у - двое мужчин и двое парней идут, вероятно, на вечерний промысел...
     Тот, что сидел на носу, взялся насвистывать.
     - Заткнись, - сказал лысый. - Примета плохая.
     - Иди к Шуу со своими приметами.
     - Сам иди. Я предупреждал...
     И снова молчание.
     Когда берег, корабли и ковчеги, рыбаки и купальни остались далеко позади, лысый велел сушить весла. Варан и Гелька - у того от страха нестерпимо болел живот - оказались сидящими рядом, лицом к лысому, с белобровым за спиной. Варан все норовил обернуться.
     - Не верти головой... - бросил лысый. - Кто из вас, подлецов, по ночам купаться любит? Варан и Гелька молчали.
     - У меня по ночам работа, - тихо сказал наконец Варан. - Змейсов сторожу.
     - А ты?
     Гелька стучал зубами.
     - Ладно, - сказал лысый. - Ты, - он ткнул пальцем в Гельку. - Давай ори что есть силы: ?Стража! Убивают! Грабят! Сюда!?
     Варан огляделся. Докричаться хоть до кого-нибудь, а тем более до стражи здесь не было ни малейшего шанса.
     - Не верти головой! - снова приказал лысый. - Повернешься еще - ухо отрежу!
     - 3-зачем орать? - дернувшись, спросил Гелька. Лысый вытащил из-за голенища длинный нож.
     - Ори, а то рыбам скормлю по кусочку.
     - А-а! - завопил Гелька очень натурально. - У...убивают! Стража! Грабят! Сюда! Насилуют!
     Белобровый на носу отрывисто рассмеялся:
     - Насилуют, говоришь? Мечтатель...
     - Он? - с сомнением спросил лысый.
     - Не я! - взмолился Гелька.
     - Теперь ты ори, - лысый указал ножом Варану в грудь. - Только громко. Как можешь.
     - Стра-ажа! - протяжным басом взревел Варан. - Убива-ают! Гра-а-абят!
     Взгляд светлобрового неприятно касался спины.
     - Не он, - пробормотал лысый скорее себе, чем подельщику. - Хрень это все.
     - А по-моему, он придуривается.
     - Который?
     - Этот, смазливый. По-моему, он чужим голосом орет. Подрежь его, тогда своим зачирикает.
     - Парень, - ласково сказал лысый. - Свой голос покажешь или тебе кой-чего повыдергать придется?
     - Стра-ажа! - закричал Варан что есть силы. - Гра-абят!
     И разом охрип.
     - Не он, - с сожалением сказал лысый. - Прогадил ты дело.
     - Ты прогадил, а не я.
     - Заткнись... У меня предчувствие дрянное.
     - Иди ты к Шуу со своими предчувствиями.
     - Не тот, и не этот, и не вчерашний, стало быть - кто-то еще...
     Солнце склонялось. Лодка покачивалась среди чистого моря. Круглый Клык казался далеким, и безнадежным, и нереальным, как след на воде. Варан уже много раз прыгнул вперед и откатился назад, обезоружил лысого и сбил за борт светлобрового, и выхватил весло, и разбил лысому череп, и нырнул глубоко в море, ушел от лодки вплавь - много чего сделал полезного и нужного в мыслях и планах, прекрасно понимая, что доживает последние секунды, что лучше умереть, сражаясь, и что у Нилы очень красивые, хотя и слезящиеся, глаза.
     - Стража... - захрипел Гелька.
     - Заткнись, - процедил лысый. Гелька показывал пальцем в небо:
     - Стража... Патруль...
     Лысый рывком обернулся.
     Над морем шел, снижаясь треугольником, воздушный императорский патруль на белых, как камень, крыламах.

***

     Нила спала в гамаке. Свисали, выбившись из ячеек, спутанные темные волосы. Над водой горела плошка с жиром, тускло освещала огромные тела спящих змейсих. Поблескивали самоцветы на старческой чешуе.
     Варан уселся прямо на камень. Обхватил себя за плечи, пытаясь унять дрожь. Бесшумно просидел полчаса, прежде чем Нила, без видимой причины, проснулась:
     - Кто здесь?!
     Забурлила вода. Настороженно вскинулись рогатые чешуйчатые головы.
     - Это я, - сказал Варан без голоса. Нила долго молчала. Змейсихи, успокоившись, снова ушли под воду.
     - Я сказала хозяину, что за тебя подежурю, - Нила закусила губу.
     - Спасибо.
     - Я их почистила, покормила... Убрала...
