ток  редко  посылает
человека туда, куда  ему  хочется.  Это  входит  в  жертву,  которую  мы
приносим Ему.  Но  сказать,  что  такого  не  бывает  никогда,  было  бы
гордыней. За указанием надо обращаться с  открытой  душой,  оставив  все
помыслы о собственных желаниях.
   Чайник начал посвистывать, пуская клубы  пара  из  выгнутого  носика.
Настоятель, захватив его тряпкой, влил кипяток в сосуд с сухими  травами
и снова опустился в старое кожаное кресло.
   - Притом Исток очень редко обращается к нам прямо -  как  же  узнать,
чего он требует от нас? Это все очень сложно Ты, отлынивая  от  занятий,
решил полетать -  и  спас  дух  молодой  женщины,  вернув  его  в  тело.
Совпадение? Я в совпадения не верю. Поэтому я убежден, что тебя привел к
ней Исток, - хотя я могу и заблуждаться. Она преследует тебя потому, что
ваши отношения не завершены.
   - Ты думаешь, мне нужно найти ее?
   - Да. За библиотекой в южном крыле  есть  маленькая  келья  -  ступай
туда. На сегодня я освобождаю тебя от всех занятий.
   - Но где мне искать ее, отец-настоятель? Она рабыня, ее могли  увезти
куда угодно.
   - Начни с человека, который надругался над нею. Ты знаешь его  имя  -
Коллан, и знаешь, что он ехал  с  ней  в  Машрапур.  Начни  свои  поиски
оттуда.
   Настоятель разлил чай по глиняным чашкам, и сладкий, пьянящий  аромат
наполнил комнату.
   - Я не столь наделен Даром, как прочие братья, - горестно  проговорил
Винтар. - Не лучше ли попросить Исток, чтобы он  выбрал  для  этой  цели
более достойного?
   - Не странно ли это, мой мальчик? -  усмехнулся  настоятель.  -  Люди
постоянно набиваются в советники к Властелину Всего Сущего. "О мой  Бог,
- говорят они, - Ты велик, Ты сотворил звезды и планеты. Но Ты  совершил
оплошность, избрав меня. Я знаю это, ибо я Винтар, и я слаб".
   - Ты смеешься надо мной, отец.
   - Конечно, смеюсь - но любя. Я  был  солдатом,  убийцей,  пьяницей  и
бабником. Что, по-твоему, испытывал  я,  когда  Он  ввел  меня  в  число
Тридцати?  И  когда  мои  братья  принимали  смерть  -  можешь  ты  себе
представить, какое отчаяние я испытал, получив приказ остаться в  живых?
Мне выпал жребий стать новым настоятелем и  собрать  новых  Тридцать.  О
Винтар, тебе многому еще предстоит научиться.  Найди  эту  девушку.  Мне
верится, что ты, сделав это, найдешь кое-что и для себя.
   Молодой монах допил чай и встал.
   - Спасибо тебе, отец, за твою доброту.
   - Ты говорил, что у нее есть муж, который ищет ее.
   - Да. Человек по имени Друсс.
   - Возможно, он все еще в Машрапуре.
   Час спустя дух  молодого  священника  уже  парил  в  ясном  небе  над
городом. Дома и дворцы с высоты казались крохотными, точно  построенными
из кубиков, но он и отсюда чувствовал, как бьется пробуждающееся  сердце
Машрапура - хищное сердце, полное алчности и похоти. Темные волны шли от
города, проникая в мысли Винтара и пятная его чистоту, которую он  столь
ревностно берег. Он спускался все ниже и ниже.
   Он уже видел портовых грузчиков, идущих на работу, продажных  женщин,
промышляющих с утра, и торговцев, открывающих лавки.
   Откуда же начать? Этого он не знал.
   Несколько часов он летал, наугад проникая  в  чужие  умы,  где  искал
сведений о Коллане, Ровене или  Друссе,  но  не  находил  ничего,  кроме
жадности, нужды, голода, беспутства, похоти да изредка любви.
