либо шея, либо челюсть.
   Последний  уцелевший  противник  нанес  бородачу  отчаянный  удар   в
подбородок - но без всякого успеха.  Гигант  притянул  врага  к  себе  и
треснул  его  головой.   Звук   заставил   поморщиться   даже   Варсаву.
Пострадавший  сделал  два  нетвердых  шага   назад   и   рухнул,   точно
подрубленное дерево.
   -  Кто-нибудь  еще  хочет?  -  низким  холодным  голосом  осведомился
победитель. Толпа мигом разошлась, и  воин  прошел  через  зал  к  столу
Варсавы. - Здесь занято? - спросил он, плюхнувшись напротив.
   - Теперь да. - Варсава махнул рукой служанке  и,  поймав  ее  взгляд,
указал на свой кубок. Она улыбнулась и принесла новый штоф. Стол треснул
как раз посередине и бутыль на нем накренилась, как пьяная. - Не  хочешь
ли выпить со мной? - спросил Варсава.
   - Охотно, - ответил гигант,  наполняя  глиняную  чашу.  Из-под  стола
донесся тихий стон.
   - Крепкая же у него голова, - сказал Варсава. - Я думал, он умер.
   - Если полезет ко мне опять, умрет непременно, - пообещал воин. - Что
это за место?
   - Оно называется "Все, кроме одной".
   - Странное какое-то название.
   - Отчего же? Это часть вентрийской здравицы: "Пусть осуществятся  все
твои мечты, кроме одной".
   - Что это значит?
   -  Да  только  то,  что  человек   всегда   должен   иметь   какую-то
неосуществленную мечту. Нет худшей участи,  чем  достичь  всего,  о  чем
мечтаешь. Что тогда дальше делать?
   - Найти себе другую мечту.
   - Вот и видно, что ты в этом ничего не смыслишь.
   - Это что, оскорбление? - сощурился незнакомец.
   - Нет, просто наблюдение. Что привело тебя в Ланию?
   - Я здесь проездом.
   Двое поверженных поднялись на ноги, достали ножи  и  двинулись  к  их
столу, но в руке Варсавы  блеснул  огромный  охотничий  кинжал.  Варсава
вонзил его в стол так, что клинок затрепетал.
   - Довольно, - спокойно улыбаясь, сказал Варсава забиякам. - Забирайте
своего приятеля и поищите себе другое место для выпивки.
   - Ну нет, ему это так не  пройдет!  -  отозвался  один,  с  подбитым,
наглухо закрывшимся глазом.
   - Уже прошло, друзья мои. А если вы не уйметесь,  он,  чего  доброго,
убьет вас. Ступайте-ка отсюда - не видите,  мы  разговариваем?  -  Двое,
ворча, спрятали свои ножи  и  отступили.  -  Проездом  куда?  -  спросил
Варсава.
   - Ловко ты их, - заметил гигант. - Они твои друзья?
   - Они меня знают. - Он протянул руку через стол. - Я Варсава.
   - Друсс.
   - Мне знакомо это имя. Был такой воин в осажденном  Капалисе,  о  нем
вроде бы даже песню сложили.
   - Верно, сложили, - фыркнул Друсс, - да только я тут ни при  чем.  Со
мной всюду таскается один дуралей - поэт, - он ее и состряпал. Чушь  все
это.
   -  "Лишь  шепотом  поминают  Друсса  с  его  топором,  -  с   улыбкой
продекламировал Варсава, - для  всякого  супостата  он  словно  небесный
гром".
   - Груди Асты! - покраснел Друсс. - Там не меньше сотни таких строчек.
Вот дьявольщина!
   - На свете есть и худшая участь, чем быть увековеченным в песне. Там,
кажется, говорится еще о пропавшей жене - или это тоже выдумка?
   - Нет, это правда, - ответил Друсс, осушив кубок и наполнив второй.
