Да нет пока, - сверкнул глазами егерь. - Попросил приготовить ему
отдельно и стол накрыть в номере... Блюдо из мяса, называется... беркю.
Нет, баркикю.... В общем, какое-то национальное блюдо. Эх, Сергеич! Если б
ты меня за хвост не держал, если б не ребятишки... Я бы на всех вас тут
болт забил.

Президент, улучив момент, зашел в номер Каймака, благо что не наблюдали, и,
найдя его носовой платок, сунул себе в карман и отправился за территорию.
Тем временем финансист тоже рыскал по базе, но по-хозяйски обследовал
помещения, верно, исполняя какое-то особое задание Хоори. Возникло
подозрение, что основной его составляющей является выяснение, отчего
сгорели микровидеокамеры на повети, поскольку Ражный дважды застиг
Поджарова поблизости от запертой двери на поветь.

Теперь, когда наступала кульминация, было все равно, что там финансист
может увидеть...

Минут двадцать Ражный ходил в кустах за изгородью и тихо окликал Молчуна,
пока не обнаружил его на реке, лежащим у воды.

- Я знаю, это ты зарезал Кудеяра, - будто человеку, сказал он. - И мне все
равно, из каких побуждений ты это сделал. Но это был мой противник!

Волк повернул голову, посмотрел на Ражного, и тому показалось, все понял.

- А вот этот - твой, - он кинул платок Каймака под нос Молчуну.

Зверь даже не понюхал платка, медленно встал, вдруг изогнулся, срыгнул воду
и неторопко потрусил вдоль реки.

- Куда же ты? - окликнул Ражный. - Не хочешь? Или не можешь?.. Тогда почему
зарезал Кудеяра? Или ты сам выбираешь противника?

Молчун вскочил на кромку обрыва, уже далеко, и, поджав хвост, убежал в лес.
А Ражный втоптал в песок носовой платок и вернулся на базу. Каймак все еще
разгуливал по территории, нюхал цветы и, присев на корточки, искал среди
быльника и ел какую-то травку.

- Это дикая петрушка, - объяснил он, когда заметил Ражного, остановившегося
рядом. - Мы ее в детстве ели. Цветет весной и осенью... И ели весной и
осенью. Потому что у меня было голодное детство.

Они были совершенно одни, и возможность разговора тет-а-тет подвернулась
идеально.

Каймак, однако, жевал и сплевывал мелкую, невзрачную траву.

- Никакого вкуса! Поражаюсь, господин Ражный, и как мы ее ели? Да еще
насыщались?! Кстати, каждый человек имеет право на потребление пищи. Любой
пищи, которую он в данный момент захочет. Это самое неотъемлемое право.
Например, что вам в данное мгновение больше всего хочется?

Ражному хотелось опустить кулак на лысоватую голову шефа "Горгоны", поэтому
он молча ушел в гостиницу.

Не оправдались ожидания и потом, когда втроем, отправив Карпенко за дверь,
уселись за стол в Зале Трофеев. Финансист с удовольствием накинулся на
пищу, Ражный хоть и был голоден после правила, однако же пил лишь чай с
медом, а Каймак опять ничего не ел, благодушно развалясь в кресле, хотя на
столе был и "рокфор", и омуль с сильным душком, и что-то еще, осклизлое, с
зеленоватым оттенком. Сидели так около получаса, и в какой-то момент,
словно забывшись, Поджаров заговорил, вернее, начал было говорить в тему.

- У нас есть будущее, господа. Есть оперативный простор, как говорят
военные, и есть реальные надежды на успех. Не так ли, господин Ражный? Вы
готовы разделить с нами не только трапезу, но и будущее?

Он ответить не успел, впрочем, и не спешил отвечать, да и Каймак вдруг
сделал крутой вираж в назревающей беседе.

- В Америке все не так, как у нас! Это единственная в мире правильная
страна, там правильная свобода, правильная экономика, правильное питание и
истинные права человека. Да... Она бомбит, кого захочет и когда захочет.
Она судит по своим законам и наказывает по своему усмотрению. В этом
видится проявление Божественной воли, господин Ражный. Как вы считаете? Или
вы, как все патриоты, ненавидите американский образ жизни?.. А напрасно! У
них есть чему поучиться. Но нигеры! Нигеры! Вот их проблема! Скоро они
пустят всех белых... на шашлык. Не верьте американским фильмам, там
сплошная ложь. Нет и никогда не будет дружелюбия и терпимости между этими
расами...