   Усталый и павший духом, он хотел уже  вернуться  в  храм,  как  вдруг
что-то  потянуло  его,  словно  за  веревку.  В  панике   он   попытался
освободиться, но его  неумолимо  тянуло  вниз,  в  комнату  с  закрытыми
окнами. Там, освещенная красным фонарем, сидела старая женщина. Ее глаза
обратились к Винтару, парящему под потолком.
   - Экий ты красавчик - радость для старых глаз, - сказала она.  Винтар
вдруг вспомнил, что наг, и поспешно облекся в белые одежды. - И скромник
к тому же, - хихикнула старуха и тут же набросилась на него.  -  Ты  что
здесь делаешь, а? Это мой город, дитятко.
   - Я священник, госпожа моя, и  ищу  женщину  по  имени  Ровена,  жену
Друсса, рабыню Коллана.
   - Зачем?
   - Мой настоятель послал меня отыскать ее. Он верит, что Исток  желает
ее спасти.
   - С твоей-то помощью? - К старухе вернулось хорошее настроение. - Что
ж ты сам-то не спасся от старой ведьмы? Если бы я пожелала,  то  послала
бы твою душу прямо в ад.
   - Неужели вас посещают столь ужасные желания?
   - Мало ли что придет мне в голову. Какой выкуп ты мне  дашь  за  свою
жизнь?
   - Мне нечего дать.
   - Ошибаешься. - Она закрыла глаза, и ее дух  вышел  из  тела,  приняв
образ прекрасной молодой женщины с золотыми волосами и большими голубыми
глазами. - Ну как, нравится?
   - Еще бы. Вы прекрасны. Вы были такой в молодости?
   - Нет, я всегда была дурнушкой. Такой я хочу казаться тебе.
   Она подплыла к нему, коснулась теплыми пальцами его лица, и он ощутил
возбуждение.
   - Прошу вас, не надо.
   - Почему? Ведь это приятно.
   Она коснулась его одежд, и они исчезли.
   - Да, очень. Но мои обеты воспрещают мне радости плоти.
   - Глупый, - шепнула она ему на ухо. - Какая плоть? Мы ведь духи.
   - Нет, - твердо ответил он и принял образ старухи сидящей у стола.
   - А ты умен, - сказало прекрасное видение. - И  добродетелен  к  тому
же. Не знаю, по душе  ли  мне  это,  но  по  крайней  мере  хоть  что-то
новенькое. Хорошо. Я помогу тебе.
   Винтар почувствовал, как исчезают невидимые,  сковывающие  его  цепи.
Видение тоже исчезло, и старуха открыла глаза.
   - Она плыла в Вентрию, но на их корабль напали. Она прыгнула в  море,
и акулы сожрали ее.
   - Это моя вина! - вскричал, отшатнувшись, Винтар. - Надо  было  найти
ее раньше.
   - Возвращайся в свой храм, мальчик. Мое время дорого - клиенты ждут.
   Она расхохоталась, махнула рукой - и Винтара  выбросило  в  небо  над
Машрапуром.
   Он  вернулся  в  келью  и  вошел  в  свое  тело.  Как   всегда,   это
сопровождалось  тошнотой  и  головокружением,  и  он  полежал   немного,
привыкая к тяжести плоти  и  чувствуя  на  коже  грубую  шерсть  одеяла.
Великая печаль  охватила  его.  Он  одарен  неизмеримо  больше  обычного
человека, но это никогда не приносило ему радости. Родители обращались с
ним почтительно, напуганные его необычайными способностями. Они испытали
великую радость и облегчение, когда однажды осенним вечером к ним пришел
настоятель и предложил взять мальчика к себе. Они не задумывались о том,
что настоятель представляет Орден Тридцати, где  послушников  обучают  с
единственной целью - погибнуть на войне и тем самым слиться  с  Истоком.
