еты, где самый крошечный огонек тысячу раз отражается в каменных зеркалах и где такое прекрасное эхо, что все работники всегда поют. А Варан вспоминал черные облака, печи вдоль берега, грохот и вонь. Наняться на рудники - запросто, там всегда не хватает молодых и сильных, только пожелай - не заметишь, как и жизнь пролетит под тюканье кирки...
     Чего мне надо, спрашивал себя раздраженно. Накручивать винт, грузить-разгружать немногим легче. А что чистое небо увидишь раз в три дня... так ведь и причальник издевается, и спина болит, и навернуться из поднебесья - ерундовое дело. Мечтал же - вот женюсь... Любил же, придумывал будущую жизнь, детей, хозяйство... Куда все делось?
     - Не приживешься ты на Малышке, - отвечал через силу.
     Нила неуверенно улыбалась:
     - Я ведь там выросла!
     - Ну... - Варан разводил руками, пытаясь найти слово или хотя бы жест. - С тех пор... Ты ведь теперь горни...
     - Тогда останемся здесь! - горячо предлагала Нила. - Я попробую... устроить... давай останемся!
     Разговор повторялся - с вариациями - день за днем.
     Варан успел спуститься вниз, повидать мать и сестер (тайком), провести ночь в отцовском доме (здесь было сыро и душно, ныли кости... разве когда-то было иначе?), смастерить новые очки и опять подняться наверх. Права жить в мире горни у него не было, поэтому он прятался, укрывался и лгал. По счастью, стражникам было велено не трогать ?бродягу? - а кто отдал этот приказ, Варан так и не узнал.
     Он прекрасно понимал, что долго так продолжаться не может. Следовало выпросить место слуги (кажется, мать Нилы обещала посодействовать), жениться и забыть обо всем.,О карте, расстеленной на деревянном полу. О полетах на кры-ламе. ?Ваш мир ее губит. Уже погубил?...
     Он искал встречи с Лереаларууном с того самого момента, как Нила, сраженная радостью встречи, перестала наконец плакать. Он шатался вокруг башни - но охрана там была столь внушительна, что Варан даже пытаться не стал. Придет дознаватель Слизняк - и того не пустят без специального распоряжения, что уж говорить о приблудившемся молодом поддонке!
     Слизняка Варан однажды встретил на узкой улочке. Шарахнулся, влип в каменную ограду; дознаватель прошел мимо, не узнав его. А если и узнал - не счел нужным показывать.
     ?Выйди на балкон и понюхай, - просил Варан молча. - Выйди и понюхай и догадайся, что я хочу... мне есть что сказать тебе. Или ты все врал насчет своего чудесного носа?!?
     ?А что, собственно, я скажу, - думал он через минуту. - Что я догадался, кто он? Должен был догадаться давным-давно... Мне ничего не нужно от господина Императорского мага. Ему ничего не нужно от меня. Как он сказал тогда? Не нужно ко мне привыкать. Дружка нашел...?
     Отец поднимал воду, рыбу, репс - теперь почти ежедневно, потому что оба винта работали в полную силу. Варан помогал ему разгружаться - всегда молча. Иногда, в порядке исключения, отец сообщал новости.
     Староста Карп совсем обнаглел - на винтовой площадке постоянно вертится кто-то из его людей. Зять его, Ройка, неплохой, по сути, парень и науку схватывает быстро, но трусоват и в винтовые не годится. Карп этого не знает - большие надежды возлагает на зятя, а Варанов отец до поры до времени его не разочаровывает - пусть себе надеется...
     Через день оказалось, что староста хочет немедленно видеть Ройку на винте. Отец хмурился.
     Еще через день вместо отца поднялся Ройка. Варан ждал на пристани и все видел.
     Ройка был старше его лет на пять, шире в плечах и тяжелее. Винт завис над пристанью - чуть левее, чем надо, и Варану показалось, что новый винтовой готов потерять сознание - таким белым было его лицо.
     Кром, старый опытный причальник, подвел скобу. Ройка кинул крюк, но промахнулся. Корзина накренилась, лопасти треснули, смялись, как сухие листья. Бурдюки, висевшие с левого борта, хлопнули, будто крыло, причальная скоба соскользнула, и корзина с грузом и винтовым рухнула вниз.
