онаселенного пункта уменьшались вчетверо.
     - Я пойду поищу ее. Она совсем близко.
     Есмар вцепился в его рукав мертвой хваткой.
     - Не оставляйте меня одного, гиазир Эгин! Пожалуйста, не оставляйте меня одного, - умолял Есмар.
     - Есмар, пока горит огонь - волков бояться нечего. Я сделаю тебе факел. И если какой-то вонючий волк подойдет к тебе близко ты сделаешь р-раз! И еще р-раз!
     В глубоком выпаде Эгин продемонстрировал нужное движение. И передал палку, которую он загодя вырезал из сосны под факел еще с вечера, Есмару.
     - Повтори, - велел он.
     - Если какой-то понюханный волк подойдет ко мне близко я сделаю р-раз и р-раз! - пробубнил Есмар, шмыгая носом.
     - Балбес несчастный! Ты движение повтори!
     - Р-раз! - по мере способностей Есмар сделал движение в подражание Эгину.
     Затем Эгин пристегнул перевязь с ножнами и поджег факел Есмара от костра. И зажег свой.
     "Нужно было их не два подготовить, а десяток!" - подумал Эгин, всматриваясь в глазастую черноту ночи.
     - Нана! Иди ко мне! - кричал Эгин, вышагивая по снегу в том направлении, откуда в последний раз слышалось конское ржание.
     - Иди сюда моя птичка! - говорил он как можно громче и причмокивал губами. На этот звук лошадь также иногда отзывалась, в зависимости от настроения.
     По мере его удаления от костра, волки становились все смелее.
     Они шли за Эгином на отдалении в три десятка шагов. Пару раз Эгину удалось отпугнуть их с помощью факела. Они нехотя отступали. Впрочем, довольно скоро возвращались.
     "Хвала Шилолу, что сытые! Голодных бы такие простые фокусы не смутили!" - подумал Эгин, с тревогой вглядываясь в сторону, где остался Есмар.
     По договоренности, в случае непосредственной опасности для его жизни Есмар должен был трижды прокричать его имя. Пока что все было тихо.
     Эгин очень надеялся на то, что своим отходом сумеет отвлечь стаю от мальчика. Поскольку знал, что при виде разинутой волчьей пасти Есмару запросто могло не хватить самообладания даже на то, чтобы просто крепко удерживать факел в руках.
     - Нана! Нана!
     Как вдруг лошадь заржала совсем рядом от него.
     Эгин удвоил свои усилия. Он старался идти как можно быстрее. Чем дальше он удалялся в чащу леса от тракта, тем меньше была глубина снега. "Не мудрено, что Нана умчалась так далеко!".
     Небосвод был посыпан пронзительными зимними звездами. Месяц лил свой прокисший свет на лес.
     Кинув взгляд в небо, Эгин с неудовольствием обнаружил, что с того момента, как они улеглись спать, прошло совсем немного времени. Не более двух часов. Это означало, что впереди у них долгая зимняя ночь в приятном обществе.
     Наконец-то он заметил перепуганное животное.
     Седла на лошади разумеется, не было - его Эгин положил под Есмару голову, серебряная нитка уздечки отвечала лунному свету мертвенным сиянием, из-за чего вид у Наны был довольно-таки дикий.
     Лошадь растерянно мотала мордой и бешено похрапывала, косясь в сторону рассеянной по перелеску волчьей стаи. Судя по всему, в Эгине она все-таки чувствовала защиту.
     Но волки за спиной у Эгина страшили животное так сильно, что оно не могла решиться подойти к хозяину.
     "Нужно было проситься в офицеры Опоры Безгласых Тварей! Эти-то небось знают, что в таких случаях следует лошадям вкручивать!" - подумал Эгин.
     - Не бойся, моя ласточка, иди ко мне, - повторял он, поскольку не был офицером Опоры Безгласых Тварей.
     Но лошадь не спешила приближаться.
     - Иди сюда, красавица, - Эгин сделал обманное движение, которое обычно совершают, предлагая лошади соль. - Не бойся.
     На какое-то мгновение лошадь замерла, видимо, уже почти решившись на то, чтобы подойти. Как вдруг из кустов донесся треск сучьев. Нана попятилась и, встав на дыбы, устало заржала, косясь в сторону еловых зарослей. Что там?
     Спустя минуту Эгин и сам смог увидеть то, что так сильно испугало лошадь.
     Раздвинув еловые лапы, на поляну в аккурат между Эгином и лошадью вышел белый, как снег под его лапами, волк.
