зыщут его здесь, среди кучи трупов и, главное, среди нескольких предметов со следами очевидно сверхъестественных воздействий.
     Лараф глубоко вздохнул, поднялся с земли и, стараясь выглядеть как можно более несчастным (что было не сложно), заковылял, чтобы встретить сиротскими объятиями загадочного "пар-арценца".
     Лараф даже успел уговорить себя, что все к лучшему, и если крепко повезет - следующую ночь он проведет уже в Пиннарине. Но не в качестве кандидата в гнорры и даже не в роли экспериментирующего чернокнижника. А просто младшим отпрыском семейства потомственных предпринимателей во славу Князя и Истины. Разумеется, из-за гибели баронов велиа Маш-Магарт никакой войны не будет, но, по крайней мере, он сможет наконец...
     Спасителей было всего трое, и все трое успели спешиться. Поле боя со всей очевидностью осталось за ними и выглядело более чем эффектно.
     Все нападающие погибли отнюдь не от колотых ран.
     Двоих, казалось, распанахали тупой пилой. Эти лежали возле Шоши, напоминавшего морского ежа на вертеле: неподвижный черный клубок полушубка, истыканный стрелами и пригвожденный к земле пикой.
     Еще двое были расчленены на несколько почти бессвязных дымящихся кусков. Этим, как понял Лараф, досталось колдовскими молниями. И, наконец, еще трое лучников были аккуратно обезглавлены.
     А Зверду Лараф увидел совсем рядом с собой.
     Баронесса стояла на коленях, но торс откинулся назад так, что затылок ее покоился на земле. Оставалось только подивиться ее гибкости. В горле Зверды и в выглянувшем из-под задравшегося панциря голом животе торчали стрелы. Телохранители лежали рядом.
     Спасители глядели на Ларафа без малейшей приязни. Их клинки, слегка изогнутые, небесно красивые клинки, не спешили возвращаться ножнам.
     - Здравствуй, юноша из легенды, - сухо сказал самый старый из них, обладатель по-крестьянски простых черт лица и высокого лба книгочея, диссонирующего с маленькими, близко посаженными глазами. - Если ты заготовил пару заклинаний, говори лучше сразу. Но если ты наконец прикроешь свой слюнявый рот и обратишь внимание на Солнечную Засеку, то может ума хватит и промолчать.
     - Я не понимаю, о чем вы говорите. Меня зовут Лараф окс Гашалла. Я сын Имерта, хозяина Казенного Посада. Я поехал с посольством безо всякого злого умысла. Я ранен и хочу есть.
     Вот только пустить слезу не получилось. Один глаз был залеплен густой кровью. А другой хоть и зудел нестерпимо, но был сух, как пустыня Легередан на излете осени.
     Ларафу показалось, что его слова привели незнакомца с внешностью крестьянина-книгочея в легкое замешательство. Он явно ожидал чего-то другого. Совсем другого.
     - Где книга? - спросил он бесцветным голосом.
     - О чем вы говорите? Я не понимаю, - Лараф решил твердить свое до одури.
     Пар-арценц недовольно причмокнул и собирался что-то сказать, но один из спутников опередил его:
     - Милостивый гиазир, книга лежит на земле за повозкой.
     "Но как он это узнал!!?" - ужаснулся Лараф.
     Пар-арценц помолчал, с отсутствующим видом глядя точно в глаза Ларафу, но в то же время - сквозь и за него. Затем он сказал:
     - Я верю тебе. Но если мне что-то не понравится - я испепелю тебя на месте. Сейчас я буду считать до двенадцати. На счет "семь" ты начнешь садиться на землю и, одновременно, заводить руки за голову. На счет "двенадцать" ты должен сидеть, ладони твои - лежать на затылке. Ты будешь нем и неподвижен. Один звук, одно движение - и ты мертв.
     Лараф был согласен на что угодно, только бы клинок в руках пар-арценца не разродился очередной молнией.
     И только уже оказавшись на холодной земле и деревенея от своей вынужденной статуарности, он сообразил, что пар-арценц его боится.
     "Но если я представляю для него такую опасность, то что мешает ему сразу убить меня?" - над этим вопросом Лараф размышлял, пока пар-арценц разбирал то, что назвал Солнечной Засекой.