Никто не знал, сколько бы еще пришлось выслушивать эту баналыцину, если бы
не открылась дверь и в Зале Трофеев не появился Агошков.

- Кушать подано, - скрывая сарказм, проговорил он в потолок. - Бур...
Бер... Беркикю готово.

Каймак в тот же миг оборвал свою речь, вскочил и устремился к выходу.

- Не беркикю, а барбекю, - поправил он егеря и сказал всем. - Приятного
аппетита, господа!

Ражный облегченно вздохнул и открыто посмотрел финансисту в лицо.

- И где же повышенная энергия твоего шефа? Кажется, он вообще свихнулся
после Америки... Понимаю, голодное детство, но при чем здесь наш проект?

Почудилось, Поджарову стало стыдно за шефа, отвернулся, будто бы доставая
рокфор, сказал с бодрой усмешкой:

- Путь к сердцу мужчины!.. Он просто проголодался. Вот покушает, и
увидишь...

- В его присутствии никаких переговоров, - оборвал Ражный. - Мне он не
нужен ни голодный, ни сытый.

- Опять ультиматумы, - расстроился финансист, махнул рукой и случайно
уронил бутылку - вино хлынуло на скатерть и побежало к нему на колени.

- Он привез из Нью-Йорка два миллиона! Наличными! - отрывисто и страстно
сказал он, не обращая внимания на потоп. - Деньги на реализацию нашего
проекта! На создание и содержание школ. И это лишь первое поступление
капитала!

- Странно; кто дает такие деньги? Посмотреть - извращенец, послушать его -
полный идиот...

- Да! У нас всякий инакомыслящий - идиот! - вдруг согласился Поджаров. - А
для Штатов - вполне нормальный и прогрессивный человек и вовсе не
извращенец. Везде в мире принимают и понимают, особенно богатые люди. Это
мы тут все идиоты и извращенцы, потому что не умеем ни жить, ни работать,
ни уважать друг друга. Между прочим, говорят, что Михаил Идрисович -
человек будущей России, свободный, раскрепощенный и демократичный. Разве
тебе не хочется жить богато и с детской непосредственностью? И никогда не
слышать слово - нельзя?

- Много чего хочется...

- У богатых свои причуды... Находят общий язык, - он понял, что хватил
через край в своих верноподданических чувствах, прожевал и запил рокфор
соком. - Никогда не ел этот сырок. И знаешь, совсем даже не плохо. А омуль
с душком вообще замечательная штука! Попробуй? На запах внимания не
обращай, как только возьмешь в рот - никакого запаха...

- Мы ждем японца? - в упор спросил Ражный.

Финансист на сей раз ответил честно.

- Должен быть с минуты на минуту. Без него нельзя.

- Это он вас помирил?

И тут Ражный вдруг понял причину столь резкой перемены в поведении
Поджарова: прямо на обеденный стол глядели пластмассовые кабаньи глаза и
раздутые, хищные ноздри будто тянули воздух и принюхивались к резкому
запаху тухлятины.

Да он под пристальным взглядом камер ничего, кроме дифирамбов, и петь не
станет!

- Кстати, а почему бы нам не встретить Хоори? - предложил Ражный. - Если с
минуты на минуту? И свежим воздухом подышать? Здесь все провоняло гнилой
рыбой.

- Не откажусь, - мгновенно согласился он и встал. - И впрямь засиделись...

Прогулочным шагом, почти соприкасаясь плечами, они вышли за ворота и шагали
еще добрую сотню метров, прежде чем финансист открыл рот, точно зная радиус
действия видеокамер. И их наличие не скрывал.

- Думаешь, все переколотил? - спросил с усмешкой и все-таки шепотом. - Да
тебя нашпиговали, как булку изюмом.

- Я чувствовал...

- И вел себя неосторожно! Снимают не мои люди...

- Чьи же? Японца?

- Где бы я, по-твоему, взял столько аппаратуры?

- Веду себя так, как считаю нужным, - резко обронил Ражный.

- Не требуй устранения Каймака! - быстро заговорил финансист. - Он на самом
деле вернулся набитый долларами. И далеко не идиот, не обольщайся. Чует,
его сбросят с хвоста, как только выпотрошат. Застраховался, деньги пока что
держит в каком-то тайнике. И связи свои зарубежные не выдает... Беречь его
надо! Другого источника доходов у нас нет.

- Я вообще ничего не собираюсь требовать. Во всей этой суете мне интересно
лишь взглянуть на стиль Мопателе.

- Хоори готов встретиться... Но ты лучше откажись!