     - Извини.
     - Где ты был?! - шепотом- выкрикнула Нила. Варан скрестил ноги, оперся локтями о колени и начал рассказывать.
     - Значит, их казнили, - сказала Нила, когда он закончил.
     - Их просто увели в тюрьму.
     - Их казнят до рассвета. Закон сезона: подозрения в разбое достаточно. Если просто возьмут в подозрительном месте за подозрительным делом - вздернут без суда.
     - Но меня тоже взяли...
     - Ты поддонок, это другое дело. За тебя отец ручился, соседи тебя знают. Ты весь на виду... как и этот твой, Гелька. А эти двое - чужие?
     - Да.
     - До рассвета повиснут.
     Сделалось тихо. Потрескивал жир в плошке.
     - А почему ты сразу не пошел к начальнику стражи? Не сказал, что видел?
     - Не видел ничего... Кто-то на кого-то напал. Вот и все.
     - Надо было пойти хотя бы с этим.
     - Надо было, надо было!.. - Варан ударил кулаками по коленям. - Тебе какое дело вообще-то?
     - А вдруг у них сообщники остались, - не обращая внимания на его обидный тон, сказала Нила. - Ты говорил, еще был парень. Он-то куда делся?
     - Не знаю.
     Снова сделалось тихо.
     - Никуда не ходи, - по-деловому серьезно велела Нила. - Сиди здесь. Кручинка хоть и подлая, но своих в обиду не дает. Сиди здесь, а я узнаю, - она неловко выбралась из гамака. На ней были все та же рубаха и все те же штаны с самоцветами, Варан мельком подумал, как неудобно в них спать.
     - Куда ты пойдешь?
     - Не сирота, слава Императору, - Нила жестко усмехнулась. - К кому надо, к тому и пойду... А ты носа наружу не кажи!
     И, небрежно прибрав волосы, зашлепала вверх по винтовой лестнице.
     Варан уснул на рассвете, и снились ему крыламы. Во сне он тыкался лицом в жесткие белые перья, а проснувшись, обнаружил, что на щеке отпечаталась сетка гамака и что Журбина с Кручиной нетерпеливо кружат по гроту - желают завтракать.
     Он накормил змейсих и впервые почистил, весь при этом вымокнув и изгваздавшись. Потом взялся за сачок для отлавливания испражнений; как назло, именно за этим грязным делом его застала вернувшаяся Нила.
     На ней была юбка до пят и блуза с короткими, по моде горни, рукавами. Гладкая высокая прическа делала наездницу на змейсах старше, величественнее и строже. Варан даже растерялся - говорить ей по-прежнему ?ты?? Или все-таки ?вы??
     - Значит, так, - сказала Нила, усаживаясь на край каменного выступа. - Эти, которых грабили, остались живы - это ты их, между прочим, спас - и подали князю жалобу. Начальник стражи усилил караулы и навесил воздушные патрули. После того как патруль снял с лодки двух подозрительных при оружии, прочесали весь остров и схватили пятьдесят шесть человек. Пятнадцать сегодня выпустят. Остальных уже повесили.
     - Что?!
     - Закон сезона, - Нила провела по лицу рукой, будто убирая паутину. - Если князь не остановит разбой - в межсезонье все останутся голодными, и поддонки, и горни тоже. Есть два особо тяжких преступления: разбой и подделка императорских денег. Потом идет мошенничество, но это уже не так страшно, за него хотя бы судят... Что ты так побледнел? Хорошая новость: того парня, чернявого, который на тебя навел, взяли и казнили вместе с остальными. Тебе ничего не грозит, можешь оставаться, можешь уходить...
     Она отвернулась. Варан вдруг увидел, что она готова заплакать. Держится из последних сил. Смертельно устала. И почему-то обижена.
     - Нила, - он подошел ближе. - Спасибо...
     - Ты можешь уходить. Никто тебя не удерживает.
     - Почему ты меня прогоняешь? Или... я что, уволен после вчерашнего?
     - Нет, ты не уволен.
     - Так почему?
     Она разрыдалась. Он стоял рядом, желая ее обнять - и не решаясь. Он был грязный и мокрый насквозь. А она была - чистая и строгая, несмотря на слезы и на сопли.
     Настоящая горни.

***

     Пещера то тянулась тоннелем, то раздавалась вширь, то раздваивалась, а то распускала в стороны десятки щупалец, узких, иногда непроходимых. Некоторые гроты были светлыми - туда пробивались сквозь воду солнечные лучи. Другие - полутемными, а в двух или трех царил такой мрак, что приходилось целиком полагаться на змейсих.
