Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Женский роман
      Шелехова Маргарита. Последнее лето в национальном парке -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  -
сожаления следующим мартом, а иначе и жизнь - не жизнь. Боги, боги мои! Как тяжко давит мне плечи память тысячелетий, и я снова проклинаю ту дав-нюю весну, когда мир был еще совсем новеньким, и так хотелось обустроить его для детей, что мы, за-хлебываясь делами, поделились властью с одним энергичным пар-нем, назвав это время мартом, потому что в марте, когда пепел тел наших, развеянный по полям и лесам, уходил вглубь в сырую землю, а мы, прорастая снова и снова, впитывали его из земли как веру и силу и силились выйти из черноты, мир оставался без при-смотра, и было нам тяжко и страшно - как они там живут без нас? И, выйдя однажды на свет, мы не увидели своих сыновей - Марс увел их в поход, и они обнажили мечи, потому что чужое уже казалось им слаще всего на свете, и дятлы отбивали сол-датам барабанную дробь, и быки ревели от ужаса, и кони неслись вперед, пока их мертвые го-ловы не застывали на копьях в знак победы над детьми из соседней деревни, и мы смотрели в пустые глаза сыно-вей, и пепел мучений наших стучал в сердце - убей оборотня, убей того, кто теперь сладко ест и сладко спит, потому что ему не жаль детей - ни своих, ни чужих. А потом время двинулось дальше, и минуты сложились в тысячелетья, а мы так и не убили его - мы, ко-нечно, старались, но мы так рьяно сражались за правое дело, что и понять уже было сложно, то ли результат нам так уж важен, то ли запах сражения приятен и сладок, и все дела! А потом историю расцветили фарсом, и тупая злобная баба Масленица, мыслящая ско-вородкой "Tefal" - это то, чем мы стали в рекламе, и каждый год, в марте, когда всех ведьм уже сожгли с опережением графика, все дружно ратуют за их экономическое, социальное и полити-ческое равноправие и успокаиваются еще на год, и только уцелевшие от огня водяницы нервно вздрагивают от пожелтевших к Троице газетных статей, оставленных туристами после завтрака на траве. Но на этих кострах сгорают только куклы, а мы, раство-рившись в этом мире под чу-жими именами, сжигаем себя сами в надежде обрести веру и силу, но обретаем только кругово-рот пепла в природе - ведь всякая плоть уже извратила путь свой на земле, и земля наполнилась злодеяниями и растлилась перед лицом Божьим, и никто из сыновей не помог нам - и даже тот из них, на кого мы надеялись больше всего, не смог заменить меч миром. Костерок уже затухал, зябкая чернота подползала по воздуху все ближе и ближе, и руки без варежек сиротели на глазах. Я раз-веяла горстку пепла по стылому ветру и ушла с балкона. Март в России всегда полон неяс-ности и безверия малого межледниковья, и в марте, пока таяли мои снеговики, я всегда бродила по выставочным залам одна, и там, в маленьких копиях чужих миров я искала и находила свое отраже-ние, и оно звучало во мне любимой музыкой, созданной из моего же пепла, и я упивалась этой мелодией мартовского одиночества как Откровением, где сейчас, конечно, дела идут неважно, но это только потому, что нужно удачней оттенить неми-нуемо светлый терминал. - Как некстати, - подумалось мне, когда раздался звонок. Заглянув в дверной глазок, этот самый малый выход в большой мир, я увидела знакомый силуэт, но он не принадлежал соседской старушке, потому что принадлежал Андрею Константиновичу. Я открыла дверь. Не-мые сцены тиражировались в России со времен Гоголя, поэтому описывать их детально смысла не имеет - разуме-ется, герой романа был ошарашен, и в индийском фильме на этом месте запели бы, однако действие происходило вне рамок кинема-тографа, поэтому развитие событий шло в истинно национальном варианте - у нас черта с два дождешься песен и рыданий, пока не поси-дят