   Варсава в молчании изучал своего собеседника. Плечи у него  и  впрямь
широченные и шея как у быка - но громадным его делает не рост, а  скорее
исходящая от него сила. Во время  драки  казалось,  что  он  семи  футов
вышиной, а его противники - недомерки. А теперь, когда он спокойно сидит
за вином, просто крепкий, мускулистый парень. Чудеса, да и только.
   - Если я верно помню, ты также освобождал Эктанис и еще четыре  южных
города? - нарушил молчание  Варсава.  Друсс  безмолвно  кивнул.  Варсава
заказал третий штоф, стараясь припомнить все, что слышал об этом молодом
воине. Говорили, что в Эктанисе Друсс побил  лучшего  наашанского  бойца
Куэрла и одним из первых взобрался на стену. А  два  года  спустя  он  с
полусотней людей удерживал Киштайский перевал, преграждая дорогу  целому
наашанскому легиону, пока не прибыл Горбен с подкреплением.
   - Куда же подевался твой поэт? - спросил Варсава, подыскивая наиболее
невинный способ утоления своего любопытства.
   - Он встретил женщину, - хмыкнул Друсс, - вернее сказать,  нескольких
женщин. Насколько мне  известно,  сейчас  он  живет  в  Пуше  с  молодой
офицерской вдовой.  -  Друсс  со  смехом  покачал  головой.  -  Мне  его
недостает - с ним было веселее. Однако ты горазд выпытывать, -  уже  без
улыбки заметил он.
   - Ты человек занятный, - пожал плечами Варсава, - а в Лании теперь не
так уж много развлечений. Из-за войны тут стало скучно. Нашел ли ты свою
жену?
   - Нет еще, но найду. Ну а ты зачем здесь?
   - Мне за это платят. Еще вина?
   - Ладно - только теперь угощаю я.  -  Друсс  выдернул  из  столешницы
огромный нож Варсавы. - Хорошее оружие - тяжел, но хорошо уравновешен. И
сталь отличная.
   - Лентрийская. Я заказал его десять лет назад. Лучшее вложение  денег
за всю мою жизнь. А где твой знаменитый топор?
   - Я его потерял.
   - Как можно потерять топор?
   - Узнаешь, когда упадешь со скалы в быстрый поток.
   - Да, это меняет дело, - согласился Варсава. - Какое оружие ты носишь
теперь?
   - Никакого.
   - Как это так? Неужто ты пересек горы безоружным?
   - Угу.
   - И разбойники тебя не тронули? Или ты шел с другими путниками?
   - Довольно я тебе отвечал - теперь твоя очередь. Кто платит  тебе  за
то, чтобы ты наливался вином в Лании?
   - Один дворянин из Реши, у него  тут  поблизости  поместье.  Пока  он
дрался за Горбена, разбойники с гор разграбили его дворец и увели в плен
жену и сына. Слуги частью были перебиты, частью  разбежались.  Он  нанял
меня, чтобы я отыскал его сына - если тот еще жив.
   - Только сына?
   - Жена-то ему на что теперь сдалась?
   - Он думал бы по-иному, если б любил ее, - потемнел Друсс.
   Варсава кивнул.
   - У вас, дренаев, известно, другие понятия. А здесь богатые по  любви
не женятся, Друсс, брак им нужен либо для увеличения состояния, либо для
продолжения рода. Бывает, конечно, что муж потом влюбляется в свою жену,
но не так уж часто. Вентрийский дворянин станет посмешищем, взяв обратно
в дом жену, которая... ну, скажем, побывала в неволе. Нет, он с ней  уже
развелся - и заботит его только сын. Если я найду мальчика, отец уплатит
мне сотню золотом, а если освобожу - то тысячу.
   Поднесли новый штоф. Друсс  наполнил  свой  кубок  и  предложил  вина
Варсаве, но тот отказался.
   - У меня и так уж голова идет кругом, а у тебя, поди,  и  вовсе  ноги
соломенные.
   - Сколько у тебя человек? - спросил Друсс.
