е из рук. Но оружие не повалилось; более того, в самом центре равнины невесть откуда взялись глубочайшие разломы, слегка прикрытые кустиками. Гордин, чья спесь несколько, гм, превзошла его мастерство полководца... не счел эти ?кустики? достойными внимания - кто может спрятаться в двухлетних зарослях частолиста, какая такая засада?
     Подставка сделал паузу. Человек-ноша содрогнулся в руках удерживающего его Рыжего.
     - Их перебили, Вараша, - сказал Подставка. - Расщелины были полны лучниками, как саможорка икрой. Птицы валились одна за другой, истыканные, будто подушечки для иголок. Гвардейского звена больше нет - почти никого не осталось...
     Гордин захрипел. Розовая слюна с новой силой покатилась по его подбородку.
     - Забирай, - велел Подставка.
     Рыжий подхватил обмякшее тело бывшего полководца, и через несколько секунд в комнате опять были только Подставка и Варан. И запах крови.
     - Дать тебе последнее слово? - тихо спросил Подставка. - Или сразу - на плаху?
     Варан медленно вернулся на свое место. Уселся в кресло, покрытое шкурой донного дракона. Разгладил карту на колене.
     Подставка ждал, запрокинув голову, раздув огромные ноздри.
     - Ваша Незыблемость, - все так же медленно сказал Варан. - Первым, кто нанес Залесье на карту, был бродяга по прозвищу Масляный Крюк. Каракули его не сохранились, но по личному приказу наместника Лесного удела была снята копия... Наместник - не нынешний, а еще тот, прежний - вел бесконечную борьбу с разбойниками, гнездящимися в Чаше. Время от времени среди протоколов допросов появлялись весьма подробные землеграфические описания... Все они - или большая часть - сохранились в императорском архиве. Ни одно из них не противоречит тому, что я видел своими глазами.
     Ноздри Подставки задвигались быстрее.
     - Моя собственная карта, - продолжал Варан, преодолевая внезапную обморочную слабость, - всего лишь закрепляет на бумаге единственную правду: в Залесье, именуемом также Чашей, полным-полно обжитых бунтовщиками пещер - но по краям, в холмах, у основания гор. В центре, на равнине, никогда не было ни оврагов, ни щелей, ни скальных разломов. Это все, что я могу вам сказать.
     Белые и синие светильники, горевшие вдоль стен, заключали комнату в бледное ожерелье света. Подставка молчал, не сводя с Варана ноздрей.
     Варан вдруг вспомнил Лику. Испугался участи, которая ее ждет. Если я только выберусь из этой переделки, подумал Варан, я что-нибудь для нее придумаю. Какой-нибудь путь к отступлению - домик купить на ее имя... Выправить бумагу, что она-де сама себе хозяйка и может жить как внутри двух кордонов, так и за их пределами...
     Подставка приоткрыл глаза. Глянул на Варана с интересом:
     - Память у тебя хорошая. Есть у тебя некоторые достоинства, землемер, определенно есть... Ну скажи ты мне: откуда там взяться разломам, если прежде их не было? А? Гордина-то, беднягу, допросили, и он ни капельки не врет. Ты представляешь, какой должна быть щель, чтобы вместить сотню лучников? Что-то не слышно, чтобы в Залесье в последние годы случались землетрясения или другие какие-то бедствия. Тихо-мирно, море у берегов как зеркальце... Может, ты не разглядел разломов, а? Гордин ведь - тоже не разглядел... Травкой поросло, кустиками, ты и не заметил?
     - Среди бунтарского сброда, конечно же, нет магов? - тихо спросил Варан.
     Глаза Подставки широко раскрылись - и впервые за все время разговора сделались ярче ноздрей.
     - А вот этого ты мне не говори, - попросил он тихо и внятно. - Это дело не твоего ума, землемер. Для мира и спокойствия нам легче объявить пособником тебя, чем доложить Императору и сановникам, что на стороне бунтовщиков у нас - неизвестный доселе маг... Потому что продажный чиновник - это нормально. А неизвестный маг, способный ломать землю, как хлебушек, - это плохо, очень плохо. Вот так.
     Варан откинулся на спинку кресла. Подставка, Императорский Столп, умел быть убедительным. Наверное, он и Гордину Золотые Крылья, командиру крылатой стражи, вот так же доходчиво излагал свои соображения... совсем недавно. Вечером.