за столом и не наговорятся вдоволь и всласть. - Тебе все-таки удалось это! - сказал он мне, когда мы, на-конец, разглядели друг друга, и я приняла из его рук букетик не-увядаемых мимоз. - Ты прямо с дороги? - Я часа два сидел в машине у подъезда, а потом увидел свет в твоем окне. Наверное, ты прошла мимо, но тебя трудно уз-нать сейчас. - Спасибо, что приехал, не стану скрывать - я давала свой адрес своим родственникам именно для этого. - Ты могла бы узнать мой телефон. - Он у меня был, но тогда бы я не узнала, интересует ли тебя все еще этот адрес. - Теперь ты в этом убедилась! Ну, что, Марина Николаевна, похоже, мы доигрались. Насколько я понимаю, это наше произве-дение от второго августа прошлого года? - Проходи в комнату. Мужских тапочек у меня сейчас не водится. - Полагаю, мои сочувствия покажутся неуместными? - Почему же? В обрамлении цветов они выглядят вполне искренними. - Мы, действительно, доигрались, - сказала я ему уже в комнате, - ведь я не принимала таблеток в тот месяц, а второго ав-густа впервые поняла, что имею неплохой набор предположи-тель-ных признаков своего нового состояния. Это мальчик, и ты вправе сомневаться в своем от-цовстве, и вправе удостовериться в нем, если захочешь, но сейчас я нуждаюсь в твоей помощи. Мне нужно вернуться домой, а перевезти вещи одной будет трудно. Выбора у тебя, как у чело-века порядочного, уже не существует, и вещи уже упакованы. Что скажешь? - Мне так нравится, когда меня хвалят, - ответил он сразу же, - но, если все готово, то выедем завтра, не позднее девяти. Как ты себя чувствуешь сейчас? - У меня поубавилось энергии, но лишних хлопот в по-ездке я тебе не доставлю - отве-тила я, а далее мы поговорили о моей новой профессии, об общих знакомых и московских ново-стях, включая самое общее положение дел на его службе - милей-ший разговор с аккуратностью поворотов, уместной для речного пароходика, когда тот курсирует из пункта "Начало" в пункт "Ко-нец" строго по створам, чтобы не сесть на мель, а потом поменять местами названия пунк-тов, и так до бесконечности. Андрей Константинович не выдержал первым, что и ожида-лось - бесконечность в обы-денной жизни трактовалась им как поня-тие аномальное, поскольку эта жизнь состояла из кон-кретных яв-лений и объектов, существующих в определенных пространственных и временных границах. Вот тут-то и можно было ставить мышеловку - его страсть к познанию этих явлений и объектов имела характер бесконечный и неотвратимый, а мне, действительно, нужно было ска-зать ему кое-что. - Марина! Я знаю, что ты прекрасно умеешь держать дис-танцию, но тебе не кажется, что избегать разговора на тему, что делать, и кто виноват, лучше не стоит? - На твое усмотрение, но прежде чем решать эти вечные российские вопросы, давай проясним некоторые обстоятельства! Твоя первая фраза... Так ты был в курсе моих затруднений с дето-рождением? - Да, я знал. Видишь ли, покойная Евгения Юрьевна очень скоро сочла меня самим Эс-кулапом, надеясь, что со своими свя-зями в медицинских кругах я смогу как-то помочь. Перед отъездом она просила найти способ поговорить с тобой об этом, не выдавая ее. Сказала, ты слишком не любишь, когда вмешиваются в твои дела, и вообще родственники говорить с тобой на эту тему побаи-ваются - после того, как ты буквально растоптала своего бывшего мужа, а от милой шалуньи этого никто не ожидал. Я не стал ничего обещать, но, узнав о ее смерти, решил выполнить просьбу. Кстати, при первом знакомстве я понятия не имел, что разговариваю с той самой внучатой племянницей - ты выглядела лет на пять моложе. У меня закрались некоторые подозрения только тогда, когда ты показала мне свой дом. Все остальное ты знаешь. - Темный лес, деревенская глушь, скучающий врач... По-чему бы не поиграть чужой судьбой? - Дело было сложнее. Я не хотел терять