кому дому, но сбился со знакомого пути и шел слепо и бездумно, куда несли ноги.
     Какой удар! Все вышло совсем не так, как он рассчитывал! Не удалось спихнуть с должности старого Тагитума, не удалось показать себя героем, не удалось смягчить сердце принца рассказом о загадочном грайанце... Как он мог забыть, что нельзя соваться к разгневанному Вепрю! Вот Тагитум - вроде бы не так уж сведущ в тонкостях придворной жизни, а догадался, прислал вместо себя с дурной вестью стражника! Говорят, этому стражнику по зубам перепало... А уж на него, на Аурмета, как орал будущий король Силурана! Кричал, что два идиота, дарнигар и Хранитель, преподнесли ему подарочек по случаю коронации. И если Аурмет не может уследить за пленником, запертым на семь замков, то зачем такая бестолочь вообще на свете живет?.. Ах, грайанца он узнал? А почему не убил на месте? Как он смеет, живой и невредимый, стоять перед своим повелителем и что-то вякать?..
     Оторвавшись от невеселых мыслей, Аурмет обнаружил, что оказался где-то на окраине. Альбатрос не представлял себе, куда выведет его эта грязная, кривая, стиснутая обшарпанными домишками улица. Надо у кого-нибудь спросить дорогу, но у кого? У мерзкого нищего в язвах, один вид которого вызывает тошноту? У сгорбившейся под вязанкой хвороста старухи, злобно сверкающей глазами из-под засаленного платка (не иначе как сама Многоликая!)? У высокого, плечистого детины в кожаной куртке, что упругой походкой идет впереди (наверняка уличный грабитель!)?..
     В этот миг парень в кожаной куртке, словно почувствовав взгляд Аурмета, настороженно обернулся. Лишь на мгновение. И пошел дальше.
     А у высокородного господина задрожали ноги, сердце ударило с перебоями, комок воздуха заблудился в горле - выдох или вдох?
     По загадочной недоброй улице от Аурмета удалялся тот самый грайанец, что утром склонялся над ним с мечом в руке. Хранитель крепости Найлигрим.
     Альбатросу и в голову не пришло догнать злодея и крикнуть: "Стой! Ты арестован! " Но и беспомощно топтаться на месте было нельзя: гнев принца Нуренаджи не был простым сотрясанием воздуха. Аурмет, как и все в Стае, помнил слова, которые обронил однажды вожак: "Те, кто пойдет за мной следом, будут жить не очень-то спокойно. Но они будут жить".
     Мысли об этом гнали Аурмета за маячившей в конце улицы ненавистной спиной. Впереди - беда, позади - беда... О боги, за что так? Пощады, Всемогущие! Разве Аурмет когда-нибудь скупился на жертвы?!
     И боги услышали, услышали, услышали!
     Из глухого проулка, черным проемом угрюмо выглядывавшего на улочку, послышались веселые крики, хохот, обрывки песен.
     Был уже здесь Аурмет! Был! Приводили его сюда друзья из Стаи! В этом самом проулочке есть неприметный дом - большой, но обшарпанный, грязный, с наглухо закрытыми ставнями. Но внутри - свет, уют, роскошь: ковры, хрусталь, курильницы с благовониями, разбросанные на полу атласные подушки. Негромкая музыка, чудесное вино и рабыни, искусные не только в музыке и танцах...
     Нет, Аурмет не тратил времени, смакуя воспоминания. Они нахлынули лишь на мгновение - но так отчетливо и ярко, что тело обожгло огнем желания, такого нелепого и неуместного сейчас...
     Но лишь на миг. Опомнившись, Аурмет ринулся в проулок - туда, где, наплевав на траур, хохотало, пело и ругалось его спасение.
     За двери вывалилась порядком подгулявшая компания. Пятеро! И все из Стаи! Не всех Альбатрос знал по имени, но каждому был рад, как потерянному и вновь обретенному брату Ну конечно, заранее празднуют завтрашнюю коронацию. И в отличие от него, дурака, догадались захватить с собой охрану. Вот какие дюжие рабы с факелами! Вот какие бравые наемники с мечами!..
     Видно, не так уж пьяны были Дети Кланов - быстро поняли, о чем взволнованно и сбивчиво говорит Альбатрос. Они еще не знали о побеге Джангилара. А узнав - взрычали, сразу послали вперед двоих наемников, запаслись в доме веревками и всей сворой рванулись по следу.
