ди  за  его  ногами  -  он  мастер
лягаться. Как тебя, кстати, звать?
   - Друсс.
   - Ну, Друсс, поймал ты медведя за причинное место.  Если  он  заденет
тебя, не пытайся держаться: он треснет тебя башкой и раздробит тебе  нос
и скулы. Отступай и прикрывайся, так можешь.
   - Отступать будет он, - рявкнул Друсс.
   - В храбрости тебе не откажешь, но с такими, как  Борчa,  ты  еще  не
встречался. Это живой молот.
   - Ты мастер поднимать настроение, - хмыкнул Друсс. - Какие ставки  ты
заключил?
   - Пятнадцать к одному. Если удержишься на ногах,  получишь  семьдесят
пять серебром, не считая первоначальных десяти.
   - Хватит этого, чтобы купить рабыню?
   - Зачем тебе рабыня?
   - Хватит или нет?
   - Смотря какая рабыня. Есть такие, что и сотни будет мало. Ты  имеешь
кого-то на примете?
   Друсс достал из кошелька последние четыре монеты.
   - Поставь и эти тоже.
   - Это все твое достояние?
   - Да.
   - Видно, не простая это рабыня.
   - Это моя жена. Коллан увез ее силой.
   - Коллан часто этим промышляет. Твоя жена, часом, не колдунья?
   - Что такое?
   - Ты не обижайся, но Коллан нынче продал Кабучеку-вентрийцу  какую-то
колдунью. Пять тысяч серебром взял.
   - Нет, она не колдунья. Просто горянка, милая и славная.
   - Ну, тогда тебе и сотни хватит - только  сперва  ее  надо  выиграть.
Тебе уже доводилось получать удары кулаком?
   - Нет, но как-то на меня упало дерево.
   - И что же, ты лишился чувств?
   - Нет, только в голове ненадолго помутилось.
   - Ну, с Борчей тебе покажется, что на тебя упала  гора.  Надеюсь,  ты
это выдержишь.
   - Там увидим, старик.
   - Если упадешь, ныряй под веревки - не то он тебя затопчет.
   - Ты мне нравишься, старик, - улыбнулся Друсс. - Ты не  из  тех,  кто
подслащивает лекарство, верно?
   - Только горькие лекарства  приносят  пользу,  -  с  кривой  усмешкой
ответил Том.
   Борча  упивался  восхищением  толпы,  боязливым  уважением  мужчин  и
томлением женщин. Право же, он вполне заслужил  эти  молчаливые  овации,
которыми наслаждался последние пять лет. Оглядывая голубыми глазами ряды
зрителей, он увидел Мапека, первого  министра,  вентрийского  посланника
Бодасена, и еще дюжину вельмож, приближенных  эмира.  Лицо  его  хранило
невозмутимость. Всем известно, что Борча не улыбается  никогда  -  разве
что  в  песчаном  круге,  когда  противник  начинает  шататься  под  его
железными кулаками.
   Он взглянул на Грассина, разминавшего мускулы, и улыбка чуть было  не
тронула его губы. Пусть другие думают, что  Грассин  просто  упражняется
перед боем - он, Борча,  видит  страх  в  его  движениях.  Борча  окинул
взглядом других бойцов. Немногие смотрели  в  его  сторону,  а  те,  что
все-таки поглядывали, избегали встречаться с ним глазами.
   Слабаки, все до одного.
   Борча вздохнул полной грудью, расправляя могучие легкие. В зале  было
жарко и влажно. Подозвав одного из своих секундантов,  Борча  велел  ему
открыть большие окна по обоим концам склада. Второй секундант сказал:
   - Какой-то простофиля хочет выйти против тебя на один  оборот  часов,
Борча.
   Раздраженный  боец  подозрительно  оглядел  толпу.  Все  взоры   были
устремлены на него. Выходит, они  уже  знают?  Он  запрокинул  голову  и
рассмеялся.
   - Кто таков?
   - Горец какой-то. Юнец лет двадцати.