тебя. - Не хотел, и все же пробовал на прочность? - Тебе до сих пор непонятно, чего же я добивался? - Я поняла это довольно быстро. Ты не хотел начинать со-вместную жизнь с деструктив-ных недомолвок. Иными словами, я должна была рассказать о своих трудностях прежде, чем согла-шаться стать твоей женой. Не так ли? - Неплохо! Да, мне нужно было твое полное доверие, а этого я так и не добился. Я буду весьма признателен, если ты рас-толкуешь мне свою точку зрения. - Предположим, ты не справился с ситуацией, которую сам же и создал. Тебя устраивает эта версия? - Ты не была моим пациентом, иначе бы я справился. Мне нужна была твоя добрая воля. - Поэтому ты решил предложить мне до лучших времен не-кий суррогат счастливого бытия, симбиоз приятного с полезным! Что тебя так держало рядом со мной - спортивный азарт? - Нет, более всего меня прельщало то, что я совершенно спокойно могу сосуществовать с тобой в одном помещении - для одинокого человека моих лет это важно. Но, согласись, ведь нужно полностью полагаться на того, кого выбрал, иначе особого смысла не проглядывается. - Охотно соглашусь. Ты абсолютно прав. - Марина! Это несерьезно, - сказал он после короткого раз-думья, - после этого открове-ния я снова оказываюсь в затрудни-тельном положении порядочного человека. - Почему бы и нет? - засмеялась я, - любопытно, ведь, как ты будешь выходить из этого положения. - Вообще говоря, я чувствую себя в полной безопасности, иначе ты уже давным-давно позвонила бы мне. Но мне тоже любопытно, почему было "нет" тогда? - Мне не нравится играть в чужие игры. Перед смертью моя двоюродная бабушка по-каялась мне в своем маленьком грехе. Она сказала, что приедет врач Виктора, который уже в курсе дела, и просила не отка-зываться от помощи. Я и не отказалась - мне вдруг захотелось проверить мрач-ные предсказания, ведь небольшие шансы мне все-таки предре-кали. И скажи, на милость, почему мне было не со-гласиться на твое предложение и не сыграть в свою игру. - Да... - протянул Андрей Константинович. - У тебя было более интересное лето, чем представлялось до сих пор. Развлека-лась, как могла! - Я была занята серьезным делом, но мне, действительно, было интересно - на кону стояло доверие, ты играл краплеными картами и так хотел выиграть. Я получала все удовольст-вия сразу! Кстати, хочу отдать должное твоему профессиональному чутью - в главном ты не ошибся, помощь была мне нужна. Не исключаю, что именно ты мне и помог. - Рад за тебя, если ты получила то, что хотела - старался, как мог. Но ты ведь хотела по-лучить больше? - Андрей! Я не в претензии! Пара тестов шокирующего ха-рактера, и сказка про ведьм захотела стать явью. Реальность об-служила и твои фантазии. К слову сказать, вышло совсем недурно. - Что же, задатки у тебя были, но совсем не обязательно было уезжать. Я не собирался больше надоедать тебе. - Тебя, действительно, не оказалось на вокзале, но потом ты стал звонить моим родным и знакомым. - Мне нужно было убедиться, что ты жива и здорова. - Комплекс вины? - Примерно так. Кстати, все твои питерские приятели - без-божные вруны. - В таком случае, у тебя есть надежда стать моим лучшим приятелем. - Надежды нет, я на пути к исправлению. - Комедия ошибок и положений с прекрасным финалом - герой становится нравствен-ным человеком! - Это мне не грозит при всех стараниях. - Не хочешь покаяться, раз уж сегодня выдался вечер от-кровений? - Почему бы и нет? Ты была второй женщиной в моей жизни, на которой я хотел же-ниться. Первая погибла пять с поло-виной лет назад, когда я разрушил ее вполне счастливый брак. Она разрывалась между мной и своим мужем, и, кто был отцом ре-бенка, мы с ним так и не узнали. А тебе, девочка, похоже, я крепко сломал жизнь. Что-то не так во мне, Марина! - Эта мелодия знакома мне до боли, во мне тоже что-то не