просами - и поняли: человек не в себе. Дрожит всем телом, лязгает зубами, смотрит мимо нас... Уложили мы его у огня, влили в рот вина из фляги. Бедняга задремал, только время от времени вскидывался и кричал во мрак: "Уведите ее отсюда! Не подпускайте ее ко мне! " Потом затих. К рассвету в ущелье заполз туман, густой, холодный и какой-то недобрый. Мы с напарником потушили костер, нагнулись над господином, чтобы разбудить... а он мертв!
     - Кто его убил? - деловито спросил Керумик.
     - Я не лекарь, но, по-моему, его убил страх... Переглянулись мы с Сарилеком и без слов друг друга поняли: нужно отсюда удирать...
     - Как - удирать? - не поняла Арлина. - А погребальный костер?
     - Какой еще костер, госпожа моя? Некогда было с такой ерундой возиться!
     Арлина была потрясена до глубины души. Услышанное было для нее столь же диким и немыслимым, как слова Эрвара о том, что он съел собственный труп. А дракон невозмутимо продолжал:
     - Надо было спешить, но Сарилек замешкался, чтобы снять с господина плащ. Свой-то он за два дня до этого спалил в Роще Огненных Фонтанов. А у Лебедя плащ был добротный красивый, ярко-зеленого цвета, да и фигурой Сарилек и господин друг от друга не отличались, - словом, обнова подошла моему напарнику так, что лучше некуда... А потом побрели ущельем - и уж поверьте мне на слово, в пути о поэзии не беседовали и птичек не слушали... даже если бы в том проклятом ущелье хоть одна птичка подала голос. Но все живое на нашем пути словно вымерло. А туман все гуще, все непрогляднее, мы уж и друг друга не видим... да и не смотрим по сторонам, дай Безликие не переломать ноги на камнях. Бреду и не без интереса прикидываю: удастся отсюда свои кости целыми унести или не удастся? Отвлекся на мгновение от этих увлекательных мыслей и слышу: напарник мой что-то бубнит сзади. Сам с собой разговаривает? Прислушался я... нет, он ко мне обращается! Конец фразы удалось разобрать: "... и лучше дай мне руку, а то мы в этой сметане друг друга потеряем... " Хотел я ему крикнуть, чтоб меня догонял пошустрее, но тут он вдруг спросил растерянно: "Эрвар, да ты ли это?.. " Молчание, а затем робко так, неуверенно: "Госпожа?.. " И - крик! Короткий такой вопль - и боль в нем, и смертный ужас... Крик пробил туман - и оборвался. Я - с мечом в руке - назад! Но разве в этом белом месиве что-нибудь увидишь! Враг вплотную подойдет, а ты его до удара не заметишь! Но все-таки разглядел я у самых своих ног зеленое пятно. Стою над неподвижным напарником, а туман расползается, тает, клочьями завивается. Не успел я понять, что случилось, как остались мы в пустом ущелье - я и бедняга Сарилек...
     - Он что, тоже от страха умер? - уточнил Керумик.
     - Может, и от страха. А только грудь у него была страшно раздавлена. Словно гнули вокруг тела стальную полосу... или словно обнял его кто-то с немыслимой, нечеловеческой силой...
     Некоторое время все молчали, затем дракон заговорил с деланной бодростью:
     - Но я хотел рассказать не о Сарилеке, а о провале. Надеюсь, госпожа уже догадалась, к чему я веду речь?
     - Нет, - честно ответила Арлина, все еще переживающая трагическую гибель преданного своей любви Лебедя и злосчастного Сарилека.
     - У Волчицы есть чародейный дар, я же помню! Можно было бы слепить из глины какую-нибудь тварь посимпатичнее. Госпожа отнесла бы наше творение в пещеру, опустила в провал... Только надо все время думать о безобидной зверушке, которая от страха перед хищниками принимает разные обличья.
     - Думаешь, может получиться?!
     - Думаю, имеет смысл попробовать. Даже если наше чахлое созданьице проживет несколько дней и сумеет принять лишь пару обликов - и это будет великолепно! Все, что нам надо, это подсунуть зверушку хозяину, схватить в охапку Араншу и убежать как можно дальше, пока наш "товар" не показал себя во всей красе.
     От возмущения Керумик даже забыл страх перед драконом:
     - Из всех затей, про которые мне доводилось слышать, это самая что ни на есть... Дракон шевельнул лапой.