   - Ну, в таком возрасте глупость простительна. -  Никто  из  тех,  кто
видел его в деле, не решился бы на четырехминутный бой с  первым  бойцом
Машрапура, но раздражение Борчи не стихало.
   Он знал, что одних рук и ног для победы  мало.  Победа  -  это  смесь
отваги и  уверенности,  роняющая  семена  сомнения  в  душу  противника.
Человек, который верит, что его соперник непобедим, проигрывает заранее,
и Борча годами создавал себе репутацию непобедимого.
   За последние два года никто из охотников не осмеливался  сразиться  с
ним - до сегодняшнего дня.
   С  этим  связана  другая  трудность.  На  арене  никаких  правил   не
существует -  можно  с  полным  правом  выдавить  противнику  глаза  или
наступить ему ногой на шею, когда  он  упадет.  Смертью  дело  кончается
редко, но случается и такое, и многие бойцы  остаются  калеками  на  всю
жизнь. Однако не может же Борча пускать в ход все свое мастерство против
никому не известного парня - подумают еще, что он боится этого юнца.
   - Против того, что он останется жив, держат пятнадцать  к  одному,  -
прошептал секундант.
   - Кто за него ставит?
   - Старый Том.
   - Сколько они поставили?
   -  Сейчас  узнаю.  -  И  секундант  нырнул  в  толпу.   Распорядитель
состязаний, огромный грузный купец по  имени  Бильс,  вошел  в  песчаный
круг.
   -  Друзья,  -  возгласил  он,  тряся  тройным  подбородком,  -  добро
пожаловать в "Слепой корсар", где вам предстоит  удовольствие  лицезреть
лучших кулачных бойцов Машрапура.
   Борча не внимал его тягучей речи - все это он слышал уже не раз.  Вот
пять лет назад дело обстояло по-иному. Его сын и жена слегли с  кишечной
хворью, и молодой Борча, закончив работу в гавани, пробежал  всю  дорогу
до "Корсара", чтобы заработать  десять  серебряных  монет  в  таком  вот
предварительном  бою.  К  собственному  удивлению,   он   побил   своего
противника и занял его место в состязаниях. В ту ночь, уложив  шестерых,
он принес домой шестьдесят золотых рагов. Он с торжеством вбежал к  себе
-  и  нашел  сына  мертвым,  а  жену  при  смерти.  Он  вызвал   лучшего
машрапурского лекаря и поместил Карию в  лечебницу  в  богатом  северном
квартале, истратив на это все свое золото.  Кария  оправилась  от  своей
болезни, но тут же подхватила чахотку, и на ее лечение в последующие два
года ушло еще триста рагов.
   И все-таки она умерла, изглоданная болезнью.
   С тех пор Борча выплескивал свое ожесточение в  каждом  бою,  вымещая
злость на своих соперниках.
   Он слышал, как выкликнули  его  имя,  и  поднял  правую  руку.  Толпа
разразилась криками и рукоплесканиями.
   Теперь у него самого дом в северном квартале, выстроенный из  мрамора
и дорогого дерева, крытый глиняной черепицей.  К  его  услугам  двадцать
рабов, а по величине доходов от торговли  рабами  и  шелком  он  мог  бы
сравниться с любым из крупных купцов. Но  демоны  прошлого  все  так  же
гонят его в бой.
   Бильс объявил о начале предварительных боев, и Грассин вступил в круг
с крепким портовым грузчиком. Не  прошло  и  нескольких  мгновений,  как
Грассин сбил противника с ног. Секундант сообщил Борче:
   - Они поставили девять монет серебром. Тебе это важно?
   Борча покачал головой. Будь сумма крупной, можно было бы  заподозрить
какой-то  подвох,  какого-нибудь  чужеземного  бойца,   неизвестного   в
Машрапуре. Но за этой мелочью нет ничего, кроме глупости и зазнайства.
   Бильс назвал его имя, и Борча вошел  в  круг.  Он  попробовал  ногами
песок. Слишком толстый слой затрудняет движения, слишком  тонкий  грозит
возможностью поскользнуться Этот хорош,  его  разровняли  в  самый  раз.
Борча обратил взгляд на парня, вошедшего в круг с той стороны.
   Он был молод и чуть пониже  Борчи,  но  необычайно  широк  в  плечах.
Мускулы на выпуклой груди  хорошо  развиты,  бицепсы  -  огромны.  Борча
подметил, что двигается парень легко и хорошо держит равновесие. В поясе
он был плотен, но жира почти нет, а толстую шею хорошо  защищают  мощные
мышцы. Борча перевел взгляд на лицо. Сильные  скулы  и  подбородок.  Нос
широкий и плоский, брови массивные.  В  светлых  глазах  юноши  не  было
страха. "Он смотрит так, будто ненавидит меня", - подумал Борча.
   Бильс  представил  парня  как  Друсса  с  дренайских  земель.   Бойцы
сблизились. Борча, возвышаясь над Друссом, протянул  ему  руку,  но  тот
лишь улыбнулся и отошел к веревкам, ожидая сигнала начать.
   Это мелкое оскорбление не задело Борчу. Приняв  установленную  боевую
позицию - левая рука вытянута, правый кулак у  щеки,  -  он  двинулся  к
новичку. Тот неожиданно для Борчи  ринулся  вперед.  Старый  боец  нанес
молниеносный удар левой в лицо, добавил правой  в  челюсть  и  отступил,
чтобы Друссу было куда падать, но тут что-то двинуло его в бок.  На  миг
Борче показалось, что из публики в него швырнули большим камнем, и  лишь
потом он сообразил, что это кулак его  противника.  Друсс,  и  не  думая
падать, нанес ответный удар. Борча пошатнулся и тут  же  ответил  градом
ударов, от  которых  голова  Друсса  отскочила  назад,  -  но  юноша  не
отступил. Борча, сделав финт в  голову,  ударил  снизу  в  живот.  Друсс
зарычал и размахнулся правой. Борча нырнул под нее и нарвался  на  тычок
левой снизу. Он успел  отклонить  голову,  и  удар  пришелся  по  скуле.
Выпрямившись, Борча сверху двинул Друсса по  лицу  и  рассек  ему  левую
бровь, а потом добавил левой.
   Друсс,  потеряв  равновесие,  покачнулся,  и   Борча   устремился   к
противнику, чтобы добить,  но  получил  сокрушительный  удар  прямо  под
сердце и  почувствовал,  как  сломалось  ребро.  Охваченный  гневом,  он
принялся молотить парня по лицу и телу, отбросив его к веревкам. На этот
раз он разбил Друссу правую бровь. Парень  нырял  и  уклонялся,  но  все
больше ударов Борчи приходилось в цель. Почуяв  победу,  Борча  орудовал
кулаками с удвоенным пылом. Но Друсс, отказываясь падать, нагнул  голову
и ринулся вперед. Борча отступил в сторону  и  левой  смазал  Друсса  по
плечу. Тот восстановил равновесие, вытер кровь с  глаз  и  повернулся  к
Борче лицом. Финт левой не обманул Друсса, а его  правый  пробил  защиту
Борчи и обрушился на поврежденные ребра. Первый боец сморщился от боли и
тут же получил удар в челюсть, сломавший зуб. Он ответил левым снизу, от
которого Друсс привстал на носки, и правым боковым,  едва  не  свалившим
юношу с ног. Друсс снова вдарил ему по ребрам, заставив Борчу отступить.
Бойцы начали кружить, и только теперь Борча расслышал крики  толпы:  она
приветствовала Друсса, как пять лет назад приветствовала его самого.
   Друсс атаковал. Борча промахнулся левой, но  правая  попала  в  цель.
Друсс покачнулся на пятках и тут же снова бросился вперед. Борча  ударил
его трижды, целя в  уже  разбитые  брови.  Друсс  махал  кулаками  почти
вслепую. Один удар пришелся Борче по правому  бицепсу,  вызвав  онемение
руки, другой - в бровь.  Теперь  и  Борча  был  залит  кровью,  а  толпа
разразилась ревом.
   Борча, глухой к воплям публики,  предпринял  ответную  атаку  и  стал
теснить Друсса, осыпая его короткими ударами.
   И тут прозвучал рог - песок вытек из часов.
   Борча отошел, но Друсс снова кинулся  в  драку.  Борча  обхватил  его
руками и притянул к себе.
   - Все, парень, конец. Ты выиграл свой заклад.
   Друсс вырвался и тряхнул головой, оросив кровью песок.
   - Ступай к Коллану, - прорычал он, тыча рукой в сторону  Борчи,  -  и
скажи ему, что я оторву голову всякому,  кто  хоть  пальцем  тронул  мою
жену.
   Сказав это, Друсс вышел из круга.
   Борча оглянулся и увидел, что все бойцы смотрят на него.
   Никто теперь не боялся встретиться с ним глазами, а на лице  Грассина
играла улыбка.
   Зибен  явился  в  "Костяное  дерево"  вскоре  после  полуночи.  Самые
закоренелые пьяницы еще сидели в таверне, и  служанки  устало  двигались
между столами. Зибен поднялся на галерею, где была их с Друссом комната.
Собравшись уже войти, он услышал  из-за  двери  голоса.  Зибен  выхватил
кинжал, распахнул дверь и ворвался внутрь. Друсс сидел на своей  кровати
с избитым, опухшим лицом. Обе его брови были грубо  зашиты.  На  кровати
Зибена сидел какой-то грязный толстяк, а у окна стоял стройный  дворянин
в черном плаще,  с  расчесанной  натрое  бородкой.  При  виде  поэта  он
выхватил из ножен блестящую саблю, а толстяк вскочил и  с  воплем  упал,
спрятавшись за спину Друссу.
   - Где ты прохлаждаешься, поэт? - спросил юноша.  Зибен  воззрился  на
острие сабли, застывшее в двух дюймах от его горла.
   - Быстро же ты завел себе новых друзей, - с натянутой улыбкой  сказал
он  и  с  величайшей  осторожностью  спрятал  нож,  а  дворянин,  к  его
облегчению, тоже убрал саблю в ножны.
   - Это Бодасен, он вентриец, - пояснил Друсс. - А тот, что забился  за
меня, - это Том.
   Толстяк с глупой улыбкой встал и поклонился. -  Рад  знакомству,  мой
господин.
   - Кто это, черт побери, наградил тебя такими фонарями? -  осведомился
Зибен, разглядывая Друсса.
   - Наградил? Как бы не так. Мне пришлось добывать их в бою.
   - Он дрался с Борчей, - с едва заметным  восточным  выговором  сказал
Бодасен. - Славный был бой - на полный оборот песочных часов...
   - Да уж, было на что поглядеть, -  поддакнул  Том.  -  Борча  был  не
слишком доволен - особенно когда Друсс сломал ему ребро. Мы все слышали,
как оно хрустнуло, - чудеса, да и только.
   - Ты дрался с Борчей? - прошептал Зибен.
   - Да, и победа не досталась никому, - подтвердил вентриец.  -  Лекаря
поблизости не случилось, и я помог наложить ему швы. Вы поэт  Зибен,  не
так ли?
   - Да - а разве вы меня знаете?
   - Я слышал вас в Дренане, а в Вентрии читал вашу  сагу  о  Нездешнем.
Богатство вашего воображения восхитило меня.
   - Благодарю вас. Без воображения было не обойтись,  поскольку  о  нем
мало что известно. Не знал, что моя книга добралась так далеко -  с  нее
было сделано всего пятьдесят копий.
   - Мой император в своих странствиях приобрел одну из них,  в  кожаном
переплете  с  вытисненным  золотым  листом.  Она  написана  великолепным
почерком.
   - Таких было пять, по двадцать рагов каждая. Красивые издания.
   - Мой император заплатил за книгу шестьсот, - усмехнулся Бодасен.
   Зибен вздохнул и сел на кровать.
   - Что ж, слава дороже золота, верно? Скажи-ка, Друсс, с чего  это  ты
полез драться с Борчей?
   - Я заработал сотню серебром и теперь смогу  выкупить  Ровену.  Узнал
ты, где ее держат?
   - Нет, дружище. Коллан в последнее время продал только одну женщину -
пророчицу. Ровену он, должно быть, приберегает для себя.
   - Тогда я убью его и заберу ее - и к дьяволу машрапурские законы
   - Мне кажется, я могу вам помочь, - сказал Бодасен. - Я знаком с этим
Колланом и, быть может, сумею освободить вашу даму без кровопролития
   Зибен промолчал, но заметил, что вентриец искренне сочувствует им.
   - Не могу больше ждать, - сказал Друсс. -  Сможете  вы  повидать  его
завтра?
   - Разумеется. Ты останешься здесь?
   - Я буду ждать известия от вас, - обещал Друсс.
   - Хорошо. Желаю всем доброй ночи. - Бодасен с легким  поклоном  вышел
из комнаты. Старый Том тоже направился к двери.
   - Ну и ночка выдалась, парень. Если решишь подраться  опять,  я  буду
рад это устроить.
   - Нет уж, хватит с меня. Пусть лучше на меня падают деревья.
   - Жаль, что я не сразу поверил в тебя  и  поставил  всего  одну  свою
монету. Ну что ж, такова уж жизнь, - с улыбкой развел руками Том  и  уже
без улыбки добавил:
   - Остерегайся, Друсс. У Коллана здесь много друзей - да таких, что за
кружку пива любому глотку перережут. Ходи с оглядкой. - И старик ушел.
   На столике стоял кувшин с вином, и Зибен наполнил глиняную чашу.
   -  Чудной  ты  парень.  Надо  сказать,  после  встречи  с  Борчей  ты
похорошел. Похоже, у тебя нос сломан.
   - Похоже, ты прав. Ну а ты что поделывал?
   - Посетил четырех  известных  работорговцев.  Коллан  к  ним  никаких
женщин не приводил. История о твоем нападении на Хариба  Ка  уже  широко
известна. Уцелевшие разбойники прибежали к Коллану и говорят, что  ты  -
демон. Тут какая-то тайна, Друсс. Не знаю, где она может быть, разве что
у него дома.
   Правая бровь Друсса начала кровоточить. Зибен подал ему  тряпицу,  но
Друсс отмахнулся.
   - Ничего, заживет. Забудь.
   - Боги, Друсс, как ты терпишь?  Лицо  все  опухло,  глаза  подбиты...
Очень больно?
   - Если человеку больно, значит, он жив.  Ну  как  ты,  потратил  свои
монеты на шлюху?
   - Ага, - хмыкнул Зибен.  -  Она  молодец  -  сказала,  что  я  лучший
любовник из всех, кого она знает.
   - Вот диво-то, кто бы мог подумать.
   - Но слышать все равно приятно, - засмеялся Зибен. Он  выпил  вина  и
стал собирать свои пожитки.
   - Куда это ты?
   - Не я, а мы. В другую комнату. - Мне и тут хорошо.
   - Да, тут славно, но я не склонен доверять людям,  которых  не  знаю,
как ни милы они оба. Коллан непременно подошлет  к  тебе  убийц,  Друсс.
Возможно, Бодасен ему служит, а что до этого вшивого  прохвоста,  то  он
мать родную продаст за  медный  грош.  Так  что  доверься  мне  и  давай
перебираться.
   - Мне они оба понравились - но ты прав. Надо выспаться как следует.
   Зибен кликнул служанку, сунул ей серебряную монету и попросил держать
их переезд в тайне - даже от хозяина. Девушка спрятала монету в кармашек
кожаного фартука и провела обоих в дальний конец галереи. Новая  комната
была побольше первой, с тремя кроватями и двумя лампами. В очаге  лежали
дрова, но огонь не горел, и было холодно.
   После ухода служанки Зибен разжег дрова и сел рядом, глядя, как огонь
лижет дерево. Друсс снял сапоги и колет и растянулся  на  самой  широкой
кровати. Топор он положил рядом на полу и вскоре уснул.
   Зибен отстегнул перевязь с ножами и повесил ее на спинку стула. Огонь
разгорелся, и он подложил в очаг  несколько  поленьев  из  корзины.  Шли
часы, в гостинице все затихло, и только треск  горящего  дерева  нарушал
тишину. Зибен устал, но спать не ложился.
   Через некоторое время на лестнице послышались тихие шаги. Зибен  взял
один  из  ножей,  приоткрыл  дверь  и  выглянул  наружу.  Семеро  мужчин
столпились  в  конце  галереи  перед  дверью  их  прежней  комнаты.   Их
сопровождал хозяин гостиницы. Они распахнули дверь и  вломились  внутрь,
но тут же вышли. Один взял хозяина за ворот и  притиснул  к  стене.  Тот
залепетал что-то, и до Зибена донеслось:
   - Были тут... честно... жизнью детей... не  заплатили...  Неудачливые
убийцы, швырнув хозяина на пол, спустились по  лестнице  и  удалились  в
ночь.
   Зибен закрыл дверь, вернулся к огню и уснул.

Глава 6

   Борча безмолвно слушал, как  Коллан  распекает  людей,  посланных  на
розыски Друсса. Они стояли пристыженные, понурив головы.
   - Сколько ты уже у меня,  Котис?  -  спросил  Коллан  одного  из  них
зловеще тихим голосом.
   - Шесть лет, - ответил Котис, высокий, плечистый и  бородатый.  Борча
помнил, как побил его в кулачном бою, - это заняло не больше минуты.
   - Шесть лет. За это время ты должен был  видеть,  как  я  поступаю  с
теми, кем недоволен.
   - Я это видел. Но нас туда направил старый Том. Он  клялся,  что  они
остановились в "Костяном дереве", и они правда были там, но после боя  с
Борчей скрылись. Наши люди и теперь ищут  их  -  завтра  они  непременно
найдутся.
   - Тут ты прав. Они найдутся, когда заявятся сюда!
   - Вы могли бы вернуть ему жену, - заметил Бодасен,  растянувшийся  на
кушетке в дальнем углу.
   - Я не возвращаю женщин - я их отбираю! Притом я не знаю,  о  которой
из этих красавиц идет речь. Почти всех, кого мы взяли, этот  сумасшедший
освободил, напав на лагерь. Должно  быть,  его  женушка  воспользовалась
случаем, чтобы сбежать от него.
   - Не хотел бы я, чтобы такой молодчик  охотился  за  мной,  -  сказал
Борча. - Я никого еще так не молотил, а он остался на ногах.
   - Эй, вы, ступайте обратно в город. Обыщите все  гостиницы  и  кабаки
около гавани. Далеко они уйти не могли. И вот  что,  Котис:  если  он  в
самом деле заявится сюда, тебе не жить!
   Люди Коллана  вывалились  вон.  Борча,  стараясь  улечься  поудобнее,
застонал  на  боку  от  боли.  Ему  пришлось  отказаться  от  участия  в
дальнейших поединках, и это  ранило  его  гордость.  Но  молодой  драчун
вызывал у него невольное восхищение: Борча и сам  бы  ради  Карии  вышел
против целой армии.
   - Знаешь, что я думаю?
   - Что? - огрызнулся Коллан.
   - Я думаю, это и есть та колдунья, которую ты продал Кабучеку. Как ее
звали?
   - Ровена.
   - Ты с ней спал?
   - Не трогал я ее, - солгал Коллан. - И как бы там ни было, теперь она
продана Кабучеку. Он д