Мысль о скорой смерти сына их не печалила - ведь они никогда не смотрели
на него как на человеческое существо, плоть  от  их  плоти  и  кровь  от
крови. Они видели в нем чужого, подброшенного демонами.
   И друзей у него не было. Кому охота водиться  с  мальчишкой,  который
читает чужие мысли, проникает в самые темные закоулки твоей души и знает
все твои секреты? Даже в храме он жил одиноко, неспособный подружиться с
собратьями, равными ему по дару.
   А теперь он упустил случай помочь молодой женщине, и  это  стоило  ей
жизни.
   Винтар вздохнул и сел. Эта старуха - ведьма, он чувствовал  исходящее
от нее зло. И все-таки видение, вызванное ею, возбудило его. Он не  смог
устоять и против столь мелкого искушения.
   И тут внезапная мысль поразила его, как удар между глаз. Зло! Но ведь
ложь всегда ходит рука об руку со злом. Что, если старуха солгала?
   Он снова лег, успокоил свой ум и освободил  дух.  Взлетев  ввысь,  он
понесся над океаном, молясь о том, чтобы не опоздать.
   На востоке собирались тучи, обещая  бурю.  Винтар  мчался  над  самой
водой, оглядывая горизонт. В сорока милях от вентрийского  побережья  он
увидел оба  корабля:  трирему  с  огромным  черным  парусом  и  стройное
торговое судно пытающееся уйти от нее.
   Но трирема нагнала свою добычу и  ударила  в  бок  окованным  бронзой
бушпритом, пробив борт. Вооруженные  люди  хлынули  с  носа  триремы  на
палубу разбитого корабля. На корме Винтар увидел молодую женщину в белом
и двух мужчин - один высокий, смуглый, другой маленький и  хрупкий.  Все
трое прыгнули в воду и к ним устремились акулы.
   Винтар слетел к Ровене, коснулся призрачной рукой ее плеча. Она и  ее
спутники плавали, уцепившись за кусок дерева.
   - Не бойся, Ровена, - мысленно передал он ей.
   Винтар вошел в мозг несущейся впереди акулы. Там  не  было  мыслей  -
только пустота, холод и всепоглощающий голод. Винтар сам стал  акулой  -
он смотрел на мир темными, немигающими глазами, и его обоняние сделалось
в сто, а то и  в  тысячу  раз  острее,  чем  у  человека.  Другая  акула
поднырнула под трех беглецов и, разинув пасть, устремилась наверх.
   Винтар ударил ее хвостом. Она повернулась и щелкнула зубами, едва  не
задев его спинной плавник.
   В воде распространился  запах,  сладкий  и  манящий,  сулящий  бездну
удовольствий и утоление голода. Винтар, не раздумывая, поплыл на него, а
другие акулы помчались следом.
   Потом он понял, чем это пахнет, и томительно-блаженное желание угасло
в нем столь же быстро, как и возникло.
   Кровь. Пираты бросали пленников акулам.
   Оставив хищницу, Винтар полетел обратно к Ровене.
   - Пусть твои друзья работают ногами. Надо уплыть подальше отсюда.
   Она передала его слова мужчинам, и они стали  медленно  удаляться  от
места кровавой бойни.
   Винтар взлетел повыше и оглядел горизонт.  Там  показалось  еще  одно
торговое судно. Спустившись к  капитану,  Винтар  проник  в  его  разум,
отстранив мысли о жене, детях,  пиратах  и  неблагоприятных  ветрах.  На
корабле было двести гребцов и тридцать  матросов,  а  шел  он  с  грузом
лентрийского вина в наашанский порт Виринис.
   Винтар  пробрался  в  тело  капитана,  нашел   в   легком   небольшую
злокачественную опухоль и направил природные защитные силы на  борьбу  с
ней. Поднявшись обратно в мозг, он заставил капитана  повернуть  корабль
на северо-запад.
   Капитан был добрый человек, и это сказывалось на его мыслях.  У  него
было семеро детей, и младшая дочка болела желтой  лихорадкой,  когда  он
вышел в море. Он молился о ее выздоровлении.