так, и я уехала именно по-этому. Не стоит себя казнить сейчас, к тебе это имело только косвенное отношение. И я не счи-таю, что моя жизнь сломана, у меня сейчас временные трудности, не более. - Косвенное! - тихо взбунтовался Андрей Константинович, - и я ни при чем! А был ли мальчик вообще? - Был, но не ты. Помнишь "Алое и зеленое" Айрис Мэрдок? О молодень-ком английском лейтенанте я смело могла сказать известными словами: "Ма-дам Бовари - это я". Я не завистница по своей природе, но все-таки смертельно завидовала тем немногим, кто обладал даром личной свободы. Не хватало ее во мне, как в том маленьком лейтенанте, а это так сильно мешает и в жизни, и в творчестве. Я слишком многого боялась, и правильный выбор, за-частую, приходил с опозданием, когда вопрос о выборе уже не стоял. Это всегда касалось только самого главного, а с мелочами я справлялась настолько успешно, что разыскать во мне раба редко кому удавалось. Однако ты сыграл именно на этом, и мне стало стыдно за себя. Пусть на пару часов, но я пове-рила в ту чушь, ко-торой ты меня угостил напоследок, когда я пожаловалась на скуку. Ты ловко сложил ее из моих же кирпичиков, и я поверила дешевой пошлой истории, которой пугают во всяких антисоветских детек-тивах. Отличный был performance! - Ты зря считаешь, что я имею право бросить в тебя камень. К примеру, не будь я кон-формистом, я не смог бы заниматься тем, что меня интересует. Ты должна это понимать. - Я сама бросила в себя камень, ведь речь шла не о том, что снаружи, это касалось только нас с тобой. Я считала, что люблю тебя, но отказалась в один момент. Ты говорил, а я думала об од-ном - когда и как я убью тебя. Ты же понял это! - Да, стало очевидно, что наша совместная жизнь будет взаимным уничтожением. В ту ночь ты представлялась мне ноч-ным кошмаром, который нужно пережить и забыть, а погода, если помнишь, была нелетной, вот я и врезался перед неняйским мостом в столб. Обош-лось без серьезных травм, но машину уда-лось отремонтировать только к вечеру следующего дня. Так что, я не мог встретить вас на вокзале в любом случае. - Я боялась чего-то в этом роде той ночью, поэтому и хо-тела расстаться по-доброму. А потом на меня нашло, и я, действи-тельно, возжелала тебе всяческого зла. Что было, то было... - Я уже не судья тебе, Марина! Я слишком легко всегда брал на себя эту роль. Когда ты исчезла, мне стало понятно, что у тебя был слишком тяжелый день для такого фи-нала, а я был попросту жесток. В другой день ты бы вряд ли поверила моей сомнительной исто-рии. Знаешь, я был в тихом отчаянии от себя все это время. Не гожусь, и все тут... - Другого дня у нас не было, другой жизни тоже. По при-езду я позвонила вечером из Расторгуева удостовериться, что ты приехал. Я услышала твой голос, и уехала следующим ут-ром... А то, что я кошмар, тебя еще покойная Евгения Юрьевна предупреж-дала. Считай, что тебе еще повезло! - Нескладные мы с тобой люди, Марина Николаевна, ни-чьи... В этом ты оказалась права, - сказал он с такой грустной и окончательной твердостью, что дальнейшее обсуждение этого факта представилось его единственному собеседнику абсолютно бессмысленным. В ком-нате тут же воцарилась гробовая тишина, всегда поджидающая живых за ближайших углом, и сначала у нее был только бесприютный запах старого зимнего снега, а потом она зазвучала пле-ском холодных балтийских волн о корабль мертве-цов, курсировавший этим мартовским днем у петербургских при-чалов с упорством швейного челнока. - Ну, что ж, кто виноват - мы выяснили, а что делать - я тебе сразу сказала. - Я не снимаю своей доли вины за двусмысленность ситуа-ции, и, надеюсь, что мы в лю-бом случае найдем достойный выход из нее, - сказал он, и торжественность этой фразы довлела приго-вору. Грустно жить на этом свете, господа! Грустно, когда хоро-нят