     Оказалось, пар-арценц и его спутники во время разговора с Ларафом пребывали в центре магического круга приблизительно двадцати локтей в поперечнике. Круг этот был невидим до той поры, пока пар-арценц не обмерил его шагами, совершая малозаметные и с точки зрения Ларафа бессистемные пассы левой рукой.
     Когда пар-арценц вернулся в исходную точку, Солнечная Засека проявилась на несколько мгновений. Ослепительный белый огонь, более всего похожий на раскаленный расплав стекла, ударил выше верхушек деревьев. После Засеки на земле осталась глубокая борозда с хрупкими комьями спекшегося суглинка.
     Как только Засека исчезла, офицер, указавший, где лежит книга, оказался рядом с Ларафом и занес над его головой меч. А пар-арценц вместе с другим офицером исчезли из поля зрения кандидата в гнорры, отправившись к повозке.
     Лараф хотел было заговорить со своим стражем, готовым в любое мгновение стать палачом. Сказать ему что-нибудь неимоверно жалостное. Но вовремя спохватился.
     Если пар-арценц и впрямь имеет основания опасаться Ларафа, то вряд ли он преувеличивал, когда сказал, что его убьют за любой звук. Кто знает - вдруг этот звук будет началом некоего крошечного заклинания, от которого вс„ живое на тысячу саженей вокруг превратится в соляную пыль?
     Снова Лараф был поставлен обстоятельствами в положение человека, который бессилен что-либо предпринять и вынужден лишь терпеливо прислушиваться к происходящему за своей спиной.
     А там долгое время не происходило ничего интересного. И только спустя пятнадцать коротких колоколов раздалась пара восклицаний пар-арценца.
     Потом - шагов слышно не было, не уловил Лараф и малейшего шевеления воздуха - сосредоточенное и злое лицо пар-арценца нависло над ним, глаза сверкнули расплавленным серебром, губы выплюнули:
     - Когда ты нашел книгу, что в ней было?
     Лараф думал было завести старую песню "ничего-не-видел-ничего-не-знаю". Однако, балансируя на грани обморока, он понял, что врать не получится: пар-арценц уже по эту сторону зеркала, именуемого сознанием.
     - Слова и рисунки.
     - Что ты видишь сейчас? - часть обзора Ларафу теперь застила его подруга, раскрытая на Зеленом Разделе.
     - Слова и рисунки.
     - Каков цвет страниц?
     - Зеленый.
     Книга исчезла, прошелестела страницами, снова возникла. Красный Раздел.
     - Каков цвет страниц?
     - Красный.
     - Как называется книга?
     - "Семь Стоп Ледовоокого".
     Молчание.
     - Ты читал книгу?
     - Да.
     - Ты читал всю книгу?
     - Нет.
     - На каком языке написана книга?
     - Не знаю.
     - Сколько языков в книге?
     - Два.
     - В книге есть записи на варанском языке?
     - Нет.
     - В книге есть записи на харренском языке?
     - Да.
     Воля Ларафа сейчас была раздавлена пар-арценцем. Солгать он не мог. Не потому, что не хотел или боялся, а по той же причине, по какой не может ходить человек, прикрученный ногами к потолку. Это было принципиально невозможно.
     Но думать независимо от своих ответов Лараф мог. Точно так же, как может думать человек, прикрученный ногами к потолку. И единственная незамысловатая, зато верная мысль, успевшая посетить Ларафа, была такой: "Книга не открылась пар-арценцу."
     - Ты использовал магию книги?
     - Да.
     - Сколько раз?
     - Не знаю.
     Это тоже было правдой.
     Похоже, пар-арценц устал. Оно и не мудрено: даже пар-арценцу тяжело не спать трое суток, уходя от охотников и в свою очередь настигая дичь, а потом с ходу выдержать бой со своими коллегами, злоупотребляя при этом мощью "облачного" клинка.
     Лараф почувствовал, что чужое присутствие в его сознании исчезло. Сразу же заболела голова. Зато теперь это вновь была его собственная, суверенная голова.
     - Мне все равно, обрадует это тебя или опечалит, но ты будешь жить. Более того, можешь считать, что ты принят на службу в Свод Равновесия. Звания у тебя не будет, но жизнь я тебе могу обещать такую, которой позавидует большинство аррумов. Можешь встать.