     Оглашая окрестности прерывистым ржанием, лошадь бросилась прочь от Эгина, в чащу.
     Волк был вдвое больше любого из своих самых крупных собратьев. Голова его была массивной, а уши необычайно широкими. Но самым удивительным были его глаза - они были ярко-алыми.
     В голове Эгина совершенно некстати шевельнулось воспоминание о том, что тварей необычной окраски на Циноре зовут князьками.
     Животное, казалось, совсем не страшилось огня. И Эгину ничего не оставалось, как выбросить догорающий факел прочь. Волк проводил отброшенный факел взглядом, в котором Эгину почудилась насмешка.
     Волк-князек ступал медленно. Он двигался в сторону Эгина, а его глаза цвета закатного солнца вперились ему в глаза, словно бы вызывая на поединок. "Словно бы" или все-таки "вызывая"?
     "Поединок!" - изморозью выступило на барабанных перепонках Эгина.
     "Но какой, позвольте может быть поединок между мной и зверем?"
     "Поединок" - казалось, говорил волк, хотя, конечно же, ни на одном из человеческих языков эти слова так и не были произнесены.
     "Шилол разнеси такие поединки!" - Эгин осторожно положил руку на рукоять своего облачного клинка.
     "Поединок между тобой и мной!" - повторял волк, наступая на Эгина.
     Он не говорил на человеческом языке, но, тем не менее, Эгин прекрасно его понимал.
     "Я просто убью тебя и все. Никакого поединка не будет" - отвечал Эгин.
     Как вдруг у себя за спиной Эгин услышал истошный крик Есмара.
     Есмар выкрикнул имя Эгина дважды.
     Эгин обернулся в сторону далекого костра. И к своему неудовольствию заметил, что ни одной пары волчьих глаз, за исключением тех, что принадлежали князьку, вокруг него не видно. "Неужели твари ринулись к костру?"
     Эгин окинул лес Взором Аррума.
     Действительно, поблизости не было ни одного животного, кроме белого размашистого выродка. А вот сам белый волк был... был... не понятно, кем он был, но волком он не был, милостивые гиазиры!
     Легкое лиловое сияние, которое источала его шерсть, сияние, видимое только Взором Аррума, довольно сильно отличалось от свечения, исходившего от других волков, которое было окрашено желто-зеленым, как и их глаза. Неужто оборотень?
     Это означало, что поворачиваться спиной к князьку ни в коем случае нельзя.
     Но что же делать, если Есмар надсаживает горло выкрикивая в лес "Гиазир Эгин!"
     "Ты кто?" - спросил Эгин у волка.
     "Твоя смерть."
     "Врешь. Я знаю, как выглядит моя смерть. И на тебя она не похожа."
     "Сейчас посмотрим", - беззвучно отвечал волк и, стремительно сжавшись пружиной, прыгнул в сторону Эгина.
     Прыжок был стремителен, как полет стрелы. Эгин был готов поручиться в том, что прыгать с такой уверенной мощью и быстротой будет не под силу даже хорошо тренированным животным-девять.
     Эгин едва-едва увернулся. Зверь пролетел рядом, едва задев его своей когтистой лапой. Волк приземлился на снег, оскаливая пасть - неудача удивила и даже раззадорила князька.
     На рукаве куртки с волчьим подбоем, подаренной Эгину Овель, образовалась рваная отметина, сделанная волчьей же лапой.
     Эгин извлек на свет облачный клинок. По нему ползла тяжелая черно-серая, грозовая рябь. "О-го!"- удивленно сказал Эгин и отскочил от волка еще на три шага.
     "Ты силен, но мне не взять в толк источник твоей силы. Ты похож на мага, но ты не маг", - говорил волк. Эгину вдруг показалось, что тварь говорит глазами.
     "Можешь считать меня кем хочешь."
     "Ты смертельно оскорбил меня", - сказал волк.
     "Я не сделал тебе ничего дурного", - отвечал Эгин, меряя поляну приставным шагом перепуганного новичка.
     Волк держался на безопасном расстоянии. Наверняка он примерялся. Готовил силы для нового прыжка. А для того, чтобы усыпить бдительность Эгина, морочил ему голову такими, с позволения сказать, "разговорами".
     "Гиазир Эгин!" - снова закричал Есмар. В этом крике Эгину почудилось нечто странное, казалось, голос Есмара стал более низким, какая-то хрипотца чудилась в нем.
