голосе не было ни на полногтя.
     Дрон ничего не прибавил к своему приветствию и по-прежнему не удостоил его взглядом. Эгин немного растерялся. В чем же конфликт?
     - Я не враг тебе, Дрон. Я еще раз готов извиниться за перо птицы Юп, которое взял в твоем доме. Я клянусь, что когда завершу свои дела в Ите, возмещу тебе убыток любым образом, каким ты пожелаешь. Только не причиняй зла Есмару.
     - О каком зле ты говоришь? Мальчик жив-здоров, еще тебя лет на сорок переживет.
     От этого непринужденного прорицания у Эгина пошли мурашки по спине. Что он хочет этим сказать?
     - Но ты разрешил ему лезть туда, где водится подобное! - Эгин ткнул пальцем в "ската". По-прежнему неподвижного, но такого, такого... чуждого всему, что когда-либо видел Эгин в морях, реках и озерах.
     - Как бы я ему запретил, слепец!? Это как запретить грюту ездить верхом, а жрецу Гаиллириса жечь цветущие груши! Есмар был назначен к тому, чтобы найти кольчугу Итской Девы. И он ее найдет, даже если вокруг него будет кишеть сотня водолетов.
     "Водолетом" Дрон назвал, конечно же, скатообразное существо среди водорослей.
     - Признаться, - продолжал Дрон, - я был так зол на вас, что поначалу думал просто растерзать обоих. Но там, в лесу близ Девичьего замка, я изучил Есмара лучше, чем ты думаешь. Конечно, я погорячился. Надо было мне поговорить с тобой повежливей. Уверен - ты согласился бы с моими доводами. Если б, конечно, не снес мне голову раньше времени, - Дрон едва заметно усмехнулся.
     - Как ты можешь утверждать, что Есмар к чему-то там "назначен"? Я не вчера родился, поверь. Я был человеком Пестрого Пути, имел в любовницах женщину-призрака, я входил в стальное тело Убийцы Отраженных и в огненную плоть девкатра. Я бывал в жерле Черного Цветка. Умирая, я ходил между мирами. Я знаю, что такое быть назначенным. Но я не вижу этого в Есмаре.
     - Варанец любит ложь, как медведь рожь, - хмыкнул Дрон. - Как и о чем мы можем спорить, если ты проделал все то, о чем рассказываешь, но по-прежнему лжешь сам себе?
     - А ты?
     - Я не сделал ничего из того, о чем говоришь ты. Правда, я делал кое-что другое. Но главное - я не лгу себе уже довольно долго. Отказался, как от выпивки. Семнадцать лет, если быть точным. А вот ты по-прежнему горький пьяница.
     - То есть?
     - Тебе не хочется признавать, что рядом с тобой есть кто-то, имеющий более интересную судьбу, чем твоя собственная. И ты готов опьяняться чем угодно - страхом, яростью, добродетельностью, благородством, служением, любовью - чтобы смотреть не внутрь себя, а наружу, на восхищенные или ненавидящие взгляды других людей. Ты готов на все, лишь бы сохранить в глубине души уверенность в собственной исключительности.
     - Я видел свою душу. Она разделилась надвое. Два года назад я потерял часть себя. Худшую часть, смею надеяться.
     - Чушь. Нет ни худшей, ни лучшей. Скорее всего, к твоему семени души прикипело семя нерожденного близнеца, вот и все. Но это совсем другое. Ты видел внешность, а не сокровенную внутренность. Пока твой взгляд не обернется внутрь, тебе никогда не понять моих слов.
     Эгин ощутил легкий укол под сердцем. Дрон говорил странные вещи. Но он мог быть прав, шилолова кровь!
     - Хорошо, - Эгин устало вздохнул. - Хорошо. Действительно, этих слов мне сейчас не понять. Но может быть ты объяснишь мне, зачем лично тебе, постигшему, нужен Есмар?
     - Объясню. Согласно законам вольного города Ит, освященным также и авторитетом сотинальмов Харренского Союза, тот мальчик, которому удастся воплотить Итскую Деву, станет ее супругом и новым царем города. Настоящим царем, а не каким-то занюханным градоправителем. А тот, кто приведет его с собой, сделается его официальным опекуном, фактически - властелином города и озера. Разумеется, опекуном он будет только до дня совершеннолетия мальчика. А совершеннолетие по итским законам начнется, когда мальчик проживет в городе три года вне зависимости от его возраста.
     - Власть? Ты хочешь банальной власти? Дрон, если я пьяница, то ты - просто злостный, запойный, отечный, непросыхающий "синяк"!
     - Ты не дослушал. Мне не нужна власть. Мне нужны полномочия властителя. Это разные вещи.
     - Игра в слова. Никакой разницы нет.
     - Есть. Мне нужен ровно один день полномочий властителя Ита. Все остальное время я проведу на этом песке, греясь на солнце с томиком Эриагота. Буду чесать свои замшелые яйца, пить яблочный сок и вспоминать о веселых денечках в Нелеоте.
     - Понял. Ты хочешь что-то или кого-то уничтожить. Потому что одного дня никогда не хватит на то, чтобы что-то создать.
     - Точно. Это "что-то" называется аптекарской лавкой. Представляешь? Я затеял все это ради какой-то аптекарской лавки, которую, вроде бы, можно поджечь одной свечкой! Правда я сумасшедший старик?
     - Правда. Скажи, Дрон... Только не обижайся на мой вопрос... А почему тебя прозывают Большой Плешью? У тебя ведь волосы отменные, густые, лучше моих!
     - А, ты вот о чем... - Дрон широко улыбнулся. - Я - Большая Плешь этого мира. Бугор. Место, в котором слишком много правды выходит на поверхность. Понял?
     - Нет.
     - Ну так поймешь...
     Дрон замолк, глухо кашлянул, покачнулся. Потом едва слышно продолжил.
     - Запомни: аптекарская лавка. Это ты тоже поймешь.
     С этими словами Дрон упал в воду.
     Эгин, который был почти загипнотизирован общением с этим удивительным стариком, словно очнулся ото сна. Он быстро огляделся по сторонам. Что случилось!? Что!?
     Кругом - тишь да блажь. Несколько лодок плавали слева и справа от гребня стены на расстоянии в двадцать-пятьдесят локтей. В каждой сидело по два-четыре человека. В принципе, любой из них мог выпустить из духовой трубки отравленную иголку или любую другую магическую дрянь, тут же спрятать трубку и преспокойно делать вид, что ничего не произошло.
     Однако должны же были увидеть убийцу с берега? Тут Эгин сообразил, что по меньшей мере две лодки закрыты от наблюдения с набережной различными архитектурными останками, торчащими из воды. То, что его, в принципе, могли заметить с других лодок, вряд ли смутило бы убийцу, ибо все кругом были поглощены своими делами и не особо глазели по сторонам.
     Так ведь и он, Эгин - превосходная мишень! Нет?
     Эгин повнимательней пригляделся к обеим подозрительным лодкам. И там, и там - какие-то пацаны. И дядьки... Мало ли кто они? Может, и впрямь добропорядочные соискатели кольчуги...
     И пока глаза Эгина перебегали с лодки на лодку, пока его Взор Аррума путался среди сотен людей и других существ на главном плесе, в заросли широколистных водорослей юркнула крохотная змейка с розовой полосой на спине.
     Непрестанно осматриваясь, Эгин вытащил из воды плавающее лицом вниз тело Дрона. Стари