     - Они видят в темноте?
     - Они знают дорогу...
     Варан ехал на Журбине. Она была покорна, как деревяшка, - по команде ?вперед? спешила вперед. По команде ?стой? немедленно останавливалась. По команде ?ныряй? погружалась без раздумий.
     - Это потому, что она работала в шахтах. Там ведь еще хитрее коридоры, там в щели просачиваться надо. А Кручина - та в открытом море гуляла, ей пещеры не нравятся. Ну и характер, конечно, паскудный.
     - А ты бывала в шахтах?
     - Здрасьте! Я там, можно сказать, выросла... Знаешь, там есть такие воздушные карманы, где человек может жить даже в сезон. Темно, холодно, но воздуха хватает, и пищи тоже, и воды, если ее со сталактитов слизывать. Один человек был, так он железные заготовки воровал и потом купцам продавал, тайно. Его поймали и хотели судить, а он убежал и спрятался в шахтах. Там такие лабиринты - можно беглеца сто лет искать, а не найдешь... Ну, думали, придет сезон, он сам вылезет. А он не вылез - боялся. А может, заблудился. Уже на другое межсезонье вышел - живой, только какой-то свихнутый. И судить его не стали - сам себя наказал... Представляешь, над тобой камень и вода, целые громады воды... А ты сидишь в темноте и даже огонь не разводишь, чтобы он твой воздух не жрал. Наверху сезон, а ты как у Шуу в кишках... Он, кстати, все Шуу поминал с тех пор. Может, видел ее. А может, просто сбрендил. Как ты думаешь?
     - Я думаю, что Шуу живому видеть нельзя.
     - Я тоже так думаю... Но ты не думай, что в шахтах плохо. В шахтах на самом деле весело. Все звенит, колеса вертятся, воду откачивают, змейсихи рабочие ходят туда-сюда... Там светло от огней. Стены сверкают, как во дворце, и не понять - капли или самоцветы. Там хорошо песни петь. Все поют. Там крохотная девчонка песню запищит - а кажется, будто хор на разные голоса, и эхо подпевает. Приплывай к нам в межсезонье.
     - Да у меня своя ведь работа есть.
     - А ты осенью приплывай, когда торги. Осенью почти никто не работает, только продают и покупают... Смотри, сейчас будет глубокий тоннель, а за ним - грот-палата. Там гостей обычно ракушками угощают. Круча, вперед!
     Кручина ввинтилась в воду, ушла почти вертикально вниз. Варан мог видеть, как она несется под водой, обернутая, будто белым пламенем, миллионами крохотных пузырьков. Он едва успел схватить воздуха, как Журбина нырнула следом.
     Мазнула по лицу медуза, шарахнулась прочь огромная полосатая рыбина. Вода потемнела; змейсиха долго протискивалась сквозь плотную темноту, так что у Варана неприятно закололо в груди. Наконец впереди мелькнул свет, радужной пленочкой заколыхалась поверхность, и Журбина, царственно выгнув шею, прорвала ее. Обрушила со шкуры потоки и водопады, покосилась на Варана со снисходительным презрением: мол, как тебе, сухопутный червячок?
     Варан огляделся.
     Грот был самый большой из виденных прежде - и, конечно, самый красивый. Солнце пробивалось в него не только из-под воды, но и сверху, из щелей в куполе. Сталактиты тянулись к своим отражениям, образуя колоннаду; известковые потеки казались парадной драпировкой.
     Нила уже взбиралась по ступенькам куда-то наверх; Кручина, привыкшая отдыхать в ?палате?, вытянула шею по воде и сонно вздохнула.
     - Иди сюда! - позвала Нила. Варан плюхнулся с седла в воду, выбрался на плоский камень, отряхнулся, как сытуха на берегу. Полетели брызги.
     - Сюда! - голос Нилы долетал откуда-то сверху. - Поднимайся!
     На сухой квадратной площадке в беспорядке валялись кожаные подушки, имелась жаровня с остатками углей и гора перламутровых осколков. Кувшин из-под вина треснул и лежал теперь в скудной красной лужице. Нила вытащила откуда-то метлу и совок.
     - Хозяину скажешь, грот убирали. Тут они такого, бывает, натворят - змейсихи морду воротят...
     Варан протянул руку за метлой. Нила отдала не сразу. Был момент, когда они стояли лицом к лицу, в четыре руки держась за гладкое древко. Нила молчала, ничего не объясняя.
