.  Мне  сорок  пять,  борода  у  меня
поседела,  а  суставы  утратили  гибкость.  Пусть  дренайская   молодежь
управляется с ним без меня.
   - Но с ним идут Бессмертные, - настаивала она. - Ты  говорил  как-то,
что лучших воинов в мире нет.
   - Неужто ты помнишь все, что я говорил?
   - Да, - просто ответила она.
   Со двора послышался стук копыт, и Друсс вышел на крыльцо.
   Всадник был облачен в  доспехи  дренайского  офицера:  шлем  с  белым
плюмажем, серебряный панцирь, длинный плащ. Он спешился, привязал коня и
направился к дому.
   - Добрый вечер. Мне нужен Друсс, - сказал он, сняв  шлем  и  запустив
пальцы в светлые, мокрые от пота волосы.
   - Он перед тобой.
   - Так я и думал.  Я  дун  Сертак  и  привез  вам  послание  от  князя
Абалаина. Он спрашивает, не согласитесь ли вы отправиться на  восток,  в
наш скельнский лагерь.
   - Зачем?
   - Для поднятия боевого духа. Ведь вы - живая легенда. Это скрасило бы
людям часы тягостного ожидания.
   - Нет. Я ушел на покой.
   - Что за манеры, Друсс?  -  вмешалась  Ровена.  -  Пригласи  молодого
человека войти в дом. Друсс отступил в сторону.  Офицер  вошел  и  низко
поклонился Ровене:
   - Счастлив познакомиться с вами, госпожа. Я так много о вас слышал.
   - Какое разочарование, - с  дружеской  улыбкой  ответила  она.  -  Вы
слышали о принцессе, а встретили толстую матрону.
   - Он хочет, чтобы я отправился в Скельн, - сказал Друсс.
   - Я слышала. И думаю, тебе следует поехать.
   - Я не мастер произносить речи, - проворчал он.
   - Так возьми с собой Зибена. Это пойдет тебе на пользу. Ты не  можешь
себе представить, как докучают мне твои постоянные  хлопоты.  Признайся,
тебе и самому очень хочется поехать.
   - Ты женат? - ворчливо спросил Друсс у Сертака.
   - Нет, сударь.
   - Вот и молодец. Переночуешь у нас?
   - Благодарю вас, но нет. Мне  нужно  доставить  другие  письма.  Буду
ждать встречи в Скельне. - Офицер откланялся и попятился к двери.
   - Ну, на ужин-то вы останетесь, - заявила Ровена. - Какой-нибудь  час
ваши письма могут и подождать.
   - Сдавайся, Сертак, - посоветовал Друсс. - Дело твое гиблое.
   - Хорошо, остаюсь, - с улыбкой развел руками офицер.
   На следующее утро Друсс и  Зибен  простились  с  домашними,  сели  на
взятых взаймы коней и отправились на восток.  Ровена  махала  им  рукой,
пока они не скрылись из виду, а потом вернулась в дом, к Пудри.
   - Не надо было отпускать его, госпожа, - с грустью сказал вентриец.
   Ровена проглотила комок, и из глаз у нее потекли слезы.  Пудри  обнял
ее своими тонкими ручонками.
   - У меня не было выхода. Пусть его лучше не будет здесь, когда  время
придет.
   - Он был бы иного мнения.
   - Во многих отношениях он самый сильный мужчина из всех, кого я знаю.
Но здесь я права. Он не должен видеть, как я умираю.
   - Я буду с тобой, госпожа. Буду держать тебя за руку.
   - Ты скажешь ему, что все произошло внезапно и что я  не  страдала  -
даже если это ложь. Скажешь? - Скажу.
   Шесть дней спустя, сменив дюжину лошадей,  Сертак  галопом  влетел  в
лагерь. Четыреста белых палаток выстроились ровными четырехугольниками в
тени Скельнского хребта.  Каждая  палатка  вмещала  двенадцать  человек.