   Внушив новый курс ни о чем не ведающему капитану, Винтар  вернулся  к
Ровене и сообщил ей о  скором  прибытии  корабля.  Потом  он  полетел  к
триреме. Пираты уже  ограбили  захваченное  судно  и  дали  задний  ход,
освобождая бушприт и оставляя пустой корабль на потопление.
   Винтар проник в разум капитана и отшатнулся - столь страшны были  его
мысли. Обратив внимание капитана на далекое судно, Винтар вселил  в  его
душу страх. Пирату стало казаться, что на  борту  чужого  корабля  полно
солдат  и  судно  грозит  ему  гибелью.   Винтар   оставил   его   и   с
удовлетворением услышал приказ Эарина Шада поворачивать и  следовать  на
северо-запад.
   Служитель Истока парил над Ровеной и  ее  спутниками,  пока  торговый
корабль не принял их на борт. Тогда он слетал в лентрийский порт  Чупиан
и вылечил дочь капитана.
   Лишь после этого он вернулся в храм. Настоятель сидел у его кровати.
   - Как ты себя чувствуешь, мой мальчик?
   - Лучше, чем когда-либо за многие годы, отец. Девушка  спасена,  и  я
вылечил еще двух человек.
   - Ты вылечил трех. Прими в расчет и себя.
   - Да, это верно. И я рад, что вернулся домой.
   Друсс диву давался, наблюдая царящую на  делянке  неразбериху.  Сотни
людей  суетились  без  всякого  толку,  валя  деревья,  корчуя,  вырубая
подлесок. Стволы падали куда попало, преграждая дорогу людям с  тачками,
вывозящим ветки. Дожидаясь подрядчика,  он  увидел,  как  высокая  сосна
рухнула на нескольких человек, выкапывавших корни. Никого, к счастью, не
убило, но одному сломало руку, а другие пострадали от сильных ушибов.
   Подрядчик, тощий, но с заметным брюшком, подозвал Друсса к себе:
   - Ну, что ты умеешь?
   - Я лесоруб.
   - Тут все говорят, что они лесорубы, - устало бросил подрядчик. - Мне
нужны мастера.
   - И еще как нужны, я заметил.
   - У меня двадцать дней на расчистку участка  и  еще  двадцать,  чтобы
приготовить его под застройку. Плата - две серебряные монеты в  день.  -
Подрядчик указал на крепкого бородача, сидящего на пне.  -  Это  Тогрин,
десятник. Он распоряжается работами и нанимает людей.
   - Он дурак. Здесь непременно кого-нибудь убьет.
   - Может, и дурак, зато шутки с ним плохи - никто не отлынивает, когда
он рядом.
   - Может, оно и так, да только вам нипочем не закончить работу в срок.
Я не стану работать на человека, который сам не знает, что делает.
   - Молод ты еще для таких речей. Ну а ты бы как поставил дело?
   - Сдвинул бы рубщиков на запад и  предоставил  остальным  убирать  за
ними. А так у вас движение  скоро  остановится.  Вот  глядите.  -  Друсс
указал направо, где поваленные деревья легли неровным кругом, в середине
которого шла корчевка. - Куда они корни денут? Дороги-то  нет.  Придется
им ждать, пока увезут деревья, - а как лошади с волокушами проберутся  к
стволам?
   - Правда твоя, молодой человек,  -  улыбнулся  подрядчик.  -  Что  ж,
хорошо. Десятник получает четыре монеты в  день.  Займешь  его  место  и
покажешь, на что ты способен.
   Друсс глубоко вздохнул. Он уже устал, пока шел сюда от города, и раны
на спине ныли. Он надеялся размяться за работой - драться у него не было
сил.
   - Как у вас объявляют перерыв?
   - К обеду мы звоним в колокол, но до полудня еще три часа.
   - Велите позвонить сейчас.