близкого и дорогого, а виноватых нет, и плачущих нет, и все так милы и внимательны, словно аккуратно примеривают друг друга к почетному месту на скорбном столе и сожалеют о случив-шемся. Так уж получи-лось! Прекрасная истина, тихий дружелюб-ный разговор - так уж получилось, и ничего не поде-лаешь. Все мы там будем, и ничего не поделаешь... Да, нескладно, нехорошо, не-справедливо, но ничего не поделаешь, ничего не поделаешь, ни-чего не поделаешь... И все одобрительно вслуши-ваются в шипящие звуки рефрена, потому что страшно признаться в главном - что ты сам ле-жишь там, на столе, полный сладкого сочувствия и еще бо-лее сладкого бездействия. Одним словом - раскаялись, и я плавала в этом приторном сиропе, пока не ощутила внутреннее противодействие. Панночка открыла глаза, и чернота быстро затягивала ее туда, где вечно идут дожди, и сегодня так безнадежно и неотвратимо похоже на вчера и завтра, и меловой круг вокруг страхователя размывает еще до за-вершения окружности. Да, он готов выполнить свой долг и дочи-тать молитву до конца - только это никого не спасет, друзьями мы стать не сможем. Сейчас он предложит мне материальную по-мощь... - Андрей! Тезис о моей загубленной жизни, которым ты тешил себя все эти месяцы, со-гласись, не слишком состоятелен. Я ведала, что творила, твоя роль незадачливого кукловода меня за-бавляла, и особых долгов передо мной у тебя нет. - Марина! Я понимаю, что выглядел перед тобой не лучшим образом, но хоте-лось бы довести до твоего сведения только одно - что бы ты сейчас мне не ска-зала, мы все равно уедем завтра в Москву вместе со всеми твоими вещами. Разобидеться и уехать одному мне про-сто неприлично. Так что смелей, и лучше в кровь! - А за что именно? - поинтересовалась я. - К примеру, за это - если бы мы поженились тогда в Пака-вене без всяких лишних слов, то все могло сложиться более удачно. Как считаешь, у нас был этот вариант? - Что ж, признаюсь честно - те три дня, действительно, были лучшими в моей жизни, и я вовсе не сомневалась в искренно-сти твоих намерений, иначе тебя бы здесь не было. Да, сейчас можно каяться до бесконечности, но, знаешь, мы устраивали друг другу неплохие розыгрыши, и я не хотела бы ничего менять. От-личное лето, доктор, выдалось! - Давай поужинаем! - сказал он после недолгого, но про-должительного молчания, - ты же знаешь, я могу простить жен-щине все, кроме пустых кастрюль. - Полагаю, об этом знает уже половина женского населения Москвы! - Я выйду покурить. У меня там в сумке кое-какие про-дукты, возьми, пожалуйста. На кухне тебе равных нет. Вернулся Андрей довольно быстро, я предложила ему по-смотреть мои новые книги, но он предпочел понаблюдать, как именно я чищу картошку. В помещении, где мы сейчас сосуще-ствовали, стремительно материализовывалась атмосфера уюта, это меня отвлекало, и постепен-ного перехода зимы в лето этим мар-товским вечером не получалось. Сезоны путались без моего при-смотра, как хотели, и от снежинок, залетающих в кухонную фор-точку, разило знако-мым ароматом пакавенских трав, как будто... Как будто будут свет и слава, Удачный день и вдоволь хлеба, Как будто жизнь, качнувшись вправо, Качнется влево. - И все-таки, спасибо, что дала о себе знать - у меня камень с души свалился. Но, давай теперь вернемся в настоящее. Меди-цинская карта у тебя на руках? - На руках, я же собиралась уезжать вне зависимости от твоего появления. - Я догадываюсь, что ты могла бы обойтись без меня, если ты об этом, - сказал он очень тихо и, на первый взгляд, абсолютно мирно. - Мне следовало продумать этот вариант - ты мог ока-заться в командировке, а время уже поджимает. - Да, я не подумал... Так можно взглянуть на выписку? - Она в комнате на полке. Он отсутствовал дольше, чем требовалось для чтения

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору