ю беседу и никак не желает отвязаться от своих жертв. Почему она появилась именно здесь и сейчас? Почему вцепилась именно в них? Неужели проникла в замыслы Стаи?..
     - В том наррабанском храме стоит статуя Гарх-то-Горха, - продолжала чирикать женщина. - Большущая! И скрыта занавесом, чтобы ни один взгляд ее не осквернил! Воздвигать статуи - и прятать их... глупо, да?
     - Очень глупо, - кивнул Волк. Что-то в его голосе заставляло думать, что он имеет в виду не наррабанцев с их статуями. - Скоро покажется процессия. Может, госпоже будет лучше видно, если она поднимется вон туда, к мраморному единорогу?
     - А еще наррабанские жрецы разводят и дрессируют крыс! - жизнерадостно сообщила Нурайна, проигнорировав совет. - Это у них считается - священное животное Единого! Гадость, правда?
     - Га-адость! - из глубины души выдохнул Волк, глядя мимо грайанки.
     - А ваш знаменитый священный бассейн... я же его еще не видела! Правда ли, что по уровню воды в нем жрецы предсказывают будущее?
     - Верно, госпожа моя, - вмешался Альбатрос, почувствовав, что его приятель сейчас сорвется. - Бассейн не виден из-за левого крыла храма. А жаль, зрелище и впрямь удивительное. Правда, там толпа, но я могу кликнуть слуг, они расчистят для госпожи дорогу к бассейну...
     - Не надо! - поспешно сказала Нурайна, видя, что силу-ранец ищет взглядом своих рабов, стоящих поодаль. - Позже не только взгляну на бассейн, но и войду в воду... это приносит удачу, верно? Вот как хорошо я знаю силуранские обычаи!
     - Н-не совсем... Паломники погружают в бассейн только кончики пальцев. Входить в воду могут лишь лица королевской крови.
     - А я - какой? - обиделась Нурайна. Собеседники растерялись, а она округлила глаза, сделала загадочное лицо и спросила глубоким, низким голосом: - А правда ли, что в глубине храма есть черная колонна, а в ней заточена гибель Джангаша?
     - Не Джангаша, - веско поправил Волк, - а любой армии, которой удастся захватить нашу столицу!
     Мужчины оживились. При всей своей нелюбви к болтовне силуранцы - от короля до нищего - охотно рассказывают иноземцам эту легенду. Потому что она предупреждает: "Не ходи войной на Силуран! "
     Временно забыв о неприязни к собеседнице, вельможи наперебой стали повествовать о том, как семьсот лет назад (когда страной правили не Вепри, а Вороны) один из королей ухитрился оскорбить могущественного демона. Разъяренный демон поклялся уничтожить Джангаш - стереть в пыль все живое и неживое в столице. Жрецам, Истинным Магам и Ночным Колдунам пришлось объединиться для боя со страшным противником. Им удалось заточить демона в одну из колонн Храма Всех Богов - с тех пор эта колонна почернела... Прошло семь веков, но демон по-прежнему лелеет планы мести. Силуранским королям - и только им! - ведомо заклятие, освобождающее грозную злую силу. Если чужое войско захватит Силуран и ворвется в столицу, если все будет потеряно, если уцелевшим горожанам будет грозить рабство... тогда и только тогда произнесет король слова, которые нельзя взять назад. И прянет на волю демон, и ляжет Джангаш черными руинами, и не останется в живых ни своего, ни чужого! Ибо таков девиз силуранских королей: "Если не мое, то ничье!.. "
     Сказку эту Нурайна уже слышала и ни единому слову не верила, но сделала потрясенное лицо, переводила взгляд с одного собеседника на другого, ахала, вскидывали пальцы к губам... и с помощью этой нехитрой тактики протянула время до того мгновения, когда переливчатое пение рогов возвестило приближение королей.
     Силуранцы в панике переглянулись: избавляться от подозрительной собеседницы было поздно. Позади гудела толпа. Стражники едва справлялись, оттесняя от ступеней храма всех, кроме высокородных господ.
     По широкому проходу сквозь расступившееся живое море приближался высокий слепой жрец в белоснежной одежде. Он держал венок, свитый из колосьев пшеницы, и короткий обнаженный меч. Жрец ступал уверенно, словно зрячий, и, чуть откинув голову, красивым низким голосом выводил гимн богам. За ним следовали два жреца в алых одеяниях. Несмотря на ясный день, оба несли пылающие факелы.
     Нурайна чуть поморщилась. Силуранские религиозные ритуалы казались ей надуманными. Жрец - это посредник между богами и людьми, это глас, долетающий до Безымянных. А какого цвета на жреце одеяние и какими предметами он во время моления размахивает... неужели Безликих интересуют подобные мелочи?
     Но на толпу, надо признать, все это производит впечатление. Люди гудят, волнуются, чуть ли не на плечи друг другу влезают, чтобы все разглядеть. Лишь Дети Кланов, стоящие ближе всех к проходу, ведут себя сдержанно, смотрят спокойнo, негромко переговариваются...
     А вот и оба государя, все ближе и ближе... серьезные, сосредоточенные, смотрят прямо перед собой.
     Нурайна не глядя почувствовала, как напряглись оба силуранца рядом с ней. У женщины пересохло в горле, но на лице оставалась маска жизнерадостной дурочки, которой выпала удача увидеть редкое зрелище.
     Волк заговорил, обращаясь к русобородому:
     - А грайанские лошади неплохо перенесли дорогу. Хорошие лошади, красивые...
     Но конец его фразы был заглушен неприлично громким женским голосом:
     - Да-да, особенно королевский конь - злой, горячий...
     Торжественность шествия была несколько смазана. Все уставились на дерзких нарушителей порядка. Даже медленно шагающие короли обернулись, ища взглядами наглецов.
     И тут Альбатрос произнес громко, с отвагой отчаяния, не заботясь о том, что выученная наизусть фраза прозвучит нелепо и неуместно:
     - Грайанцы вообще неважные наездники. Потому и придумали эти подпорки... ну, стремена...
     Но одновременно с ним - так же четко и громко - заговорила Нурайна:
     - Джангилар вообще прекрасный наездник. Хоть без стремян, хоть со стременами...
     Две фразы попали в единый ритм, слились воедино и превратились в бессмыслицу. Толпа хохотала.
     Оба короля не сказали ни слова, не стали превращать ритуал в балаган. Но Нуртор, повернув голову, бросил на своих разговорчивых придворных увесистый взгляд, сулящий им серьезные неприятности в ближайшем будущем. И примерно столь же нежным взором Джангилар одарил свою сестрицу, которая с какой-то стати расшумелась, словно шлюха в компании пьяных матросов.
     Ох, придется как-то объяснять брату свое недостойное поведение! Но это ладно, это потом... А сейчас Джангилар поднялся по ступеням, обернулся к толпе, приветственно поднял руку...
     Толпа взревела, приветствуя двух государей. Даже Дети Кланов, поддавшись общему настроению, кричали что-то восторженное.
     Молчали лишь три человека.
     Коренастый Волк в бархатном плаще глядел себе под ноги и угрюмо пытался понять смысл идиотского спектакля, в котором он принял участие по настоянию принца. Никогда еще Сын Клана не чувствовал себя таким дураком. Что-то очень важное и опасное прошелестело совсем близко - и ускользнуло, не задев его крылом...
     А русобородый и Нурайна твердо и неуступчиво глядели друг другу в глаза. Между этими двоими не было недомолвок и сомнений - лишь тяжелая угроза, спокойное и беспощадное обещание мести.

25

     Возвращение Ралиджа и Ингилы прошло незамеченным - к счастью для Ралиджа. Циркачка-то разыскала свое пестрое одеяние, на которое разбойники попросту не позарились, а вот Сокол нашел лишь цепочку, захлестнувшуюся за ветку. Ни рубашки, ни сапог... Ну и вид был у высокородного господина: из штанин торчат босые ноги, плащ наброшен на голые плечи... зато на груди - бляха со знаком Клана!
     Понятно, что Орешек поспешил проскользнуть по лестнице наверх, в отведенную ему каморку, которую здесь именовали Комнатой Для Знатных Постояльцев (таким тоном, словно речь шла о королевской опочивальне). Поспешно одеваясь, он прислушивался к доносящимся снизу голосам. Вернее, к одному голосу, звонкому и пронзительному: Ингила вовсю отчитывала Тихоню. За что она ему платит? Как надо, так его рядом и нет! Любая сволочь может хозяйку в мешок засунуть и в рабство продать, а эта двуногая причальная тумба будет возле кухни крутиться да пузо на солнце греть!..