   - Что ж, можно для разнообразия, - усмехнулся  подрядчик.  -  Сказать
мне Тогрину, что он уволен? Друсс посмотрел ему в глаза.
   - Нет. Я скажу сам.
   - Ладно. Я распоряжусь, чтобы ударили в колокол. Друсс прошел  сквозь
царящий  кругом  хаос  к  Тогрину.  Тот  взглянул  на  него  -  большой,
плечистый, с крепкими мускулами и  тяжелым  подбородком.  Из-под  густых
бровей чернели глаза.
   - Ты что, работу ищешь?
   - Нет.
   - Ну так убирайся отсюда. Мне тут  зеваки  не  нужны.  Звон  колокола
прокатился по лесу. Все прекратили работу. Тогрин выругался и встал.
   - Какого... Кто  ударил  в  колокол?  -  заревел  он.  Вокруг  начали
собираться люди, и Друсс сказал:
   - Это я распорядился.
   - И кто ж ты такой будешь9 - сощурил глаза Тогрин. - Новый десятник.
   - Ну-ну, - широко ухмыльнулся Тогрин. - Стало быть, нас теперь  двое.
Мне сдается, один лишний.
   - Согласен, - сказал Друсс и с размаху двинул его в живот.  Воздух  с
шумом вырвался у Тогрина из легких, и  он  согнулся.  Друсс  ударил  его
левой в челюсть. Тогрин ничком повалился наземь, дернулся и затих.
   Друсс сделал глубокий вдох. Он едва стоял  на  ногах,  перед  глазами
плясали белые мушки.
   Он обвел взглядом собравшихся.
   - А теперь мы произведем кое-какие перемены.
   День ото дня Друсс набирался сил. Мышцы рук и плеч  крепли  с  каждым
ударом  топора,  с  каждой  лопатой  твердой  глины,  с  каждым  корнем,
выдранным из земли. Первые пять дней Друсс ночевал прямо на  делянке,  в
палатке, предоставленной ему подрядчиком, у него не  было  сил  плестись
три мили туда и обратно. И каждую ночь перед  сном  ему  являлись  двое:
Ровена, которую он любил больше жизни, и Борча, с которым,  Друсс  знал,
ему еще предстояло столкнуться.
   Он много о чем передумал  в  лесной  тишине.  Теперь  он  видел  отца
другими глазами и жалел, что не узнал его получше.  Нужно  было  большое
мужество, чтобы жить с таким отцом, как Бардан-Убийца,  чтобы  вырастить
сына и начать новую жизнь на границе. Друсс вспомнил, как в  их  деревню
забрел какой-то наемник. Мальчик, разинув рот, смотрел  на  его  кинжал,
короткий меч и топорик,  на  помятый  панцирь  и  шлем.  "Вот  настоящий
мужчина", - с вызовом сказал подросток отцу. Бресс только  кивнул.  Пару
дней спустя, когда  Друсс  с  отцом  шли  через  луг  мимо  крестьянской
усадьбы, Бресс сказал: "Если хочешь видеть настоящего мужчину,  мальчик,
посмотри на Эгана. Вон он работает на своем поле.  Десять  лет  назад  у
него была  усадьба  на  Сентранской  равнине,  но  сатулы  как-то  ночью
налетели на нее и сожгли. Тогда он перебрался на вентрийскую границу, но
там саранча три года кряду уничтожала его урожай. Он занял денег,  чтобы
поправить свое хозяйство, и потерял все до последнего. Теперь  он  опять
на земле и работает от зари до зари. Вот настоящее мужество. А для того,
чтобы бросить тяжкую крестьянскую жизнь и взяться за меч, большой отваги
не надо. Настоящий герой не уходит из боя"
   Но Друсс не мог взять в толк, как это крестьянин может быть героем.
   "Если он такой смелый, чего ж он тогда не сразился c сатулами?" -  "У
него были жена и трое детей". - "Значит, он убежал?" -  "Убежал".  -  "Я
никогда не стану бегать от врага", -  сказал  Друсс.  "Тогда  ты  умрешь
молодым".