- Почему?

- Косоглазому не поединок нужен, а видеозапись боя. Потом его аналитики
обработают, разложат по элементам, по деталям, расшифруют. Там такие спецы
сидят! И когда просветят насквозь, снимут каждый твой шаг, каждую
тренировку - кинут тебя! Вернее, нас с тобой.

- Неужели японцу не хватило для анализа схватки с Колеватым? - откровенно
изумился Ражный. - Там-то два натуральных поединщика.

Поджаров несколько метров прошел, глядя себе под ноги, обогнал Ражного и
встал на пути.

- Не хватило. Потому что он не видел и никогда не увидит этой пленки.

- Вы как пауки в банке, - обронил Ражный, но финансист пропустил это мимо
ушей, сказал с чувством затаенной горечи:

- Съемку борьбы с генералом Колеватым делал мой человек. А ты его недавно
порешил... Просил же тебя...

- Твоего человека зарезал волк.

- Знаю... Да волк-то твой, - он стряхнул с себя чувственность. - Так что
тебе придется вести себя не так, как считаешь нужным, а как выгодно для
дела. Если Хоори все-таки станет напрашиваться или заводить тебя, чтоб
выйти на ковер, - не соглашайся ни в коем случае. Я понимаю, соблазн
накостылять ему велик, но сработаешь на него. Он-то готов сносить любые
оплеухи.

- Когда же ты собрался скинуть его с хвоста? И как, если он всевидящий и
вездесущий?

- Косоглазого во вторую очередь, - поспешил предупредить Поджаров. -
Сначала освободим Каймака. От зелени и от должности. А без него и Хоори
задавим. Неужели мы, два русских мужика, не зажмем японца?

Ражный развернулся и пошел назад, к базе. Финансисту ничего не оставалось,
как пойти следом.

- Ты не боишься, что потом, когда останемся вдвоем, я скину и тебя? - на
ходу и деловито поинтересовался Ражный.

- Не боюсь, - сразу и твердо ответил тот. - Меня нельзя скинуть, как с
черепахи панцирь. Проглотят тебя с потрохами, идея-то в воздухе носится, а
при нынешней технике!.. Тебе лучше со мной в паре, чем с этими козлами или
с другими...

Он замолк, поскольку до базы оставалось не больше сотни метров, и все-таки
у самых ворот не выдержал, прошептал:

- Нажрался всякой гадости... Мутит. До горшка бы дотянуть.

Они дотянули до крыльца гостиницы, когда со второго этажа из окна вместе с
осколками стекла вылетела тарелка и еще что-то бесформенное и неразличимое.
Финансист сошел с тропинки, пнул полуобглоданный бараний бок и, забывшись,
сказал громко:

- Капризничает, сука! Нормальной пищей швыряется! Все подавай ему...

В тот же миг из номера послышался натуральный поросячий визг, стук мебели и
звон бьющейся посуды.

Еще не поднявшись даже на крыльцо, на короткий миг взмыв чувствами ввысь,
Ражный увидел, что произошло, и его непроизвольно передернуло. Когда же
забежал на второй этаж и толкнул дверь, видение подтвердилось.

За столом с поваленной и перемешанной посудой сидел Каймак, уткнувшись
лицом в блюдо с мясом. В одной руке был точно такой же бараний бочок, что
вылетел в окно, в другой - большая накрахмаленная салфетка. Егерь заколол
его столовым ножом, точно так же, как однажды разъяренного кабана - точным
ударом в загривок, и кровь еще хлестала фонтаном. Сам Агошков ползал по
полу у входа и, по-волчьи подтягивая живот, изогнувшись, пытался вывернуть
себе не желудок - душу вместе с гулким, нутряным ревом...


Финансист так и не вошел в номер, стоял в проеме распахнутой двери,
машинально двигал челюстями, словно что-то пережевывал и изредка, с трудом,
сглатывал. Прошла минута, прежде чем Ражный схватил за шиворот рыгающего
егеря и поставил на ноги: странно, что у спецназовца, прошедшего Афган, так
сильно проявился комплекс молодого бойца, впервые убившего противника.

- Зачем ты его? Как кабана? - Ражный встряхнул Агошкова.

Тот потыкал трясущейся рукой в сторону Каймака, но сказать ничего не смог,
вновь нагнулся и заревел. Тогда Ражный взял со стола откупоренную бутылку
водки, облил голову егеря, завернув ее, поплескал в лицо.

- Ты убил человека!

Он вдруг медленно отер лицо тыльной стороной ладони и отрицательно мотнул
головой.

- Это... не человек.

- Что? Приставал? Домогался?.. Ну, врезал бы ему! Ты же не девочка! Зачем
же резать?!

Глаза Агошкова сузились, взгляд стал волчьим.

- Это не человек! Я убил не человека!

- Кого же, дурак? У тебя четверо! Подумал? Рука егеря вновь потянулась к
Каймаку.

- Людоед! Он - людоед... Это не барки... не бур-бака... Там... человечина!
Ел сам... И меня накормил! .

- Да ты с ума сошел, - внезапно ощутив рвотный позыв, выдавил Ражный. - С
чего ты взял?

Каймак пошевелился, расслабился и из руки на пол вывалился бараний бочок.
Поджаров наконец опомнился, вошел в номер и притворил за собой дверь.
Однако все еще жевал и сглатывал...

- Он сам сказал!.. Когда я поел... - Агошкова загнуло еще раз.

И в тот же миг начало рвать финансиста.

- Ты что? - спросил Ражный. - Тоже человечины наелся?

Финансисту будто полегчало, схватив с кровати полотенце, вытер лицо и будто
стер страх и ошеломление, выматерился.

- Что ты сделал, придурок?! - это относилось к егерю. - Ты соображаешь, что
натворил?! Да пусть он жрет, что угодно! У него же деньги!..

И осекся, поняв, что внушение не по адресу: егерь ни о каких деньгах не
знал и знать не мог. В сердцах пнул бараний бочок...

В это время на пороге очутился Карпенко, невозмутимо оглядел номер,
присвистнул:

- Ни хрена себе! Картина Репина... А я посуду мою внизу, думаю, что за шум?
Вы чего, мужики, офонарели?

На него никто не обратил внимания. Финансист сел на кровать и обхватил
голову руками.

- Что будем делать? Как деньги вытаскивать? Вероятно, сказано было Ражному,
а может, и самому себе как размышление вслух.

- Это ты его прирезал? - спросил старший егерь Агошкова. - Удар знакомый...

- Посмотри, что на блюде? - Ражный указал кивком головы. - Что это такое?

Карпенко осторожно взял Каймака за остатки волос, отставил голову на стол.

- Как что? Мясо. Жареное на углях мясо... - понюхал. - Нет, сначала
подкопченное, потом зажаренное. Называется - барбекю. Это берется бочок...
Ребрышки! Сначала чуть коптятся, потом жарятся на углях. Или в духовке...

У Ражного заныл раненый бок, словно к непогоде.

- Чье? Чье мясо?!

- Кто его знает? - взял кусок, покрутил. - Сергеич, я хоть и старший егерь,
но вот так, сходу определить...

- Ты медик. Фельдшер! Скажи, это человечина?

- Человечина? - спокойно переспросил Карпенко, потрогал обглоданные кости
возле Каймака, понюхал. - По запаху, так вроде человечина...

- А ты что, нюхал ее?! - его невозмутимость выводила Ражного из себя.

- За стол усадил! - вдруг стал рассказывать Агошков. - И не приставал. Не
домогался на сей раз! Стакан водки налил, про жизнь расспрашивал, про
детей...

- Кто ее не нюхал, если в медицинском учился? - пожал плечами старший
егерь. - Скелеты вываривали... Хрен знает, по виду как собачатина. Или
тощая свинина. По костям, так гомо сапиенс... А может, и не сапиенс. Просто
гомо... В общем, барбекю.

- Труп надо убрать, пока не приехал Хоори! - вскочил финансист. - И все
следы!..

И тут в номер влетел телохранитель Каймака и мгновенно, профессионально
оценив обстановку, выхватил пистолет из плечевой кобуры, наставил сразу на
всех.

- Стоять! Не двигаться! Кто его?!

- Я! - крикнул Агошков, при виде нацеленного оружия вдруг наконец-то
выпрямившись. - Это я его грохнул!

И пошел на ствол пистолета грудью. Телохранитель не ожидал такой прыти,
сделал шаг назад.

- Стоять!

- Стреляй! - рванул на груди камуфляжную куртку и тельняшку. - Стреляйте,
людоеды! Не хочу! Я не хочу с вами жить! Стреляйте! Или я вас всех!.. Как
кабанов!..

Он бы выстрелил. Уже и палец на спусковом крючке вытянул его холостой ход,
но лишний шаг назад и порог под пяткой телохранителя спасли Агошкова.
Остальное произошло молниеносно - спецназовская подготовка пошла впрок.
Егерь вышиб пистолет, нанес сильнейший удар в пах и с разворотом - каблуком
по голени. В следующий миг подхватил оружие с пола, резанул волчьим
взглядом.

- Пропустите! Я уйду! Никого не трону! Его никто не держал и не собирался
задерживать. Агошков с разбега прыгнул на подоконник и полетел вниз вместе
с разбитым стеклом и рамой.

Когда отзвенели осколки - телохранитель все еще корчился на пороге,
Поджаров поднял кулаком его подбородок.

- Не сохранил тела - убирай труп. Завернешь в ковер и спрячешь пока... в
шкаф. А здесь все замоешь и приведешь в порядок.

Подавленный и очумелый, тот все-таки подчинился, захромал к убитому, свалил
его со стула на пол. Ковер был прижат столом и креслами, не вытаскивался, и
Карпенко бросился помогать.

- Когда уедет косоглазый, покажу, каким ходом вынести и где загрузить в
машину, - продолжал распоряжаться финансист. - А для всех - Каймак пошел
гулять по лесу. У него были задвиги...

- За что его? - тоскливо спросил телохранитель, как почудилось, глядя на
шефа с любовью. - С прибабахами, но безобидный был...

- Божья кара, - серьезно бросил Ражный, однако Поджаров объяснил
конкретнее:

- За людоедство. Работай!

- Что?! - протянул тот и попятился от трупа. - Как это?..

- Человечину жрал! - еще конкретнее объяснил Карпенко. - Давай
заворачивать, чего встал?

Телохранитель уперся спиной в стену, сронил картинку на пол - грустный,
осенний пейзаж.

- И я тоже?! Он угощал... Со своего стола! - потыкал пальцем. - И я тоже?!

- Да, блин, ты будешь работать? - прикрикнул старший егерь. - Берись давай!
Он же не легкий, вон какую тушу наел...

Телохранителя тоже перегнуло, дернулась спина, однако желудок оказался
крепким.

Карпенко пожалел его, и тоже весело, с хохотком:

- Эх ты!.. Рядом ведь был с ним постоянно, все видел. Теперь глаза пучишь,
- в одиночку вытащил ковер из-под стола, начал заворачивать. - Если человек
все перепробовал в жизни, все испытал? Если всего уже по горло и изо рта
валится? Вместо баб подавай мужиков, вместо нормальной еды - гнилую рыбу
или какую-нибудь экзотическую дрянь... Остается только каннибальство. А что
еще?

Причину его неуместного веселья понять было можно: убийство важного лица,
произошедшее на базе и чуть ли не в присутствии президента, напрочь
затушевывало прошлый его грех - попытку изнасилования московской
проститутки. О ней теперь и не вспомнят!..

Поплевавши на пол, телохранитель выпрямился.

- Что мне делать?.. Что?

- Переваривать! - цинично сказал финансист. - И убирать следы, пока не
приехал японец. У того остекленели глаза.

- Я ему не поверил... Однажды Михаил Идрисович сказал... Бог проявляет себя
только в сверхчеловеке. Надо преодолеть табу, нарушить запрет... Переспать
с матерью или сестрой, поесть мясо человека...

- Зря не поверил. Зато теперь сам - натуральный сверхчеловек, - балагурил
старший егерь, оттаскивая завернутый труп к шкафу. - Хватит
философствовать, помогай!

Ражный подошел к телохранителю, попытался поймать его взгляд.

- Ты привез продукты. И это... А где взял? Купил?

- Нет, - тот испуганно помотал головой - в глазах уже тлел огонек
безумства. - Мясо привез Хоори. Остальное из супермаркета...

- А сам Хоори? Ел? Хоори говорил что-нибудь о сверхчеловеке? О Боге?

- О Боге? - внезапно заулыбался телохранитель. - О Боге я все время думал!
И боялся его!

Можно было не задавать больше вопросов: этот человек на глазах превратился
из гомо сапиенс просто в гомо...


Хоори прибыл, когда на базе наводили последние штрихи марафета, и,
вероятно, расценил это, как особую подготовку к своему визиту. Следом за
ним приполз и "Навигатор" с начальником службы безопасности, который
покинул свою машину лишь для того, чтобы поздороваться: аппаратура
требовала неотлучного дежурства.

Восточный гость действительно выглядел слишком крупным для японца и с виду
оказался даже несколько мощнее Ражного. Такому человеку было очень тяжело
скрываться от властей, поскольку фигура его и л