     Пристань, видавшая всякое, заорала в один голос. Варан наклонился над каменной кромкой и успел увидеть, как мертвый винт проваливается в облака...
     Длинных несколько минут после этого ничего не было слышно. Причальники, работники и Варан сидели и стояли, глядя кто вверх, в зеленоватое небо, кто вниз, на облака.
     Начальник пристани доложил князю. Тот послал вниз стражника на крыламе. Через несколько часов на пристани узнали новость: винт разбился, Ройка разбился, Варанов отец цел, второй винт работает.
     О том, что сказал староста Карп, ничего не сообщали.
     В тот вечер Нила опять плакала. Она умоляла Варана дать ей клятву, что тот никогда больше не войдет в корзину винта; Варан не мог дать ей такой клятвы, и оттого она плакала горше, а Варан злился - и раздражался оттого, что не может справиться с этой злостью. Наконец он оставил Нилу и вышел из пещерки, служившей им убежищем, под звезды.
     Он бродил по каменной пустоши и смотрел на башню. И думал, на этот раз угрюмо: как ты там? Не спишь? Башня оставалась темной. Ни лучика.

***

     Спустя два дня - Варан уже устал ждать - поднялся отец. Он выглядел усталым, но не побежденным; конечно, староста первым делом обвинил в гибели зятя винтового Загора. Конечно, винтовой Загор напомнил ему, что именно он, Карп, чуть ли не силой заставил Ройку подняться. Предложил старосте самому сесть на оставшийся винт. Или найти охотника - после того, как чуть не все селение видело, что осталось от бедного Ройки... И напоследок - сложил с себя полномочия винтового. Пусть, мол, староста сам объясняется с горни насчет воды и прочего.
     - Ты бы видел его лицо, - говорил отец с мрачным удовлетворением. - Похоже, Барашка, с этой стороны нам беды не ждать - пока во всяком случае. Парня жалко... Жалко Ройку, говорю, но Карпу уже со всех сторон тыкают: зачем выжил, мол, Варана, кого теперь найдешь винтовому в подмастерья... Погоди, может, и вернешься скоро... Мать-то как обрадуется...
     Варан вообразил, как на такую перемену в судьбе откликнется Нила, и вымучил улыбку.

***

     Вечером, под мигающими звездами, он вдруг решил свою судьбу. Так лихо решил, что даже споткнулся о камень. Остановился.
     Им с Нил ой не жить на Круглом Клыке, ни сверху, ни снизу. И на Малышке им не место. Они уйдут в далекие земли - уплывут. Все равно как. Должен быть способ...
     Варан нашел место, где в сезон любил сидеть над морем, смотреть на огоньки кораблей и мечтать. Теперь здесь было ветрено и холодно, огней не было, моря не было, только дышали под звездами мертвенно-серебряные облака-. Варан плотнее закутался в сытушью куртку.
     ...Можно уйти с плотогонами. Конечно, это крайний случай... Сам-то он теперь сможет ходить в колесе, но вот Нила... И плотогоны...
     Можно уйти в сезон, это вполне возможно. Накопить денег. Купить место на кораблике попроще. Или временно наняться гребцом, а за Нилу заплатить из жалованья...
     Варан смотрел на звезды, а перед глазами у него стояла карта: серое море, Император глядит сверху, Шуу пялится снизу, а между ними - берега, берега, извилистые кромки... Как прожилки в темной древесине...
     Он обернулся на башню.
     Башня оставалась темной.
     Нила очень уставала на своей службе. От нее ничего особенного не требовалось - подавать мелкие вещи, внимательно слушать, вовремя улыбаться; тем не менее она возвращалась из покоев княжны едва живая, отупевшая, безвольная.
     Варан не решился сразу сказать ей о своем решении. Подумал: лучше утром.
     А утром ветер завывал во всех щелях, напоминая, что убежище их временное, а у Нилы есть свои собственные уютные покои, куда Варану ход заказан. Солнце тыкалось сквозь камни, ложилось на пол сверкающими кляксами, заставляло морщиться, и Варану показалось, что Нила недовольна им. Что она ждала от него другого, а он не оправдал, не смог, не проявил достаточно усердия. И сам морщился, давая повод заподозрить его в нелюбви...
     Нила ушла, всхлипывая, и Варан понимал, что княжна снова будет недовольна - зачем ей в свите столь кислая физиономия? Но главное - он опять ничего не сказал Ниле, побоялся сказать, побоялся, что невеста посмотрит на него, как на сумасшедшего.
     Надо было чем-то занять себя. Отец поднимался вчера - значит, сегодня на пристани делать нечего. Можно, конечно, грызть сушеную рыбу с работниками, травить байки с при-чальниками, в который раз обсуждать ужасную гибель Ройки...
     Варан до капельки выпил воду, которую Нила принесла для него из покоев, и вышел под солнце. Широкополая шляпа, раньше принадлежавшая кому-то из слуг, прекрасно затеняла лицо, можно было гулять даже в полдень. Очки, прежде натиравшие переносицу, совсем почти не чувствовались - он привык.
     Варан вдохнул ветер - и первым делом посмотрел на башню. И вовремя посмотрел.
     Высоко - в зените - летела повозка. Четыре птицы, запряженные попарно спереди и сзади, тянули крылатую конструкцию: Варан знал, что ?летучие кареты? строят из полотна и перьев, дерева и рыбьего уса. Треугольные крылья торчали по обе стороны повозки, но не взмахивали - как будто грандиозное сооружение было слишком величественно, чтобы стараться самому, хватит того, что вокруг надрываются крыламы...
     Повозка описала широкий круг над башней. По всему острову выглядывали из окон и щелей любопытные головы, кое-кто выбежал на улицу: вот так новость, межсезонье - и такие гости.
     Заиграла труба у княжеского дворца. Засуетились стражники. Крыламы, на минуту зависнув в воздухе, медленно стали опускаться на специальную посадочную площадку.
     Варан знал, что хозяин повозки прилетел не к князю.
     Он вернулся в пещерку, где ждала сезона парусная лодка, и растянулся на своей подстилке. Бежать, толкаться, выведывать - небезопасно, да к тому же бесполезно: никто ничего не скажет. Никто ничего не знает сам. Ну, прилетел посланец от Императора... Ну, к господину Императорскому магу... Вечером сходить на пристань, может, кто-то что-то разузнал через знакомых слуг...
     Он проснулся через несколько часов оттого, что во сне его хлопали крылья. Вскочил, едва не стукнувшись головой о нависающую корму. Затряс головой - крылья хлопали наяву, ветер, распахнувший двери, гулял по камню смерчиками перьев и пыли.
     Варан метнулся наружу.
     На ближайшей скале стояла небольшая серая крылама. Всадник ее был одет неподходяще для верховых прогулок - на нем была широкая светлая хламида, длинная, переливающаяся складками. На указательном пальце поблескивал под солнцем красный камень. Лицо было закрыто серебряной сеточкой стражника.
     - Садись...
     Отплевываясь от перьев, Варан взобрался в седло за его спиной. Уже на взлете оглянулся: далеко на северо-западе, над самым горизонтом, едва маячили четыре крыламы, запряженные в летающую повозку.

***

     - Хочешь пить? - Маг плотно задергивал занавески.
     Варан не отказывался. Здесь, наверху, ему хотелось пить почти всегда - несмотря на то, что отец возил ему снизу полные фляжки.
     - Что ты надумал? Я ведь еще с утра вышел продышаться, нюхнул - батюшки, весь остров провонял ся твоей решимостью...
     - Ты смеешься, - сказал Варан, отнимая от губ железную кружку.
     Маг вышел из-за расписной тканевой ширмы. Вместо блестящей хламиды на нем был светлый костюм, в котором Варан увидел его впервые. Разумеется, чистый, сухой и отглаженный.
     Варан огляделся. Комната хранила следы чужого присутствия: две большие раковины с остатками снеди... Второе кресло перед столом... Строго сдвинутые ширмы... И большой прозрачный сосуд, до половины наполненный мутноватой жидкостью. Под взглядом Варана маг убрал сосуд на полку.
     И еще - в комнате был запах. Несмотря на то, что, отправляясь за Вараном, маг оставил все окна открытыми.
     - Можно спросить?
     - Кто это был? Да так... чиновник. Садись... Ты решился уехать? Я не могу дать тебе карту, или ты ее погубишь, или тебя из-за нее убьют. Найди себе ракушку большую и сделай хорошую копию...
     Варан смотрел, как он роется в сундуке, как извлекает и разворачивает карту. Бумага похрустывала, и от этого хруста кожу царапал озноб.
     - Ты ведь не Император, - пробормотал Варан.
     - Правда? - хмыкнул Лереаларуун.
     - Тогда кто ты, Сполох?
     Не глядя на него, маг расстелил на полу карту. Взял со стола перламутровую раковину с остатками трапезы, выкинул объедки за окошко, на секунду впустив в комнату солнечный луч. Варан зажмурился.
     - На, - маг бросил раковину к его ногам. - Возьми царапалку - и займись... чем болтаться без дела.
     Варан нашел в кармане писчий ножик. Сел на пол. Маг примостился на краю стола, закинул ногу на ногу:
     - Всем отпрыскам всякого Императора дают одно и то же имя.
     - Так ты... - Варан помолчал. - Я догадался.
     - Ты необычайно проницателен.
     - Ну прости, - сказал Варан, рассматривая большую кричайку в левом нижнем углу карты. - Я всего лишь глупый поддонок... Что значит ?всякого Императора??
     - Император бессмертен... как вечен трон. Но трон, как и всякую мебель, приходится чинить. А императоры сменяют друг друга, чтобы Император никогда не умер.
     Варан поколебался.
     - А... сын Императора и одновременно маг... Так бывает?
     - Не бывает. Не было до сих пор. Это мой козырь - и одновременно мое проклятие. Тут либо на трон, либо... либо вообще никак.
     - А твоя мать...
     - Давай не будем о моей матери. Во дворцах, знаешь, тоже есть сложенные кем-то печи... Отца своего я никогда не видел, но это неважно.
     Варан провел ладонью по перламутру. Увидел внутри раковины собственное искаженное отражение.
     - Но что ты здесь делаешь? - спросил тихо.
     - Жду решения своей участи, - сухо ответил Сполох.
     - И кто ее решает?
     Маг сидел, постукивая пяткой по деревянной ножке стола. Смотрел в окно, как будто мог видеть сквозь плотно задернутую штору.
     - Наследников много. Император дряхл. Кланы, возглавляемые моими братьями, ведут затяжную войну, о которой тут, на Круглом Клыке, не имеют понятия, - даже князь. Я сижу здесь - меня убрали с глаз долой, спрятали в тайник, чтобы вытащить оттуда, когда кто-то победит...
     - Ты же маг, - сказал Варан. - Почему ты подчиняешься? Маг улегся спиной на стол. Хрустнули редкие сминаемые бумаги:
     - У них в заложниках моя мать.
     Варан молчал.
     - На службе у моих братьев - тоже маги, - пробормотал Сполох, будто оправдываясь. - Но пока я не буду дергаться, мать в безопасности.
     - Князь знает? - спросил Варан.
     - Догадывается... Ты никогда не задумывался, зачем здесь, на крохотном островке, который совершенно бесполезен девять месяцев в году... зачем здесь Императорский маг? Это место ссылки, Варан. Или уединения. Мой предшественник, так здорово украсивший эту комнату, был престарелый мудрец, который...
     Маг запнулся. Перекатился на бок, упал со стола, приземлился на четвереньки. Ударился коленом. Зашипел от боли.
     - ...который, по всей видимости, не брезговал играми с императорскими деньгами... Может быть, из чисто научных соображений. Может, ему льстило, сколь высокой степени искусства он достиг... А может, его сослали сюда именно за это. За подделку денег. Вряд ли мы узнаем... У тебя не так много времени, эту карту надо очень точно перерисовывать, а учитывая неизбежное изменение масштаба... работа не на один день, ты мне поверь.
     - Притворись мертвым, - сказал Варан.
     - Что?
     - Ты же маг! Устрой как-нибудь собственную смерть. Пусть они поверят, что ты... тогда они не тронут твою мать, верно?
     Сполох, он же Лереаларуун, он же Подорожник, молчал.
     - Мы бы ушли вместе, - сказал Варан, сам удивляясь собственной смелости. - На лодке. Свободно... куда захотели бы. Пошли... и нашли того бродягу, о котором ты рассказывал. И спросили его...
     - О чем?
     - Мало ли, - тихо сказал Варан. - Мне очень о многом хотелось бы... например, как он выбирает дома, где потом будут, ну... мир и счастье? И как решает, где сложить печку, чтобы потом родился маг?
     Минуты две они сидели друг против друга, смотрели и молчали.