Четыре тысячи лошадей стояли в загонах  на  соседних  полях,  шестьдесят
костров горели под чугунными  котлами.  Преследуемый  ароматом  жаркого,
Сертак  осадил  коня  у  большого,  с  красными  полосами   шатра,   где
разместился генерал со своим штабом.
   Молодой офицер вручил письма, отдал честь и направился в свою роту на
северном конце лагеря. Сдав взмыленного скакуна на попечение конюха,  он
снял шлем и откинул входное полотнище своей палатки. Его соседи играли в
кости и выпивали. Когда Сертак вошел, игра прервалась.
   - Сертак! - воскликнул Орасис, вставая ему навстречу. - Ну, каков  он
из себя?
   - Кто? - невинно спросил Сертак.
   - Друсс, дубина.
   - Большой. - Сертак кинул шлем на узкую койку,  отстегнул  панцирь  и
сбросил его на пол Освободившись, он с блаженным вздохом почесал грудь.
   - Ну, ты это брось, - мрачно промолвил Орасис. - Рассказывай.
   -  Правда,  расскажи,  -  вмешался  темноглазый  Диагорас.  -  Он  не
перестает толковать об этом славном муже с тех пор, как ты уехал.
   - Ничего подобного, - вспыхнул Орасис. - Мы все о нем говорили.
   Сертак хлопнул Орасиса по плечу и взъерошил ему волосы.
   - Налей мне, и я расскажу все как есть.
   Орасис принес бутыль вина и четыре кубка, а Диагорас притащил стул  и
уселся верхом напротив Сертака, который растянулся на койке.  Четвертый,
Архитас, присоединился к ним, принял от Орасиса кубок  легкого  медового
вина и выпил залпом.
   - Как я уже говорил, он большой, - начал Сертак. - Не такой  высокий,
как в песнях поется, но сложен, как небольшая  крепость.  Какие  у  него
руки? Ну что ж, Диагорас, бицепсы у него длиной с твои ляжки.  Волосы  и
борода темные, но в них уже видна проседь. Глаза голубые  и  видят  тебя
насквозь.
   - А Ровена? - жадно спросил Орасис. - Так ли она красива, как  поется
в песнях?
   - Нет, хотя для женщины своих  лет  она  очень  мила.  Когда-то  она,
должно быть,  была  красавицей.  У  этих  почтенных  тетушек  ничего  не
разберешь. Но у нее чудесные глаза и славная улыбка.
   - А топор ты видел?  -  спросил  Архитас,  стройный,  как  тростинка,
дворянский сын с лентрийского пограничья.
   - Нет.
   - Ты не расспрашивал Друсса о его подвигах? - спросил Диагорас.
   - Конечно, нет, дурень. Может, он теперь и крестьянин, но он остается
Друссом. Нельзя ввалиться к нему в дом и приставать с вопросами, сколько
драконов он убил.
   - Драконов не бывает, - немедленно  заметил  Архитас.  Сертак  только
прищурился и покачал головой:
   - Я выражаюсь фигурально. Короче, они пригласили меня на ужин,  и  мы
говорили о лошадях и о хозяйстве. Он спросил мое мнение  о  войне,  и  я
сказал, что Горбен скорее всего высадится в Пенракском заливе.
   - Тут можно об заклад биться - не прогадаешь, - сказал Диагорас.
   - Не совсем так. Если дело верное, зачем же мы  торчим  тут  с  пятью
полками?
   - Просто Абалаин чересчур осторожен, - ухмыльнулся Диагорас.
   - В этом-то вся и беда с вами, западными жителями, - вздохнул Сертак.
- Вы так сжились со своими  лошадьми,  что  и  думать  стали,  как  они.
Скельнский перевал - ворота на Сентранскую равнину. Если  Горбен  займет
ее, зимой мы все умрем с голоду - как и половина Вагрии, кстати.
   - Горбен не дурак, - возразил Архитас. -  Он  знает,  что  всего  две
тысячи человек могут оборонять Скельн хоть до  скончания  века.  Перевал
слишком узок для того, чтобы его армия могла  воспользоваться  численным
преимуществом, а другой дороги  нет.  Пенрак  представляется  мне  более
разумным решением. Он всего в трехстах милях  от  Дренана,  а  местность
вокруг плоская, как тарелка. Там его армия сможет  развернуться  во  всю
ширь и задать нам жару.
   - Мне все равно, где он высадится, -  сказал  Орасис,  -  лишь  бы  я
оказался поблизости.
   Сертак и Диагорас переглянулись. Они оба сражались с сатулами,  знали
истинный, кровавый лик войны и видели,  как  воронье  выклевывает  глаза
убитым друзьям. Орасис же - новичок, уговоривший своего отца купить  ему
чин в кавалерии Абалаина, когда весть о вторжении достигла Дренана.
   - Ну а Гроза Рогоносцев? - спросил Архитас. - Был он там?
   - Зибен? Да. Он пришел к ужину. Совсем старик. Не думаю,  чтобы  дамы
все еще падали от его взгляда. Лысый, как колено, и тощий, как щепка.
   - Думаешь, Друсс  согласится  сразиться  в  наших  рядах?  -  спросил
Диагорас. - Было бы о чем рассказать детям.
   - Нет. У него все в прошлом. Он устал - это сразу видно.  Но  мне  он
пришелся по душе. Не хвастун и очень земной. Никто бы не поверил, что  о
нем сложено столько песен и баллад. Говорят, будто Горбен так и не  смог
его забыть.
   - Может, он и флот-то снарядил лишь для того, чтобы навестить старого
друга, - усмехнулся Архитас. - Поделись этой мыслью с генералом -  авось
он отправит нас всех по домам.
   - Неплохо придумано, - ответил Сертак, сдерживая гнев. - Но тогда  мы
лишимся твоего восхитительного общества,  Архитас,  -  одно  другого  не
стоит.
   - Я это переживу, - сказал Диагорас.
   - Я бы тоже  обошелся  без  того,  чтобы  делить  палатку  со  стадом
невоспитанных свиней, - да нужда заставляет.
   -  Ого!  -  воскликнул  Диагорас.  -  Как,  по-твоему,  Сертак,   нас
оскорбили?
   - Из этих уст я оскорблений не воспринимаю.
   - А вот это уже оскорбление, - сказал, вставая,  Архитас.  Но  суета,
внезапно возникшая снаружи, прервала назревавшую ссору.  Молодой  солдат
просунул голову в палатку.
   - Сигнальные костры зажглись, - сообщил он. - Вентрийцы высадились  в
Пенраке.
   Четверо офицеров вскочили и принялись облачаться в доспехи.  Архитас,
застегивая панцирь, заявил:
   - Это ничего не меняет. Тут затронута честь. - Скоро  ты  сам  будешь
затронут - и я с радостью погляжу, как ты подыхаешь,  надутый  индюк,  -
ответил Сертак...
   - Это мы еще посмотрим, - осклабился Архитас. Диагорас опустил  ушные
щитки своего бронзового шлема и застегнул их под подбородком, а после  с
видом заговорщика подался к Архитасу.
   - Запомни вот что, козел. Если ты убьешь его, что весьма сомнительно,
я перережу тебе глотку, пока ты будешь спать.  -  Он  мило  улыбнулся  и
потрепал Архитаса по плечу. - Я, видишь ли, не из благородных.
   Лагерь был взбудоражен. На вершинах Скельна  вдоль  побережья  пылали
сигнальные костры. Горбен, как и ожидалось, высадился на юге.  Там  ждал
Абалаин с двадцатью тысячами солдат - но врагов было почти вдвое больше.
До Пенрака  было  пять  дней  быстрой  езды  -  поэтому  повсюду  спешно
отдавались приказы, солдаты седлали коней и сворачивали палатки.  Костры
заливались, грузились телеги, и в лагере царил кажущийся беспорядок.
   К  утру  на  Скельнском  перевале  осталось  всего  шестьсот  воинов.
Остальное войско двинулось на юг, на помощь Абалаину.
   Князь Дельнар, Хранитель Севера, собрал всех вместе перед  рассветом.
Рядом с ним стоял Архитас.
   - Как вам уже известно, вентрийцы высадились, - сказал  князь.  -  Мы
должны оставить здесь людей на тот случай, если они решат выслать  отряд
на север. Я знаю, многие из вас  предпочли  бы  отправиться  на  юг,  но
Сентранскую равнину, как вы понимаете, тоже кому-то надо  защищать.  Для
этой цели выбрали нас. Этот лагерь нам больше не годится, и мы  перейдем
вверх, к самому перевалу. У кого есть вопросы?
   Вопросов не было. Дельнар отпустил людей и сказал Архитасу:
   - Не знаю, почему тебя оставили здесь, но ты, парень,  мне  очень  не
нравишься. Ты смутьян. Я надеялся, что твои таланты пригодятся в Пенраке
- ну что ж, нет так нет.  Но  если  ты  будешь  сеять  смуту  здесь,  то
пожалеешь об этом.
   - Я все понял, князь.
   - И вот еще что: я требую, чтобы ты как мой  адъютант  передавал  мои
приказы в точности. Я слышал, ты чересчур много мнишь о себе.
   - Меня оговорили.
   - Возможно. Не вижу, с чего бы тебе  так  задаваться:  дед  твой  был
купцом, и твое дворянство насчитывает всего лишь два поколения. Когда ты
станешь постарше, то убедишься: важно не то, что делал твой отец, а  то,
что делаешь ты.
   - Спасибо за совет, князь. Я его запомню, - с чопорным видом  ответил
Архитас.
   - Сомневаюсь. Я не знаю, что тобой движет, да и  знать  не  хочу.  Мы
пробудем здесь недели три, а потом я от тебя избавлюсь. - Воля ваша.
   Дельнар махнул рукой, отсылая его, и посмотрел сквозь деревья на поле
к западу от себя. Через него ровным  шагом  шли  два  человека.  Дельнар
стиснул зубы, узнав поэта, и кликнул Архитаса обратно.
   - Слушаю.
   - Видишь вон тех двоих? Ступай  им  навстречу  и  проводи  их  в  мою
палатку.
   - Будет исполнено. Вы изволите знать их?
   - Большой - это Друсс-Легенда, а его спутник - сказитель Зибен.
   - С  ним,  мне  кажется,  вы  близко  знакомы,  -  с  едва  прикрытым
злорадством молвил Архитас.

***

   - Это мало походит на армию, - сказал Друсс, прикрывая глаза рукой от
солнца, встающего над Скельнскими  горами.  -  Их  там  всего  несколько
сотен.
   Обессилевший,  Зибен  не  ответил.  Утром   предыдущего   дня   Друсс
окончательно отказался от  своего  скодийского  мерина,  оставил  его  у
конезаводчика в городке за  тридцать  миль  от  Скельна  и  заявил,  что
остаток  пути  пройдет  пешком.  Зибен  же,  не  иначе  как  в  приступе
умопомрачения, вызвался идти с ним. Поэт вообразил  даже,  что  прогулка
пойдет ему на пользу. Теперь он едва волочил ноги, хотя обе котомки  нес
Друсс. Лодыжки и запястья у него опухли, дыхание со  свистом  вырывалось
из груди.
   - Знаешь, что я думаю? - сказал Друсс. Зибен помотал  головой,  глядя
на палатки. - Мне сдается, мы опоздали. Горбен высадился  в  Пенраке,  и
войско ушло туда. Ну что ж, путешествие было приятным. Ты как, поэт?
   Зибен, весь серый, что-то пробормотал.
   - Вид у тебя неважный. Если б ты не стоял на ногах, я подумал бы, что
ты помер. Я видывал трупы, которые были краше, чем ты.
   Зибен сердито глянул на него - для чего-то большего у поэта  не  было
сил.
   Друсс хмыкнул.
   - Что, язык отнялся? Стоило проделать путь хотя бы ради этого.
   К ним шел высокий молодой офицер, старательно обходя  лужи  и  прочие
неприятные  вещи,  оставленные   стоявшими   здесь   недавно   лошадьми.
Приблизившись к путникам, он отвесил изысканный поклон.
   - Добро пожаловать в Скельн, - сказал он. - Ваш друг болен?
   - Нет, он всегда такой.
   Друсс  окинул  офицера  взглядом.  Тот  двигался  легко  и   держался
уверенно, но что-то в его лице и в узких зеленых глазах  не  понравилось
старому воину.
   - Князь Дельнар поручил мне проводить вас в свой  шатер.  Я  Архитас.
Позвольте узнать ваши имена?
   - Друсс и Зибен. Веди нас.
   Офицер пустился вверх по склону быстрым шагом, но Друсс,  не  пытаясь
угнаться за ним, медленно  шагал  рядом  с  Зибеном.  Друсс,  по  правде
говоря, и сам устал. Они шли почти всю ночь, делая  вид,  что  еще  хоть
куда.
   Дельнар, сидевший за  складным  столиком  с  картами  и  донесениями,
отпустил Архитаса. Зибен, не обращая внимания на грозное молчание князя,
плюхнулся на его койку. Друсс взял бутылку  вина  и  отпил  три  больших
глотка.
   - Он здесь нежеланный гость, а значит, и ты тоже, -  сказал  Дельнар,
как только Друсс поставил бутылку на  место.  Друсс  вытер  рот  тыльной
стороной руки.
   - Знай я, что вы здесь, я бы не взял его с собой. Насколько я  понял,
войско ушло.
   - Да. Отправилось на юг, к месту высадки Горбена. Можете  взять  двух
лошадей, но чтоб к заходу солнца вас тут не было.
   - Я пришел, чтобы отвлечь ребят от ожидания. Теперь  они  во  мне  не
нуждаются, поэтому я передохну здесь пару дней и вернусь в Скодию.
   - Я сказал, что не желаю видеть вас здесь. Друсс смерил князя ледяным
взглядом.
   - Послушайте. Я понимаю ваши чувства. На вашем месте я чувствовал  бы
то же самое. Но я не на вашем месте. Я Друсс - и иду, куда хочу. Если  я
сказал, что останусь здесь, - значит,  я  останусь.  Ты  мне  нравишься,
парень, но если ты вздумаешь мне перечить, я тебя убью.
   Дельнар задумчиво потер подбородок. Дело  зашло  слишком  далеко.  Он
надеялся, что Друсс уйдет, но принудить  его  не  мог.  Что  может  быть
нелепее, чем Хранитель Севера, приказывающий  своим  воинам  напасть  на
Друсса-Легенду? Особенно если того  пригласил  в  лагерь  сам  правитель
государства. Дельнар не боялся Друсса, потому что смерти тоже не боялся.
Жизнь утратила для него смысл шесть лет назад. С тех пор его жена  Вашти
опозорила его со многими другими мужчинами. Три года  назад  она  родила
ему дочь, которую он обожал, хотя и сомневался в своем отцовстве. Вскоре
после этого Вашти бежала в  столицу,  оставив  ребенка  в  Дельнохе.  По
слухам,  она  жила  теперь  с  вентрийским  купцом  в  богатом  западном
квартале. Дельнар перевел дух, стараясь успокоиться и посмотрел Друссу в
глаза.
   - Хорошо, оставайтесь - но пусть он держится от меня подальше.
   Друсс кивнул и посмотрел на Зибена. Поэт уснул.
   - Сожалею, что это стало  между  нами,  -  сказал  Дельнар.  -  Такое
случается, мне не за что его ненавидеть, но  он  был  первый,  о  ком  я
узнал. Человек, который разрушил мои мечты. Можешь ты это понять?
   - Мы уедем завтра,  -  устало  сказал  Друсс.  -  Но  сейчас  я  хочу
подняться на перевал, дохнуть воздухом.