     На эти явно несправедливые обвинения Тихоня то отмалчивался, то отвечал негромко и неразборчиво. Орешек вскользь пожалел беднягу, но тут же начисто о нем забыл, поглощенный ужасной мыслью: ему не во что было обуться! Рубашка-то сменная в мешке нашлась, позаботился об этом Орешек, пока Дожидался корабля в трактире "Рыжая щука"... но сапоги, сапоги!.. Это что ж теперь, босиком - до Джангаша?!
     Подобная перспектива привела Сокола в ужас, и он возопил, как грешная душа в Бездне. Примчавшаяся на зов хозяйка прониклась трагизмом ситуации и погнала одного из слуг в деревню, к сапожнику. Сапожник прибежал в смятении и трепете: честный ремесленник в глаза-то не видел ни одного Сына Клана, не то чтобы обслуживать... Он проворно снял мерку и поклялся всей дратвой на свете, что к утру сапоги будут готовы... а пока не угодно ли высокородному господину примерить башмаки? Грубые, неуклюжие, зато почти по ноге...
     Ну вот, другое дело! Теперь Ралидж был готов к любым приключениям - при условии, что первым приключением будет хороший ужин.
     Спустившись в зал, Сокол застал там капитана "Шустрой красотки", вокруг которого сгрудилась пестрая компания. Лица у всех были унылые и безнадежные.
     Обернувшись к господину, капитан специально для него повторил новость, которой только что осчастливил всех присутствующих: судно повреждено весьма серьезно, вряд ли его удастся починить до ледостава. Команде придется зимовать здесь, на постоялом дворе Кринаша. А пассажирам судьба - ждать зимы. Твердой дороги...
     Общее напряженное молчание нарушил Челивис:
     - Но мне нельзя... до зимы... Мне же наследство принимать! Там другие родственники есть, перехватят...
     - Мне тоже нельзя задерживаться, - негромко сказала Фаури. - Ни в коем случае нельзя.
     - А нам с Тихоней просто не по кошельку здесь торчать, - деловито отозвалась Ингила. - Нам, чтоб жить, работать надо. Придется пешком до Джангаша... от деревни к деревне... Дождь, грязюка непролазная...
     - Меня с собой возьмете? - оживился Рифмоплет. - Я на лютне могу... и стихи читать...
     - Пожалуй, и я напрошусь к вам в попутчики, - вышел из задумчивости Пилигрим. - Мое дело откладывать нельзя... это - святое!
     - Вместе идти безопаснее, - рассудил Ралидж. - Места тут нехорошие. Ингила уже рассказала, в какую историю мы вляпались?
     - Рассказала! - негодующе отозвался поэт. На его лице было ясно написано, что, окажись он в тот опасный миг рядом с Ингилой, сумел бы отстоять девушку от целой армии негодяев.
     - Дороги развезло, в лесу легко заплутать... - прикинул Ралидж. - Надо нанять в деревне проводника... хоть на часть пути...
     Тут вмешался молчавший прежде Ваастан:
     - Если у господина деньги лишние, незачем их мужичью бросать. Я не хуже проводить смогу.
     - Знаешь здешние места?
     - Места-то не очень... Зато мне известен один секрет...
     Ваастан замолчал. Кринаш наполнил кружку, подтолкнул по столу к наемнику. Тот кивнул, шумно выпил и солидно продолжил:
     - Лет шесть назад пил я с одним Подгорным Охотником. Хорошо погуляли, весь кабак вокруг нас вертелся. Как следует развеселились и начали в "радугу" играть. И так мне удача подвалила! Вытряхнул я Охотника дочиста. Всю свою роскошную шкурку он на пол к моим сапогам сбросил! А потом заявил, что если я поставлю на кон весь его проигрыш, он в ответ поставит одну тайну. Ну, я ему говорю, что в Подгорный Мир не суюсь. Тамошние секреты мне нужны, как гусю подковы. А он начал уверять, что тайна очень даже здешняя, силуранская... а кабак тот стоял на проезжей дороге между Фатимиром и Яргимиром, тогда еще Яргимир Силурану принадлежал...
     - Знаем-знаем-знаем! - Ингила приплясывала от нетерпения. - Про тайну давай, интересно же!
     Ваастан неодобрительно покосился на легкомысленную девчонку, бросил взгляд в опустевшую кружку, огорченно крякнул и продолжал:
     - Проиграл Охотник - и рассказал мне про один замок... как раз в здешних краях он и находится. Называется - Замок Трех Ручьев...