   - Никого. Я работаю в одиночку.
   - Ну и что же, узнал ты, где мальчик?
   - Да. Высоко в горах есть крепость под названием Валия  -  пристанище
воров, убийц и разбойников. Заправляет там  Кайивак.  Слышал  о  нем?  -
Друсс покачал головой. - Это настоящее чудовище. Он посильнее тебя будет
и в бою страшен Его оружие - тоже топор, и этот человек безумен.
   Друсс выпил еще, рыгнул и откинулся назад.
   - Многих незаурядных бойцов считают безумцами.
   - Знаю, но Кайивак - дело иное. Ты не  поверишь,  сколько  народу  он
перебил безо всякого смысла за последний год. Свои жертвы он  сажает  на
кол либо сдирает с них кожу живьем. Я встретил одного человека,  который
служил ему около пяти лет, - он-то и сказал  мне,  где  мальчик.  А  еще
сказал, что Кайивак иногда говорит не своим голосом, а густым басом,  от
которого мороз идет по коже, и глаза у него светятся странным  огнем.  И
всякий раз, как на него это находит, он  убивает.  Кого  попало:  слугу,
девицу из таверны  или  человека,  который  случайно  встретится  с  ним
взглядом. Нет, Друсс, он явно безумен... или одержим.
   - Как ты намерен спасти мальчика?
   - Я как раз думал над этим, когда ты пришел, - развел руками Варсава,
- и пока не нашел ответа.
   - Я тебе помогу.
   - Сколько ты хочешь? - сощурился Варсава.
   - Деньги можешь оставить себе.
   - Тогда зачем тебе это?
   Но Друсс только улыбнулся и налил себе вина.
   Варсава оказался приятным попутчиком и не докучал Друссу разговорами,
пока они шли по горам и долинам, поднимаясь все выше и выше над  Ланией.
Оба несли за плечами котомки, а Варсава нахлобучил на себя бурую кожаную
широкополую  шляпу  с  орлиным  пером.  Друсс,  увидев  ее  впервые,  не
удержался от смеха. Варсава был красивым  мужчиной  и  носил  безупречно
скроенную одежду из зеленой шерсти, а  сапоги  у  него  были  из  мягкой
бараньей кожи.
   - Ты что, проспорил кому-то? - спросил Друсс.
   - Почему проспорил?
   - Что еще может заставить человека надеть такую шляпу?
   - Ага! Как видно, у вас, варваров, это считается  смешным.  Так  знай
же, что эта шляпа принадлежала еще моему отцу. Она волшебная  и  не  раз
спасала мне жизнь.
   - А я думал, вентрийцы никогда не врут.
   - Не врут только благородные господа - но на сей раз я говорю  чистую
правду. Эта шляпа помогла мне бежать из тюрьмы,  -  Варсава  передал  ее
Друссу. - Глянь-ка на нее изнутри.
   Друсс посмотрел. За внутренний обод с  одной  стороны  была  заткнута
тонкая пилка, с  другой  -  загнутая  стальная  булавка.  Впереди  Друсс
нащупал три монеты и вытащил одну: это было золото.
   - Беру свои слова обратно. Отличная шляпа!
   Воздух был свеж и прохладен, и Друсс чувствовал себя свободным. Почти
четыре года прошло с тех  пор,  как  он  оставил  Зибена  в  Эктанисе  и
отправился один в занятый врагом  город  Решу,  чтобы  найти  там  купца
Кабучека, а через него и Ровену. Дом  он  нашел  сразу,  но  узнал,  что
Кабучек еще месяц назад поехал навестить своих друзей в  Наашане.  Друсс
последовал за купцом в наашанский город Пьерополис  и  там  потерял  его
след.
   Вернувшись в Решу, Друсс выяснил, что Кабучек продал  свой  дворец  и
уехал неизвестно куда. У Друсса кончились деньги и припасы, и он нанялся
к подрядчику, который занимался  восстановлением  разрушенных  городских
стен.  Четыре  месяца  Друсс  работал  в  поте  лица,  пока  не   скопил
достаточно, чтобы вернуться на юг.
