. Светящийся шар...
     - Все требуют фокусов, - печально сказал Подорожник. - Всегда и все, даже императоры... Как будто маг - это жонглер на ярмарке.
     - А кто такой жонглер?
     Подорожник поморщился. Сложил ладони, как две лодки днищами наружу:
     - Не фокусы. Не летающие предметы. Не ощущение превосходства. Даже не чувство свободы. Потому что я, например, не свободен, как крыса в самой тесной клетке. Или ты спросишь, кто такая крыса?
     Варан молчал.
     Подорожник глубоко вздохнул и разжал ладони. Навстречу Варану выпорхнула ярко-красная горящая бабочка. Огонь стелился шлейфом, размазывал очертания крыльев; бабочка опустилась на карту, но бумага не вспыхнула, как можно было ждать. Насекомое замерло. Пламя поднималось над ним, как парус. Бабочка горела, не сгорая.
     - Я знаю, кто такие маги, - сказал Варан, осторожно отодвигаясь. - Я слышал много историй... а если ты хочешь объяснить мне, как это быть магом... то я ведь все равно не пойму.
     - Поймешь, - сказал Лереаларуун. - Одно дело - производить на свет монстриков, вроде этого, - он кивнул на бабочку. - Другое дело - выпустить под небо хоть одну настоящую птицу... Так, чтобы она прожила птичий век, оставила потомство и сложила кости где-нибудь подо мхом.
     - Не понимаю, - пробормотал Варан.
     - Тогда просто слушай, вспомнишь потом... Много еще осталось?
     Варан не сразу понял, что речь идет о копировании карты.
     - Нет, - он поскреб ногтем неудачный штрих. - Все... Все, что я мог сделать. Доплыву...
     - Доплывешь, - подтвердил Подорожник. - Маги приносят в мир что-то, чего раньше не было.
     - Любая женщина с этим справляется, - подумав, сказал Варан.
     Подорожник улыбнулся. Покачал головой. Снова сложил ладони лодочкой:
     - Маги... это тайна. Тот, кто принес эту тайну... знает ответы на все вопросы, на любые. Если, конечно, правильно спросить.
     - Бродяга, да?
     - Да... Бродячая Искра. Он знает, откуда взялся мир и почему он такой... несовершенный. Куда уходят люди после смерти... Знает все.
     - Правда? - у Варана дух захватило. - Он человек или...
     Подорожник разомкнул ладони - они были пусты. Набрал воздуха, будто собираясь сказать что-то важное, - и вдруг прислушался.
     - Идут, - сказал негромко.
     - Кто?
     - Там, - Подорожник махнул рукой на северо-запад. - Они решили мою судьбу - и идут, чтобы посвятить меня... в детали.
     - А как? - быстро спросил Варан. - Как они решили твою судьбу?
     Подорожник бросился на балкон. Варан вытащил из кармана очки и поспешил следом; Подорожник стоял, опершись о древнюю балюстраду, подставив лицо ветру.
     - Ветер южный.
     - Это плохо?
     - Я ничего не чую... кроме того, что вопрос решен. Я не понимаю, в чью пользу.
     - Опять повозка?
     - Всадники. Трое или четверо.
     - Мы должны как-то... подготовиться? - с беспокойством спросил Варан. - Может быть... оружие?
     Подорожник криво улыбнулся:
     - Спасибо.
     - За что?
     - Ты скрасил мне эти дни. Теперь уходи. Там, куда он смотрел, - на северо-западе - уже можно было различить четыре точки в зеленоватом небе.
     - Я останусь, - сказал Варан.
     Ни слова не говоря, маг вернулся в комнату, и Варан последовал за ним. Огненная бабочка все еще сидела посреди бумажной карты в районе Ночного Архипелага. Подорожник хлопнул в ладоши - ворвавшийся в комнату ветер подхватил насекомое и вынес в приоткрытые двери.
     - Закрой, - устало сказал маг, усаживаясь в кресло. Варан плотно прикрыл дверь на балкон.
     - Спрячься в углу за ширмой, - сказал Подорожник, оглаживая пальцем красный камень своего перстня. - Я встречу их наверху. Ты услышишь... Если я скажу ?белое?, значит, можешь выйти. Если я скажу ?синее?, значит... значит, сиди очень тихо, пока они... мы... не улетим. Тогда быстро спускайся вниз, и еще раз вниз, в поддонье... Вместе с Нилой. Да. Карту не забудь.
     Варан оттянул уголок занавески; четыре точки висели посреди неба, и уже можно было различить мерное движение - взмахи крыльев.
     - Я пошел, - сказал маг, не двигаясь с места.
     - Еще есть время, - сказал Варан. Маг покачал головой:
     - Нет времени. Маги могут быть подлецами, дураками... Нет такого закона, чтобы... магами рождались самые добрые, умные, кроткие... Но мир тянется к ним, как ваши магнитные рыбки тянутся носом к Малышке... Принести то, чего прежде не было. Я не смог... может, не успел.
     Он поднялся. Зашел за ширму, Варан услышал шорох ткани и неожиданный громкий зевок. Маг вышел, облаченный в бело-серебристую хламиду до пола. Складки мягко перетекали с плеча на плечо, падали от пояса к ступням.
     - Слушай... найди его. Найди и спроси, как он выбирает дома, где зажечь огонь и где сложить печку. И почему люди умирают. И куда они уходят после смерти...
     Сполох взялся за поручни лестницы, ведущей вверх. Обернулся:
     - И почему время нельзя повернуть... или остановить хотя бы на минуту. А там у тебя самого... поднакопится вопросов. Найди и спроси!
     Окрылся люк. Варан зажмурился. Люк упал с основательным деревянным стуком, придавил краешек светлой хламиды. Приподнялся снова, край ткани исчез.
     Варан взял копию карты на ракушке. Спрятал в кожаную сумку на поясе. Вытащил. Спрятал за пазуху.
     Снаружи зашумели крылья.
     Варан поднялся к самому люку, прислонил ухо к теплому дереву и стал ждать.

Часть Вторая

Глава первая

     В этих краях небо обычно зеленое... А сегодня оно синее, как в сезон, правда... друзья мои? Варан уже знал, что это сон. Сейчас надо рвануться, переменить позу... резко перевести дыхание...
     Над гладким слоем облаков летели четыре крыламы, с одной из них вдруг соскользнула человеческая фигура в длинном светлом одеянии. Полетела вниз головой. Зависла в воздухе, раскинув руки в парящем полете. Крыламы успели описать круг, а Варан успел подумать: вот оно. Ты врал, что не умеешь летать...
     А потом летящий человек сорвался с невидимой опоры, перекувырнулся в воздухе и исчез в облаках...
     Варан закашлялся и сел. Спавшая рядом Тюфа недовольно заворочалась.
     Стояла такая темнота, что, казалось, неба не существовало вовсе. И полное безветрие; даже на вершине холма, где Варан с Тюфой устроились на ночь, воздух был стоячим и вязким.
     Варан поднялся. Сон о гибели Подорожника навещал его раз в полгода и предшествовал, как правило, каким-то значительным событиям. Что именно предвещает сон, никогда не удавалось знать заранее, но одну его особенность Варан установил точно: заснуть потом не удается, как ни вертись.
     Варан прошелся, разминая ноги. Сел на камень, положил подбородок на сплетенные пальцы, попытался сориентироваться по сторонам света. Они с Тюфой третий день шли на восход, не встречая человеческого жилья. Здесь не властен Император: трудно держать в подчинении страну, где расстояние меряется днями пути. Другой меры у местных жителей нет, да и зачем...
     Варан моргнул. Нет, ему не показалось: на востоке, именно там, куда они шли, показался огонек. Крохотный, мерцающий, единственный огонь среди царства тьмы. Варан прикинул: меньше, чем полдня. Если растолкать Тюфу и выйти прямо сейчас - к завтраку, при добром стечении обстоятельств, могли бы добраться до людей...
     Но придется ждать рассвета. У подножия холма - нехороший с виду ельник, вчера вечером Варан долго его разглядывал и советовался с Тюфой. Сошлись на том, что придется обходить, причем желательно - с утра, причем желательно - подальше. Если бы хоть сосновый бор... а то ельник... Умный - побережется.
     Огонек мерцал.
     Рано они встают. До рассвета еще пара часов, а уже засветили. Или тревога? Или кто-то болен? - Сегодня узнаем, - сказал Варан вслух.
     Неслышно подошла Тюфа. Положила морду на плечо. Засопела. Ухо сразу же сделалось горячим и мокрым.
     - Спи, - сказал Варан. - Есть еще время... Спи. Тюфа заворчала.
     - Я опять его видел, - сказал Варан. - Что-то случится. Тюфа шумно вздохнула.
     - Знаешь, - сказал Варан. - Если мертвые и вправду смотрят на нас... Может быть, он предупреждает нас? Ведет куда-то? А? Или ты думаешь, ему больше не о ком заботиться на земле, только о безвестном бывшем поддонке? А?
     Тюфа не ответила, разумеется.
     - Раз уж мы все равно проснулись, - пробормотал Варан, почесывая у нее за ухом, - может быть, пожрем?

***

     Ветер разогнал тучи - и улегся еще до рассвета. Высоченные травяные стебли, облепленные росой, гнулись чуть не до земли. Тюфа бежала впереди, пролагая Варану путь. Вода скатывалась по ее жесткой непромокаемой шерсти, стебли, освободившись от груза, распрямлялись, подергивались, будто только сейчас заметив наступление утра. Дикое поле, прорезанное овражками и ручейками, было столь обширно, сколь и равнодушно. Ельник, ощетинившийся кривыми верхушками, жил на нем, как мелкая блоха на необъятной Тюфиной шкуре.
     Варан шел, поглядывая попеременно под ноги - и в сторону ельника. Деревья стояли, чуть не прижавшись друг к другу стволами. Лес был - сплошное сплетение ветвей, и только в нижнем ярусе, над слоем мертвой хвои, оставалось какое-то подобие прохода, просвета, пространства. Варану казалось, что там что-то движется, когда он не смотрит. И если взглянуть исподтишка - удастся поймать это движение краем глаза...
     От леса несло гнилью и еще чем-то. Тюфа чувствовала это куда острее Варана: то и дело замирала, повернувшись к лесу мордой, и тогда ее спутник останавливался тоже. Тюфа щетинила шерсть и чего-то ждала; не дождавшись, жутко рявкала и продолжала путь.
     - Не слишком ли близко мы идем, а? - бормотал Варан себе под нос.
     Наконец взошло солнце. Ельник остался позади. Взобрались на длинный холм, набрели на некое подобие тропинки, добрались по ней до ручья. Сели перекусить. Варан разделил поровну последний кусок ?дорожного хлеба?, сухого и жесткого, как вяленое мясо, и столь же питательного. Слава Императору, воды здесь было - залейся. Хочешь пей, хочешь купайся, хочешь - сиди и смотри...
     Варан сидел и смотрел, как Тюфа бродит по противоположному берегу, что-то вынюхивая. Приняв, по-видимому, какое-то важное решение, скотинка повернула к Варану круглую морду и поощрительно рыкнула. После чего двинулась прочь, не желая знать, каким образом ее спутник переберется через ручей.
     - Погоди!
     Вода была очень холодная. Пригодились бы сапоги из кожи сытухи, но сытух здесь не водится. Здесь нет ни птиц, ни зверья. Хотя ельник, мимо которого они так счастливо прошли час назад, не отказался бы от свежатинки. Ох, не отказался.
     Солнце поднялось выше. Тюфа вывела Варана на тропу - теперь уже определенно тропу, почти дорогу, с ясно намеченными узкими колеями.
     Со следующего холма открылся дом - большое деревянное строение со множеством пристроек, с дозорной вышкой из цельного соснового ствола. За домом маячил лес - по всей видимости, полу прирученный, смешанный. Между домом и лесом лежало здоровое ухоженное поле, половина сжата, половина дозревает. Ручей был перекрыт запрудой, темное сооружение над прудом было, наверное, мельницей. Тюфа шумно зевнула.
     - Хорошо живут, - сказал Варан. - Зачем им спозаранку вставать-то?
     Тюфа ткнулась мордой в поясницу, намекая, что хорошо бы поспешить.
     - Ну, поехали, - сказал Варан и улегся Тюфе на спину - не сел, а именно улегся, равномерно распределяя нагрузку по некрепкому хребту. Тюфа опустила морду и рванула с места - замелькали стебли травы, затряслись остатки хлеба в полупустом животе, проснулось и заныло раненное в прошлом году плечо.
     - Не напугать бы, - сказал Варан сквозь зубы, чтобы не прикусить язык. - В тысяче шагов остановишь, хорошо?
     Их заметили раньше. С дозорной вышки раздался пронзительный детский визг.
     Тюфу опасались и не скрывали опаски. Не желая никого беспокоить, скотинка отошла подальше и прилегла на берегу мельничного пруда, задумчиво всматриваясь в воду. Скоро удар лапы по воде и радостное урчание сообщили Варану, что в пруду водится рыба.
     Его попросили подождать во дворе - всего минуту. Потом торжественно пригласили войти. Огонь в очаге был загашен и угли выметены. Посреди комнаты лежала аккуратная маленькая поленница.
     - Крепких ног тебе, добрый человек, и путеводной звезды, - сказал крупный мужчина, к чьему облику никак не вязалось слово ?старик?. - Окажи нам честь - разожги огонь.
     Варан склонил голову. Неторопливо, как велит традиция, приблизился к очагу. Сложил холмиком сухие щепки, вытащил из кармана ?искру?, принесенную еще с побережья. Щелкнул камушком, поймал огонек, подул, раздувая нарождающееся пламя. Хозяева восторженно дышали за его спиной - Варан давно знал, что в глубине материка ?искр? не знают - местные огнива громоздки и неудобны...
     Щепки занялись. Варан подложил поленце, выждал несколько минут и подложил второе. Прикрыл дверцу очага - ведь его дело зажечь огонь, а не извести все предложенное хозяевами дерево.
     - Спасибо, добрый человек, - после паузы произнес хозяин. - Садись за стол, твоя радость - наша радость...
     Варан показал себя опытным путником. Хозяин был явно искушен в приеме гостей - не спросил об имени и не назвал себя, дожидаясь, пока Варан представится сам. Значит, сюда все-таки забредают...
     Варан сел на предложенное место. Семья задвигалась, заполнив суетой все немалое пространство комнаты: женщины накрывали на стол, мужчины передвигали скамейки, старшие дети готовили воду для мытья рук, младшие путались у всех под ногами. У озера рявкнула Тюфа - все, включая хозяина, вздрогнули.
     - Она не причинит вам зла, - сказал Варан. Хозяин покачал головой:
     - Ты пришел, я вижу, из такого далекого далека... Я знаю, что в двадцати днях пути не водится подобных тварей.
     - Она с побережья, - сказал Варан. Молодая женщина, несущая на стол исходящую паром глиняную миску, споткнулась и едва не выронила ношу.
     - Побережья не бывает, - сказал из угла неуверенный детский голос.
     - Бывает, - заверил Варан. - Не только побережье, но и острова...
     Мужчины переглянулись.
     - В последний раз гости были у нас полгода назад, - сказал хозяин. - Да и то - близкие гости, два дня пути всего... жену моему младшему привезли, - он кивнул на самую юную из женщин, белокожую, рыжую и веснушчатую, которая под взглядом Варана сделалась пунцовой.
     Варан кивнул. Вытащил из сумки сверток, положил на край стола:
     - От родителей вам, любезная. Я в их доме переночевал, и они показали мне дорогу...
     Снова случилось движение. Рыженькая чуть не заплакала, прижимая к груди подарок. Сказать ничего не смогла, а может, не решилась, потому что быть невесткой в двух днях пути от родительского дома - та еще доля...
     Под радостные всхлипывания рыженькой взялись за трапезу - вернее, ел только гость, а остальные смотрели и ждали, когда он наестся. Дожевав (а в тарелке была каша, густая, горячая и наваристая), он выпрямился, обвел взглядом хозяев и, отодвинув миску, сказал:
     - Меня зовут Варан.

***

     Оказалось, что работы с утра не будет: прибыл путник, Какая тут работа?
     Был ясный день. Беседовать решили во дворе; семейство уселось кружком, Варана усадили в центре и предложили рассказывать.
     - О чем сперва? - спросил Варан, и это тоже было частью ритуала. Хозяин, в который раз убедившись, что путник - человек опытный, начал задавать вопросы:
     - Скажи, Император над нами еще есть?
     - Есть, - Варан с удовольствием вытянул ноги. - Император есть, и Империя по-прежнему, только вот Лесной удел бунтует. Королем у них некто ?сын Шуу?, кто такой, откуда взялся - неведомо, но лесовики ему верят и Императора не боятся. В лесу, понятно, на крыламах не повоюешь...
     - Крылам не бывает, - пробормотал старший внук хозяина. На него посмотрели выразительно, но руку никто не поднял; Варан подумал, что на северном побережье парня уже прибили бы на месте. Там, ближе к сердцу Империи, неукоснительно действует правило ?младшего языка? - оттого кажется, что дети и подростки вообще немые...
     - Что же теперь? Война? - тихо спросила хозяйка, очень пожилая женщина, по виду годящаяся своему мужу в матери.
     - Война, - кивнул Варан. - Там, может, уже горит повсюду... Император лес обещал выжечь... если бунтовщики не выдадут ему ?сына Шуу? живым или мертвым. А они, понятно, не выдадут.
     Он откинулся на спинку скамейки и посмотрел в небо. Ни облачка, ни дымка. Ни звука. Что бы там ни было - сюда не донесется...
     - Я хочу на войну, - еле слышно сказал упрямый мальчишка, и его мать - крепкая черноволосая женщина, жена старшего сына хозяина - отвесила сыну затрещину, впрочем, скорее для виду.
     - Скажи, - подал голос младший сын хозяина, - ельник по дороге сюда... Ельник ты проходил?
     - Обошел, - сказал Варан.
     - Понятно, что обошел... Как он, вообще?
     - Скверно. Стоит. Смотрит... Сыновья хозяина переглянулись.
     - Он вообще-то в дне пути был, - сказал старший. - Подбирается, дрянь такая, и подбирается... Надо пугнуть его огнем, сволочь, чтобы неповадно...
     - Скажи, - снова спросил хозяин, - про ярмарку что-то слышно?
     - Говорят, как обычно. На солнцестояние. Собирайтесь.
     Семейство оживилось. Кажется, упрямый внук хотел сказать что-то и про ярмарку, но, встретив взгляд отца, передумал. Ярмарка была для этих людей великим событием, вроде как свадьба: раз в год проходил большой торг в поселке, для здешних мест чудовищно многолюдном: в одном месте жили пятьдесят человек! Ярмарка длилась неделю, на ярмарке не только продавали и покупали, но и обменивались новостями, отдавали детей в учение и договаривались насчет невест.
     Младшая невестка хозяина, рыженькая, чье бледное лицо от волнения пошло красными пятнами, уже давно хотела что-то спросить. Воспользовавшись тем, что мужчины заговорили о ярмарке, Варан обернулся к ней:
     - Живы. Здоровы. Поле родит хорошо. Брат думает жениться в будущем году. Подарок в ответ передать не смогу - иду другой дорогой, на восток...
     Все вдруг смолкли. Варан не понял, почему разговоры о ярмарке оборвались на полуслове и почему семейство смотрит на него с недоумением и страхом.
     - На востоке у нас... - после паузы признался хозяин, - неспокойно. - Хотел вот спросить... не знают ли люди, но, раз ты на восток идешь - значит, не знают. Не успели.
     - А что так? - Варан переводил взгляд с одного лица на другое. - Лес одичавший... поле?
     - Хуже, - признался хозяин. - Человек.
     - Вряд ли так страшно, - предположил Варан.
     - Пойдем, - хозяин тяжело поднялся. - Пойдем, я тебе покажу...
     Стоило им отойти на несколько шагов, как семейство вполголоса заговорило, заспорило о чем-то, слышались ?ельник?, ?ярмарка?, ?война?... Хозяин привел Варана к лестнице на дозорную вышку.
     - Высоты не боишься? Высоко там...
     - Нет, - Варан улыбнулся.
     - Тогда полезай, - хозяин отступил, давая дорогу. - Двоих не выдержит... Как поднимешься, погляди на восток. Потом поговорим, если захочешь...
     Варан полез наверх. Вышка, похоже, не только двоих не снесла бы - она и одного взрослого человека выдерживала с трудом. Варан понимал, что дежурят здесь дети. И даже догадывался, кто был дозорным в момент его появления верхом на Тюфе...
     Тюфа оставалась на берегу - мирно спала, свернувшись калачиком перед небольшой грудой рыбьих голов. Варан подумал, что скотинка наелась до отвала, если уж головами брезгует. Ничего, проснется - подберет.
     Несжатая половина поля волновалась колосьями, и ветер был тут совершенно ни при чем. В полном безветрии колосья ходили туда и сюда, от середины к углам, от углов к середине - поле нервничало без видимых причин. Или переживает, что не пришли с утра работники?
     Перед лесом - Варан разглядел - шалашом стояли мелкие бревна. В чем-чем, а в древесине семейство недостатка не испытывало. Видимо, лес все-таки ручной. Или умеют как-то договориться?
     Варан поднимался все выше. С точки зрения местных жителей, с детства обитающих среди пологих холмов, пост дозорного и в самом деле помещался на н