     Лараф настолько обессилел - не столько телом, сколько душой - что поднимать его на ноги пришлось тому офицеру, который держал над ним меч.
     - Кто были эти люди? - спросил Лараф, указывая на трупы лучников.
     Не настолько ему было это интересно, насколько показалось уместным в очередной раз продемонстрировать свою наивность.
     - Это? В основном - рах-саванны Опоры Вещей, - с ненаигранной небрежностью сказал пар-арценц. - Еще трое - из Опоры Безгласых Тварей, если это тебе о чем-то говорит. Они, кстати, искали не только вас, но и меня. Но все к лучшему. Охотники мертвы, звери мертвы, а мы живы.
     Лараф сообразил, что под "зверями" пар-арценц разумеет барона и баронессу. Но откуда он-то знает?
     С того момента, как остановилось человеческое сердце Зверды, прошло двадцать семь с половиной коротких колоколов.
     За это время никто не воспользовался возможностью уничтожить ее гэвенг-сердце. А теперь уже было поздно.
     На правильную трансформацию не было времени.
     Ни ее отец, ни Шоша, ни Вэль-Вира, ни Аллерт велиа Семельвенк, к ее огромному облегчению, не могли видеть эту омерзительную, глубоко непристойную картину - трансформацию взрывную, неряшливую и торопливую.
     Солдат, застигнутый внезапным появлением грютской конницы на пороге нужника со спущенными штанами - и тот чувствует себя комфортнее, чем гэвенг, претерпевающий взрывную трансформацию на глазах у людей.
     Кожа Зверды вскипела крупными волдырями. Земля вокруг ее тела окуталась желтовато-белым дымом, словно бы горела копна мокрого сена.
     Волна тяжелого смрада ударила в ноздри Ларафу, пар-арценцу и его людям.
     Одежда баронессы лопнула по всем швам, сапоги треснули под напором длинных серповидных когтей.
     Приученный не проявлять излишне раздумчивой щепетильности пар-арценц резким ударом по раненой ключице поверг Ларафа на колени.
     Пальцы левой руки пар-арценца впились в шею чернокнижника. Лараф почувствовал, как пиявит его проклятый колдун во имя Князя и Истины.
     "Облачный" клинок, вознесенный над головой пар-арценца в "стойке скорпиона", побежал сочными малиновыми сполохами.
     Оба аррума, доверив столь ответственные действия своему опытному начальнику, благоразумно спрятались за его спиной. В таком серьезном деле они все равно ничем помочь не могли.
     Но испепелить нарождающегося монстра пар-арценц не успел. Его лошадь, до сего момента благопристойно мявшаяся в сторонке, заржала, поднялась на дыбы, сделала несколько бессмысленных па и, на первый взгляд по-прежнему слепо и бессмысленно, сбила пар-арценца с ног. Вслед за ним растянулся на земле и Лараф.
     Когда пар-арценц поднялся, чудовище уже приближалось. Медведицу из своего ночного кошмара в Казенном Посаде Лараф узнал с трудом.
     Две недоразвитых лишних конечности болтались у нее на шее омерзительными розоватыми отростками. Вместо шикарной гривы затылок и виски монстра украшало темно-синее пламя - не то и в самом деле огонь, не то множество узких длинных перьев, гудящих и ожесточенно бьющихся, словно бы каждое из них являлось независимым живым существом.
     Морда зверя была удлинена вдвое по сравнению с теми пропорциями, которые запомнились Ларафу. Теперь Зверда (если только это была она) и вовсе походила на щуку. Сходство с хищной рыбой усиливали два почти непроницаемо черных зрака, которые пучились совершенно не по-медвежьи.
     И, наконец, одежда баронессы не растворилась бесследно в ее плоти, как это произошло со многими пудами земли и воздуха, а вросла в нее уродливыми рыжими, коричневыми и черными опухолями.
     Сравнительно удачно включились в новую гэвенг-форму только сапоги: их голенища обхватили задние лапы "медведицы" отдаленным подобием кожаных поножей или "срамных панталонов", модных в некоторых публичных домах Юга.
     Возможно, пар-арценц и его аррумы продолжили бы борьбу. Но в этот момент с тошнотворным сиплым хрипом закуталось в желтый дым тело Шоши. Воплощения барона пар-арценц и его аррумы решили не дожидаться.
