говения на лице.
   - О нет, дорогой, мы всегда  в  конце  тайма  меняемся  сторонами,  -
досказывает Эбберлайн Эррол анекдот и хихикает.
   Мистер Линч ошалело таращится,  а  потом  разражается  хохотом.  Мисс
Эррол замечает меня:
   - А, мистер Орр!
   - Он самый. - Отвешиваю легкий поклон. Впрочем, не такой уж и легкий.
   Эбберлайн Эррол смотрится просто великолепно в мешковатых  брюках  из
грубого черного шелка, жакете такого же цвета, шелковой блузе, сапогах с
высокими каблуками и потрясной шляпке. Девушка делает мне комплимент:
   - Да у вас просто сногсшибательная фигура, мистер Орр.
   - Сильно сказано.
   Мисс Эррол вручает мне черную трость:
   - Ваша тросточка.
   - Спасибо.
   Она протягивает руку и ждет. Мне приходится подставить  локоть.  Рука
об руку мы смотрим на мистера Линча. Я чувствую тепло мисс  Эррол  через
куртку ее брата.
   - Что скажете, мистер Линч? Разве плохо мы  смотримся?  -  спрашивает
она, выпрямляясь и вскидывая подбородок.
   Мистер Линч смущенно кашляет:
   - Ага... Очень... очень...  -  Он  с  трудом  подыскивает  подходящее
слово:
   - Очень... красивая пара.
   Как хочется в это верить! Вроде бы мисс Эррол тоже польщена.
   - Спасибо, мистер Линч. - Она поворачивается ко мне:
   - Не знаю, как вы, а я проголодалась.
   - Так какие у нас теперь приоритеты, мистер Орр?
   Эбберлайн Эррол перекатывает между  ладонями  стакан,  глядит  сквозь
голубое свинцовое стекло и бледно-янтарную жидкость на  пламя  свечи.  Я
любуюсь ее смоченными виски губами, влажно блестящими в мягком свете.
   За ужин платит мисс Эррол, она на этом настояла. Мы сидим за столиком
у окна в ресторане "Высокие  прогоны".  Здесь  просторно,  вкусная  еда,
вышколенная обслуга, отменные вина и красивый вид: по всему морю  мигают
огни держащих аэростаты траулеров; сами  баллоны  плохо  различимы,  они
почти  вровень  с  нами  -  смутные  глыбы  в   ночном   небе   отражают
многочисленные огни моста. Еще заметны несколько самых ярких звезд.
   - Мои приоритеты?
   - Да. Что важнее вернуть: статус любимого пациента доктора Джойса или
утраченную память?
   - Гм... - Я  только  теперь  задумываюсь  об  этом  по-настоящему.  -
Безусловно, потеря привычных благ воспринимается довольно  болезненно  и
доставляет уйму неудобств, но я, наверное, в конце концов  научусь  жить
сообразно своему новому положению, если судьба не предложит  чего-нибудь
получше. - Потягиваю виски. Мисс Эррол смотрит на  меня  с  бесстрастным
выражением. - Однако неспособность вспомнить, кто я... - Не  удерживаюсь
от смешка. - О ней, увы, я не способен забыть. Я всегда буду  сознавать,
что в моей прежней жизни что-то было,  поэтому,  наверное,  всегда  буду
искать. Знаете, такое ощущение, будто во мне есть  какая-то  запертая  и
забытая комната, и я буду  мучиться  неопределенностью,  пока  не  найду
вход.
   - Жутковато звучит. Наводит на мысли о гробницах.  А  вы  не  боитесь
того, что можете найти за этой дверью?
   - Библиотеку. А библиотек боятся только злые и глупые.
   - Так для вас важнее найти библиотеку,  чем  вернуть  апартаменты?  -
улыбается Эбберлайн Эррол.
   Я гляжу на нее и киваю. Войдя сюда, она сняла шляпку,  но  волосы  не
распустила. И теперь ее голова  и  шейка  выглядят  умопомрачительно.  И
по-прежнему меня чаруют обманчивые припухлости у нее  под  глазами.  Они
словно защита,  словно  мешки  с  песком  перед  гнездами  снайперов.  А
снайперы - ее серо-зеленые глаза. Веселые, живые,  смелые,  уверенные  в
себе, неуязвимые.