     - Есть такой, - кивнул Кринаш. - Не то чтоб совсем рядом, но есть. Там властителем - Сын Клана Спрута.
     - Да ну? - изумился Ралидж. - Что Спруту делать в вашей чащобе? Три ручья - это вроде бы мелковато для Морского Клана...
     - Предку нынешнего Спрута подарил этот замок Гайгир, - разъяснил хозяин - Изгнанники тогда не разбирались - Морские Кланы, не Морские ... есть где осесть, так и ладно!
     Ваастан, недовольный тем, что его перебили, выдержал многозначительную паузу и продолжил:
     - Охотник сказал, что на заднем дворе, за хозяйственными постройками, есть место, куда не забредают слуги: им это просто незачем. И хвала Безликим, что не забредают, потому что проходит там складка Подгорного Мира. Такая узенькая, что и Ворот не нужно. Просто шагнул - и в Подгорном Мире очутился. Еще несколько шагов сделал - и опять в Мире Людей... Да только не в Замке Трех Ручьев, в чем и штука! Окажешься в лесу неподалеку от Джангаша!
     - И ты пробовал? - недоверчиво протянул Айфер.
     - Пробовал! - отрезал Ваастан так твердо и спокойно, что никто не усомнился в его искренности.
     - Вей-о! - восхитился Орешек. - Вот спасибо! Это сколько ж мы времени сбережем!
     - Ну, друг, ты меня просто спас! - воскликнул Пилигрим.
     - И меня! - с чувством выдохнула Фаури.
     - И нас-нас-нас возьмите! - взмолилась Ингила. - По этим деревням ничегошеньки не заработаешь! Пока до ближайшего города дотащимся - с голоду помрем! Пожалейте маленькую актрису и ее талантливых друзей!
     - Ну, вам, циркачам, спешить некуда! - буркнул Челивис. - Только представьте себе картину: является в замок наша развеселая пестрая компания, просится на ночлег, потом зачем-то всей оравой прется на задний двор - и дружно исчезает!
     - Правильно! - ледяным тоном отчеканил Сокол. - А чтоб орава была поменьше, ты, почтеннейший, с нами не пойдешь. Оставайся тут зимовать, матросов в "радугу" обыгрывать...
     То ли подействовал грозный голос Сына Клана, то ли сыграло свою роль многозначительное упоминание о "радуге", но Челивис присмирел и скромно попросил взять и его с собой
     - А ты, почтенный Аншасти? - спросил Сокол через головы собеседников.
     - Куда уж мне от товаров! - несчастным голосом откликнулся купец. - Зимовать так зимовать!
     Все, кроме бедняги Аншасти и капитана, почувствовали Прилив бодрости. Радовались путники, перед которыми забрезжила надежда. Радовались хозяева, заполучившие гостей на всю зиму. Радовались матросы - вынужденная зимовка считалась продолжением плавания и неплохо оплачивалась. Радовались даже рабы, Молчун и Верзила, которые очень не любили скучные зимние месяцы на опустевшем постоялом дворе.
     И вдруг веселый гомон рассекли холодные слова:
     - Хороший ты человек, Ваастан. Благородный человек. Широкая душа.
     Все разом обернулись на голос постояльца, о котором успели забыть, потому что в день прибытия он заплатил за отдельную каморку и почти не выходил оттуда.
     Тот, кого они прозвали Никто, стоял, прислонившись к перилам лестницы и скрестив руки на груди. Даже здесь, в помещении, на нем был неизменный плащ с наброшенным на голову капюшоном.
     - Ты ведь мог никому не говорить о складке, - сказал он невыразительно. - Мог один отправиться в Замок Трех Ручьев - и быстро оказаться в столице. А ты тащишь за собой нас всех, целую толпу. Ну, спасибо тебе.
     - Я сначала так и хотел сделать, - отозвался Ваастан. - А потом думаю: мы же все вместе дрались с троллями... вроде выходит - товарищи по оружию...
     Ралидж с изумлением услышал в голосе наемника смущенные, чуть ли не виноватые нотки... но перед кем было извиняться Ваастану? Не перед этим же чучелом в капюшоне!
     Но неловкая пауза смялась, потерялась в оживленном гвалте: Дагерта начала разносить миски с ужином.
     За едой продолжалось веселое обсуждение планов. Решено было выйти в путь на рассвете.