     - Спасибо за... доверие, - маг, сопя, поднялся с пола. - Твоя идея насчет фальшивой смерти... она хорошая. Но она не работает. Мне придется предъявить безукоризненный собственный труп - тогда только они поверят. Кроме того... дело может так повернуться, что я, именно я стану Императором. Собственно, я тут уже полгода сижу и гадаю, кто я - Император или мертвец...
     Он слабо улыбнулся.
     - Из тебя вышел бы неплохой винтовой, - сказал Варан. Лереаларуун поднял брови:
     - Это похвала? Спасибо... Теперь берись за карту. Император при смерти. Мы не знаем, когда за мной прилетят. Если завтра - ты не успеешь.

***

     От напряженной работы у Варана болели глаза.
     Бывали дни, когда Сполох-Подорожник-Лереаларуун не прилетал за ним. Тогда Варан шел на пристань, помогал работникам за кружку воды или миску репса. Слушал разговоры. Все повторялось: про гибель бедного Ройки, про донный урожай, про болезни кричаек, про слухи с Малышки. Об Императоре и близкой его смерти вообще не говорили - и посмотрели бы на Варана, как на пораженного Шуу безумца, вздумай он завести разговор на такую тему.
     Нила ждала свадьбы. А Варан хотел - и не решался сказать ей о предстоящем путешествии. Куда там - о предстоящем бегстве.
     - Ну и не говори, - сказал Подорожник. - Скажешь в лодке, когда отчалите... Это право мужчины - решать, так ведь?
     Варан согласился.
     Он не просил Подорожника помочь с картой, хотя у того наверняка была возможность перенести ее на перламутр одним движением пальца. Он понимал, что его работа - скрупулезная, изматывающая - есть единственная разновидность магии, доступной тем, кто родился в доме с обыкновенным очагом, сложенным обыкновенным печником. Как будто усилия над рисунком были жертвой, приносимой морю в пользу благополучного плавания. Как будто, проходя путь на перламутре, он заклинал его счастливый исход.
     Прошла неделя с того дня, как на Круглый Клык наведалась летающая повозка. Чем ближе был конец работы, тем медленнее она продвигалась - Варан, втайне от себя, тянул с последними штрихами. Как будто боялся, что с окончанием карты мир - настоящий, а не нарисованный - изменится.
     - ...Если бы у меня было время, - сказал Подорожник, - я бы отбил ее у тебя.
     Он не мог остановиться ни на минуту - ходил по комнате, либо перебирал бумаги, либо заставлял предметы подниматься к деревянному потолку и там зависать, покачиваясь, будто на плаву.
     - А я бы не отдал, - сказал Варан, не отрывая глаз от ракушки. Это была неправда: Варан вовсе не был уверен в том, что, вздумай Императорский маг посягнуть на Нилу, та смогла бы хоть сколько-нибудь долго сопротивляться.
     - Ты не пахнешь любовью, - подумав, сказал Подорожник.
     Варан положил ножик. Потер ладони, помедлил - и тогда только посмотрел магу в глаза.
     - Я все равно на ней женюсь, - сказал тихо.
     Маг кивнул. Каменный кувшин для воды, висевший в воздухе последние несколько минут, упал и оставил вмятину на деревянном полу. Подорожник снова принялся расхаживать взад-вперед, и под скрип мозаичных половиц Варан вернулся к работе.
     За его спиной зашипел воздух, запрыгали отсветы по стенам, ширмам, занавескам. Он обернулся: маг стоял, откинув голову, между его ладонями металась сине-фиолетовая огненная змея.
     Нила не устояла бы, грустно подумал Варан.
     И ему вдруг захотелось сказать: бери.
     Человеку, которому, может быть, осталось жить несколько дней, дарована будет последняя возможность быть счастливым. Нила запомнит на всю жизнь... Волшебное приключение...
     Варан низко склонился над своей ракушкой. Лицо его Щипало и горело от стыда, оттого, что он не властен над своими мыслями, оттого что мысли его - ниже самого низкого, самого мокрого и зловонного поддонья.
     - Что с тобой? - спросил маг. Спросил, конечно же, только затем, чтобы уверить Варана: я не догадался. Я не знаю, о чем ты подумал. Не имею понятия.
     - Покажи еще что-нибудь, - попросил Варан. - Молнию..