   Эбберлайн Эррол глядит в  свой  бокал.  Я  собираюсь  что-то  сказать
насчет складочки, миг назад образовавшейся у нее на лбу, но  тут  гаснут
огни.
   Мы остаемся в сиянии нашей свечи, на других столиках тоже качаются  и
мерцают огоньки.  Включаются  тусклые  аварийные  лампы.  Звучит  глухое
фоновое бормотание. Снаружи один  за  другим  исчезают  огни  траулеров.
Аэростаты уже не видны, потому что не отражают свет моста. Очевидно, все
громадное сооружение погрузилось в мрак.
   Это самолеты. Они летят с погашенными огнями со  стороны  Города,  их
гул разносится в ночи. Мы с Эбберлайн Эррол встаем и подходим к окну,  и
рядом с нами выстраивается много других посетителей, и все  вглядываются
во мглу, отгораживая глаза ладонями от слабого света  аварийных  ламп  и
свечей, прижимаясь носами к холодному стеклу, как школьники у витрины со
сластями. Кто-то растворяет окно.
   Источник звука - почти на одной высоте с нами.
   - Вы их видите? - спрашивает Эбберлайн Эррол.
   - Нет. Но, судя по звуку, они совсем близко.
   Самолеты невидимы, их навигационные огни не горят. В небе нет луны, а
звезды слишком слабы, им не осветить летательные аппараты.
   Звук начинает удаляться. Похоже, темнота самолетам не помеха.
   - Как думаете, им это удастся? -  спрашивает  мисс  Эррол,  неотрывно
вглядываясь во мрак. От ее дыхания туманится стекло.
   - Не знаю, - говорю искренне. - А если удастся, я не удивлюсь.
   Она закусывает  нижнюю  губу,  кулачки  прижаты  к  темному  оконному
стеклу, на лице возбуждение. Она кажется такой юной...
   И тут загораются лампы.
   Самолеты оставили свои бессмысленные сообщения  -  клочки  дыма  едва
видны, это мгла на фоне мглы. Мисс Эррол садится и берет стакан. Когда я
поднимаю  свой,  она  наклоняется  ко  мне  через  стол  и  заговорщицки
произносит:
   - За наших бесстрашных авиаторов, откуда бы они ни были.
   - И кем бы они ни были, - касаюсь ее стакана своим.
   Когда мы уходим, среди  более  осязаемых  ресторанных  ароматов  едва
улавливается легкий  маслянистый  чад.  Загадочные  сигналы  исчезнувших
самолетов сливаются друг с другом и текут через  структурную  грамматику
моста, словно критика.
   Мы ждем поезда. Мисс Эррол курит сигару. В  роскошном  зале  ожидания
играет музыка. Девушка потягивается в кресле и позевывает.
   - Извините, - говорит она и добавляет:
   - Мистер... постойте, если я вас буду звать Джон, вы  согласны  звать
меня Эбберлайн? Но только не Эбби?
   - Ну разумеется, Эбберлайн.
   - Договорились, Джон. Как я поняла, ты совсем не в восторге от своего
нового жилища?
   - Это лучше, чем ничего.
   - Да, разумеется, но...
   - Но все-таки не ахти. И без мистера Линча я бы там совсем пропал.
   - Гм... да, наверное. - У нее задумчивый вид. Она  пристально  глядит
на свой черный блестящий сапог.  Проводит  пальцем  по  губам,  серьезно
смотрит на сигару. - О! - Гладивший губы палец показывает вверх. - Идея!
- Теперь ее улыбка шаловлива.
   - Это мой дедушка по  отцовской  линии  построил.  Секундочку,  найду
выключатель. Кажется, он где-то... - Раздается глухой удар.  -  Черт!  -
Мисс Эррол хихикает. Слышу ритмичный шелест, - кажется, это плотный шелк
трется о гладкую женскую кожу.