     Везение уже не оставляло Аурмета: один из высланных вперед наемников у поворота махнул им рукой. Сыновья Кланов бегом подтянулись и выглянули за угол.
     На темной, но еще не опустевшей улочке стояла у высокого забора женщина. Лица ее не было видно - лишь густые черные волосы. Рядом с ней робко озирался щупленький белобрысый парнишка.
     Плечистый грайанец подошел к ним. Женщина коротко вскрикнула и припала к его груди, не обращая внимания на устало бредущих мимо вечерних прохожих.
     - Обоих берем или только его? - деловито спросил наемник.
     - Обоих, - ответил Аурмет. - Она же наверняка сообщница.
     - Нет, - тревожно перебил Альбатроса бледный юноша (Аурмет узнал младшего брата Верджита, недавно спятившего чародея из Клана Лебедя; вот только имени юнца он вспомнить не смог). - С ними так просто нельзя! Я чувствую... чувствую силу!
     - Ты чародей? - быстро спросил Аурмет.
     - Н-не совсем, - покраснел юноша. - Сам пока ничего не могу... но магию узнаю безошибочно. А здесь она прямо волной катится!
     - Так что же делать? - растерялся Альбатрос. Юноша гордо извлек откуда-то из складок одежды черный шнурок, завязанный в петлю:
     - Это мне брат подарил! Любому колдуну на шею набросить - он колдовать не сумеет...
     Аурмет осторожно выглянул из-за угла. Черноволосая, взмахивая рукой, что-то взволнованно говорила. Широкоплечий грайанец согласно кивал.
     - Кто из них маг?
     Юноша замялся. Но выдать свои сомнения показалось ему постыдным.
     - Мужчина, - сказал он с уверенным видом.
     - Берем обоих, - решил Альбатрос. - Грайанцу - шнурок на шею... и пасть сразу завязать, чтоб заклинаний не читал. Шнурок шнурком, а кляп во рту надежнее...
     Пилигрим пробирался по узким улочкам в "Золотую синицу", где пестрая компания назначила место сбора. Он мог быть доволен: беглецы сданы с рук на руки Фаури, а уж та проводит их... ну, где там Айфер лачужку снял... И неплохо удалось поморочить головы преследователям. Попробуй погонись на конях за челноком, если по берегу натыканы домишки бедноты... еще и заборчики понаставлены, как будто здешней нищете есть что беречь от завистливых глаз...
     Но Пилигрим думал сейчас не о завершенном славном деле. И не вспоминал про Храм Всех Богов, куда стремился напролом сквозь опасности. Нет, голова и сердце его были заняты другим.
     Помогая выбраться из челнока сестре грайанского короля, которая сильно ушиблась и наглоталась воды, Фаури вскинула на Пилигрима свои удивительные синие глаза и быстро сказала:
     "Пожалуйста, береги себя. Не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое. Именно с тобой".
     И теперь Пилигрим на ходу перебирал каждое драгоценное словечко этой дивной фразы, время от времени выныривая из своих сверкающих грез и спрашивая у прохожих дорогу к "Золотой синице".
     Он был углублен в серьезнейшее обдумывание тончайших оттенков смысла, заложенного в словах хрупкой девушки с глазами цвета подснежников, когда в ноги ему подстреленным зайчонком кинулся зареванный Ильен.
     Продолжая счастливо улыбаться, Пилигрим за шиворот поднял мальчишку, поставил на ноги:
     - Что случилось? Где Ингила, где остальные?
     Мальчишка задыхался от слез, пришлось встряхнуть его за плечи. Начав говорить, Ильен неожиданно четко и связно изложил ситуацию - и рассказ этот согнал улыбку с лица Пилигрима.
     Оказывается, Ильен вместе с Ингилой и Тихоней пришел в "Золотую синицу", где ждала госпожа Арлина. Циркачи спросили себе жареную курицу, а госпожа не могла усидеть под крышей - о муже беспокоилась. Вышла пройтись по улочке, Ильен за ней увязался. Тут как раз Хранитель подошел, и все так хорошо было... Вдруг из-за угла вывалилась какая-то орава и напала на Сокола и госпожу. Ильен пытался драться, но кто-то крикнул: "И мальчишку прихватите! " Ильен испугался и убежал. Потом опомнился, решил вернуться - и заблудился...
     - Ладно, успокойся! - потрепал его по плечу Пилигрим. - Пойдем к "Золотой синице". Может, Ингила видела, куда...