     Глаза ее, вечно прищуренные, в полумраке наконец-то открылись, и каждый зрачок казался входом в шахту.
     - Это гостевой путь, - сказала Нила глухо, будто удерживая слезы. - Мы по нему посетителей возим. Он вдоль берега идет, по краю, поэтому свет. А если свернуть вглубь - там такие переходы... такие лабиринты... и там всегда темно.
     - А ты любишь, когда темно? - спросил Варан, чувствуя, как нагревается в ладонях злосчастная метла. Нила резко кивнула:
     - Солнце режет. Не люблю.
     А очки, хотел спросить Варан, но вовремя прикусил язык. Привычные к яркому свету горни не носят очков. А заморские гости - те вообще считают, что закопченные стекла поддонков прячут ложь в глазах, и алчность, и еще Шуу знает что. Вот почему хозяину так понравилось, что глаза Варана привычны к свету...
     Нила ждала чего-то. Не сводила требовательного взгляда.
     - Поедем вглубь? - осторожно предположил Варан. Она кивнула снова.
     - А хозяин?
     - Хозяин велел в гроте прибрать и девочек выгулять. До вечера не хватится, - она наконец-то выпустила метлу.
     Варан, отвернувшись, быстро-быстро зазвенел расколотыми ракушками, загремел черепками. Нила собрала подушки и вычистила жаровню. Молча, не глядя друг на друга, они сложили мусор в мешок, привязали тяжелый камень, подтащили к выступу над водой, столкнули; разошлись по воде волны, поднялось несколько пузырей. Кому-то из наших будет по осени подарочек, подумал Варан. Впрочем, осенью и мусор хорош: плотины укреплять или еще что...
     Нила тихонько свистнула. Змейсихи подняли рогатые головы. Их выпуклые глаза бледно светились зеленым.
     Не утруждая себя спуском по лесенке, Нила прыгнула в воду с края скалы. Красиво, без всплеска, ввинтилась в воду, вынырнула прямо перед Кручиной, ухватилась за повод:
     - Хватит дрыхнуть, старуха! Поехали!
     Варан зажмурил глаза и тоже прыгнул. Вода показалась плотной, как шкура на барабане; Варан вынырнул, оглушенный. Журбина покосилась с презрением.

***

     - Подожди, я сейчас огонек запалю.
     Варан услышал торопливый стук кремня.
     Ничего не было видно. Закрыты глаза или открыты - не имело значения. Тьма. Самоцветы на чешуе змейсих, изумрудные выпуклые зенки, белое лицо Нилы - в темноте все умерло. Вместо самоцветов могли быть просто камни, змейсихи могли быть слепы, а Нила могла быть уродливой ведьмой...
     Варану стало страшно. Он впервые пожалел, что пошел за ней в недра горы, в лабиринт переходов. Кто она такая? Кто она ему?
     Родился огонек. Из ниоткуда появились Нилино лицо и ладонь с длинной тоненькой свечкой, поверхность воды, тени рогатых голов на длинных шеях.
     - Испугался?
     - Еще чего.
     - Я тут была раньше... Тут сухих камней нет. Направо открытый тоннель, там иногда хозяин особо храбрых гостей водит, с факелами... А прямо - очень глубокий карман. Я три раза пронырнуть пыталась, чуть не утонула... Не вышло.
     - А там? - Варан махнул рукой налево.
     - Там другой коридор, тоннель, потом два грота один за другим, потом развилка. Если налево повернуть, то скоро выйдешь в такую пещеру... Я там разные вещи находила. Шелковый платок плавал... Старый, весь почти в дырах, но с рисунком. Потом куски пробки... Потом из дерева такая фигура, с двумя головами. Принесла хозяину, говорю, может, продать... А он говорит: сожги. Я сожгла другую деревяшку, а фигуру спрятала - больно красивая. Потом тебе покажу.
     - Это с двумя-то головами красивая?
     - Ну да... Знаешь, в этих пещерах клады есть. Точно есть. Водой их постепенно вымывает... А есть просто тайники. Горни в межсезонье так их устраивают, чтобы в сезон, когда вода поднимется - не достать. Говорят, туг где-то княжеская казна...
     - А то князю больше негде казну хранить.
     - Не знаю... Мошенники, которые в сезон промышляют, так просто деньги с Клыка не вывезут - стража проверяет. Вот они и прячут. А потом, в межсезонье, когда стража разлетается - они приходят и вынимают.
     - А ты искала?