   За пять лет, прошедших после побед при Капалисе и Эктанисе, император
Горбен дал еще восемь сражений наашанитам и их вентрийским союзникам.  В
двух первых и в последнем  он  одержал  решающую  победу,  но  остальные
закончились ничем, и обе  стороны  понесли  огромные  потери.  Пять  лет
длится кровавая война - и ни один стан не может поручиться за то, что он
близок к победе.
   - Иди за мной, - сказал Варсава. - Хочу тебе кое-что показать.
   Вентриец сошел с тропы и взобрался по склону к заржавленной, врытой в
землю железной клетке. В ней лежала груда заплесневелых костей и череп с
остатками кожи и волос.
   Варсава опустился на колени рядом с клеткой.
   - Это Вашад-миротворец, - сказал он. - Ему выкололи глаза и  вырезали
язык, а потом приковали здесь умирать с голоду.
   - В чем же его вина?
   - Говорю же тебе: он был миротворец. В  мире,  полном  войн  и  диких
страстей, такие, как Вашад, существовать не могут.
   Варсава сел на землю и снял свою широкополую шляпу. Друсс  сбросил  с
плеч котомку и сел рядом с ним.
   - Но почему ему уготовили такую смерть?
   Варсава улыбнулся одними губами:
   - Видишь ты много, но понимаешь мало, Друсс. Воин живет ради  битв  и
славы. Его дело - смерть, и он старается как-то выделиться  среди  своих
товарищей. Он почитает себя благородным человеком, и мы утверждаем его в
этом мнении, восхищаясь им.  Мы  слагаем  о  нем  песни  и  рассказываем
истории о его  подвигах.  Вспомни  дренайские  сказания:  много  ли  там
говорится о миротворцах или поэтах? Это все истории  о  героях,  несущих
кровь  и  смерть.  Вашад  был  философ  и  верил  в  то,   что   называл
"человеческим благородством". Он был как зеркало - и воины, взглянув ему
в глаза, увидели себя такими, как есть. Во всей своей темноте,  дикости,
похотливости и никчемности. Им нужно было разбить зеркало - поэтому  они
ослепили его и вырезали ему язык. Потом оставили его здесь... здесь он и
лежит.
   - Ты хочешь похоронить его? Я помогу тебе выкопать могилу.
   - Нет, - с грустью ответил Варсава, - не хочу я его  хоронить.  Пусть
его видят другие и знают, как безумны люди, желающие изменить мир.
   - Это наашаниты его казнили?
   - Нет, его казнили задолго до войны.
   - Это твой отец?
   Варсава с окаменевшим лицом покачал головой.
   - Я знал его недолго -  ровно  столько,  чтобы  успеть  выколоть  ему
глаза. - Он впился взглядом в лицо Друсса и продолжил:
   - Я был тогда солдатом. Что за глаза, Друсс,  -  большие,  сияющие  и
голубые, как летнее небо. Последнее, что они видели,  было  мое  лицо  и
выжегшее их каленое железо.
   - И теперь он преследует тебя? Варсава встал.
   - Да, преследует. Это было  злое  дело,  Друсс.  Но  мне  дали  такой
приказ, и я выполнил его, как подобает солдату. А сразу же  после  этого
подал в отставку и покинул армию. Скажи, как  бы  ты  поступил  на  моем
месте?
   - Я бы никогда не оказался на твоем месте, -  сказал  Друсс,  надевая
котомку.
   - И все-таки - как?
   - Я бы отказался.
   - Жаль, что я не сделал того же, - печально  сказал  Варсава,  и  они
вернулись на тропу.
   В молчании они прошли около мили,  и  Варсава  внезапно  сел.  Вокруг
высились горы, свистал ветер. Высоко в небе кружили два орла.
   - Ты презираешь меня, Друсс?