     Он не договорил: из-за поворота показались трое стражников. Пилигрим почтительно отступил к забору, давая им пройти. Патруль миновал было юношу и мальчика, но вдруг один из стражников - толстый, кругломордый - остановился:
     - А ну, парень, поверни голову... Вроде я тебя где-то видел...
     Пилигрим неохотно взглянул стражнику в лицо. Ильен, снизу вверх с тревогой наблюдавший эту сцену, увидел, как физиономия толстяка резко побагровела, глаза выпучились. Можно было поручиться, что и волосы под медным шлемом встали дыбом. Из горла стражника вырвался невразумительный звук - то ли хрип, то ли клекот. Остальные стражи порядка в недоумении уставились на своего приятеля.
     Пилигрим не стал дожидаться объяснений. Легко перемахнув забор, он бросился наутек. Стражники, как почуявшие дичь псы, сиганули следом. Последним вскарабкался на забор и плюхнулся на ту сторону толстяк.
     Ильен припал к щели, увидел в сумерках копошащуюся кучу тел. Пилигрим схвачен!
     Содрогаясь от беззвучных рыданий, мальчик побрел прочь. Что делать? Найти "Золотую синицу"? На нем, Ильене, лежит какое-то проклятье! Не навлечь бы его на славную, веселую Ингилу...
     И тут пронзительно-остро Ильен понял, что не за Ингилу болит у него душа. И не за Пилигрима, которого, конечно, жаль...
     Невыносимо даже думать о том, что схвачены Сокол и Волчица!
     Нахлынули воспоминания, одно мучительнее другого. Вот Арлина, ласково смеясь, пытается причесать его непослушные вихры. Вот Ралидж, ловко играя деревянным мечом, раз за разом терпеливо показывает ему прием "радуга над лугом"...
     Его семья. Его единственная семья. Как же он раньше этого не понимал? Как он мог быть такой самовлюбленной свиньей?
     Ведь и в эту передрягу Ралидж и Арлина попали из-за него! Сидели бы сейчас спокойно дома...
     Впереди послышалась брань. Ильен вскинул голову и обнаружил, что выбрел к городским воротам. Стражники опускали решетку. Рядом, вцепившись лапищами в поворотный барабан и не давая стражникам закончить дело, стояла гигантская толстуха в пестром наряде. За ее спиной жались три размалеванные девицы помоложе и посмазливее. При всей своей неискушенности Ильен понял, что это не бродячий театр и не цирк. Толстуха свирепо орала, что она со своими "крошками" не может ночевать в придорожной канаве. А стражник втолковывал ей, что впускать-выпускать никого не велено, а почему - он и сам не знает...
     Через эти самые ворота Ильен утром вошел в город. Вернее, въехал - на телеге, которую они нашли в сарае постоялого двора. Хранитель в крестьянской одежде шел рядом с телегой, держа вожжи и покрикивая на ленивую лошадку, тоже трофейную...
     А теперь Сокол в беде! Чего бы Ильен не отдал за то, чтобы его спасти! Больше всего на свете он хотел бы сейчас стать могучим и грозным, как... как...
     Как дракон.
     Перед глазами, словно наяву, взметнулось черное крыло, распахнулась бездонная зубастая пасть.
     Эрвар остался в глубоком овраге неподалеку от города. Ночью он поймал и сожрал дикую свинью и теперь отлеживался, переваривая добычу...
     Толстуха в пестром продолжала кричать на стражу. Мальчик напряженно, сосредоточенно взглянул в ее сторону. Затем пригнулся и со всех ног кинулся под черную каменную арку, нырнул под полуопущенную решетку. Один из стражников, увлеченный спором, даже не обернулся, а второй попытался схватить мальчишку за шиворот. Ильен увернулся, больно ушибся головой о прут решетки, но не остановился. Стражник что-то кричал вслед, но все заглушали удары крови в висках.
     Мальчик бежал до поворота дороги. Здесь он рухнул среди высоких кустов и в отчаянии начал думать о том, что натворил.
     Позади остался город. Враждебный, незнакомый, чужой... но - город. Люди.
     Впереди - чернеющий лес. Волки, рыси, нежить. Скоро опустится ночь... И в этом лесу надо найти овраг, к которому Ильен почти не помнит дороги! Что делать? Бегать с воплями: "Эрвар, Эрвар! " - и в ужасе представлять себе, кто может прийти на голос?..
     В лесу глухо заухала сова. У Ильена мороз прошел по коже.
     А если он найдет Эрвара - захочет ли тот разговаривать с мальчишкой? Ну, сожрать, наверное, не сожрет, но и слушать не станет. Зачем дракону людские хлопоты? И что ему просьбы Ильена? Так, цыплячий писк под ухом...
     Может, еще не поздно все исправить? Вдруг стражники еще препираются с той бабой? Вернуться, заскулить: мол, дяденьки добренькие, простите, это я выскочил на спор с мальчишками, смелость показывал... Пожалеют, пустят... Найти Ингилу и Тихоню, переночевать в безопасности на лавке в трактире...
     Ильен встал на ноги. Над верхушками кустов призывно чернел край городской стены.
     Вот-вот, вернуться. Провести ночь в уюте и тепле. А утром стоять в толпе на площади и смотреть, как казнят Ралиджа, Арлину, Пилигрима...
     Ильен стиснул кулаки и тоскливо оглянулся. Вокруг были не просто кусты, а подлесок, преддверие недоброй чащи. Но мальчик уже не думал об ужасах леса. Он нашел взглядом сухое дерево и, царапая в кровь руки, отодрал от него увесистый сук. Взвесил дубинку на руке - и разом исчезли сомнения и страх. Все у него получится. Он найдет этот овраг, он уже вспомнил, в какую сторону надо идти. И дракона он уломает как-нибудь...
     Тяжелый сук в руке напомнил о деревянном тренировочном мече. Ильен, зло усмехнувшись, проделал ненавистный прием "радуга над лугом". И получилось! Впервые в жизни! Красиво, чисто!
     Видели бы сейчас Ильена мальчишки из крепости, всегда дразнившие его за трусость!
     - Волки, да? - в полный голос спросил он. - Нежить, да? А ну, кому первому в лоб? Мой отец был разбойником!
     Значит, так: вдоль дороги до второго поворота, налево в чащу, напролом до ручья, а дальше вверх по течению...
     - Но, мой повелитель, нужна ли нам смерть этого человека? Ведь ему известно, где скрывается грайанский король... - осторожно удивился из-за плеча Нуренаджи долговязый Сын Клана Акулы с жутковатой зубастой маской на голове.
     - Нет!! - сорвался на визг Нуренаджи - но тут же взял себя в руки и продолжил с достоинством: - Нет! Все, что нужно, нам расскажет его сообщница. А колдуна казнить немедленно, не развязывая пасти!..
     Принц понимал, что поступает нерасчетливо. Может быть, сообщница грайанца не знает ничего - и Нуренаджи своей рукой обрывает нить, ведущую к высокородным беглецам.
     Но есть то, что сильнее здравого смысла: страх. Этот страх - древний, дремучий - поселился в душе Нуренаджи в тот миг, когда принц увидел бессмысленные, словно выжженные изнутри глаза Верджита. Страх, который из века в век гнетет человеческие души, заставляет их сжиматься и дрожать. Страх перед чародейством.
     До сих пор Нуренаджи считал магическую силу благословением, даром богов. Переживал, что не отмечен Безымянными... завидовал Верджиту...
     Но когда чародей-Лебедь был раздавлен чужим колдовством, Вепрь содрогнулся. Ему показалось, что он стоит нагим на пронизывающем до костей ветру. Что защитит от магии? Мечи стражи? Дворцовые решетки, засовы и замки? Текущая в жилах чистая кровь великого предка? Лебедя его кровь не спасла...
     Узнав, что схваченный грайанец оказался чародеем, Нуренаджи произнес: "Казнить! " - раньше, чем успел подумать: а выгодно ли это ему? Не до выгоды было - он спасался от леденящих приступов ужаса.
     Потом он прикажет пытать женщину-сообщницу. А если это ничего не даст - что ж, отыщет беглецов как-нибудь иначе. Но вражеский колдун должен быть убит! Сразу! Сейчас! На глазах у своей девки - она потом сговорчивее будет...
     Неважно, что Нуренаджи еще не король и не может отдавать приказы палачу. Стая сделает все сама. Казнь была любимой игрой их детства: с соблюдением должных церемоний они рубили головы связанным собакам. Все окончилось, когда был казнен раб, доносивший королю на принца и его друзей. Старик до последнего мгновения думал, что молодые господа забавляются, что это не всерьез... Нуртор узнал, разгневался - и кровавые игры пришлось прекратить.