   Князь надел свой шлем и красный плащ. Вместе они прошли через  лагерь
и по крутому каменистому склону поднялись к устью перевала.  Он  тянулся
почти на милю, сужаясь в середине менее чем на пятьдесят  шагов.  Оттуда
покатый спуск вел к ручью, текущему по долине к морю, что лежало милях в
трех  отсюда.  Меж  зубчатых  скал  перевала  было   видно,   как   вода
поблескивает  на  солнце,  переливаясь  золотом  и  голубизной.   Свежий
восточный ветерок холодил лицо Друсса.
   - Хорошее место, чтобы держать  оборону,  -  сказал  воин,  оглядывая
перевал. - В  середине  любое  численное  преимущество  ничего  не  даст
неприятелю.
   - И придется ему лезть в гору, - добавил  Дельнар.  -  Мне  думается,
Абалаин надеялся, что Горбен высадится здесь. Мы могли бы запереть его в
заливе и заставить голодать, а наш флот между тем зашел бы ему в тыл.
   - Он слишком хитер для этого. Нет на свете другого такого хитроумного
полководца.
   - Ты был привязан к нему, верно?
   - Он всегда вел себя честно со мной, - уклончиво ответил Друсс.
   - Говорят, теперь он стал тираном.
   - Он как-то говорил мне, что это проклятие королей.
   - И был прав. Знаешь ли ты, что твой друг Бодасен по-прежнему ходит у
него в военачальниках?
   - Я в этом  не  сомневался.  Бодасен  -  верный  соратник  и  хороший
стратег.
   - Мне кажется, ты испытываешь облегчение от того, что в этот бой тебе
вступать не придется.
   - Не спорю - годы моей службы в числе  Бессмертных  были  счастливыми
для меня. И я завел там много друзей. Ты прав - мне очень не хотелось бы
биться с Бодасеном. Мы были братьями по оружию, и я очень его любил.
   -  Вернемся.  Я  велю,  чтобы  вам  дали  поесть.   Князь   обменялся
приветствием с часовым у перевала,  и  оба  воина  вернулись  в  лагерь.
Дельнар приподнял вход белой четырехугольной палатки и пропустил  Друсса
вперед. Четверо человек, находившихся там, вскочили  на  ноги  при  виде
князя.
   - Вольно, - сказал Дельнар. - Это Друсс, мой старый друг. Он  поживет
тут у нас немного. Окажите ему радушный прием. Сертака и Архитаса ты уже
знаешь, - сказал он  Друссу,  -  а  этот  вот  чернобородый  негодник  -
Диагорас.
   Друсс посмотрел на молодого офицера - тот дружески улыбался.  Огоньки
в его темных глазах говорили о веселом нраве кроме того, он, как говорят
солдаты, "смотрел орлом", и Друсс  сразу  признал  в  нем  прирожденного
воина.
   - Рад познакомиться с вами, сударь. Мы наслышаны о вас.
   - А это Орасис, - сказал Сертак. - Он у нас новенький, из Дренана.
   Друсс подал руку молодому человеку, отметив, что  ему  не  мешало  бы
сбросить жирок и что пожатие у него мягкое. Парень он,  как  видно,  был
неплохой, но  рядом  с  Диагорасом  и  Сертаком  казался  по-мальчишески
неуклюжим.
   - Не хотите ли закусить? - спросил Диагорас, когда князь удалился.
   - Ты еще спрашиваешь! Мой желудок, видимо, решил, что мне  перерезали
глотку.
   - Сейчас принесу, - быстро сказал Орасис и выскочил вон.
   - Он прямо-таки боготворит вас, Друсс, - сказал Диагорас.
   - Бывает и такое. Может, предложите мне сесть? Диагорас  с  виноватым
смешком  пододвинул  стул.  Друсс  перевернул  его  и   сел.   Остальные
последовали его примеру, и всем сразу стало  проще.  "Мир  молодеет",  -
подумал Друсс и пожалел, что явился сюда.
   - Можно посмотреть ваш топор? - попросил Сертак.
   - Разумеется. - Друсс легко извлек Снагу из  промасленного  чехла.  В
руках старого воина топор казался почти невесомым, но Сертак, взяв  его,
крякнул.
   - Ор