   - Ты цела?
   -  Цела!  Голенью  стукнулась.  Где-то  здесь  они,  лампы.  Кажется,
нашла... нет. Вот зараза,  ничего  не  вижу.  Джон,  у  тебя,  случайно,
зажигалки не завалялось в кармане? Я от последней спички прикурила.
   - Извини, нет.
   - Черт! А тросточку не одолжишь?
   - Пожалуйста. Держи. Да вот она... Нашла?
   - Да, спасибо, взяла. - Я слышу, как она постукивает и  поскребывает,
ищет путь во тьме. Ставлю на пол чемодан и жду, - может, глаза привыкнут
к мраку и удастся что-нибудь различить. Вроде  бы  в  углу  есть  что-то
светлое, но  все  остальное  абсолютно  черно.  Издали  доносится  голос
Эбберлайн Эррол:
   - Он хотел гнездышко рядом с эспланадой, а здесь -  самое  подходящее
место. А потом наверху построили спортивный центр.  Дедуля  был  слишком
горд и не  согласился  взять  компенсационный  выкуп,  поэтому  квартира
осталась в семье. Папа хотел продать,  да  никто  не  предлагал  хорошей
цены. Вот мы и устроили здесь кладовку. Кое-где потолок отсырел,  но  мы
починили.
   - Ясно. -  Я  слушаю  девушку,  но  воспринимаю  только  звуки  моря.
Поблизости о камни или пирсы разбиваются волны. Я и чувствую  море  -  в
воздухе господствует его сырая свежесть.
   - Ну наконец-то, - звучит приглушенный голос Эбберлайн Эррол.
   Щелчок - и все освещено. Я стою в огромной полутораэтажной  квартире,
преимущественно с открытой планировкой. Кругом  полно  старой  мебели  и
упаковочных ящиков. С высокого,  в  пятнах  сырости,  потолка  гроздьями
свисают причудливые люстры, стены  облицованы  потемневшими  от  времени
деревянными панелями, лак с них облупился. Везде - белые полотнища,  они
полускрывают старинные, тяжеловесные серванты, платяные шкафы,  кушетки,
стулья и комоды. Другие  предметы  мебели  зачехлены  полностью  и  даже
обвязаны веревками - ни дать ни взять огромные и пыльные  подарки.  Там,
где раньше угадывались пятна света, сейчас - длинный экран  непроглядной
черноты, за незашторенными оконными стеклами  видна  ночь.  Из  соседней
комнаты появляется Эбберлайн Эррол, широкая плоская шляпка все еще на ее
голове. Девушка хлопает в ладоши - отряхивает пыль.
   - Ну, так-то лучше. - Она оглядывается. - Тут чуток  сыро  и  пыльно,
зато тихо. И места побольше, чем у вас на У-седьмом.  -  Она  возвращает
мне тросточку, потом ходит среди мебели, откидывает  простыни  и  чехлы,
заглядывает под них. При этом она поднимает тучи пыли и  чихает.  -  Тут
где-то должна быть кровать. - Она кивком указывает на окна:
   - Может, закрыть ставни? Обычно здесь сумрачно, но утром солнце может
разбудить.
   Я  пробираюсь  к  высоким  окнам  -  кускам  обсидиана  в  обрамлении
потрескавшейся  белой  краски.  Загораживаю  пыльные   стекла   тяжелыми
ставнями, они при этом громко скрипят. Снаружи, внизу, я вижу изломанную
линию прибоя и несколько  огней  вдали  -  это  навигационные  фонари  и
бакены. Выше, там, где должен  находиться  мост,  -  только  беззвездная
мгла. Волны блестят миллионами тупых ножей.
   - Вот она. - Эбберлайн Эррол находит  кровать.  -  Кажется,  отсырела
немножко, но я найду  побольше  простыней.  Они  где-то  здесь,  в  этих
ящиках.
   Кровать огромна. Изголовье  резного  дуба  изображает  пару  огромных
распростертых крыл. Эбберлайн, в клубах пыли, идет  рыться  в  шкафах  и
ящиках. Я испытываю кровать на прочность.