     Крик снова повторился трижды. Эгин с тревогой взглянул в сторону костра еще раз. Костер горел по-прежнему ярко. Что же там, Шилол этот лес подери, происходит?
     Конечно, можно было войти в Раздавленное Время и побежать. Побежать на выручку к Есмару. Но интуиция и инстинкт самосохранения подсказывали Эгину, что делать этого ни в коем случае нельзя. Показывать спину такому опасному противнику, как этот белый волк, было равносильно смерти.
     "Если ты считаешь, что я сделал тебе нечто дурное, я готов извиниться. Я готов!" - сказал Эгин, в нем вдруг шевельнулась надежда, что дело удастся уладить миром.
     Волк беззвучно засмеялся.
     В движениях зверя начало проглядывать нечто человеческое. Казалось, волк вот-вот встанет на задние лапы и бросится в рукопашную. Эта мысль показалась Эгину и комичной и жуткой в одно и то же время. Возможно, потому, что волк напомнил ему псов-питомцев его прежней подруги госпожи Вербелины, персоны некогда весьма привлекательной, а ныне покойной. Эти питомцы спокойно взбирались на отвесные стены, ходили на двух ногах и обожали чувственные женские танцы с раздеванием.
     "Ты боишься!" - смеялся волк.
     "Нет, я не боюсь. Но я хотел бы знать, что нужно сделать для того, чтобы ты и твои собратья ушли с миром".
     "Отдай мне своего мальчика. Это будет равной меной."
     "Но позволь, разве ты дал мне что-нибудь?"
     "Ты еще спрашиваешь! Ты, недомерок, украл у меня перо. За это я заберу твоего мальчика и уйду с миром!"
     "Какой же я идиот! О Шилол! Какой идиот! Как я не сообразил раньше! - досадовал Эгин в крайнем возбуждении, - Это же Дрон Большая Плешь! Меня же предупреждал карлик-аптекарь. Он меня предупреждал! А я, осел варанский, самонадеянный недоумок! Я-то хорош!"
     "Мне было необходимо перо птицы Юп. Если бы не крайняя необходимость, я бы никогда не покусился на твою собственность. Я поступил как низкий вор. Я нанес тебе оскорбление. Тебе должно извинить меня, Дрон. Проси у меня любую равную мену. Но я не отдам тебе мальчика", - сказал Эгин.
     "Мне не нужны твои извинения. Мне ни к чему то, что ты можешь мне предложить. Мне полагается мальчик!" - с этими словами волк прыгнул еще раз.
     Звезды, вышитые на черном бархате небосклона, сделали резкий поворот влево. А затем - вправо. Уши Эгина заложило и на секунду его глаза словно бы ослепли. В этот миг Раздавленное Время снова приняло Эгина.
     Он видел как когтистые передние лапы князька медленно отрываются от земли.
     Как его задние лапы, покрытые чистой волнистой шерстью, сгибаются в суставах, как когти входят в снег до самого мха, как хвост волка касается снега. Как дуга спинных мышц распрямляет и отталкивает тело зверя от земли.
     Эгин видел как волк начинает свой медленный полет. И он не нашел ничего лучшего, чем прыгнуть навстречу оборотню, выводя клинком замысловатую фехтовальную фигуру "павлин поднимает и разворачивает хвост".
     Лезвие облачного клинка встретило горло медленно летящего белого волка, грозовые облака встретились с белой искристой шерстью князька.
     Быстрое и холодное лезвие раздвинуло снежную шерсть, врезалось в челюстную жилу, взрезало кровеносный сосуд на шее, рассекло мышцы, переломило хребет и вышло на свободу, омывшись в волчьей крови.
     Обессиленный Эгин покинул Раздавленное Время.
     Обезглавленное тело волка лежало перед ним на снегу, бессмысленно, судорожно суча лапами. Шейная артерия послушно выплевывала на снег ненужную кровь.
     Голова зверя с стоящими вверх ушами лежала рядом, в двух шагах от тела. Из раскрытой пасти сочилась черная, липкая жидкость. Алое сияние глаз становилось все более трудноразличимым.
     "Твоя взяла", - сказал волк. Эгин едва разобрал слова.
     В этот момент из обезглавленного тела выползла крохотная ледяная змейка с розовой полосой на спине. Змейка затаилась, опасливо глядя на Эгина, склонившегося над отрубленной головой князька. Затем, улучив момент, она сползла со стремительно коченеющего трупа и вертко шмыгнула в сугроб.