   - Да, - признался воин, - и все-таки ты мне нравишься.
   - Люблю, когда говорят прямо. Я и сам себя презираю.  А  ты  совершал
что-нибудь, чего потом стыдился?
   - Пока нет, но в Эктанисе был на грани.
   - Что там произошло?
   - Город уже несколько недель был в осаде, и, когда мы подошли,  стены
были уже проломлены. Я участвовал в первой атаке и многих  убил.  Потом,
сам не свой от жажды крови  я  ринулся  к  казармам.  На  меня  наскочил
маленький мальчик с копьем,  и  я,  не  успев  опомниться,  рубанул  его
топором. Он увернулся - лезвие задело его плашмя и сбило  с  ног.  Но  я
чуть было его не убил. Случись это, я нескоро бы оправился.
   - И это все?
   - С меня довольно.
   - Ты никогда не насиловал женщин, не убивал безоружных, не крал?
   - Нет - и никогда такого не сделаю.
   - Ты необыкновенный человек, Друсс. Люди должны либо ненавидеть тебя,
либо чтить.
   - Мне до этого дела нет. Далеко ли до твоей крепости?
   - Еще два дня. Ночевать будем в сосновом лесу  -  там  холодно,  зато
воздух великолепный. Кстати, ты так и не  сказал,  почему  решил  помочь
мне.
   - Верно, не сказал. Пошли поищем  место  для  лагеря.  Через  длинный
перевал они вышли к сосновой роще, за рощей  лежала  напоминающая  грушу
долина. Там по берегам узкой речки стояли дома.
   - С полсотни наберется, - прикинул Друсс.
   - Да. Тут живут в основном крестьяне. Кайивак не трогает  их,  потому
что зимой они снабжают  его  зерном  и  мясом.  Но  огня  нам  лучше  не
разводить - у Кайивака в деревне есть соглядатаи, и я не хочу, чтобы нас
обнаружили.
   Они углубились в лес. Здесь не так  дуло,  и  они  стали  подыскивать
место для ночлега. Здешние места походили на родные горы, и Друсс  снова
предался воспоминаниям о былом счастье с Ровеной. Отправляясь с  Шадаком
на ее поиски, он верил, что разлука продлится всего несколько дней. Даже
на корабле ему верилось, что его странствиям скоро конец.  Но  месяцы  и
годы скитаний  подточили  его  уверенность.  Он  знал,  что  никогда  не
откажется от поисков - но к чему  они  приведут?  Что,  если  она  вышла
замуж, родила детей?
   Что, если она счастлива и без него, и незачем  ему  вторгаться  в  ее
жизнь?
   Его раздумья нарушил раскат громкого  смеха.  Варсава  тихо  сошел  с
тропы, Друсс последовал за ним. Впереди  открылась  лощина,  по  которой
бежал ручей, а посреди нее несколько человек метали  ножи  в  дерево.  К
дереву был привязан старик. Руки раскинуты в стороны,  лицо  кровоточит,
плечи изранены, из бедра торчит нож.
   Друсс понял, что старик служит метателям мишенью. Чуть левее еще трое
мужчин срывали платье  с  девочки-подростка,  стараясь  повалить  ее  на
землю. Друсс снял котомку и устремился вниз, но Варсава удержал его.
   - Ты что? Их там десять человек!
   Но Друсс вырвался и зашел в  тыл  семерым  метателям  ножей.  Занятые
своей забавой, они его не заметили. Друсс ухватил двоих, что поближе, за
шиворот и стукнул их головами. Раздался громкий стук, и оба без  единого
звука повалились наземь. Третий оглянулся, но не  успел  он  опомниться,
как кулак в перчатке с серебряными шипами заехал ему  в  рот,  раздробив
зубы. Лишившись чувств, он рухнул на своего товарища. Еще один  бросился
на Друсса, целя ножом ему в живот, - Друсс  отвел  клинок  в  сторону  и
нанес врагу прямой левый в подбородок. Остальные тоже  вступили  в  бой,
чей-то нож распорол Друссу колет  на  бедре.  Друсс  схватил  того,  что
поближе, треснул  его  головой,  другого  ударил  рукой  наотмашь.  Тот,
прокатившись по земле, попытался встать, но привалился спиной к  дереву,
утратив всякую охоту драться.