   - Эбберлайн, это очень любезно с твоей стороны. Но ты уверена, что  у
тебя не будет из-за этого проблем?
   Она громко чихает рядом с далеким ящиком.
   - Будь здорова, - говорю.
   - Спасибо. Нет, я не уверена. - Она  стягивает  с  ящика  простыни  и
газеты. - Но если вдруг отец каким-то образом прознает и рассердится,  я
наверняка смогу его уговорить. Не беспокойся, сюда никто не ходит.  Ага!
-  Она  обнаруживает  толстый  плед,  несколько  простыней  и   подушку.
Зарывается лицом в плед, глубоко вдыхает:
   - Да, вроде сухой. - Она стелит кровать.
   Я предлагаю содействие, но  получаю  отлуп.  Тогда  снимаю  пальто  и
отправляюсь искать ванную комнату.  Она  раз  примерно  в  шесть  больше
комнаты 306 на уровне У-7. Одна ванна чего стоит - в ней может поплавать
приличных размеров яхта. Туалет просто шикарен. Умывальник работает, душ
и биде тоже дают водяные струи. Я задерживаюсь перед зеркалом, зачесываю
волосы назад, оправляю рубашку, смотрю, не застряли ли  кусочки  пищи  в
зубах.
   К моему возвращению в комнату постель уже готова. Над  белым  одеялом
из утиного пуха раскинулись громадные дубовые  крылья.  Эбберлайн  Эррол
ушла. Входная дверь медленно покачивается на петлях.
   Я закрываю дверь, гашу почти все огни. Нахожу старую настольную лампу
и ставлю ее на ящик рядом с огромной холодной  постелью.  Потом  лежу  и
разглядываю на потолке большие тусклые следы давно пролитых слез.
   А они, словно древние фрески, глядят в ответ, отражая круглый стигмат
на моей обнаженной груди.
   Я дотягиваюсь до старой лампы и снова включаю тьму.
 
Глава четвертая 
 
   "Злезь на Покойника", - скозал мине етат старый убльюдок  када  я  па
питался палучит ат ниво коикакии  свиденя.  Ты  гаварю  старий  долбаной
изврашченетс закаво ты миня принимаиш. Тирпение мае лопнуло и я падрезал
иму глодку. Я тибя  спрашиваю  где  ста  долбана  Спяшчая  Кросавитса  и
нахрена мине сдалса твой пакойник. "Нет,  нет,  -  гаварид  и  крававими
слунями всю маю новую керасу за бризгал. - Это скалу звать Покойник.  На
ней стоит замок, там ты и найдешь Спящую Красавицу, но только не забудь,
что надо остерегаться..." - и тута убльудок памираит пависнуф  на  мине.
Вот видь думаю зашибис ета ж аффигеть можна. Насраение упала канешна  да
тока ничиво ни паделаишь чо случилас то случилас.
   Ни как ни мог вспомнит где ета я ранше слухал про  Спяшчу  Кросавитсу
но видь слухал ета тотчна. Сичас  кругом  стока  всякой  магии  куцы  ни
пльунь валшебники калдуны и ведь мы. В какой горад ни  зойди  абизатилно
на поришса на какованибуть убльудка каторый на водид чары и  гаварид  за
клинания и на равид кавонибуть привратить  в  лигужку  или  чирвяка  или
пляватильнитсу или ишо чаво. Многа сичас розвилос хитразадых  пидрил  да
видь нада камуто и навое па палям раз кидывать и  дама  строить  и  хлеп
растидь и все такое верна видь. В падобных  дилах  магия  ни  охти  кака
памошнитса. Ана хараша када нада рыжывьё  ховать  и  памядь  адшибать  и
приврашчать льудей в то во што ани приврашчатца ни  хатяд  и  все  такое
протчее а ни када нада пачинить калисо  долбаной  павозки  или  откапать
поели паводка фамильну халупу из ричнова ила. Такчо вы  миня  лутчше  ни
спрашевайти какета магия дейзтвуид можид ия навсех  ни  хватаид  или  шо
адин калдун накал давал другой фзад разкалдуид коротчи нетак  ана  крута
как ие разписываюд или на верна мир уже давно был бы афигенна  чюдестным
и щасливым и люди жыли бы в мири и гормонии и па мне  так  ета  било  бы
проста зашибис. Но жызнь такава какава ана ест и па мне так  ета  савсем
ни плоха патамушта инатче ни нужны били бы парни в роди миня и кака мине
с таво радост верна видь да и скукатень била бы.
   А ваще нынтче жетуха ничиво работы завалис в аснавном патаму што  все
eти калдуны такие хитрамудрые  што  за  бывайюд  пра  тошто  метч  могет
койчиво делат чиво валшебство ни могет асобена када твой пративник  ждет
от тибя закленания а  ни  удара  метчом.  Ващето  я  и  сам  об  завелся
койкакими  валшебными  даспехами  а  ишшо  дабыл  закалдовоный  ножытчек
каторый пра сибя думал што он баивой кинжял и все такое протчее но я  им
пачти ни ползуюз. Лутчи полагаца на сваю крепку руку и острий  метч  вот
што я вам скожу.
   - Мой первый имеет английский король И то, где  грызутся  за  главную
роль. Второй - меж клыков, источающих яд,  И  в  лицах  людей,  что  над
мертвым скорбят. Их вместе  нельзя  обнажать  просто  так,  Но  если  уж
вынул... (Ответ - не елдак.)
   Ни обрашчайти внымания ета долбаный ножытчек нисет всяку  чуш.  Атвет
кстати кинжял. Дуратчина этот ножытчек ни мазгоф ни граматы.  А  ишшо  у
ниво отчень писклиавый галасишко и как он мине инагда на не вы действуид
эта ж проста аффигеть можна. Правда под час ета штутчка дрьютчка  бываид
палезной ана на пример спасобна видить в тимнате и ишшо гаварид мине кто
мой друк а кто врак и клянус ана пару рас  випрыгивола  из  маих  рук  и
литела как птитца  и  ванзалас  прям  в  глодку  убльюдку  каторый  мине
даставлял ниприятности. Нужная штуковвина. Раньши ана была у  дивитцы  у
юной кастлявой ведь мочки. Иё дамагалси адин  калдун  а  ана  ни  хатела
играть с ним в ети игры и тада нанила миня штобы я пазаботилса о  старом
казле и ета юная дивитца дала мине в награду ножытчек скозала  ето  токо
копия но ана явилас из будушчево и можид тибе пригадица.
   И ета была ни идинствена мая нограда. Знаити што за чудиса  ети  ведь
мы в койки вы тваряюд? Зашибис проста аффигеть можна. Каданибуть ишшо ее
навешчу при слутчае.
   Вобщим гдета я услухал пра Спяшчу Кросавитцу и ришил  узнать  где  жи
ана абритаица но аказалось што ета савсем нилегкая  задатча.  На  конетц
мине папался етот калдун каторый росказал пра сколу Пакойник но  тока  я
иво при контчил ранше чем он успел мине росказать все што знал.  Пажалуй
эта я патарапилса всигда тараплюс ест у миня токая слабост но тут ничиво
ни паделаиш низря жи  гаваряд  што  биспалезна  пириучиват  чилавека  на
старасти лет. Хатя я ишшо савсем ни старый ни падумайти чиво. Штобы бить
рубакой найомником нада бить маладым и крепким иуда  ретч  сичас  не  об
етом. Так на чом я астанавилса? Ахда на Пакойнике.
   Ну каротче гаваря поели многих валнуюшчих прекльутчений я дабралса да
етава  волшебника  и  зоставил  иво  паказать  мине  дорошку  в  какуйта
Приисподню. Прешлос пачти три  нидели  жарить  на  медлином  агне  жырых
кошаков но в кантце кантцов я сваиво до билса. Валшебник наказал мине на
правление и дал койкаки саветы но у миня тада была тупая бошка патамушта
наконуни я на  пилса  вина  и  к  тамужи  очин  валнавалса  патамушта  я
сабиралса на конетц вайти в Надземный Мир. Кароче я за помнил ни все  из
таво што мине скозал калдун. "Юноша, остерегайся Леты, реки забвения!" -
гаварил валшебник када я стаял в падвале иво замка и бошка у миня  тупая
была и я думал здря ты ета ни скозал вчира перид  тем  как  я  ножралса.