3

     - Живой?
     - А вы как думали? - с вызовом отвечал Есмар.
     - Я уже не знал что и думать, - переводя дыхание сказал Эгин, однако, прятать меч в ножны не спешил. - Справился сам?
     - Справился, - с гордостью отвечал Есмар.
     Костер стараниями Есмара горел очень ярко, от его тепла весь снег на поляне близ искари растаял, из-за чего Эгин не смог определить по следам, насколько близко подбирались к костру волки.
     - Верно вы говорили, трусливые это твари. А как они от углей разбегались?! Я одному прямо в глаз засадил! То-то он песню затянул! Покойник из гроба выпрыгнул бы! - ликовал Есмар.
     - Ну ты и горазд хвастаться! - широко улыбаясь герою, Эгин уселся на кучу сухого валежника. - А звал меня чего?
     - Я? Да не звал я вас. Зачем? Был же уговор, без крайней опасности вас не беспокоить.
     - Да ладно заливать, - отмахнулся Эгин. - Со слухом у меня все в порядке.
     - Со слухом у вас может и в порядке, - нахмурился Есмар. - Да только не звал я вас. Не звал и все.
     Эгин аж присвистнул. Уж больно пугающей показалась ему догадка. В нее и верить-то не хотелось.
     - Послушай, Есмар, - серьезно начал он. - Мне нужно знать точно, кричал ты мне или нет.
     - Землю есть прикажете? - Есмар был очень уязвлен недоверием Эгина. - Я не маленький, чтобы чуть что за нянькину юбку прятаться.
     - Твое счастье, что до земли не докопаешься, - предельно серьезно сказал Эгин.
     Эгин вспомнил как тот же самый "не маленький" Есмар умолял не бросать его в одиночестве возле костра. Но он промолчал - герой имеет право чувствовать себя героем, даже если ему еще не исполнилось двенадцать.
     Так или иначе, выходило, что Есмар не врет. А это значило, что те крики Есмара, который слышал Эгин, сражаясь с волком-князьком, были умелым наваждением, рассчитанным на то, что Эгин заспешит назад, к костру, подставив зверю-перевертышу свою уязвимую спину.
     "Весьма сведущи колдуны в земле харренской!" - заключил Эгин, ругая себя за то, что так сильно недооценил внезапную ночную опасность. "Шутка ли - морочить аррума!"
     - А что, разве кто-то кричал? - насторожился Есмар.
     - Ерунда, Есмар. Ерунда. Мне просто почудилось, - сказал Эгин, но объяснять, что именно и когда ему почудилось, не стал. Зачем пугать и без того насмерть перепуганного героя?

4

     Волки больше не появлялись. Лишь где-то в темноте ухала сова да потрескивали на морозе сухие ветки. Эгин и Есмар дремали возле искари. Как вдруг сквозь сон Эгин различил звуки лошадиного ржания.
     "Неужто снова Нана?"
     Эгин вскочил. Тут же проснулся и Есмар, подтверждая старый тезис о том, что страх - лучшее средство от сонливости.
     - Пойду еще раз попытаю счастья, - сказал Эгин. - Может успокоилась дура.
     На сей раз факела он с собой не взял. Против оборотней факел все равно не подмога.
     Тихо ступая, Эгин отошел от костра. Его глаза медленно привыкали к призрачному освещению леса.
     Очень скоро он приблизился к заснеженному тракту и остановился, облокотившись о ствол вековой сосны.
     Лошади нигде не было. Зато по тракту ехали сани, запряженные мохнатой, коренастой кобылкой.
     Сани шли с трудом. Ямщик, одетый по местной моде в шубу из рысьего меха и шапку с двумя лисьими хвостами над ушами, то и дело хлестал несчастную лошадь кнутом. Лошадь отчаянно ржала, но идти быстрее, чем шла, была просто не в силах.
     И все равно сани двигались с такой скоростью, которая Нана и не снилась. В этом не было ничего удивительного - северные кони умели ходить по снегу в отличие от пиннаринской неженки Нана.
     - Пошла засранка! Что ты ползешь, как мертвая! - приговаривал ямщик.
     Эта знакомая картина, какими полнятся все зимние дороги от Нелеота до Северной Лезы, весьма обрадовала Эгина. В конце концов, это был первый человек, встреченный им с того момента, как они утром свернули на суэддетский тракт возле заброшенного лесничества.