     - Ну конечно. Нашла фигуру двухголовую и еще один башмак на правую ногу с золотой набойкой. Он в щели застрял и потому не утонул. Из этой набойки мне дома колечко выковали...
     Все еще держа свечку на ладони, она тронула ногой Кручину. Змейсиха, едва различимая в темноте, двинулась вдоль пещеры - две расступившиеся волны были как пробор в черных волосах. Журбина без команды потянулась следом.
     Нила придержала змейсиху рядом с глубокой, поросшей водорослями щелью. Варан вздрогнул, но то, что показалось ему живым уродливым телом, было всего лишь огромной цепью, свисающей сверху. Цепь позеленела, покрылась ракушками; каждое звено было размером с блюдо.
     Нила обернулась:
     - Здесь чердак.
     - Что?
     - Так называется - чердак. Верхняя пещера. Сухая. Хочешь посмотреть?
     - А кто цепку повесил?
     - Может, моряки. А может, бандиты. А может, стража... Она давно тут висит.
     - Проржавела?
     - Сто лет провисит - не проржавеет... Боишься, что ли?
     Не дожидаясь ответа, Нила зажала горящую свечку в зубах. Соскользнула с седла и ухватилась за нижнее звено. Подтянулась. Цепь закачалась, скрежетнула, под сводами пещеры расползлось шелестящее эхо. Запрыгали тени - как будто не девушка взбиралась наверх, а многорукое чудовище.
     Змейсихи не встревожились. Кручина вытянула шею и прикрыла глаза; не опасно, подумал Варан. Вовсе не страшно.
     Сверху падали капли. Снова сделалось темно - Нила скрылась за нависающим брюхом скалы, и только тусклые отблески свидетельствовали, что свеча в ее зубах еще горит. Дождавшись, пока цепь перестанет дергаться, Варан ухватился за нижнее звено; цепь была холодная и склизкая. Острая ракушка тут же поцарапала мизинец.
     - Давай сюда! - Варан увидел огонек прямо над головой. - Здесь сухо!
     Тонкая рука ухватила его за плечо, помогая выбраться.
     Варан утвердился на камне, сел на пятки, вытер руки о мокрые штаны. Огляделся.
     Сухой карман, потолок низкий, так что в полный рост подняться нельзя. Камни неожиданно гладкие, явно кем-то когда-то отесанные. Странный запах - не сырости, не водорослей, а будто древесной смолы. Приятный.
     На потолке, тоже гладком, рисунки копотью. Не понятно, то ли ребенок баловался, то ли тайные знаки.
     - Эй, может, это карта? Где клады спрятаны?
     - Я искала, - Нила улыбалась, почему-то довольная. - Ничего не выходит... Если и карта, то не про нас.
     - А что здесь было-то?
     - Убежище. Склад контрабандистов. Нора какого-нибудь секретного мага... Не знаю. Все это было давно. С тех пор, как я это место три года назад нашла, сюда никто, кроме меня, не приходит.
     В углу горой лежали сухие водоросли. По-настоящему сухие; такими набивают матрасы, и как сладко спать на них в межсезонье, слушая, как бормочет за окном дождь...
     В другом углу, в каменной нише, нашлась книга со слипшимися страницами. Настоящая бумажная книга, вернее, бывшая бумажная, потому что желто-серое квелое месиво, в которое превратились страницы, не принял бы за бумагу ни один старьевщик.
     - Может быть, тут были заклинания, - мечтательно сказала Нила. - Мы бы прочитали их - и сами стали магами. А может, это просто приходно-расходная книга какого-нибудь купца.
     - Или дневник капитана далекого плавания.
     - Или список кулинарных рецептов.
     - Ну тебя, - Варан неуверенно рассмеялся. - Кстати, если бы мы прочитали заклинания, то магами не стали бы. Скорее всего, у нас просто раздвоились бы языки, или выскочил слепой глаз на затылке, или что-то еще. Магами рождаются.
     - Я знаю.
     Нила поставила свечку на жесткий морщинистый переплет. Варан увидел, что тоненький стержень догорел уже до половины.
     - Эй... нам света хватит?
     - У меня еще есть... И потом... Зачем нам свет?
     Варан поднял глаза. Нила смотрела на него без улыбки.

***

     Змейсихи нашлись по звуку - Кручина тихо зашипела в ответ на Нилин зов. Журбина фыркнула. В полной темноте, на ощупь, Варан вскарабкался в седло.
     Его трясло. Журбина, не любившая нер