   Друсс мысленно вернулся к дню набега. Как бы  он  поступил,  если  бы
перед ним встал выбор: сразиться с бандитами или убежать с Ровеной?
   В эту ночь он спал неспокойно.
   На шестую ночь, когда он уходил с делянки, перед ним выросла  высокая
кряжистая фигура Тогрина. Друсс не видел  его  с  самой  драки.  Молодой
лесоруб посмотрел во тьму, ища сообщников Тогрина, но тот был один.
   - Поговорим? - спросил бывший десятник.
   - Давай.
   Тогрин набрал в грудь воздуха и сказал:
   - Мне нужна работа. Жена больна, дети два  дня  как  не  ели.  Друсс,
поглядев ему в лицо,  увидел  раненую  гордость  и  понял,  чего  стоило
Тогрину обратиться за помощью.
   - К рассвету будь на делянке, - сказал он и пошел прочь.
   По дороге домой он вспоминал это с тяжелым чувством и  говорил  себе,
что сам ни за что не стал бы так унижаться. Однако его точило  сомнение.
Машрапур - суровый, безжалостный город. Человек в нем имеет  цену,  лишь
пока способен дать что-то обществу - и страшно, должно  быть,  смотреть,
как твои дети голодают.
   Он добрался до дома поздним вечером. Он устал, но был далеко  не  так
изнурен, как раньше. Зибена не было. Друсс зажег фонарь и открыл  дверь,
ведущую в сад, впустив в дом прохладный морской бриз.
   В кошельке у него лежали двадцать четыре серебряные монеты - весь его
заработок. Двадцать монет равнялись одному рагу - столько нужно в  месяц
платить за жилье. Этак он никогда не заработает на покрытие всех долгов.
Старый Том прав: на арене можно добыть куда больше.
   Он вспомнил схватку с Борчей  и  жестокую  трепку,  которую  получил.
Память об ударах была еще жива в нем - но он помнил и  о  тех,  которыми
сам осыпал противника.
   Калитка в конце сада скрипнула -  к  дому  кто-то  шел.  Лунный  свет
блеснул на лысине и очертил среди  темных  деревьев  гигантскую  фигуру.
Друсс встал, сощурив светлые глаза.
   Борча остановился перед самой дверью.
   - Может, в дом пригласишь? Друсс вышел к нему.
   - Получишь свою порцию здесь, - процедил он. - Мне нечем  платить  за
поломанную мебель.
   - Ну и задира же ты, парень. - Борча как ни в чем не бывало прошел  в
дом и бросил зеленый плащ на кушетку. Друсс  последовал  за  ним.  Гость
растянулся в кресле, скрестив ноги и откинувшись на  спинку.  -  Хорошее
кресло, удобное. Может, выпить нальешь?
   - Чего тебе тут надо? - спросил Друсс, перебарывая гнев.
   - Немного учтивости, крестьянский сын. Не знаю, как у вас, а в  наших
краях гостю обыкновенно предлагают кубок вина.
   - У нас непрошеные гости не в чести.
   - Чего ты злишься? Ты выиграл свой заклад и хорошо дрался. Коллан  не
послушался моего совета вернуть тебе жену, и теперь он мертв. Я в набеге
не участвовал.
   - И ты искал меня не для того, чтобы отомстить?
   - Отомстить? - засмеялся Борча. - За что? Ты у меня ничего не  украл.
Ты не побил меня, да и не мог побить. Сила у тебя  есть,  но  умения  не
хватает. Будь это настоящий бой, я  в  конце  концов  измотал  бы  тебя.
Впрочем, я тебя и правда искал.
   Друсс сел напротив великана.
   - Мне сказал об этом старый Том. Сказал,  что  ты  хочешь  прикончить
меня.
   - Этот пьяный дурак все перепутал. Скажи-ка, сколько мне,  по-твоему,
лет?
   - Откуда мне з