   Друсс, схватившись сразу  с  двумя,  услышал  душераздирающий  вопль.
Враги так и замерли. Друсс высвободил руку и нанес одному страшный  удар
по  шее.  Второй  вырвался  и  бросился  наутек.  Друсс  обвел  взглядом
местность, ища новых врагов, но увидел только  Варсаву  с  окровавленным
охотничьим ножом. Рядом с  ним  валялись  два  трупа.  Трое  поверженных
Друссом лежали не шевелясь, а четвертый так  и  сидел  у  дерева.  Друсс
подошел к нему и поднял на ноги.
   - Пора уносить ноги, парень!
   - Не убивай меня! - взмолился тот.
   - Кому нужно тебя убивать? Убирайся!
   Тот поплелся прочь на подгибающихся ногах, а Друсс отвязал старика от
дерева, опустил его наземь и вытащил нож из его бедра. Варсава подошел к
ним.
   -  Это  надо  зашить.  Пойду  принесу  котомку.  Старик  через   силу
улыбнулся:
   - Спасибо, друзья. Боюсь, они в конце концов прикончили бы меня.  Где
Дулина?
   Друсс огляделся, но девочки нигде не было.
   - С ней ничего худого не случилось. Наверное, убежала, когда началась
драка. - Друсс наложил старику жгут  на  бедро  и  пошел  посмотреть  на
убитых. Двое, на которых напал Варсава, и еще один, со  сломанной  шеей,
были мертвы, остальные лежали без сознания. Друсс перевернул двух  живых
на спину, растолкал и попытался поднять. Один тут же повалился  обратно,
а другой спросил:
   - Ты кто?
   - Друсс.
   - Кайивак тебя за это не  помилует.  На  твоем  месте  я  убрался  бы
подальше в горы.
   Друсс поставил на  ноги  второго,  и  вояки  побрели  прочь.  Варсава
вернулся с котомкой в  сопровождении  девочки,  придерживавшей  на  себе
порванное платье.
   - Глядите-ка, что я нашел, - сказал  Варсава.  -  Она  пряталась  под
кустом.
   Друсс, буркнув что-то в ответ,  пошел  к  ручью,  стал  на  колени  и
напился.
   Будь Снага с ним, лощина была бы залита кровью  и  завалена  трупами.
Друсс сел на берегу, глядя на струящуюся воду.
   Когда он лишился  топора,  с  души  словно  свалилось  тяжкое  бремя.
Капалисский жрец был прав: это демонское оружие. С разгаром войны  Друсс
все больше чувствовал на  себе  его  власть  -  неутолимая  жажда  крови
накатывала, как прилив, а после битвы приходили пустота и разочарование.
Самая пряная пища казалась пресной, самые ясные дни - серыми и унылыми.
   Но однажды в горах наашаниты застали его  одного.  Он  убил  пятерых,
больше пятидесяти пустились за ним в  погоню.  Он  попытался  пройти  по
скале, но топор мешал ему. Потом карниз обвалился, и Друсс,  кувыркаясь,
полетел вниз. Падая, он отшвырнул топор в сторону и хотел  перевернуться
головой вниз, но не успел и хлопнулся в воду спиной, так что весь воздух
вышел из легких. Бурная река подхватила его и несла  больше  двух  миль,
пока он не ухватился за какой-то корень на берегу. Он подтянулся и  сел,
глядя на воду, вот как теперь.
   Снага пропал - и Друсс освободился.
   - Спасибо, что помог дедушке, - раздался нежный  голосок  у  него  за
спиной, и Друсс с улыбкой обернулся. - Они ни