     - Если, - медленно начал Варан, - я говорю ?если?... потому что это всего лишь предположение, правда? Но если среди бунтовщиков в самом деле имеется маг... Империи было бы предпочтительнее его выявить.
     - Ты что, дурак, Вараша? Империя в моем лице только этим и занимается!
     Варан быстро перевел взгляд с глаз Подставки на его ноздри и обратно.
     - Слухи о некоем маге, который помогает бунтовщикам, стары как мир! Это легендарный образ, такой же, как подземная старуха, поедающая непослушных детей, или воздушный корабль, который возит верных жен на праздник к королеве цветов, а под неверными женами его палуба проламывается... Это старая сказка. Все бунтовщики всегда твердят, что у них есть свой маг. Все они в это верят... Бунтовщикам хочется магов, магам хочется бунтовать. Именно поэтому Император держит всех колдунов на виду. Провинции и городишки, островки, где негде поставить левую ногу, - везде возводят роскошные башни или роют роскошные норы и с превеликой помпой вселяют туда императорского мага... Какого, прости меня, Шуу? Да, все они представляют империю, все они грозны, таинственны и внушают трепет... А еще - их видно, Варан. Они далеко - и в то же время как на ладони. Маг следит за местным царьком, царек следит за магом. Очень удобно. Понимаешь?
     - Да, - сказал Варан.
     Подставка наклонил голову к плечу:
     - И в самом деле... понимаешь больше, чем хочешь показать. К чему я это все рассказываю, Варан? Сейчас мне нужно время. Нужно оправдать неудачу в Залесье и задушить очередные слухи о мятежном маге. Ты согласен принести себя в жертву Империи и признаться в подлоге?
     Воздух в комнате задрожал. Белые и синие огоньки тихо заговорили друг с другом - Варан слышал их голоса, но не мог разобрать слов. Сердце его, печень и потроха сделались легкими, как во время падения со скалы, - прежде чем винт развернет свои лопасти, будет долгое-долгое падение...
     - Нет, - сказал Варан удивленно. - С чего бы это?
     Подставка смотрел на него с непонятным выражением.
     Огоньки замолчали, и воздух больше не дрожал. Варан тряхнул головой; ощущение было такое, будто накануне он здорово напился.
     - Ну ладно, - сказал Подставка мягко. - Не хочешь - ну так не надо... Иди.
     Варан не двигался с места.
     - Иди-иди, - Подставка раздраженно махнул рукой. - Убирайся к своей красавице, передай ей привет от меня... Завтра чтобы к девяти был в канцелярии. Выметайся, мне еще работать...
     Варан поднялся. Руки-ноги онемели и слушались с трудом. Чешуя донного дракона звякнула, как сквозь вату.
     - Спокойной ночи, Ваша Незыблемость
     - Иди, ради Императора, видеть тебя не могу...
     Варан повернулся и направился к тому месту, где в стене должна была быть дверь. Обычно она сама раскрывалась при его приближении, вот и сейчас створки разъехались...
     Один шаг. И все. Свежий воздух, Лика... О, как он любит жизнь! Как он ценит каждую минуту! Каждую краску неба, каждый шарик воздуха, поднимающийся со дна к поверхности...
     - Лереаларуун, - тихо сказал за его спиной Подставка. Сказал, будто самому себе.
     Створки дверей, разъехавшиеся было перед Вараном, вдруг дернулись и захлопнулись опять. Он оказался стоящим перед глухой стеной.
     - Лереаларуун? - повторил Подставка, будто сам себе не веря. - Ты, землемер, знаешь это имя?!
     Варан медленно обернулся. Его Незыблемость резко, с какой-то даже поспешностью поднялся с кресла, пересек комнату, остановился в полушаге от Варана и жадно потянул носом воздух:
     - Ой... ой-ой-ой. А ну-ка сядь, землемер.
     Варан повиновался. Подставка остался стоять; бледная рука его с длинными змеистыми пальцами легла Варану на плечо:
     - Говори.
     - Я вырос на Круглом Клыке, - сказал Варан. - Господин, которого вы назвали, был там Императорским магом.
     - Маленький поддонок знал, как зовут обитателя башни?
     - Я встретил его, когда он прибыл на остров. Он прибыл на почтовой лодке... Потом мы виделись еще раз. Меня обвинили в... словом, мне ?посчастливилось? найти тайник с фальшивыми деньгами, и я по глупости стал их тратить. Господин, которого вы назвали, оправдал меня перед князем, справедливо заметив, что пятнадцатилетний поддонок не в состоянии печатать императорские ?сотки?. Это все.
     - Что ты несешь? - Подставка убрал руку с Баранова плеча и брезгливо уставился на свою ладонь. - Какие деньги... какие... Круглый Клык?!
     - Господин, которого вы назвали...
     - Называй его по имени!
     - Мне всегда трудно было его выговорить, - помолчав, признался Варан.
     Подставка сопел. Бродил по кабинету, вороша бумаги носком комнатной туфли. Поглядывал на Варан свирепо, почти с ненавистью. Двумя руками чесал щеки, отчего на бледной коже проступали красные полосы.
     - Круглый Клык... Там был тайник с императорскими деньгами?
     - Вы ведь знаете это, Ваша Незыблемость. Знали и раньше.
     - Не бывает таких совпадений, - мрачно сказал Подставка.
     - Каких?
     Подставка снова засопел. Поддал носком туфли особенно упрямый свиток, отчего тот взлетел чуть не под потолок.
     - Ты недоговариваешь. Что еще ты знаешь об этом Лереаларууне?
     - Что он умер.
     - Да-а?
     - К сожалению.
     - Откуда ты знаешь? Ты видел его труп?
     - Я видел, как он падал с крыламы в море. Обычно после такого полета труп нелегко найти.
     - Как ты мог это видеть?
     - Я был наверху. Длинная история. У меня была невеста-полугорни, я навещал ее. Крыламы в межсезонье - нечастые гости. Поэтому видел почти весь остров... Все смотрели.
     - Это правда, - глухо сказал Подставка. - Но не вся... Там что-то очень интересное, Варан. Что-то... в этой истории... у меня прямо нос чешется. Взять бы тебя... и разобрать на части. Узнать все, даже то, что ты забыл...
     Варан содрогнулся. В полуприкрытых глазах Его Незыблемости мелькнул - и тут же погас - желтенький безумный огонек.
     - ...Но тогда ты сломаешься, - пробормотал Приставка. - Всякая игрушка ломается, если хорошенько ее разобрать... А ты мне нужен. Да, очень нужен... Сколько раз за последние пять лет менялся наместник Лесного удела?
     - Шесть раз.
     - Умница... А маг? Императорский маг при нем менялся?
     - Нет.
     - Правильно. Зигбам, добрый древний старикашка... Ты знаешь, кто был Императорским магом на Круглом Клыке... перед тем, как туда прибыл Лереаларуун?
     - Кто?
     - Старый Зигбам! Уже тогда старый... и уже тогда... ай, умница. Я и забыл ту давнюю историю с поддельными деньгами. Если Зигбам... да-да...
     Императорский Столп бродил по кабинету, бормоча под нос и думать забыв о госте. Варан сидел, опустив плечи, вдруг ощутив, что устал. Так устал, что, предложи ему Подставка немедленно лишиться головы во славу Империи - Варан согласился бы, пожалуй. Только бы поскорее...
     Синие огоньки перемигивались с белыми. Он закрыл глаза. Под веками у него прыгала будто колючая звездочка - какой-то вопрос, который надо задать. Очень важный вопрос.
     - Ваша Незыблемость, - Варан с трудом разлепил губы, - почему вы спросили о Лереаларууне? Почему для вас так важно, что я его знал? Ведь он мертв вот уже больше двадцати лет...
     - Ты еще здесь? - рассеянно спросил Подставка.
     - Ваша Незыблемость не отпускал меня.
     - Ты сбиваешь меня. Ты мешаешь... Маг мертв, если его тело, опознано и покоится в государственной усыпальнице после соответствующего обряда. А тела того бедного мальчишки нет...
     - Оно на дне.
     - Разумеется, оно на дне, просто с этой работой становишься нервным, подозрительным... Хватаешь среди ночи ценнейших работников, запугиваешь, хочешь даже пытать... Молчи. Я сам знаю, что Империя так велика, что на дальних ее окраинах люди слыхом не слыхивали об Императоре. Но на дальних окраинах маги рождаются крайне редко... Молчи! Я знаю историю той сумасшедшей колдуньи, ты сам мне ее рассказал... Да заткнись ты, помолчи хоть минуту... Тот, кого ты искал... Знаешь, мне сейчас не до тебя. Иди домой. Увидимся завтра.
     И двери кабинета разъехались, приглашая.

***

     Лика кинулась ему на шею, прижалась мокрым носом и заплакала. Неужели она меня любит, подумал Варан, расчесывая пальцами ее длинные светлые волосы. Впрочем... после того, что с ней случилось, я единственный, кто видит в этой девочке человека. Да будь я стар, как море, и уродлив, как Подставка, она все равно бы сейчас рыдала от радости, что я вернулся...
     - Чего ревешь, можно узнать? - спросил он сварливо. - Я работаю, ясно? Чем реветь, пошли лучше поплаваем...
     Он велел включить все фонтаны и водопады. Морская вода развернулась перьями и причудливыми солеными цветами, и Варан ожил. Нырнул на гладкое белое дно, поднял на поверхность зеркальную ракушку и заставил Лику заглянуть в нее:
     - Видишь, какая? Самая красивая...
     Лика мельком на него взглянула, и Варан вдруг понял, как это - читать чужие мысли. Лика подумала в этот момент, что, если бы не выдающаяся эта красота - остаться бы ей дома с родителями, выйти замуж и никогда не узнать вкуса ?сладенького молока?...
     Варану расхотелось купаться.
     Он оделся и позавтракал - вернее, велел одеть себя и накормить. Затем поехал в канцелярию и очень удивился, застав писцов на местах, в полной тишине и сосредоточенности выполняющих каждый свое задание. За ночными событиями он совсем забыл вчерашнего щелкуна - а писцы не забыли. Шелестела бумага, чуть слышно поскрипывали грифели, ни одна голова не поднималась, чтобы оглядеться по сторонам или перемигнуться с соседом...
     Наверное, я перестарался, с раскаянием подумал Варан.
     Он побродил по собственному кабинету, потом бросил все и поехал к знакомому чиновнику, ведающему ремесленными кварталами столицы.
     - Не понял, - сказал тот, когда Варан, морщась от неловкости, изложил свою просьбу. - Ты выставить ее хочешь? На улицу?
     - Нет, - сказал Варан. - Мне надо, чтобы в случае моей внезапной смерти она не пошла на корм саможоркам.
     - А-а, - протянул чиновник. - Это... мда. Ты что, собираешься внезапно умереть?
     - Не собираюсь, но... Ты помнишь, кому я служу? Чиновник помрачнел и нервно оглянулся на двери.
     - Сделаешь или нет? - спросил Варан. Чиновник дернул головой:
     - Постараюсь.
     Варан поблагодарил и вышел и уже на улице понял, что невольно ввел чиновника в заблуждение. Слова ?кому служу? тот воспринял как угрозу, в то время как Варан всего лишь хотел объяснить, что жизнь его традиционно висит на тонкой ленточке...
     Чиновничьи кварталы помещались в надземной части. Варан решил пройти под небом хоть несколько минут - все лучше, чем в ожидании мерить шагами коридор, устланный мохнатой шкурой змеи Хаа...
     Не прошло и минуты, как его догнали.
     Птичья площадка нависала над городом, невидимая снизу из-за скального выступа. На взлетной доске стояла полностью снаряженная ?крылатая повозка?, по углам ее замерли четыре крыламы, и неподвижность их нарушалась только подрагиванием перьев, теребимых ветром.
     Рядом расхаживал человек в длинном плаще с капюшоном. Капюшон падал ему на глаза, оставляя открытыми огромные вывернутые ноздри.
     - Нет времени, - сказал Подставка. - Слушай внимательно. Во-первых, ты летишь в Лесной удел с письмом к тамошнему наместнику и с отдельным письмом к тамошнему магу... Третье письмо - тебе, прочитаешь по дороге. Если старый Зигбам водит делишки с сыном Шуу...
     Ноздри Подставки затрепетали.
     - Я мог бы дать тебе ?шептуна?... Это блоха, сажаешь ее в ухо и сразу понимаешь, когда собеседник лжет. Но ты будешь говорить с магами, значит, уловку не удастся скрыть...
     - Я должен буду пробраться к бунтовщикам?
     - Что ты, проще сразу скинуть тебя с этой скалы... Если среди них колдун - тебя раскусят мгновенно.
     - Но мы с вами подозреваем Зигбама, а он...
     - Помолчи! ?Мы с вами? никого не подозреваем, мы просто проверяем... одну вещь. Проведав Зигбама и Лесного наместника, ты полетишь на Круглый Клык... Да, на Круглый Клык! Привезешь мне все тамошние архивы. Вплоть до записок княжеского лекаря, какую траву принимать от поноса. Вот четвертое письмо - для князя Круглоклыкского. С тамошним магом можешь вообще не встречаться.
     - Ага, - выговорил Варан.
     - Не ?ага?! - вдруг рявкнул Подставка. - Я знаю, смертью тебя пугать бесполезно... Но если ты точно сделаешь, что я велел, я расскажу тебе все, что знаю о Бродячей Искре.
     - О... чем?!
     - He о чем, а о ком. О Бродячей Искре, дурак. О Печнике, которого ты искал... и продолжаешь искать. Во сне.
     Варан смотрел Подставке в ноздри - больше некуда было смотреть.
     - Полетай, - Его Незыблемость подтолкнул Варана к повозке. - Вернешься живым... отблагодарю. Лети!
     И Варан повиновался.

***

     ?Крылатая повозка? оказалась просторным, со всеми удобствами наказанием.
     Огромная коробка снабжена была собственными треугольными крыльями. Ветер то и дело подхватывал повозку и нес, давая возможность отдохнуть запряженным в нее крыламам. Повозка плавно теряла высоту; потом четыре цепи натягивались, крыламы - а они были мельче и выносливее верховых - тянули что есть сил, треугольные крылья повозки поворачивались почти торчком, и она снова поднималась над облаками.
     Возможно, потомственные горни, богатые и спесивые ?до кричайкиного визга?, с детства приучены были путешествовать таким образом. Варан не привык. Его тошнило. Ни мягкое ложе, ни умывальник с чистой водой, ни солидный запас вина и пищи, ни удобное отхожее место в дальнем углу повозки не могли помочь ему в его горе.
     Он лежал на тюфяке из змеиного пуха, нюхал ароматическую смолу, которую какая-то добрая душа положила в сундучок с продуктами, и с ужасом думал о Подставкином письме. Письмо следовало прочитать в дороге, прочитать и понять, чего хочет Его Незыблемость от своего посла, - но перед глазами Варана менялись местами пол и потолок, затылок ломило, и желудок то и дело поднимался к горлу. В каком виде он предстанет перед князем Лесного удела, как посмотрит на него подозреваемый маг Зигбам?!
     Бессонная ночь напоминала о себе, кусала за воспаленные веки. Неплохо было бы заснуть, наверстав упущенное и сократив мучительное путешествие. Но письмо Подставки лежало здесь же, на круглом столике с высокими бортами, и в нем могло быть все, что угодно - смерть, возвышение, пустая болтовня...
     Варан слабо потянул за красный шнурок. Шелковые половинки письма разъехались, из конверта вылетели, радужно посверкивая, три сотенные бумажки и понеслись, подхваченные сквозняком. В один длинный ужасный момент Варану показалось, что сейчас они вылетят в щель между пологом повозки и ее дном - но деньги смиренно опустились на пол и замерли, разливая вокруг радужное сияние.
     Варан сполз с тюфяка и подобрал купюры. В наполовину раскрытом конверте остался еще лист бумаги - жесткий, заскорузлый, неспособный к полету.
     ?Я предполагаю, что ты мне верен...? - начиналось письмо.
     Варан хлебнул воды, вытянулся на ложе и принялся читать, борясь с тошнотой.

***

     По дороге они остановились отдохнуть всего лишь два или три раза. Варан мог бы не выходить из повозки - но все равно выбирался, скрюченный и бледный, сидел у костра, разведенного возницами, и вполуха слушал разговоры. Крыламы спали, как одноногие статуи, сунув огромные головы под широченные крылья. Варан смотрел на звезды и вспоминал одну за другой скупые инструкции Подставки.
     Он старался думать только о Зигбаме, престарелом маге Лесного удела. Мысль о том, что предстоит поездка на Круглый Клык, лежала в его голове, будто последний бочонок пороха, - спрятанная, спеленутая запретами, закрытая наглухо.
     Цель путешествия приближалась. Крыламы шли над лесом так низко, что провисшая на цепях повозка почти касалась верхушек. Варан сидел перед смотровым окошком. Сверху лес был похож на облака, подсвеченные солнцем. Там, внизу, влачили свои дни - либо, наоборот, радовались