     - Гениальная, - закончил Керумик тем же твердым тоном. - Но она решительно не подходит для высокородной дамы. Никуда я госпожу не пущу!
     До этих слов Арлина еще сомневалась, принимать ли предложение Эрвара, но теперь ее колебаниям настал конец.
     - Ой, как ты это грозно сказал! Скажи-ка еще раз! Не пустишь, да? Купи себе рабыню и ей приказывай!.. Эрвар, ты покажешь мне дорогу к той пещере?
     Колючие ветви осторожно раздвинулись. Острые шипы глубоко вонзились в кожу, но Второй не дрогнул. Глаза его не отрывались от речного берега, где на замшелых валунах растянулся дракон, а к его крылу доверчиво прильнула женская Фигурка. На спутника женщины, сидевшего чуть поодаль, Второй не обращал внимания.
     Тварь, созданная черным колдовством Джилинера, обладала нечеловечески острым слухом и разобрала каждое слово, сказанное на берегу.
     Женщина, которую приказано убить, собирается к Обманным горам.
     Второй не помнил, что некогда - до погребального костра - он был Подгорным Охотником. Но и не удивлялся тому что в памяти всплывали сведения о Подгорном Мире, позволяя выжить в этих невероятных краях. Просто принимал все без размышлений.
     Как не вовремя появился дракон! Без него женщина была бы уже мертва. Спутник-человек не смог бы защитить ее. Но дракон... тут надо подумать...
     (Второй, в отличие от Первого, время от времени пытался думать. Иногда это у него даже получалось.)
     Ясно было одно: приказ господина необходимо исполнить. Женщина должна умереть, как недавно умер силуранский прорицатель.
     Но сейчас придется иметь дело не со старикашкой, который скончался от ужаса, увидев в двух шагах самого себя. Между жертвой и Вторым стоял дракон.
     Но нельзя разгневать господина - это страшнее, чем иметь дело со всеми драконами Подгорного Мира. Придется идти за жертвой к Обманным горам. Женщина должна умереть.

24

     - До чего же нам не повезло, что Нуренаджи стал наследником силуранского престола! - сердито сказал Джангилар. - Если Нуртор умрет... думаешь, Нуренаджи будет свято соблюдать мир с Грайаном?
     - Это так же трудно себе представить, как тролля в бане, - кивнула Нурайна.
     Король и его сестра сидели в полутемной комнате, окна которой были закрыты ставнями. Сквозь щели в ставнях пробивались полосы света. Жрецы, предсказывающие погоду, в один голос заверяли, что день будет прекрасным - теплым, солнечным. Хорошо бы, а то ведь сегодня весь Джангаш, побросав дела, столпился вокруг Храма Всех Богов. Шутка ли - два короля будут свершать совместное жертвоприношение!
     Потому-то Джангилар изнывал взаперти среди старинной мебели, потертых ковров, нелепых ваз и оружия по стенам (причем молодой король, изнывающий от скуки, уже успел внимательно рассмотреть каждый нож). Предполагалось, что Джангилар перед торжественным обрядом предается возвышенным размышлениям и очищается душой. Это уединение с королем могли разделять лишь родные по крови - и Нурайна торчала здесь, горько жалея о зря потраченном времени.
     Вчера, во время вечерней трапезы, пока звучали длинные речи, которые никто не слушал, пока два короля, восседая рядом за столом, вполголоса беседовали о дворцовой коллекции оружия, Нурайна успела выяснить, кто из приближенных Нуртора будет заниматься разработкой мирного договора. И теперь ей не терпелось заняться въедливым, доскональным обсуждением всех его статей - от вопроса о дорогах через Чернолесье и до размера пошлин на товары, идущие через Силуран в Урхавен...
     Вместо этого сиди взаперти, просветляйся душой за компанию с братом... Утешает лишь зловредная мысль, что где-то в другом крыле старого дворца вместе с Нуртором скучает Нуренаджи, не может пакости устраивать...
     Нурайна рассеянно подставила ладонь под солнечную струйку и нахмурилась. В памяти снова всплыл тяжелый, недобрый сон. Как вскинулась она тогда над подушками! Как прижала к груди до боли стиснутые кулаки! Как устремила взор в темноту, чуть рассеянную огоньком маленького светильника! Как засуетились вокруг встревоженные, заспанные служанки, уговаривая успокоиться, глотнуть кисленького ягодного отвара и спать дальше...
     Но как уснешь, если перед глазами то же, что и сейчас: широкие ступени Храма Всех Богов, смятенная толпа, негодующие придворные, багровый от гнева Нуртор... И Джангилар - еще сверкает глазами от ярости, но уже приходит в себя, начинает понимать, что натворил. И тело у ног грайанского короля: русобородый молодой парень то ли мертв, то ли оглушен жестоким Ударом. Кровь струится среди мягких завитков бороды, пачкая вышитого на груди альбатроса...
     Какой неприятный сон! С чего он привиделся? Конечно, Джангилар своенравен и горяч, но чтобы распускать руки!..
     Женщина покосилась на крепкие руки брата, на золотой перстень с большим рубином. Если таким - в висок...
     Ну зачем мучить себя из-за глупого сна? Наяву-то, храни Безликие, все хорошо! Силуранская столица встретила гостей торжественно и пышно, Нуртор с Джангиларом как-то сразу нашли общий язык...
     Словно прочитав ее мысли, король сказал задумчиво:
     - Племянник, положим, дрянь, но дядя - человек неплохой. А какую коллекцию оружия собрал - просто завидно! Ах да, ты слыхала: у него украли боевой топор, принадлежавший еще Гайгиру?
     - Что-то мне рассказывали... - подняла голову Нурайна. - Секира Предка... И вроде бы вчера после трапезы кто-то из наших принял участие в розысках...
     - Это я виноват: похвастался, что со мной приехал Фариваш Зеленый Туман из Клана Акулы. Он умеет находить потерянные или похищенные вещи. Представляет себя этой вещью, как бы переселяется в нее душой - и рассказывает, что видит и слышит вокруг себя. Иногда так интересно получается!
     - А на этот раз не вышло?
     - Не вышло. Начисто опозорились мы с Фаривашем. Заладил одно: мол, вокруг него вода... Кто же оружие в воде хранит? Или ворюга утопил добычу в Тагизарне?
     Нурайна представила себе высокородного Фариваша - толстого, рыхлого, круглолицего, - который старательно пытается вжиться в образ боевого топора. Улыбка скользнула по губам женщины - и исчезла. Нурайна встала, отошла к окну и сделала вид, что глядит сквозь щель в ставнях, - лишь бы Джангилар не заметил волнения сестры.
     Почему Нурайна решила, что ночное видение было обычным сном? Почему забыла о своем даре Второго Зрения? Неужели... неужели она видела будущее?
     Жертвоприношение сорвано! Джангилар убивает или калечит одного из вельмож Нуртора - на ступенях храма, на глазах у толпы!
     После этого о мирном договоре и вспоминать-то не придется! Хоть бы дали Безымянные вернуться домой!
     Так, спокойно... Прежде всего - как можно подробнее вспомнить свое видение. С чего начался этот ужас?
     Какая-то фраза, неуместная, нелепая и режуще фальшивая, но безобидная по сути... что-то о верховой езде...
     Да-да, они стояли рядом... оба молодые... один - тот са-МЬ1Й Альбатрос со светло-русой бородой... его спутник виден вполоборота, лица не разглядеть... невысокий, плотный, в дорогом бархатном плаще.
     Вот этот второй и начал разговор, когда с ним почти поравнялись два короля, торжественно поднимающиеся по ступеням.
     - А грайанские лошадки неплохо перенесли дорогу. Хорошие лошади, красивые, смирные... хотя я-то люблю злых, горячих...
     А русобородый ответил неожиданно четко и громко:
     - Грайанцы вообще неважные наездники. Потому и придумали эти подпорки... ну, стремена...
     И вновь, как ночью, Нурайна отчетливо увидела на лице Джангилара недоумение и растерянность, быстро сменившиеся яростью.
     "О Безликие, что это? Откуда эта дикая, нерассуждающая ненависть? Я знаю брата... да, он не оставил бы дерзкую фразу без внимания. После обряда предложил бы русобородому наглецу проверить, кто из них двоих лучший наездник. Хоть со стременами, хоть без них... Но такая свирепость!.. "
     - Что ты там интересного увидела? - Джангилар подошел к сестре, встал рядом. - Или, как мне, надоело дышать пылью среди этого хлама? Знаешь, силуранцы считают, что это старье охраняет от бед. Смешной народ, верно?
     Джангилар, похохатывая, начал рассказывать о нелепых, на его взгляд, силуранских обычаях. Женщина смотрела ему в лицо вежливо и внимательно, улыбалась в нужных местах... но если бы король мог заглянуть в ее мысли, он бы крайне удивился. Потому что увидел бы там собственную физиономию, До неузнаваемости искаженную злобой.
     Вновь и вновь Нурайна заставляла себя вспоминать эту Дикую сцену. Растерянность на лице брата... да-да, именно Растерянность, словно он вдруг вспомнил о чем-то... Голос Русобородого - твердый, четкий, словно не для собеседника, а для...
     Для Джангилара!
     Правильно! И выражение лица у Альбатроса было слишком напряженным для светской болтовни! Может, и не пред. чувствовал удар в висок, но знал, мерзавец, знал, что сейчас произойдет!
     Разрозненные части головоломки складывались в единое целое. На короля напущены чары. Кем напущены? Ну, это не загадка. Не так уж много в Силуране чародеев. Пожалуй, здесь вредит тот же самый маг из Клана Лебедя. Верджит Вооруженный Всадник. Он, оказывается, не только сон на людей наводить умеет!
     Фраза о наездниках должна будет сработать, как спусковой крючок арбалета. Она превратит Джангилара в бешеного зверя... Что ж, если так - смелый человек этот русобородый! Вызвать на себя ярость Дракона... Или Альбатрос не герой, а дурак, которому ничего толком не объяснили?
     Ладно, сейчас не до таких пустяков. Как спасти брата... а заодно и две страны, которым грозит война? Рассказать обо всем Нуртору? Не поверит. В лучшем случае сочтет ее рассказ бредом избалованной дамы, в худшем - грайанской провокацией. Да и чем Нурайна докажет истинность своих слов? Тем, что ей привиделся тяжелый сон? Меньше надо кушать за ужином, красотка!
     Что еще можно предпринять? Вывести из игры тех двоих, что ждут на ступенях храма? Интересно, как? Силой вытащить из толпы Альбатроса и его спутника, который явно тоже не из Отребья? М-да... Убить? На глазах у всех? А потом бодро идти составлять мирный договор?.. Что же делать, что?.. Подослать к ним человека с ложным известием - мол, высокородные господа, у вас дома стряслось несчастье, поспешите туда, пока не поздно?.. Какая чепуха, Нурайна ведь даже не знает имен этих негодяев... А время уходит, как кровь из раны. Сейчас появятся жрецы, с пением отопрут двери, чтобы вести Джангилара в храм...
     И тут с ясностью отчаяния Нурайна поняла, что есть лишь один выход. Самой разрядить заряженный арбалет.
     Женщина обернулась к королю, который уже оставил свои разглагольствования и лениво разглядывал висящую на стене палицу, окованную стальными кольцами. Чуть побледнела - и твердо сказала вслух, ничуть не смущаясь неуместностью фразы:
     - Наши лошадки неплохо перенесли дорогу. Хорошие лошади, красивые, смирные... хотя я-то люблю злых, горячих...
     - Ты что это?.. - сдвинул брови Джилинер.
     Не дрогнув, Нурайна отчеканила тем же самым тоном:
     - Грайанцы вообще неважные наездники. Потому и придумали эти подпорки... ну, стремена...
     Недоумение сменилось на лице молодого короля растерянностью - детской, беспомощной... а затем красивые, правильные черты исказились лютой злобой, превратились в морду плененного хищника, который бросается на прутья клетки.
     - Ты... сука... - выдохнул он негромко, но с такой ненавистью, что она обожгла Нурайну. Рука Джангилара сорвала со стены палицу, коротко и мощно замахнулась...
     Удар пришелся по воздуху в том месте, где только что была голова женщины. Тяжелая палица, обрушилась вниз, в щепки разнесла угол дубовой столешницы.
     Нурайна, за миг удара лисицей юркнувшая под стол, проворно вынырнула с другой стороны - и в ее левое плечо врезалась тяжелая ваза из толстого синего стекла. Удар был сильным, но женщина даже не обратила на него внимания, потому что обезумевший брат, не выпуская из рук палицы, перемахнул через стол. Пришлось вновь рывком уйти на другую сторону.
     Будь на Нурайне мужская одежда, ловкая и тренированная женщина могла бы играть в эту игру хоть до вечера. Но сейчас бархатный подол путался в ногах, сковывал движения. Вывернувшись из-под стола, она сорвала со стены алебарду и обернулась навстречу смерти, окованной стальными кольцами. Повернув алебарду, древком встретила летящий в лицо удар, отвела его в сторону. Джангилар покачнулся, устоял на ногах, вновь вскинул палицу...
     Внезапно король остановил замах, замер, лишь подергивался угол рта. Затем Джангилар медленно перевел взгляд с бледного лица сестры на палицу в своей руке.
     - Я... что это... Нурайна, как же это я... Женщина содрогнулась, услышав этот напряженный, с придыханием голос. Она отшвырнула алебарду, обняла брата, притянула его голову к своей груди, как делала, когда он был малышом.
     - Все в порядке, мой дорогой... успокойся, сядь на скамью.
     Глухо стукнула о вытоптанный ковер оброненная палица Джангилар высвободился из объятий сестры, запрокинул голову, прижал ладони к вискам:
     - Это безумие, правда? Нурайна, скажи: я схожу с ума?
     Сестра короля до боли стиснула зубы и молча поклялась что силуранский колдун поплатится за свои жестокие шутки прежде, чем она вернется на родину. А потом самым мягким, самым проникновенным голосом, на какой только была способна, сказала:
     - Что ты говоришь, дорогой! Конечно, нет! Это все усталость, волнение! Тебя гнетут такие заботы... такая ответственность... судьбы двух государств...
     Все заботы Джангилара сводились к тому, чтобы перепить силуранского государя на вчерашнем пиру. Однако Нурайна вложила в свои слова столько глубокого чувства, что убедила не только брата, но даже себя.
     - Я... я и впрямь устал... - Король провел рукой по лбу. - Вот... то ли чудится мне, то ли правда где-то далеко воют на много голосов, а что воют - не разобрать...
     Нурайна встрепенулась, начала поспешно поправлять помятую в драке одежду брата.
     - Это не вой, а песнопения! Сюда идут жрецы! Хорошо, что издали слышно... да стой спокойно, у тебя воротник завернулся!
     - Петь-то им зачем? - Джангилар быстро приходил в себя. - Безликие своих жрецов и без скулежа слышат! Кстати, о дурацком шуме: охрана за дверью, надо полагать, слышала нашу... э-э... возню. Конечно, никто не посмеет спросить... но все же... может, тебе проболтаться, что мы тут от скуки немного позанимались карраджу?
     - Какие занятия, какая скука?! Мой господин забыл, что он здесь должен был устремляться мыслями к возвышенному... ох, рукав в пыли, ну-ка я его сейчас... Теперь моего короля вместе с государем Силурана поведут на ритуальное омовение...
     - Помню, все помню! И про омовение, и когда что говорить... Ну, накрутили эти силуранцы! У нас все проще...
     Пение становилось все громче, приближаясь к дубовым высоким дверям...
     Предсказатели погоды не солгали - день и впрямь выдался не по-осеннему ясным. Крыша Храма Всех Богов, как раскрытая ладонь, ловила солнечные лучи; отделанные металлом фигурные карнизы бросали зайчики в возбужденно гудящую толпу.
     - Какая красота! - восхищенно ахала Нурайна. - Я видела в Нарра-до храм Единого-и-Объединяющего... тоже впечатляет... но здесь, здесь!..
     Собеседники Нурайны, двое силуранских вельмож, обменялись кислыми взглядами. Их раздражало щебетание этой бесцеремонной особы, неожиданно втиснувшейся между ними и хозяйски положившей ладони им на локти.
     Коренастый Волк в бархатном черно-зеленом плаще отвечал взбалмошной грайанке учтиво, но немногословно, надеясь, что та почувствует себя лишней и удалится. Но женщина оказалась либо сказочно глупой, либо немыслимо избалованной, не привыкшей считаться с мнением окружающих (что вполне объяснимо: любимая сестра короля!).
     Второй силуранец - русобородый красавец с вышитым на камзоле альбатросом - был не столько раздражен, сколько озадачен. Он знал о Нурайне больше, чем его приятель. Принц Нуренаджи называл эту женщину самой опасной в свите Джангилара. А она ведет бестолковую, пусту