Чиво чиво астиригаца гаварю. А он кречит: "Леты!" Лады  старикашшка  все
понял гаварю и станавлюс  прям  в  ету  зобавную  звездотчку  катору  он
нарисавал на палу в сваем падвали.
   Нихринаж сибе мистечко думаю ета ж проста аффигеть можна. Кругом арут
вапят кречат и зубьями скрижешчут и все при ковоны к стенкам в надземных
калидорах а тут аткуда ни воз мис  я  са  сваим  пахмелием.  Итак  бошка
тресчит атут енти тридзвонят по питался я  при  кончить  койково  изетих
шумных убльюдков но ничиво ни вышло. Рубиш их на двое а  они  все  ровно
арут кречат и рвутца с ципей и я ришил с ними ни связывотца. Иду я далше
па падземным калидорам и вижу ямы то с агнем то  со  лдом  и  вних  люди
кречат. А я диржу метч наисгатофку  а  ишшо  думаю  эх  жаль  бутылотчку
шатланскаво ни при хвотил патамушта сушняк спахмела страшенный.
   Иду я сибе иду и скока миль уже атшагал хрен сащитаиш.  Иду  и  думаю
што можид поизд черис менуту-другую  падайдед  падкинид  хоть  но  хрена
лысава тока ети убльюдки дастали все вапят арут кречат и дергаюца а  ишо
ниприятны дым и агни и лды и ветпр воюшчий  и  ишшо  хрензнат  што  и  я
уждумаю ни ис пить ли водитцы из лединова озирца но тута вспаминаю слова
калдуна пра Лету и воз держиваюс.
   Но пастипено все стихаит. Иду я сибе иду па длиному танелю и вот вижу
в кантце чевота в роди днивнова света но тока он очинь тусклый и скушный
и я выхажу в низу балшова утеса перид рикой а  вакрух  сплош  аблока  да
туман. И ни душы долбоной и даже етих балтливых убльудков  с  ципями  ни
слыхать. Уже натчинаю думать што валшебник мине укозал ннверну дарогу. И
пить хода снлна и все ишчу пывнушку или ченибуть в роди  а  кругом  тока
коминюки и рика мимо медлина тикет. Иду я иду  па  беригу  и  тута  вижу
каковата мужыка он котит балшой волун  на  склон  халма.  Я  иму  гаварю
здарова мужык я пириправу ишчу где тута можна сесьть  на  парахот.  Можа
где при стань паблизости а? Да тока етот убльудок  дажи  ни  павернулса.
Котит свою долбону коменюку прям в верх. Но  тута  комишока  сарвалас  и
покотилас в низ а глупый пидрила за ней пагналса. Я кречу эй ты а  мужык
ни атвичаит. Эй ты казел гаварю я каво с прашиваю где тута при  стань  и
парахот. И  плошмя  бью  метчом  дурака  по  заднитце  и  забигаю  перид
коминюкой и ни даю ей далше котица.
   Да тока ни визет мине у порно муджик  разговариват  толком  ни  магет
балбочит на какомта инасраном языке. Вот видь зараза думаю и пытаюс  иму
знаками вталковат што мине надо и хатя он в роди бы  понял  всеровно  ни
гаварид и тада я скозал што памагу иму  закотить  волун  на  горку  если
атветит на мой вапрос. Хитрый убльудок захател штобы я снатчала  закотил
коминюку. Я так и зделал и пака он диржал волун я иво  падпер  камишками
памелче штоб ни скотилса. Мужыку eтa страшно панравилос  он  покозал  на
бериг рики и скозал "Хрен" или штота  в  етом  роди  и  утопал  в  туман
аставив здарав