     Кое-как забравшись в седла, они помчались прочь еще быстрей, чем незадолго до этого - самонадеянные убийцы Шоши и Зверды.
     За истекший день у Ларафа накопилось впечатлений немногим меньше, чем за всю предыдущую жизнь.
     Поэтому он уже относительно спокойно - насколько это вообще было возможно - воспринял две очередных новости.
     Во-первых, "Семь Стоп Ледовоокого" пар-арценц умудрился в спешке обронить (или, как справедливо заподозрил Лараф, книга скорее "обронилась" сама).
     И, во-вторых, Зверда не проявила особого дружелюбия.
     Похоже, она была голодна и не намерена признавать в Ларафе что-либо, помимо некоторого количества свежего мяса. Единственное, что обнадеживало - новорожденное чудовище пока еще было чересчур неповоротливо.
     Долго убегать от Зверды Лараф не мог - мешали хромота и усталость. Однако, орудуя одной здоровой рукой и одной здоровой ногой, он смог забраться на двадцать локтей вверх по ветвям ближайшего дуба. Там чернокнижник остался сидеть, ожидая, что Зверда вот-вот последует за ним. Однако чудовище, пару раз ударив по стволу (оба раза Лараф только дивился крепости дубовой древесины), отправилось за более легким пропитанием.

3

     Через час, когда количество трупов уполовинилось, в бароне и баронессе вновь проклюнулись ростки человеческого.
     - А где этот хромой человечек? - прошамкало черепахообразное существо, утопающее в длинных черных космах - злокачественных образованиях, которые унаследовала гэвенг-форма Шоши от баронского полушубка.
     - Не знаю, - протяжно зевнула Зверда, заваливаясь набок. - Позовите его. Может, появится.
     - Э-э-э-э-э-о-о-о-о-о-у-у-у-у!!! Челове-э-э-э-эк, ану выходи!
     Рев был таким, что Лараф едва не упал с дерева.
     - Тиш-ше! - Зверда вскочила на все лапы. - Вы с ума сошли! Тут до тракта всего ничего, полторы тысячи шагов. К тому же, он вашего кошмарного выговора не поймет. Вы сейчас еще неважно соображаете, поэтому напоминаю: наш друг свободно владеет только родным варанским языком.
     Шоша пробормотал что-то тоненьким, присвистывающим голоском, который совершенно не вязался с ревом, который только что исторгла его громоздкая туша. Лараф набрался храбрости и громко спросил:
     - Госпожа Зверда, вы по-прежнему намерены предложить мне эрхагноррат?
     - А, вот ты где! Я и запамятовала... Спускайся на землю, трусливое существо, никто тебя не съест. Да никто и не собирался.
     Последние слова Зверды являлись сомнительной полуправдой, которая была порождена утоленной плотоядностью.
     - В этом не было уверенности, - проворчал Лараф и полез вниз.
     Ему было уже все равно - съедят его, помилуют, сделают гнорром или выдадут Своду Равновесия. Он чувствовал, что околевает на проклятущем дереве. А книга, у которой он пытался справиться о дальнейших действиях, выдала лаконичный ответ "Отдохни" и вообще перестала открываться.
     - Подходи, не бойся, - позвала Ларафа Зверда, вразвалку направляясь к повозке.
     - Вы, барон, начинайте рыть большую яму, - добавила она, не поворачивая головы. - А то знаю я вас - пожрали и дрыхнуть.
     - Я в вашем распоряжении, - кивнул дрожащий от холода чернокнижник, ковыляя вслед за Звердой.
     Лараф дивился сам себе. В его голосе то и дело начали прорезаться нотки великосветской нагловатой вежливости. Неужели он и впрямь доверился бредням насчет того, что ему суждено стать гнорром?
     - Мы остановились на надевании салонного меча. Жду демонстрации этой премудрости.
     Вот так. Как будто не было мертвящего потока стрел, будто не швыряло бездыханную Зверду затылком на размоченную кровью землю и не трещали молнии загадочного пар-арценца.
     Лараф понимал, что спорить с баронессой бессмысленно. Он взял салонный меч и повязал его со всем мыслимым тщанием. Все четыре пары ремней сошлись, фальшивый драгоценный камень пришелся вровень с левой подмышкой.
     Некоторое время Зверда молчала, посверкивая черными выпученными глазами.