     Не зажигая света, Ралидж сбросил одежду и забрался в Постель, заранее приготовленную заботливыми руками Дагер-ты. Кутаясь в одеяло, он подумал, что следующую ночь придется провести с куда меньшими удобствами: до Замка Трех Ручьев, по словам Ваастана, за день не дойдешь...
     Под боком что-то мягко шевельнулось. Орешек оцепенел
     Живая, теплая, гибкая лента скользнула вдоль тела, толкнулась под мышку. Неужели кожу и впрямь тронули перья? Не двигаться, только не двигаться!
     В щель между ставнями скользили лунные лучи, высвечивая край смятого одеяла, локоть Орешка, грудь... и медленно поднимающуюся из-под бока толстую серовато-белую полосу
     Пернатая змея!
     Орешек не заорал, не рванулся с кровати - и это спасло ему жизнь. Подлая гостья из Подгорного Мира могла убить за малейшее движение.
     Почему она ползет на грудь? Может, почувствовала дыхание?
     Вздох застрял в горле Орешка.
     Какая она теплая, эта пернатая гадина. В лунном луче видна безобразная голова с массивным полукруглым клювом. Говорят, она может перекусывать кости... Но самое страшное - жало пониже клюва...
     Осторожно, очень медленно выдохнуть воздух... Так же плавно, неслышно вдохнуть, чтобы не потревожить, страшную гостью, которая уже почти заползла на грудь и начала там уютно устраиваться.
     Чего боятся эти твари?.. Да ничего они не боятся! Кроме, кажется, Клыкастых Жаб, те их жрут... Впрочем, Орешка Клыкастая Жаба тоже сожрала бы в два глотка...
     Произнести ту фразу... волшебную? Он тогда эту дрянь в клочья... нет, не выйдет, надо говорить вслух, подлюка ужалит на первом слове, у нее реакция...
     Плавный выдох... плавный вдох...
     У нее реакция, а у Орешка что - трясучка похмельная?! Его же тренировал сам Аунк! Что теперь, до старости лежать в объятиях этой нахалки? Он же нож на лету ловит!..
     Почуяв неладное, пернатая змея встрепенулась, выбросила жало, но ударить не успела: рука скользнула наперехват, крепкие пальцы впились в уродливую голову, стиснули и раздавили твердый череп под перьями...
     Держа в руках обмякшую тварь, Орешек встал, подошел к окну. Может, все это ему снится? Неужели на его груди толь-ко что свивала кольца опасная хищница, охотница на крупную дичь? Как-то не ощущал Орешек себя дичью...
     Хотя именно дичью и надо было себя ощущать! Откуда эта наглая гостья появилась в его постели? Орешек четко помнил, что ему пришлось откинуть щеколду, прежде чем войти в комнату. Как же тогда змея внутрь пробралась? И кто за ней дверь закрыл? На окнах-то ставни... Ох, чувствует, чувствует Орешек чью-то нежную заботу... Но кому мешает Хранитель захолустной крепости, разыскивающий своего приемного сына?
     Двинулись в путь засветло - по жухнущей осенней траве, сквозь недовольную их нашествием полуоблетевшую сырую листву, сквозь злые осенние ветви.
     Дорога была знакома Ралиджу и Ингиле: сначала вдоль Тагизарны, потом берегом той речушки, где Сокол ловил русалку (у Ингилы в глазах плясали веселые довольные огоньки, когда она шла по местам своей боевой славы).
     Чуть дальше "русалочьей заводи" от пестрой компании отстал Айфер: обнаружил, что потерял серебряный браслет с левой руки. Когда выходили за ворота - браслет был, это он помнит твердо. Стало быть, нужно вернуться и поискать... Нет, дожидаться его не надо, он догонит, он по лесу шустро ходит...
     Догнал их Айфер и впрямь довольно быстро. Чуть запыхавшийся, с браслетом на мощном запястье... и чем-то, похоже, озабоченный. Без интереса выслушал поздравления по поводу находки и бросил выразительный взгляд на Хранителя: мол, надо поговорить... Сокол приотстал от остальных и, шагая рядом с Айфером, выслушал рассказ наемника.
     Айферу пришлось вернуться до самого постоялого двора. Браслет он заметил на тропе возле забора. Нагнулся за своим добром - и услышал за забором голоса. Чужие. Незнакомые. Злые такие. Двое каких-то типов к хозяину прицепились. Мол, нет ли среди его постояльцев такого парня: восемнадцать лет, смазливый, черные