     - Э-гей! Мужик! - заорал Эгин, со всей возможной прытью скача по сугробам к выходу на просеку. - Подожди! Дело есть!
     Услышав голос Эгина, мужик натянул поводья и остановил лошадь. Кнут, однако, откладывать он не спешил. В самом деле, что хорошего можно ожидать от "деловых" встреч в зимнем лесу?
     - Доброй ночи! - начал Эгин, приблизившись к саням на расстояние, с легкостью преодолеваемое голосом, но не кнутом.
     - Ну, доброй.
     - Я и мой слуга попали в беду. Нам нужна помощь. Не мог бы ты довезти нас до Малых Пней?
     - Так это же в другую сторону!
     - Как это "в другую сторону"?
     - Да так. Возле лесничества надо было вправо забирать.
     - А указатель на что? Там ясно написано было. На Малые Пни - сюда.
     - Да кто ж на указатели-то смотрит! Дорогу знать надо!
     В словах ямщика была посконная крестьянская правда. Эгину не хотелось спорить. Хотелось ему одного - увидеть сейчас перед собой того выродка, что перевернул указатель. "А может, я его уже и видел сегодня", - пришло в голову Эгину, когда он вспомнил об оборотне Дроне со Змеиного Брода.
     - Хорошо. Ну а куда эта дорога ведет?
     - Там тупик, - ямщик махнул перед собой рукавицей.
     - А в тупике что?
     - Замок моей госпожи.
     - И как зовут твою госпожу?
     - Госпожа Еля.
     - Благородная?
     - Еще какая благородная! Из самой Суэддеты баре свататься так и ломят!
     - Довезешь нас туда?
     - Не-е. Не довезу. Сами езжайте, коли охота есть.
     - Не на чем нам. Одна лошадь от волков сбрендила. Вторая еще вчера вечером околела.
     - Так то ваша там лежала, что ли? - повеселевший ямщик кивнул головой на дорогу за своей спиной.
     - Наша.
     - Только кости и лежат. Ох и почистили ее серые! - ямщик потер ладонью о ладонь, словно бы радовался волчьей удаче.
     - Вот и я говорю - довези нас к своей госпоже. Я хорошо заплачу.
     - Довезти-то я могу. А что толку?
     - Как это - "что толку"? - удивился Эгин. - Мы там переночуем у твоей благородной госпожи. А утром уедем. За деньгами дело не станет.
     - Да положить моей госпоже на твои деньги, иноземец! - беззлобно заметил ямщик. - У нее своих столько, что она ими до Суэддеты дорогу может замостить.
     Эгин почувствовал, что его аргументация зашла в тупик. Но упускать такой шанс ему тоже не хотелось.
     - Уверен, твоя госпожа не будет возражать, если мы переночуем на сеновале. А тебе тоже пять золотых лишними не будут, верно?
     Глаза ямщика алчно блеснули.
     - Ладно, если невтерпеж, садись. Но смотри: если госпожа скажет "нельзя", значит придется вам под стеной ночевать. А потом топать назад, не солоно хлебавши. А пять золотых уже тю-тю. В жизни такого не припомню, чтобы моя Елюшка кого-то постороннего в замок переночевать пускала. Я при ней уже скоро пять лет как конюх.
     "Целых пять! Вот она, конюхова Вечность!"
     Эгин не улыбнулся.

5

     Замок, как оказалось, располагался совсем не далеко от того места, где стали на ночлег Эгин и Есмар. На карте Эгина он тоже, как ни странно, был обозначен и именовался Девичьим.
     Замок был древним и шикарным. С первого взгляда было видно, что за последние сто лет он подвергался множественным перестройкам, достройкам и усовершенствованиям. Чувствовалось, что деньги у хозяев и впрямь водятся, поскольку возня с родовыми гнездами - дело разорительное.
     Было за полночь. Тем не менее, один из флигелей был ярко освещен от первого до четвертого этажа. Оттуда разносились мелодичный плач лютен, кряканье дудок и хмельной женский смех. Эти жизнеутверждающие звуки достигали даже караульной будки, у которой ямщик остановил сани, где сидели Эгин и Есмар.
     - Это кто такие? - спросил ямщика рослый детина в нагруднике и с огромным тисовым луком на плече.
     "Зачем ему лук, когда при его службе полезней короткий меч?" - спросил себя Эгин.
     - Ночевать просятся, - отвечал за Эгина ямщик.
     - Не велено.
     - Вот и я им говорил, что не велено. Не верят.
     - Чем умничат