     - Верно. Это верно. В противном случае все-таки пришлось бы тебя съесть.
     Зверда не шутила.

4

     Строго говоря, это была еще отнюдь не Большая Работа в точном смысле слова. Но наработался Лараф за троих. Шоша и Зверда тоже не ленились.
     Лараф подыскал и снял с убитых телохранителей два полных комплекта одежды и доспехов. Как объяснила баронесса, когда они с бароном вновь примут человеческий облик, они окажутся совершенно нагими.
     "Быть застигнутым и убитым без одежды - большой позор для нас", - серьезно заключила баронесса. Будто бы "не для нас", то есть для варанцев, например, быть убитым без одежды - большая честь.
     Все человеческие тела, останки тел, белое оружие, луки, стрелы, седла и сбрую лошадей они стащили в яму, вырытую Шошей, забросали землей и уложили сверху два лошадиных трупа. Таким образом, на поверхности осталось около дюжины застреленных-порубанных коняг, но ни одного человеческого тела или крупного подозрительного предмета.
     Закапывать все лошадиные трупы было некогда. Да в этом и не было необходимости.
     Целиком и полностью скрыть следы приключившейся резни они все равно не могли. Чересчур много было крови, выбитых зубов, шматков горелой плоти и других подобных мелких улик.
     Поэтому дюжина огромных улик в виде расседланных мертвых окровавленных лошадей ничего не прибавляла к картине. Любой человек - не обязательно офицер Свода - сразу понял бы, что здесь произошло нечто пренеприятное.
     Однако что именно? На выяснение этого гипотетическому прохожему-проезжему потребовалось бы время. Зная обычную реакцию варанского селянина - а здесь, в стороне от тракта, ожидать больше было некого - можно было предположить, что он стремглав убежит прочь и скорее всего никому ничего не расскажет.
     А если и расскажет... Одно дело - увидеть изуродованные трупы воинов, другое - лошадей, пусть и хороших, боевых, но без каких бы то ни было знаков собственника. Чьи они? Армии, Свода, неизвестного коннозаводчика, проезжего аристократа-самодура? Зачем и кем они убиты?
     Их расчет строился не на том, чтобы полностью спрятать грандиозное батальное полотно, а на том, чтобы замазать на нем основные детали, вырезать из холста лица людей и приметы убийств.
     Зверда очень внимательно выслушала рассказ Ларафа. О встрече с хозяином Пилина, о его бегстве, о появлении пар-арценца и двух его приспешников, о Солнечной Засеке и о том, как книга не открылась пар-арценцу.
     - Это пар-арценц Опоры Писаний, - уверенно сказала она. - Я не знаю как его зовут, но я видела его несколько раз в Пиннарине. Однако я не понимаю, почему он перебил столько своих коллег.
     - Как вы могли заметить, все офицеры-лучники были из Опоры Вещей.
     - Я вижу, барон, к вам наконец вернулась ясность сознания. Вот если бы вы еще смогли объяснить мне, что из этого следует...
     Лараф помалкивал, сосредоточенно оттирая снегом левый глаз от запекшейся крови. Наконец-то у него дошли до этого руки.
     Помедлив, Зверда заключила:
     - Есть только один разумный вывод: в Варане началась жестокая свара между партиями войны и мира. Если я не ошибаюсь, именно Опора Вещей выступает громче прочих, отговаривая Совет Шестидесяти от союза с нами. Похоже, они увидели, что словами ничего не добьются и решили просто перебить нас в укромном уголке, тем самым устранив главную причину любых прений. Нет послов - нет переговоров. Нет переговоров - нет союза с Фальмом. В Опоре Вещей верно рассудили, что когда у нас на Фальме узнают, как обходятся с послами в Варане, то следующее посольство отправят никак не раньше Дня Охарада.
     - А Опора Писаний, значит, настолько жаждет войны, что готова перебить собственных коллег? И это уже после того, как увидела наши трупы? - насмешливо осведомился Шоша.
     Лараф вздрогнул от душераздирающих скрежещущих звуков, раскатившихся по просеке. Смешливость в исполнении доисторической магдорнской черепахи могла бы вогнать в дрожь и самого гиазира гнорра.
     - Слушай, не дрожи тут праздно, сделай милость, - бросила Зверда Ларафу. - Пойди и приведи в порядок п