     Но теперь - кто посмеет остановить Нуренаджи?
     Полумрак - и отчаяние. Огонь факелов - и лютый ужас. Негромкие голоса - и надвигающееся безумие.
     Нет, Арлина не вспомнила о своем пророческом видении: темный зал, полотнища паутины с потолка, мрачное сооружение, покрытое черным сукном, и человеческие фигуры с птичьими и звериными головами... Ничего этого она не вспоминала - просто билась в лапищах, державших ее за локти, извивалась, кричала.
     Но кричи не кричи - жуткие нелюди уже валят на колени перед черным возвышением обмотанного цепями человека. Рот его завязан тряпкой, но видно, что на лице не страх, а гнев и ярость.
     Высоченный урод с большой кошачьей головой поднимает топор. Почему-то его движения становятся невероятно медленными. Арлина понимает, что сейчас оборвутся две жизни - ведь ей не пережить любимого! Она пронзительно визжит в бессильной попытке остановить этот кошмар...
     В бессильной? Ну нет! Визг освобождает таящуюся в Арлине силу. Звук, истончаясь, превращается в невидимый клинок, который уходит под черные своды и дробит потолок...
     Но поздно - топор уже пошел по дуге вниз, с мерзким хряском ударил... Отрубленная голова падает с возвышения, катится к ногам женщины.
     Арлина испускает новый крик, полный безудержного, смертельного отчаяния. Лапы, держащие ее локти, разжимаются. Женщина, не оглянувшись, бросается к отрубленной голове, падает перед ней на колени. Вокруг мечутся охваченные паникой нелюди, с потолка падают глыбы, но Волчица не думает о том, что и ей грозит опасность. Со смятенным сердцем наблюдает она чудо, подобное тому, что являлось ей недавно в Подгорном Мире.
     Черты мертвого лица вдруг начинают меняться... но ведь это женщина?! Чужие, незнакомые глаза застывшим взором смотрят в неистовые глаза Волчицы - за миг до того, как голова вспыхивает легким прозрачным пламенем.
     Арлина поднимается на ноги - это удается ей не сразу - и непонимающе оглядывается. Обрушился потолок, рухнула часть стены, вокруг мертвые и оглушенные люди - если, конечно, это люди...
     Пошатываясь, Арлина выходит в пролом. Она ничего не хочет понимать, ей просто нужно уйти отсюда. Она устала.
     Снаружи - ночная прохлада, осенний голый сад и какие-то люди с факелами. Бегают, кричат... Арлина проходит меж ними, как призрак. Калитка в стене. Рядом - ошалевший стражник, который не знает, как ему быть: бежать на крики или не оставлять пост? Последние неистраченные капли магической силы ведут и направляют Арлину. Она вскидывает перед собой руку и коротко, пронзительно вскрикивает. Калитка вылетает наружу, словно выбитая чудовищным ударом. Волчица молча проходит в открывшийся проем, не взглянув на рухнувшего на колени стражника.
     Без единой мысли, с онемевшей душой идет она по ночному городу. Запутанный клубок улиц ложится ей под ноги, но чародейка без колебаний выбирает дорогу, не отдавая себе в этом отчета. Просто идет, не понимая, куда и зачем. И не удивляется, когда из мрака ей навстречу появляется человек.
     - Ну, храни тебя боги... да где ж тебя носит? Я ищу, ищу... весь город, от стены до стены... Ты в порядке? Ну-ка, посмотри на меня, солнышко мое! Да что случилось?!
     Нет, она не может поднять глаза. Может лишь уткнуться в пахнущую кожей куртку, почувствовать на плечах кольцо надежных крепких рук и отчаянно, горько разреветься.
     - Ох, да что ты... да как же, родная... Если кто обидел, только скажи... в клочья гада... Ну пойдем, пойдем, не на улице же до утра стоять!
     Но она не в силах сделать ни шагу. И как же хорошо, что человек, без которого нельзя жить, подхватывает ее на руки и несет, словно ребенка! Какое счастье, что можно откинуть голову на его плечо и благодарно затихнуть, всей душой впитывая накатившую волну счастья!
     И если это сумасшествие - пусть не дадут ей боги очнуться! Пусть безумие длится до самой Бездны!

43

     Холодное серое утро с висящей в воздухе сеткой мороси совсем не наводило на радостные мысли. Жрецы в своих легких белых и алых одеяниях мерзли, но не показывали виду. Наро